х забот!

        "V"

                     Они возникли вновь... к чему? Увы!
                          Мой сон окутан был туманом грез,
                     Восторгом птичьим, шелестом травы,
                          Игрой лучей, благоуханьем роз.
                  45 Таило утро влагу меж ресниц;
                          Все замерло, предчувствуя грозу;
                               Раскрытый с треском ставень придавил
                     Зеленую курчавую лозу...
                          О Тени! Я не пал пред вами ниц
                  50           И покаянных слез не уронил.

        "VI"

                     Прощайте, Призраки! Мне недосуг
                          С подушкой трав затылок разлучить;
                     Я не желаю есть из ваших рук,
                          Ягненком в балаганном действе быть!
                  55 Сокройтесь с глаз моих, чтобы опять
                          Вернуться масками на вазу снов;
                               Прощайте! - для ночей моих и дней
                     Видений бледных мне не занимать;
                          Прочь, Духи, прочь из памяти моей -
                  60           В край миражей, в обитель облаков!

                                                 (Григорий Кружков)


        "ИЗ ПОЭМЫ "ПАДЕНИЕ ГИПЕРИОНА. ВИДЕНИЕ""

                   ...Не    знаю, сколько пролежал я так.
                   Когда же я очнулся и воспрянул,
                   Прекрасные деревья и поляна
                   Исчезли. Озираясь, я стоял
                 5 Средь каменных стволов в каком-то древнем
                   Святилище, чей свод был вознесен
                   Так высоко, что облака могли
                   Плыть по нему, как по ночному небу.
                   Здесь обнажался страшный пласт времен;
                10 Все, что я видел раньше на земле:
                   Седых соборов купола, и башни
                   В проломах, и обрушенные стены
                   (Погибших царств обломки), и еще
                   Изрезанные ветром и волнами
                15 Утесы - это все теперь казалось
                   Негодной рухлядью в сравненье с той
                   Величественной, вечною твердыней.
                   Я различал на мраморном полу
                   Сосуды странные, и одеянья,
                20 Как будто сотканные из асбеста
                   Окрашенного, - или в этом храме
                   Бессильно было тленье: так сияло
                   Чистейшей белизною полотно,
                   Такой дышали свежестью узоры
                25 На ризах многоцветных. Вперемешку
                   Лежали тут жаровня и щипцы
                   Для благовоний, чаши золотые,
                   Кадильницы, одежды, пояса
                   И драгоценностей священных груды.
                30 С благоговейным страхом отведя
                   Глаза, я попытался вновь объять
                   Пространство храма; с потолка резного
                   Спустившись, взгляд мой перешел к столбам
                   Суровой, исполинской колоннады,
                35 Тянувшейся на север и на юг,
                   В неведомую тьму, - и к черным створам
                   Закрытых наглухо ворот восточных,
                   Рассвет загородивших навсегда.
                   Затем, на запад обратясь, вдали
                40 Увидел я громадного, как туча,
                   Кумира, и у ног его - уснувший
                   Алтарь, и мраморные с двух сторон
                   Подъемы, и бессчетные ступени.
                   Поспешности стараясь не явить
                45 Неподобающей, я к алтарю
                   Направился и, ближе подойдя,
                   Служителя заметил у святыни
                   И отблески высокие огня.
                   Как в полдень северный знобящий ветер
                50 Сменяется затишьем, и цветы,
                   Под теплыми дождинками оттаяв,
                   Таким благоуханием, такой
                   Целебной силой наполняют воздух,
                   Что даже тот, кто гробу обречен,
                55 Утешится, - так жертвенное пламя
                   Весенний источало аромат,
                   Веля забыть все, кроме наслажденья;
                   И из-за белых благовонных струй,
                   Густых клубов и занавесей дыма
                60 Раздался голос: "Если ты не сможешь
                   Ступени эти одолеть, - умри
                   Там, где стоишь, на мраморе холодном.
                   Пройдет немного лет, и плоть твоя,
                   Дочь праха, в прах рассыплется; истлеют
                65 И выветрятся кости; ни следа
                   Не сохранится здесь, на этих плитах.
                   Знай, истекает твой последний час;
                   Во всей Вселенной нет руки, могущей
                   Перевернуть песочные часы
                70 Твоей погибшей жизни, если эта
                   Смолистая кора на алтаре
                   Дотлеет прежде, чем сумеешь ты
                   Подняться на бессмертные ступени".
                   Я слушал, я смотрел; два чувства сразу
                75 Жестоко были ошеломлены
                   Угрозой этой яростной; казалась
                   Недостижимой цель; еще горел
                   Огонь на алтаре, когда внезапно
                   Меня сотряс - от головы до пят -
                80 Озноб, и словно жесткий лед сковал
                   Те струи, что пульсируют у горла.
                   Я закричал, и собственный мой крик
                   Ожег мне уши болью; я напряг
                   Все силы, чтобы вырваться из хватки
                85 Оцепенения, чтобы достичь
                   Ступени нижней. Медленным, тяжелым,
                   Смертельно трудным был мой шаг; душил
                   Меня под сердце подступивший холод;
                   И, пальцы сжав, я их не ощутил.
                90 Должно быть, за мгновенье перед смертью
                   Коснулся я замерзшею ногой
                   Ступени, - и почувствовал, коснувшись,
                   Как жизнь по ней вливается. Легко
                   Я вверх взошел, как ангелы когда-то
                95 По лестнице взлетали приставной
                   С земли на небо. "Праведная сила! -
                   Воскликнул я, приблизившись к огню, -
                   Кто я такой, чтоб так спастись от смерти?
                   Кто я такой, что снова медлит смерть
               100 Прервать мою кощунственную речь?"
                   Тень отвечала из-под покрывала:
                   "Узнал ты ныне, что такое смерть
                   И воскрешенье; слабость победив,
                   Ты отодвинул миг неотвратимый".
               105 "Пророчица благая! - я сказал. -
                   Рассей, прошу тебя, туман сомненья
                   В моей душе!" И тень произнесла:
                   "Знай: посягнуть на эту высоту
                   Дано лишь тем, кому страданье мира
               110 Своим страданьем стало навсегда.
                   А те, которые на свете ищут
                   Спокойной гавани, чтоб дни свои
                   Заспать в бездумье, - если невзначай
                   Сюда и забредают к алтарю, -
               115 Бесследно истлевают у подножья".
                   "Но разве мало на земле других? -
                   Спросил я, ободрясь. - Людей, готовых
                   На смерть за ближнего, принявших в сердце
                   Всю титаническую муку мира
               120 И бескорыстно посвятивших жизнь
                   Униженным собратьям? Я бы многих
                   Увидел здесь, - но я стою один".
                   "Те, о которых ты сказал, живут
                   Не призраками, - возразил мне голос, -
               125 Не слабые мечтатели они;
                   Им нет чудес вне милого лица,
                   Нет музыки без радостного смеха.
                   Прийти сюда они не помышляют;
                   А ты слабей - и потому пришел.
               130 Какая польза миру от тебя
                   И всех тебе подобных? Ты - лунатик,
                   Живущий в лихорадочном бреду;
                   Взгляни на землю: где твоя отрада?
                   Есть у любого существа свой дом,
               135 И даже у того, кто одинок,
                   И радости бывают, и печали -
                   Возвышенным ли занят он трудом
                   Иль низменной заботой, но отдельно
                   Печаль, отдельно радость. Лишь мечтатель
               140 Сам отравляет собственные дни,
                   Свои грехи с лихвою искупая.
                   Вот почему, чтоб жребии сравнять,
                   Тебе подобных допускают часто
                   В сады, где ты недавно побывал,
               145 И в эти храмы; оттого живой
                   Ты и стоишь пред этим изваяньем".
                   "Так я за бесполезность предпочтен
                   И речью благосклонною врачуем
                   В болезни не постыдной! О, до слез
               150 Великодушной тронут я наградой!" -
                   Воскликнул я, и продолжал: "Молю,
                   Тень величавая, ответь: ужели
                   Мир до того оглох, что бесполезны
                   Ему мелодии? или поэт -
               155 Не друг, не врачеватель душ людских
                   И не мудрец? Что я - ни то, ни это -
                   Осознаю, как ворон сознает,
                   Что он - не сокол. Кто же я тогда?
                   Ты говорила о подобных мне -
               160 О ком?" - И тень под белым покрывалом
                   С такою силою отозвалась,
                   Что всколыхнулись складки полотна
                   Над золотой кадильницей, свисавшей
                   С ее руки. - "О племени сновидцев!
               165 Сновидец и поэт - два существа
                   Различных, это - антиподы в мире.
                   Один лишь растравляет боль, другой -
                   Льет примирительный бальзам на раны".
                   И я вскричал с пророческой тоскою:
               170 "О где ты, дальновержец Аполлон?
                   Вели скорей невидимой чуме,
                   Вползающей сквозь щели, покарать
                   Поддельных лириков, бахвалов праздных,
                   Самовлюбленных, жалких стихоплетов;
               175 Пусть тоже смерть вдохну, - зато увижу,
                   Как все они растянутся в гробах!..
                   О тень высокая, прошу, поведай:
                   Где я? Чей это царственный алтарь?
                   Кому здесь воскуряют благовонья?
               180 Какого мощного кумира лик
                   Крутым уступом мраморных колен
                   Скрыт от меня? И кто такая ты,
                   Чей мягкий голос до меня снисходит?
                   И тень, окутанная покрывалом,
               185 Вдруг так заговорила горячо,
                   Что всколыхнулись складки полотна
                   Над золотой кадильницей, свисавшей
                   С ее руки, и голос выдавал
                   Давно, давно копившиеся слезы:
               190 "Заброшенный, печальный этот храм -
                   Все, что оставила война титанов
                   С мятежными богами. Этот древний
                   Колосс, чей лик суровый искажен
                   Морщинами с тех пор, как он низвергнут, -
               195 Сатурна изваянье; я - Монета,
                   Последняя богиня этих мест,
                   Где ныне лишь печаль и запустенье"...

                                                (Григорий Кружков)


        "x x x"

                   Не стало дня, и радостей не стало:
                        Губ сладостных, лучистых глаз, тепла
                   Ладони робкой, нежного овала,
                        Чуть слышных слов, груди, что так бела.
                 5 Исчезло юной розы совершенство,
                        Исчезло счастье, скрывшись без следа;
                   Исчезли стройность, красота, блаженство,
                        Исчез мой рай - исчез в тот час, когда
                   На мир нисходит сумрак благовонный,
                10      И ночь - святое празднество любви -
                   Завесою, из тьмы густой сплетенной,
                        Окутывает таинства свои.

                   Любовь! Твой требник прочитал я днем;
                   Теперь молю: дай мне забыться сном.

                                              (Сергей Сухарев)


        "СТРОКИ К ФАННИ"

                   Как мне воспоминание стереть,
                   Слепящий образ твой прогнать из глаз?
                   Час минул - только час!
                   Есть память рук; - любимая, ответь,
                 5 Чем вытравить ее, как истребить
                   И вновь свободным быть?
                   Ведь раньше, если бы меня увлек
                   Прелестный локон или лоб - я мог
                   Легко порвать силок;
                10 Ведь муза все же у меня была,
                   Пусть неказиста с виду, но крыла
                   Держала наготове, чтоб лететь -
                   Лишь стоит повелеть!
                   Пестра, быть может, мыслями бедна;
                15 Но для меня божественна она,
                   Божественна! Какой из вольных птиц
                   В просторе океанском без границ
                   Приспичит философствовать, когда
                   Под нею в муках корчится вода?

                20      Где взять мне сил
                        Для облинявших крыл,
                   Чтоб снова воспарить под облака
                        И унестись
                        От Купидона - ввысь,
                25 Как от порхающего мотылька?
                        Вина глотнуть?
                        Но это - пошлый путь,
                   Анафемство и ересь, что тайком
                   В канон любви сумели проскользнуть;
                30 Пускай счастливый тешится вином,
                   А на меня идет лавина бед -
                   И прежних утешений больше нет!
                   Забыть ли ненавистную страну,
                   Держащую моих друзей в плену?
                35 Тот берег злой, куда их занесла
                   Судьба - но от лишений не спасла;
                   Тот край уродливый, где в струях рек -
                   Мутно-бурливых, илистых - вовек
                   Не жили водяные божества;
                40 Где ветры холод ледяной несут
                   С больших озер и как плетьми секут
                   Людей; где пастбищ грубая трава
                   Не в прок худым, измученным быкам;
                   Где аромата не дано цветам,
                45 А птицам - нежных трелей; где густой
                   И дикий лес кромешной темнотой
                   Дриаду напугал бы; где сама
                   Природа, кажется, сошла с ума.

                   О чары дня!
                50 Гоните адский призрак от меня!
                   Светает: госпожа моя пришла -
                   И отступила мгла!
                   Позволь мне вновь душою отдохнуть,
                   Припав к тебе на грудь!
                55 Твой стан замкнуть в объятия позволь -
                   Утишить рук томительную боль!
                   Проникнуться теплом твоим насквозь -
                   До кончиков волос!
                   Дай губы вновь!
                60 Какая это боль - твоя любовь!
                   Довольно! О, довольно грезить мне
                   Тобою, как во сне!

                                               (Григорий Кружков)


        "К ФАННИ"

                  Помилосердствуй! - сжалься! - полюби! -
                       Любви прошу - не милостыни скудной -
                  Но милосердной, искренней любви -
                       Открытой, безраздельной, безрассудной!
                5 О, дай мне всю себя - вобрать, вдохнуть
                       Твое тепло - благоуханье - нежность
                  Ресниц, ладоней, плеч - и эту грудь,
                       В которой свет, блаженство, безмятежность!
                  Люби меня! - душой - всем существом -
               10      Хотя б из милосердия! - Иначе
                  Умру; иль, сделавшись твоим рабом,
                       В страданьях праздных сам себя растрачу,

                  И сгинет в безнадежности пустой
                  Мой разум, пораженный слепотой!

                                              (Григорий Кружков)


        "x x x"

                    Звезда! Как ты, хочу не измениться;
                         Но не в полночной славе с вышины
                    Следить, раскрывши вечные ресницы,
                         Один среди священной тишины,
                  5 Как воды совершают омовенье
                         Краев земли людей, как чист простор,
                    Как юный снег под белым облаченьем
                         Скрывает лик равнин, болот и гор, -
                    Нет; но как ты, бессменно, терпеливо
                 10      Очей в волненье сладком не сомкнуть
                    И сон любимой охранять, как диво,
                         Припав лицом на зреющую грудь,
                    Все слушая приливы и отливы...
                         Так вечно жить - или навек уснуть.

                                                   (Игорь Дьяконов)



        "x x x"

                    Одно воспоминанье о руке,
                    Так устремленной к пылкому пожатью,
                    Когда она застынет навсегда
                    В молчанье мертвом ледяной могилы,
                  5 Раскаяньем твоим наполнит сны,
                    Но не воскреснет трепет быстрой крови
                    В погибшей жизни... Вот она - смотри:
                    Протянута к тебе.

                                                    (Сергей Сухарев)


        "ПОЭТ"

                  С рассветом, ночью, в полдень на простор
                       Поэт вступает в мир предвестьем чуда,
                       И взмах жезла сзывает из-под спуда
                  Забытых духов рощ, холмов, озер.
                5 Поэт провидит, тьме наперекор,
                       Сорвав с явлений оболочек груду,
                       Ростки добра и красоты повсюду -
                  Где немощен и слеп ученый взор.

                  Порою на неведомый призыв,
               10      Не поддаваясь злым земным обманам,
                       Поэт к исконным запредельным странам
                  Могучий устремляет своей порыв.
                            И окружает смертного поэта
                            Сияние таинственного света.

                                               (Сергей Сухарев)



                     Текстологические принципы издания

     Основной  корпус  предлагаемого  издания  составляют  первый,  а  также
последний из трех поэтических  сборников  Китса,  вышедших  при  его  жизни:
"Стихотворения" (1817) и  ""Ламия",  "Изабелла",  "Канун  святой  Агнесы"  и
другие стихи" (1820): Являясь крайними  вехами  недолгого  творческого  пути
Китса (его поэма "Эндимион" вышла отдельным изданием в  1818  г.),  две  эти
книги - выразительное свидетельство стремительного развития поэта, в течение
двух-трех лет перешедшего от наивно-подражательных опытов к созданию глубоко
оригинальных   и   совершенных   образцов,   расширивших   представление   о
возможностях поэтического слова.
     Судьба  литературного  наследия  Китса,  подлинные  масштабы  дарования
которого  по  достоинству  оценили  лишь  немногие  из  его   современников,
сложилась непросто. За четверть века после его смерти в феврале 1821  г.