Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
евозможным, чтобы из
не-сущего возникало что-нибудь). Однако точно таким же образом из сущего не
возникает [другое] сущее, кроме как по совпадению; в этом смысле возникает
оно точно таким же путем, как, например, из животного возникает животное и
из определенного животного определенное животное, например когда собака
родится от собаки и лошадь от лошади. Ведь собака может родиться не только
от определенного животного, но и от животного [вообще], но не поскольку оно
животное: ведь животное уже имеется налицо. Если же определенное животное
должно возникнуть не по совпадению, оно возникнет не от животного [вообще],
и также определенное сущее возникает не из сущего [вообще] и не из несущего.
Относительно возникновения из не-сущего нами уже сказано, что оно означает,
поскольку оно есть не-сущее. При этом мы не отрицаем [того положения], что
все или существует, или не существует.
Это один из способов рассуждения [по поводу затруднения ранних
философов]; другой же состоит в том, что одно и то же может рассматриваться
с точки зрения возможности и действительности. Но это более подробно
изложено в другом сочинении. Таким образом (как мы уже сказали) разрешаются
трудности, вынуждавшие отрицать некоторые из указанных [положений]: именно
из-за этого прежние [философы] так сильно сбились с пути, ведущего к
[пониманию] возникновения и уничтожения и вообще изменения. Если бы
указанный природный субстрат был ими замечен, он устранил бы все их
незнание.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Коснулись ее и некоторые другие [философы], но не в достаточной мере.
Прежде всего они признают прямое возникновение из не-сущего, поскольку
[считают, что] Парменид говорил правильно. Затем им кажется, что если
[упомянутая природа] числом едина, то она и в возможности только одна, а это
большая разница. Мы же со своей стороны говорим, что материя и лишенность --
разные вещи, из коих одна, именно материя, есть не-сущее по совпадению,
лишенность же -- сама по себе, и что материя близка к сущности и в некотором
смысле есть сущность, лишенность же -- ни в коем случае. А они считают
"большое" и "малое"" одинаково не-сущим -- или то и другое вместе, или
порознь каждое. Так что этот способ [получения] триады совершенно иной, чем
наш: хотя они дошли до (признания] того, что нужна какая-то лежащая в основе
природа, однако делают ее единой; ведь даже тот, кто берет [в качестве
основы] диаду, называя ее "большим" и "малым", всетаки делает то же самое,
так как другую [сторону этой основы] он не заметил.
Пребывающая [природная основа] есть сопричина, наряду с формой,
возникающих [вещей] -- как бы их мать; другая же часть этой
противоположности -- тому, кто обращает внимание на причиняемое ею зло,--
зачастую может показаться и вовсе не существующей. Так как существует нечто
божественное, благое и достойное стремление, то одно мы называем
противоположным ему, а другое -- способным домогаться его и стремиться к
нему согласно своей природе. У них же выходит так, что противоположное
начало [само] стремится к своему уничтожению. И однако ни форма не может
домогаться самой себя, ибо она [ни в чем] не нуждается, ни [ее]
противоположность (ибо противоположности уничтожают друг друга). Но
домогающейся оказывается материя, так же как женское начало домогается
мужского и безобразное прекрасного -- с той разницей, что [домогается] не
безобразное само по себе, но по совпадению и женское также по совпадению.
Что же касается уничтожения и возникновения [материи], то в одном
смысле она им подвержена, в другом нет. Рассматриваемая как то, в чем
[заключена лишенность], она уничтожается сама по себе (так как исчезающим
здесь будет лишенность), если же рассматривать ее как возможность
[приобретения формы], она [не только] сама по себе не уничтожается, но ей
необходимо быть неисчезающей и невозникающей. Ведь если бы она возникла, в
ее основе должно было бы лежать нечто первичное, откуда бы она возникла, но
как раз в этом и заключается ее природа, так что [в таком случае] она
существовала бы прежде [своего] возникновения. Ведь я называю материей
первичный субстрат каждой [вещи], из которого [эта вещь] возникает не по
совпадению, а потому, что он ей внутренне присущ. А если [материя]
уничтожается, то именно к этому субстрату она должна будет прийти в конце
концов, так что она окажется исчезнувшей еще до своего исчезновения.
А что касается начала в отношении формы, то -- едино ли оно, или их
много и каково или каковы они -- подробное рассмотрение [этих вопросов] есть
дело первой философии, так что это должно быть отложено до того времени. О
природных же и преходящих формах мы расскажем в последующем изложении. Итак,
нами выяснено, что начала существуют, каковы они и сколько их числом. А
теперь мы продолжим наши рассуждения, начав с иного исходного пункта.
* КНИГА ВТОРАЯ (В) *
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Из существующих [предметов] одни существуют по природе, другие -- в
силу иных причин. Животные и части их, растения и простые тела, как-то:
земля, огонь, воздух, вода -- эти и подобные им, говорим мы, существуют по
природе. Все упомянутое очевидно отличается от того, что образовано не
природой: ведь все существующее по природе имеет в самом себе начало
движения и покоя, будь то в отношении места, увеличения и уменьшения или
качественного изменения. А ложе, плащ и прочие [предметы) подобного рода,
поскольку они соответствуют своим наименованиям и образованы искусственно,
не имеют никакого врожденного стремления к изменению или имеют его лишь
постольку, поскольку они оказываются состоящими из камня, земли или смешения
[этих тел] -- так как природа есть некое начало и причина движения и покоя
для того, чему она присуща первично, сама по себе, а не по [случайному]
совпадению. Я говорю "не по совпадению" [в том смысле], что некто, будучи
врачом, может сам стать причиной своего выздоровления; тем не менее он
владеет врачебным искусством не потому, что он выздоравливает, а просто
случилось одному и тому же [человеку] быть врачом и выздоравливающим,
поэтому в иных случаях [обе эти роли] и отделяются друг от друга. То же
относится и ко всякому другому изготовленному (предмету): ведь ни один из
них не имеет в самом себе начала его изготовления, но это начало находится
либо в другом и вовне (например, у дома и всякого другого творения рук
человеческих), либо же в них, но не самих по себе, а когда по совпадению они
становятся причиной для самих себя.
Итак, природа есть то, что мы сказали. Природой обладают в себе все
[предметы], которые имеют указанное начало. И все такие [предметы] --
сущности. Ибо каждый из них есть какой-то субстрат, а в субстрате всегда
имеется природа. Согласно с природой [ведут себя] и эти [предметы], и все,
что присуще им само по себе, например огню нестись вверх; это ведь не есть
природа и не заключает в себе природы, а происходит по природе и согласно с
природой.
Итак, мы сказали, что такое природа, по природе и согласно с природой.
А пытаться доказывать, что природа существует, смешно, ибо очевидно, что
таких предметов много. Доказывать же очевидное посредством неявного
свойственно тому, кто не способен различать, что понятно само по себе и что
не само по себе. Ясно, что страдать этим [недостатком] возможно: ведь слепой
от рождения мог бы рассуждать о цветах, так что у подобных людей речь будет
идти неизбежно [лишь] о названиях, мыслить же они ничего не будут.
Некоторым кажется, что природа и сущность природных предметов -- это то
первое, само по себе бесформенное, что заключается в каждом из них, например
природа ложа -- дерево, а статуи -- медь. Доказательством последнего, по
словам Антифонта, служит то, что, если ложе будет зарыто в землю и гниение
получит такую силу, что появится росток, возникнет не ложе, но дерево, так
как устройство, согласно правилам и искусству, присуще [ложу] по совпадению,
а сущность [его] сохраняется непрерывно, испытывая указанные воздействия. И
если: каждый из этих [предметов] будет находиться в таком же отношении к
чему-нибудь другому, как, например, медь и золото относятся к воде, а кости
и дерево к земле (и то же самое с любыми другими [предметами]), то это
другое и будет их природой и сущностью. Поэтому одни считают природой
существующего огонь, другие -- землю, или воздух, или воду, иные --
некоторые из указанных [элементов], а кое-кто -- все вместе. Что кто из них
принял [в качестве основы], будь то один [элемент] или несколько, то именно
это и в таком же количестве он и считает всеобщей сущностью, а все остальное
-- его постоянными и преходяшими состояниями и свойствами И каждый из этих
[элементов] считается вечным, ибо невозможно, чтобы они из самих себя
изменялись [во что-нибудь другое); все же прочее возникает и гибнет
бесчисленное множество раз.
Таков один способ определения природы: она есть первая материя, лежащая
в основе каждого из [предметов], имеющих в себе самом начало движения и
изменения. По другому же способу она есть форма (morphn) и вид (eidos)
соответственно определению [вещи]. А именно, как искусством называется
соответствующее искусству и искусственное, так и природой -- соответствующее
природе и природное. И как мы никогда не скажем, что предмет соответствует
искусству, если ложе существует только в возможности, но еще не имеет вида
ложа, так и относительно предметов, созданных природой. Ибо мясо и кость в
возможности еще не имеют собственной природы и не существуют по природе,
пока не примут вида соответственно определению, с помощью которого мы и
называем это мясом, а это костью. Таким образом, в другом значении природа
будет для [предметов], имеющих в себе начало движения, формой и видом,
отделимым от них только логически, а то, что состоит из материи и формы, не
есть природа, а только существует по природе, например человек. И форма
скорее, чем материал, есть природа: ведь каждая вещь скорее тогда называется
своим именем, когда она есть в действительности, чем когда [она имеется)
только в возможности.
Далее, человек рождается от человека, но не ложе от ложа -- потому-то и
говорят, что не фигура ложа есть природа, а дерево, ибо если [ложе]
прорастет, то возникнет не ложе, а дерево. Но если это, [т. е. созданная
человеком внешняя фигура], есть искусство, то форма [порождающих друг друга
предметов] -- природа: ведь от человека рождается человек.
Далее, природа, рассматриваемая как возникновение, есть путь к природе.
Не так, как врачевание, о котором никогда не говорится, что оно есть путь к
врачебному искусству, а к здоровью: необходимо ведь, чтобы врачевание шло от
врачебного искусства, а не к нему; [порождающая] природа относится к природе
не так, но порождаемое переходит из чего-нибудь во что-нибудь, поскольку оно
порождается. Во что же оно порождается? Конечно, не в то, откуда оно
[появилось], а в то, чем будет. Следовательно, форма есть природа.
Впрочем, [слова] "форма" и "природа" употребляются в двояком значении:
ведь и лишенность есть в некотором отношении вид. Будет ли лишенность
какой-либо противоположностью также и у простого возникновения или нет --
это нужно будет рассмотреть впоследствии.
ГЛАВА ВТОРАЯ
После того как нами определено, в скольких значениях употребляется
[слово] "природа", следует рассмотреть, чем отличается математик от физика.
Ибо природные тела имеют и поверхности, и объемы, и длины, и точки,
изучением которых занимается математик. Далее, астрономия -- особая [наука]
или часть физики? Ведь если дело физика знать, что такое Солнце и Луна, а о
том, что свойственно им самим по себе, знать не надо, то это нелепо помимо
прочего и потому, что (философы], рассуждающие о природе, как известно,
говорят также о фигуре Луны и Солнца и о том, шаровидны ли Земля и космос
или нет.
Этим всем занимается и математик, но не поскольку каждая [из фигур]
есть граница природного тела, и их свойства он рассматривает не как
свойственные [именно] этим телам. Поэтому он и отделяет да [от природных
тел], ибо мысленно они отделимы от движения [этих тел] и это [отделение]
ничего не меняет и не порождает ошибок. Сами того не замечая, то же делают и
[философы], рассуждающие об идеях: они отделяют [от тел] физические
свойства, которые в меньшей степени поддаются отделению, чем математические
[отношения]. Сказанное станет ясным, если попытаться определить и то и
другое, т. е. и сами предметы, и присущие им свойства. А именно, нечетное и
четное, прямое и кривое, далее, число, линия и фигура будут [определены] и
без движения, мясо же, кость и человек -- ни в коем случае; это подобно
тому, как нос называется вздернутым, а не криволинейным. На то же указывают
и наиболее физические из математических наук, как-то: оптика, учение о
гармонии и астрономия: они в некотором отношении обратны геометрии. Ибо
геометрия рассматривает физическую линию, но не поскольку она физическая, а
оптика же -- математическую линию, но не как математическую, а как
физическую.
А так как природа двояка: она есть и форма и материя, то [вопрос]
следует рассматривать так же, как если бы мы стали изучать курносость, что
она такое, т. е. ни без материи, ни со стороны [одной лишь] материи. Однако
двоякого рода затруднение может возникнуть и относительно следующего: раз
существует две природы, с которой из двух должен иметь дело физик, или, быть
может, с тем, что составлено из них обеих? Но если с тем, что составлено из
них обеих, то и с каждой из них. Должна ли познавать ту и другую одна и та
же [наука] или разные? Кто обратит внимание на старых [философов], тому
может показаться, что дело физика -- материя (ведь Эмпедокл и Демокрит лишь
в малой степени коснулись формы и сути бытия). Но если искусство подражает
природе, то к одной и той же науке относится познание формы и до известного
предела материи (так, например, врачу надо знать и здоровье, и желчь, и
слизь, с которыми связано здоровье, так же как строителю и вид дома и
материал -- кирпичи и дерево; то же относится и к другим [искусствам],
следовательно, дело физики -- познавать и ту и другую природу.
Кроме того, дело одной и той же [науки -- познавать] "ради чего" и
цель, а также [средства], которые для этого имеются. Ведь природа есть цель
и "ради чего": там, где при непрерывном движении имеется какое-то окончание
движения, этот предел и есть "ради чего". Отсюда и смешная шутка, когда поэт
договаривается до слов: "достиг кончины, ради которой родился"; однако цель
означает [отнюдь] не всякий предел, но наилучший.
[То же], когда и искусства обрабатывают материал: одни просто, другие
тщательно отделывая его, и мы пользуемся всеми предметами, как если бы они
существовали ради нас. В каком-то отношении ведь и мы [сами] есть цель; ведь
"ради чего" имеет двоякое значение (об этом сказано в книге "О философии").
Есть также два искусства, овладевающие материалом и познающие его: искусство
пользования и искусство руководства изготовлением. Ведь и искусство
пользования есть в некотором отношении искусство руководства, но отличается
тем, что обладает знанием формы, искусство же руководства изготовлением
знает материал: действительно, кормчий знает, какова должна быть форма руля,
и предписывает ее, кораблестроитель же знает, из какого дерева и какими
приемами может быть [руль] сделан. Итак, в предметах искусства мы
обрабатываем материал ради [определенного] дела, а в природных телах он
имеется в наличии как нечто существующее.
К тому же материя принадлежит к [категории] отношения, так как для
разной формы [требуется] разная материя.
До какого же предела физик должен знать форму и суть [вещи]? Не так ли,
как врач [знает] сухожилия, а кузнец -- медь, т. е. до известного предела, а
именно ради чего существует каждая вещь, и притом [только] о тех, которые
отделимы по форме, но заключены в материи. Ведь человек порождает человека,
но и Солнце [также]. Но как обстоит дело с отделимостью [от материи) и что
она такое -- определить это надлежит первой философии.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Установив все это, мы должны рассмотреть причины -- каковы они и
сколько их по числу. Так как наше исследование предпринято ради знания, а
знаем мы, по нашему убеждению, каждую [вещь] только тогда, когда понимаем,
"почему [она]" (а это значит понять первую причину), то ясно, что нам
надлежит сделать это и относительно возникновения, уничтожения и всякого
физического изменения, чтобы, зная их начала, мы могли попытаться свести к
ним каждую исследуемую вещь.
В одном значении причиной называется то, "из чего", как внутренне ему
присущего, возникает что-нибудь, например медь -- причина этой статуи или
серебро -- этой чаши, и их роды. В другом значении [причиной будут] форма и
образец -- а это есть определение сути бытия -- и их роды (например, для
октавы отношение двух к единице и вообще число), а также составные части
определения. Далее, [причиной называется то], откуда первое начало изменения
или покоя; например, давший совет есть причина, для ребенка причина -- отец,
и, вообще, производящее -- причина производимого и изменяющее --
изменяемого. Наконец, [причина] как цель, т. е. "ради чего"; например,
[причина] прогулки -- здоровье. Почему он гуляет? Мы скажем: "чтобы быть
здоровым" -- и, сказав так, полагаем, что указали причину. И все, что
возникает в промежутке на пути к цели, когда движение вызвано чем-нибудь
иным, например [на пути] к здоровью -- лечение похуданием, очищение
[желудка], лекарства, [врачебные] инструменты,-- все это существует ради
цели и отличается друг от друга тем, что одно есть действия, а другое --
орудия.
Итак, [слово] "причина" употребляется приблизительно в стольких
значениях. Вследствие такой многозначности может случиться, что одно и то же
имеет несколько причин, и притом (отнюдь] не по случайному совпадению;
например, причинами статуи [окажутся] искусство ваяния и медь -- и это не по
отношению к чему-нибудь разному, а поскольку она статуя; только [причины
эти] разного рода: одна как материя, другая же "откуда движение". Иногда
[две вещи] могут быть причинами друг друга; например, труд -- причина
хорошего самочувствия, а оно -- причина труда, но только не одинаковым
образом, а в одном случае -- как цель, в другом же -- как начало движения.
Далее, одно и то же бывает причиной противоположных [событий], а именно: то,
присутствие чего есть причина определенного события, мы иногда считаем
причиной противоположного, когда оно отсутствует; например, причиной
крушения судна -- отсутствие кормчего, присутствие которого [ранее] было
причиной его сохранности.
Все только что указанные причины попадают в один из четырех наиболее
явных разрядов. Буквы слогов, материал [различного рода] изделий, огонь и
подобные элементы тел, так же как части целого и посылки заключений, --
примеры причины "из чего"; одни из них как субстрат, например, части, другие
же как суть бытия -- целое, соединение, форма. А семя, врач, советчик и
вообще то, что действует