ерархию в соответствии с многообразными социальными отношениями, соответствующими каждому конкретному этапу исторической жизни общества.
Нетрудно увидеть, что в таком определении заданы общие характеристики исторически развивающихся систем и постулировано, что для понимания динамики общественной жизни и динамики науки следует использовать эти представления.
Бесспорно, уже сам по себе этот подход был важным шагом в разработке проблем философии науки, поскольку он открывал новое поле проблем и формулировал их предварительное перспективное видение. Конечно, можно было бы выразить пожелание более глубокой содержательной экспликации идеи исторического ансамбля применительно и к науке, и к социальной жизни. Возможно, читатель останется неудовлетворенным тем, что при выделении Хюбнером системных единиц социально исторического ансамбля не используется четкого критерия, а в качестве примеров приводятся довольно разнопорядковые элементы - наука, искусство, производительные силы, правила поведения и деятельности, принципы метафизики и теологии и т.д.
Нельзя, однако, забывать, что анализ динамики социально-исторических систем означал переход в новую область исследования и требовал применения особых методов и средств, многие из которых два десятилетия назад только начинали развиваться. В конце концов само включение в философию науки проблем социальной детерминации уже было революционным шагом. Нелишне вспомнить, что в то время (да и нередко в наши дни) многие исследователи, признавая эту проблематику, ограничивались лишь общими ссылками на обусловленность знания историческим контекстом и приводили иллюстрации этой обусловленности подбором различных фрагментов истории науки.
На этом фоне стремление К.Хюбнера конкретизировать проблему и предложить некоторые модельные представления динамики науки в социально историческом контексте выглядит весьма позитивно.
В его книге предпринята попытка выделить те компоненты развивающейся системы знания, которые непосредственно взаимодействуют с социокультурной средой и вместе с тем регулируются процессы эмпирического и теоретического поиска. К таким компонентам К.Хюбнер относит основания науки. Он рассматривает их как систему априорных принципов, которые обусловлены состояниями социально исторического контекста. В их число он включает нормативные постулаты (правила), которые определяют, что считать обоснованным и доказанным, в том числе и эмпирически доказанным, как строить объяснение и т.п. Далее он фиксирует в составе оснований принципы, которые вводят представления о причинности, о пространстве и времени, об объектах и процессах, т.е. некоторые философские и мировоззренческие идеи онтологического плана. Наконец, в основания науки включаются философские и мировоззренческие принципы эпистемологического характера, которые выражают цели познания и понимание истины.
Анализируя динамику научных систем, К.Хюбнер вслед за Т.Куном, выделяет две основные формы их развития: нормальную науку и научную революцию, называя их экспликацией научной системы и ее мутацией. Т.Кун, как известно, связывал начало научной революции с появлением аномалий и кризисов, т.е. обнаружением фактов, которые не ассимилируются сложившимися теориями и порождают противоречия в теоретических объяснениях. К.Хюбнер эти ситуации интерпретирует несколько иначе. Он видит их не столько как рассогласование теорий и опыта, сколько как возникновение дисгармонии в целостном системном ансамбле научных знаний. Стимулом смены оснований он полагает стремление к гармонизации исторического ансамбля.
Подчеркивая, что факты зависят от принципов, а выбор принципов определен требованиями гармонизации исторической системы и зависит от исторического контекста, К.Хюбнер сосредотачивает свое внимание именно на этом аспекте динамики науки. Его интересуют прежде всего цепочка связей: исторический контекст - основания науки - конкретные теории и факты.
Основания науки фиксируются при таком подходе в качестве опосредующего звена между социальной средой, с одной стороны, и теориями и фактами, с другой. Их зависимость от социокультурного контекста и регулятивные функции по отношению к теориям и опыту прослежена в книге К.Хюбнера на разнообразном историко-научном материале, применительно как к естественным, так и к социальным наукам.
Результаты всех этих исследований заслуживают самого пристального внимания, даже если учесть дистанцию во времени, отделяющую от наших дней книгу "Критика научного разума".
Однако существует и другой аспект, без рассмотрения которого нельзя получить адекватных представлений о динамике науки. Речь идет о том, что кроме цепочки связей, прослеживаемой в книге К.Хюбнера, имеются и обратные связи между фактами, теориями, основаниями науки и различными сферами культуры и социальной жизни, на которые воздействует наука и в которые она вносит подчас радикальные перемены.
При анализе этих связей обнаруживается, что, несмотря на то, что теория строится сверху по отношению к опытным фактам, она после процедур эмпирического обоснования гипотезы предстает как обобщение опыта. Выясняется далее, что основания науки не только целенаправляют теоретическое и эмпирическое исследование, но и развиваются под воздействием их результатов. Правда, для обнаружения механизмов этого развития необходим был более детальный анализ содержательной структуры научного знания, чем это было проделано в западной философии науки.
Весьма показательно, что в отечественных исследованиях, посвященных проблематике методологии науки, примерно в этот же период интенсивно анализировалась организация научных знаний как сложной, исторически развивающейся системы.
Как мне представляется в наших работах, которые, к сожалению, по ряду причин идеологического и политического характера недостаточно хорошо известны на Западе, была более обстоятельно исследована структура дисциплинарно организованного научного знания как на материале физики, так и других научных дисциплин, астрономии, биологии, технических наук и т.д.1.
В этих исследованиях были зафиксированы и описаны не только отдельные компоненты оснований науки, но и их связи, что позволило выявить структуру оснований, их отношение к теориям и опыту и их функции в системе развивающегося знания. Основополагающие принципы, которые зафиксировал К.Хюбнер, с позиций этих исследований могут быть отнесены к трем различным, но в то же время взаимосвязанным структурным блокам оснований науки: идеалам и нормам исследования (которые задают своеобразную схему метода познавательной деятельности); научной картине мира (которая вводит схему предмета исследования, фиксируя его главные системно-структурные характеристики); философско-мировоззренческим основаниям (которые обеспечивают согласование идеалов и норм науки и ее представлений о мире с доминирующими ценностями культуры соответствующей исторической эпохи).
Особо важным звеном в этой структуре является научная картина мира, которая пока не зафиксирована в явном виде не только в исследованиях К.Хюбнера, но и в других концепциях западной философии. Она принадлежит к теоретическим знаниям, которые реализуются в различных формах, и она отлична от теорий, хотя вне связи с ней теория не получает достаточного обоснования. При выявлении картины мира как научной онтологии могут быть сняты многие недоразумения и критические возражения, неизбежно возникающие как реакция на жесткий тезис, согласно которому "научные факты никогда не обнаруживаются как таковые, а возникают только на основании новой теории". Огромное многообразие ситуаций в истории науки свидетельствует, что эмпирический поиск способен открывать новые факты, до построения конкретных теорий, объясняющих данные факты. Но в этих ситуациях эмпирические исследования целенаправлены научной картиной мира, которая ставит задачи эмпирическому поиску и очерчивает поле средств для их решения. Непосредственное взаимодействие картины мира и опыта намного чаще встречается в науке, чем взаимодействие развитых теорий и опыта, поскольку науки не сразу достигают высокого уровня теоретизации. Причем связь картины мира и опыта не однонаправленная, а двухсторонняя, благодаря чему картина мира способна уточняться и конкретизироваться под влиянием новых фактов. Научные революции, или, в терминологии Хюбнера, мутации исторической системы научных знаний, могут быть рационально поняты только при учете связей между опытом, теориями и основаниями науки.
Система знаний развивается гармонично до тех пор, пока характеристики реальности, выраженные в научной картине мира, соответствуют особенностям исследуемых объектов, а применяемые при их изучении методы соответствуют принятым идеалам и нормам научного познания.
Но в процессе развития наука чаще всего незаметно втягивает в орбиту исследований принципиально новые объекты. В этом случае решение эмпирических и теоретических задач может привести к результатам, которые при их соотнесении с основаниями порождают парадоксы. Классическими примерами тому могут служить парадоксы, возникшие при решении М.Планком задачи абсолютно черного тела, а также парадоксы в электродинамике движущихся тел. В первом случае, это были рассогласования между выводами из планковской теории о дискретности энергии излучения и представлениями физической картины мира о непрерывности электромагнитного поля как состояния мирового эфира. Во втором - противоречие между следствиями из преобразований Лоренца об относительности пространственных и временных интервалов и принципом абсолютности пространства и времени. Таким образом задача, генерированная картиной мира, перерастала в проблему, решение которой предполагало трансформацию исходных онтологических принципов. Хюбнер справедливо подчеркивает, что движущей силой развития научных систем является стремление избавиться от противоречий и неустойчивости, стремление к гармонизации системного ансамбля научных знаний. Но сами эти противоречия и неустойчивости чаще всего возникают в результате взаимодействия теорий и оснований науки с опытом. Противоречия не только свидетельствуют о несоответствии принципов характеру исследуемых объектов, но и обнаруживают "слабые звенья" оснований, которые подлежат критике и возможным изменениям. Вероятно именно это обстоятельство имел в виду А.Эйнштейн, когда писал, что теории, будучи невыводимыми из опыта, тем не менее "навеяны опытом". В этом смысле определение принципов как априорных оснований научного поиска является весьма сильной идеализацией.
И все же  за счет этих сильных методологических идеализаций, Хюбнер обнажает и весьма остро ставит проблему согласования между системой науки и системой исторических социальных ансамблей, в которые включена наука. Эта проблема двадцать лет назад только намечалась, но сегодня она обрела особую актуальность, представая частью более общей проблематики - поиска гармонизации общественной жизни в условиях возрастающих кризисных явлений и нестабильности.
Современная наука и тип цивилизации, в котором она возникла, являются особыми историческими состояниями. Как справедливо отмечается в книге К.Хюбнера новоевропейская наука была неразрывно связана с появлением новой системы ценностей, которые сформировались в эпоху Ренессанса, а затем были развиты в эпоху Реформации и Просвещения. Эти ценности стали духовным основанием культуры техногенного мира - того особого типа цивилизационного развития, который пришел на смену безраздельному господству первого и более раннего типа цивилизации -традиционным обществам.
Техногенная цивилизация в отличие от традиционных обществ резко ускоряет темпы социального развития: виды деятельности, их средства и цели становятся динамичными, традиция здесь постоянно модернизируется, а инновации, творчество выступают приоритетными ценностями. Главным фактором социальных изменений становится развитие техники и технологии. Они приводят к ускоряющемуся обновлению предметной среды, в которой протекает жизнедеятельность человека. А это, в свою очередь, сопровождается изменениями социальных связей, появлением новых социальных отношений новых типов общения и форм коммуникации.
В системе духовных оснований техногенной культуры идеалы прогресса, изменения, инноваций были тесно связаны с особым пониманием человека и его отношения к миру. Приоритетным становится понимание человека как деятельностного существа, противостоящего миру, осуществляющего его преобразование с целью обеспечить свою власть над его объектами и процессами. Неотъемлемым аспектом этого понимания выступала концепция природы как закономерно упорядоченного поля объектов, которые выступают материалами и ресурсами для преобразующей деятельности человека.
Научная рациональность обретает статус приоритетной ценности только в этой системе смысложизненных ориентиров, которые образуют основание культуры техногенной цивилизации.
В своих развитых формах наука постоянно нацелена на систематическое исследование все новых объектов, большинство из которых могут стать предметом практического освоения лишь на будущих этапах цивилизационного развития. В этом смысле она открывает новые горизонты предметной преобразующей деятельности человечества, предъявляя человечеству новые предметные миры его будущего практического освоения. В фундаментальных научных открытиях, как правило, потенциально содержатся целые созвездия новых технологий, и, соединяясь с техническим прогрессом, наука становится одним из факторов ускоряющихся общественных изменений. В культуре техногенного мира этот статус науки закреплен в ее мировоззренческих функциях. Если в традиционных культурах наука была подчинена религиозно-мифологическому пониманию мира, то в техногенной цивилизации она самостоятельно формирует доминирующие мировоззренческие образы, а научная картина мира претендует на особое положение в процессах мировоззренческой ориентации людей. Обретая мировоззренческие функции, наука тем самым обеспечивает свое свободное самоценное развитие, что создает условия для новой реализации ее прагматических функций - ее превращения на индустриальной стадии техногенного развития в производительную силу общества.
Научно-технический прогресс обеспечивал успехи в расширяющемся освоении природы, улучшении качества жизни людей, и это было основой победоносного шествия техногенной цивилизации по всей планете.
Но уже в середине нашего столетия начали проявляться кризисы, вызванные техногенным развитием. Нарастающие глобальные проблемы поставили человечество перед угрозой самоуничтожения. Они заставляют критически отнестись к прежним идеалам прогресса. В этой связи возникают вопросы о самоценности научной рациональности и научно-технического прогресса.
Существуют многочисленные антисциентистские движения, возлагающие на науку ответственность за негативные последствия техногенного развития и предлагающие в качестве альтернативы идеалы образа жизни традиционных цивилизаций. Но простой возврат к этим идеалам невозможен, поскольку типы хозяйствования традиционных обществ и отказ от научно-технического развития приведет к катастрофическому падению жизненного уровня и не решит проблемы жизнеобеспечения растущего населения Земли.
Вхождение человечества в новый цикл цивилизационного развития и поиск путей решения глобальных проблем связаны не с отказом от науки и ее технологических применений, а с изменением типа научной рациональности и появлением новых функций и форм взаимодействия науки с другими сферами культуры. Постепенно формируются новые идеалы науки, согласно которым она не просто должна осуществлять свою экспансию на все новые области, стимулируя технологические революции, но и коррелировать свои стратегии со стратегиями социального развития, ориентированного на гуманистические ценности.
Как отражение этих объективных тенденций в поисках новых путей цивилизационного развития, происходит сдвиг проблем в философии науки. В центре внимания оказываются проблемы обусловленности динамики науки стратегиями социальной жизни. Соответственно в методологических исследованиях происходит смена парадигм. От ориентации на изучение преимущественно внутринаучных процессов генерации нового знания методология переходит к новому видению его динамики: все большее внимание начинает уделяться проблемам социальной обусловленности науки, воздействию на процессы роста знания социокультурных факторов, которые отбирают определенные стратегии развития из множества потенциально возможных направлений развития науки.
В книге "Критика научного разума" это новая методологическая парадигма представлена в достаточно отчетливой форме, а развитые в ее русле идеи дают импульс новым творческим размышлениям.
В.С.Степин,
Академик Российской Академии наук

От переводчика
Курт Хюбнер (1 сентября 1921 г., Прага) - немецкий философ. Учился в университетах Праги, Ростока, Киля. Участвовал во 2 мировой войне (1940-1943), был ранен в России (1942), попал в плен к американцам в Африке (1943). Защитил кандидатскую диссертацию на тему Трансцендентальный субъект как часть природы. Исследование Кантова "Opus postumum" (1951), и это определило его особенный интерес к исследованию фундаментальных предпосылок, "исторических a priori" естествознания. Докторская диссертация посвящается теме "Логический позитивизм и метафизика" (1955), что заложило основы его дальнейшего исследования природы философии (см. его статью "Рефлексия и саморефлексия метафизики" в "Вопросах философии", 1993, № 6). Работал профессором Технического университета в Зап.Берлине, деканом философского факультета (1961-1971), профессором и директором философского семинара в университете Киля, эмеритирован (1971-1988). Почетный профессор Открытого университета в Берлине (1962-1971), президент Немецкого общества общей философии (1969-1975), член Совета директоров Международной федерации философских обществ (1978-1988). Действительный член Научного общества Иоахима-Юнга в Гамбурге, Международной философской академии в Брюсселе. Основные труды посвящены анализу проблем философии науки, религии, мифа, национального сознания. Книги: "Kritik der wissenschaftlichen Vernunft" (1978), пер. на англ., исп., итал., порт., япон. языки; "Die Wahrheit der Mythos" (1985), пер. на итал.; "Das Nationale" (1991).
Курт Хюбнер принадлежит к плеяде известных философов науки, формирование которых начиналось с критики логического эмпиризма. Регулярные семинары в тирольском местечке Альпбах, в которых участвовали Поппер, Фейерабенд, Хюбнер и другие, в том числе и известные ученые-физики, уже вошли в историю философии науки. Хюбнер вместе с П.Фейерабендом, Х.Шпиннером и А.Наесом нередко рассматриваются как представители так называемой плюралистической философии науки. Эволюция взглядов Хюбнера весьма показательна как пример эсктраполяции определенной теоретико-познавательной методологии на области, достаточно далеко отстоящие от ее традиционного предмета - науки (миф, искусство и пр.), и может быть рассмотрена как пример современной тенденции к расширению предмета теории познания. Хюбнер находится в известной оппозиции к современной англо-американской философии науки (как аналитической, так и реалистической), но широко использует идеи критического рационализма, феноменологии, экзистенциализма, герменевтики.
Я выражаю глубокую признательность Фонду Александра фон Гумбольдта (Германия), предоставившего возможность осуществить эту работу.
И.Касавин

Памяти Эллен Розен, доктора медицины

Das erste steht uns frei,
beim zweiten sind wir Knechte.
                                                         Goethe

Мы делаем свободно первый шаг,
Но в слуг второй нас превращает.
                                                         Гёте
Предисловие
Сегодня многие люди убеждены в том, что истина и знание в подлинном смысле существуют только в науке, и поэтому все другие аспекты бытия должны быть постепенно охвачены ее контролем. Широко распространено также и мнение, что гуманизм существенным образом опирается на научное просвещение. Поэтому сейчас, быть может, в большей степени, чем когда-либо еще, такие, лежащие за пределами науки, области как искусство, религия, миф ставят нас перед трудным