проверяемых теорий.. . Самой последней и самой значительной до сих пор была
программ Фарадея, Максвелла, Эйнштейна, де Бройля и Шредингера,
рассматривавшая мир... в терминах непрерывных полей. . . Каждая из этих
метафизических теорий функционировала в качестве программы для науки
задолго до того, как. стать проверяемой теорией. Она указывала направление,
в котором . следует искать удовлетворительные научно-теоретические
объяснения, и создавала возможность того, что можно назвать оценкой глубины
теории. В биологии, по крайней мере, в течение некоторого времени подобную
роль играли теория эволюции, клеточная теория и теория бактериальной
инфекции. В психологии можно назвать в качестве метафизических
исследовательских программ сенсуализм, атомизм (т.е. такая теория, согласно
которой опыт складывается из далее не разложимых элементов, например,
чувственных данных) и психоанализ. Даже чисто экзистенциальные суждения
иногда наводили на мысль и оказывались плодотворными в истории науки, даже
если не становились ее частью. В самом деле, мало какая теория оказала
такое влияние на развитие науки, как одна из чисто метафизических теорий,
согласно которой "существует вещество, способное превратить неблагородные
металлы в золото (т.е. "философский камень")"; хотя эта теория была
неопровержимой, никогда не подтвержденной, и сейчас в нее никто не верит".

323 См., в частности [164], гл. 66; в издании 1959 г. Поппер добавил
разъясняющее примечание, чтобы подчеркнуть: в метафизических кванторных
предложениях квантор существования должен Интерпретироваться как
"неограниченность";

но это, конечно, было уже вполне разъяснено в 15-й гл. первоначального
издания; [см. русск. перев., с. 93-96]).

324 См. [163], р. 198-199; [см. русск. перев., с 248]; первая публикация
этого фрагмента - в 1958 г. " 325 См. [200], [199], [2], [3].

326 [172]. гл. 11.

327 Там же; замечание в квадратных скобках мое.

328 Как полагал Дюгем, сам по себе эксперимент никогда не может осудить
отдельную теорию (такую как твердое ядро исследовательской программы; чтобы
вынести "приговор" нужен еще и "здравый смысл", "проницательность" и
действительно хороший метафизический инстинкт, помогающий отыскать путь
вперед, точнее сказать, луг" "некоторому в высшей степени замечательному
порядку" (см. заключительные фразы его "Приложения" ко 2-му изданию [40]).

329 Куайн говорит о предложениях, располагающихся на "различных расстояниях
от чувственной периферии" и, следовательно, в большей или меньшей степени
подверженных изменениям. Но что такое "сенсорная периферия" и как мерить
расстояние до нее - определить очень трудно. Согласно Куайну, "те
соображения, по которым человек может отказаться от унаследованного ям
научного знания в угоду сиюминутным чувственным представлениям, в той мере,
в какой они рациональны, являются прагматическими" [172]. Но прагматизм для
Куайяа, как и для Джемса идя Леруа, есть лишь ощущение психологического
комфорта; мне кажется иррациональным называть это "рациональностью".

330 О "защите понятий путем их сужения" и "опровержениях путем их
расширения" см. [92].

331 [163]. гл. 10 1русск. перев., с. 362].

332 Типичные примеры такого смешения - неумная критика, которой подвергают
Поппера Кэнфилд и Лерер [29]. Штегмюллер. последовав за ними, угодил в
логическую трясину ([187], р. 7). Коффа вносит ясность в этот вопрос [32].
К сожалению, в этой статье я иногда выражался неточно, что позволяет
увидеть в ограничении ceteris parlbus независимую посылку проверяемой
теории. На этот легко устранимый недостаток мне указал К. Хаусон.

333 Грюнбаум вначале занимал позицию, близкую к догматическому
фальсификационизму, когда исследуя весьма поучительные примеры из истории
физической геометрии, приходил к выводу, что можно определить ложность
некоторых научных гипотез (см. [67] и [68]). Потом он изменил свою позицию
[62] и в ответ на критику M. Хессе [76] и других авторов определил ее так:
"По крайней мере, иногда мы . можем определить ложность гипотезы, какие бы
намерения и пели ни стояли за ней, хотя эта фальсификация не исключает
возможности ее последующей реабилитации" ([70]. р. 1092).

334 Типичным примером может служить ньютоновский принцип гравитационного
взаимодействия, по которому тела на огромных расстояниях и мгновенно
чувствуют влечение друг к другу. Гюйгенс называл эту идею "абсурдной",
Лейбниц- "оккультной", я самые выдающиеся ученые столетия "поражались тому.
как он [Ньютон] мог решиться на столь огромное число исследований и
труднейших вычислений, не имевших другого основания, кроме самого этого
принципа" (см. [82], р. 117-118). Я уже говорил, что неверно было бы
относить теоретический прогресс исключительно на счет достоинств
теоретиков, а эмпирический - считать просто делом везения. Чем большим
воображением обладает теоретик, тем с большей вероятностью его
теоретическая программа достигнет хотя бы какого-либо эмпирического успеха
(см. [93]. р. 387-390).

335 См. [176]. [178] и [18]. Джастификационист Рассел презирает
конвенционализм: "Когда возвышается воля, падает знание. В этом и состоит
самое значительное изменение в характере философии нашего века. Оно было
подготовлено Руссо и Кантом..." ([178]. р. 787). Поппер, конечно же, многое
почерпнул и у Канта, и у Бергсона (см. [154], гл. 2 и 4).

337 О понятии "правдоподобия" см. ({1631, гл. 10), а также следующее
примечание; о понятии "надежности" (trustworthl-ness) см. [93], р. 390-405
и [95]. "7 "Правдоподобие" имеет два различных смысла, которые не следует
смешивать. Во-первых, он, этот термин, может пониматься как "сходство с
истиной" (truthtikeness); в этом смысле, я думаю, все научные теории,
когда-либо созданные человеческим умом, в равной степени являются
"непохожими на истину" (unverissimilar) и "оккультными". Во-вторых, он
может означать квазитеоретическое размерное отличие между количеством
истинных и ложных следствий теории. отличие, которое мы в точности никогда
не можем определить, но о котором можем делать предположения. Поппер
использует термин "правдоподобие" именно в этом специальном смысле ([163],
гл. 10). Но когда он утверждает, что этот второй смысл тесно связан с
первым, то это ведет к ошибкам и недоразумениям. В первоначальном
"до-попперовском" смысле термин "правдоподобие" мог означать лишь
интуитивно различимую "похожесть на истину", либо наивный прототип
попперовского эмпирического понятия "правдоподобия". Интересные выдержки,
приводимые Поппером, говорят в пользу второго значения, но не первого (см.
[163]. р. 399; [русск. перев., с. 361]). Беллармиио, вероятно, мог бы
согласиться с тем, что теория Коперника имела высокую степень
"правдоподобия" в попперовском специальном смысле, но не с тем, что она
была "правдоподобна" в первом, интуитивном, смысле. Большинство
"инструменталистов" являются "реалистами" в том смысле, что согласны с
возрастанием "правдоподобия" теорий в попперовском смысле; но они же не
являются "реалистами", если под реализмом понимать уверенность в том, что,
например, полевая концепция Эйнштейна интуитивно ближе к Замыслу Вселенной,
чем концепция ньютоновского взаимодействия тел на расстоянии. Поэтому целью
науки может быть возрастание "правдоподобия" в попперовском смысле, но без
обязательного возрастания классического правдоподобия. Последняя идея, как
говорил сам Поппер, в отличие от первой, "опасно неопределенна и
метафизична" ([163], р. 231 [русск. перев., с. 35]).

Попперовское "эмпирическое правдоподобие в некотором смысле реабилитирует
идею кумулятивного роста в науке. Но движущей силой кумулятивного роста
"эмпирического правдоподобия" является революционизирующий конфликт с
"интуитивным правдоподобием".

Когда Поппер работал над своей статьей "Истина, рациональность и рост
знания", у меня было нелегкое чувство по отношению к его отождествлению
этих двух понятий правдоподобия. И было так, что я спросил его: "Можем ли
мы реально говорить о том, что одна теория лучше соответствует
действительности, чем другая? Существуют ли степени истинности? Не опасное
ли заблуждение выражаться так, как если бы истина, в смысле Тарского,
располагалась где-то в некоем метрическом или хотя бы в топологическом
пространстве, я поэтому имело бы смысл рассуждать о двух теориях - скажем,
о предшествующей теории t1 и последующей теории t2, - что t2 вытесняет t1
или являет собой больший прогресс, чем t1 , поскольку она ближе подходит к
истине, чем t2?" (см. [161], р. 232; (русск. перев., с. 350-351]). Поппер
отверг мои опасения. Он чувствовал, и был прав, что предложил очень важную
новую идею. Но он ошибался, полагая, что его новая специальная концепция
"правдоподобия" полностью поглощает проблемы, связанные со старым
интуитивным "правдоподобием". Кун говорит: "Если мы считаем, что, например,
полевая теория "ближе подходит к истине", чем старая теория вещества и
силы, то это означало бы, при серьезном отношении к словам, что последние
основания природы больше похожи на поля, чем на вещество и силы" ([88], р.
265). Кун прав, за исключением того, что, как правило, отношение к словам
не бывает "серьезным". Я надеюсь, что это примечание послужит прояснению
обсуждаемой проблемы.