. Шесть серебряных - едва ли не
одна двадцатая моего жалования. Недешево. Это, кстати, тоже традиция:
все до одного входящего платили одну и ту же сумму. Искусство не
делает различия между нищим и богатеем. Да и богатеев здешних можно
на глаз и не узнать - но об этом я как-нибудь после расскажу.
    Больше всего, конечно, мне хотелось бы отыскать того, кто взялся
бы меня научить, как лучше всего браться за резец и с какой стороны
подходить к заготовке. Вот тут-то меня моя боязливость и подвела в
очередной раз. До сих пор не всегда удается сохранять самообладание,
в особенности, если есть опасность, что засмеют. В лавке-то все
по-другому: там как бы и не я вовсе, а другой человек работает. А вот
когда за самого себя просить надо, тут все и начинается. Очень
надеюсь, что от напряжения я не покраснел. Раза три уже порывался
спросить кого-нибудь на предыдущих выставках... и один раз все-таки
обсмеяли. Не со зла, конечно, но лучше я себя от этого не
почувствовал.
    Тем временем ноги сами собой несли меня по залу, а глаза не могли
оторваться от экспонатов. Подумать только, и на каждый из них уходила
вовсе не целая жизнь! Если уж вырезали из гранита птицу, то можно
часами смотреть на нее - словно живая, кажется: хлопнешь в ладоши, и
взлетит. Я один раз даже тихонько хлопнул. На всякий случай. Не
взлетела...
    В конце концов я набрел на эти таблички. На вид - просто
пластинки из полудрагоценных и прочих камней. Но станешь поблизости,
приглянешься... и внутри них целая картина видна. Об®емная, яркая,
живая. Глаз не оторвать. Табличек было дюжины три, каждая была
неповторима и я долго стоял у каждой, время от времени отходя от них
или обходя по кругу. Невероятно, но изображение "внутри" от этого
поворачивалось. Да, подумал я, вот до такого мне своим ходом точно не
дойти.
    Седьмая слева табличка мне показалась просто полированным куском
камня. Я едва не прикоснулся к ней пальцами (и правильно сделал, что
сдержался - выгнали бы в шею) - она так выделялась на фоне остальных,
что казалась какой-то неправильной. Я медленно шел вокруг,
поворачивая голову, и вздрогнул, когда увидел.
    Трудно это описать. Основное изображение было неожиданным:
представьте себе огромную букву "Y", сделанную из золота, со
множеством мелких деталей и украшений, расходящихся спиралью от
соединения трех линий. Буква эта висела на том месте, на котором
обычно на небе находятся светила - и отбрасывала на окружающий мир
волны мягкого теплого света. На заднем плане виднелся бушующий океан.
Я присмотрелся. Мама родная! Океан-то движется! Я присмотрелся,
осторожно сделав шаг чуть в сторону.
    Волны катились и катились, мне даже почудился запах соленой воды,
шум прибоя и свист ветра. Ощущение, которое накатило из глубины
таблички, было таким сильным, что я отступил на шаг в сторону, когда
особенно крупная волна понеслась к каменистому берегу. Лоб мой
мгновенно вспотел. Голова шла кругом и тут я услышал этот голос.
    - Вам нравится?
    - Невероятно, - ответил я, вытирая лоб, и продолжал глядеть в
столь далекие, но осязаемые глубины океана. - Никогда не слышал о
подобном. Все словно живое, и этот океан...
    Я даже протянул руку в сторону пластины и вновь вздрогнул, когда
чуть сбоку проскочил разветвленный голубоватый силуэт молнии.
    - Вы видите океан? - вновь спросил тот же голос, с удивлением уже
и любопытством.
    - Вижу, - ответил я и с трудом отвел глаза от морского пейзажа. И
понял, что не очень-то вежливо разговаривать, стоя к собеседнику
спиной.
    Повернулся лицом.
    Взглянул в темно-карие глаза.
    И понял, что пропал...

                               *  *  *

    Первые несколько минут Клеммен не видел ничего, кроме золотистых
волос и карих глаз.
    А первые несколько секунд он выглядел весьма жалко. Вся
подготовка, проведенная Д. и его коллегами, тут же куда-то делась. От
волнения в голове у него все спуталось и перемешалось.
    - K-kaiten h-hvearle, - произнес юноша, заикаясь, и покраснел.
Во-первых, кто желает доброго утра, когда на дворе вечер? И к тому же
начисто перепутал все числа и наклонения...
    - Добрый вечер, - улыбнулась обладательница карих глаз. - Вы
первый, кто видит океан в движении. Вы уже видели все остальное?
    - Я здесь не очень давно, - ответил в конце концов Клеммен. -
Честно говоря, я давно интересуюсь резьбой по камню и... здесь... -
он сглотнул, ощущая себя далеко не лучшим образом. - Увидел сегодня
об®явление о выставке и решил зайти.
    - Завтра уезжает, - кивнула девушка. Теперь, когда мысли
путались уже не так сильно, Клеммен увидел, с кем он говорит и, как
сказал бы Д., "запечатлел" ее. Как и полагается, ничто из
запечатленного не сохранилось - промелькнуло на миг и куда-то делось.
- Вам повезло... и мне тоже. Хотите, я покажу вам остальные работы?
    - Хочу, - ответил Клеммен немедленно. Предложи она ему утопиться
в соседнем фонтане, он немедленно бы кинулся исполнять приказ.

                Венллен, Веантаи 27, 435 Д., 18-й час

    - Судя по всему, тебя угораздило влюбиться, - вздохнул Д., когда
Клеммен, с глазами, которыми он видел нечто отличающееся от того, что
видели все остальные, медленно вошел на веранду ресторана. - Садись.
    - А, вы тоже здесь, - Клеммен заметил, наконец, Д., и уселся
напротив, продолжая улыбаться. - Прекрасный вечер. Очень кстати, ведь
завтра праздник...
    - Кто она? - спросил Д. с любопытством. Судя по всему, Клеммен
был выведен из строя не на шутку. Придется дать ему несколько дней
отдыха, что уж тут поделать...
    "Останешься один и у побед будет вкус пораэения", вспомнил Д. и
мурашки побежали по его спине. Сколько лет не приходили на ум эти
слова? Пять? Семь?..
    - Кто? - Клеммен с великим трудом опустился в обычный, скучный и
обыденный мир и нахмурился. - Послушайте, Д., если вы сейчас скажете
что-нибудь о пункте четвертом, я дам вам по морде.
    - Ну, раз уж ты сам о нем вспомнил, то мне это делать уже незачем,
- Д. лучезарно улыбнулся и подозвал официанта.
    Пункт четвертый был одним из восемнадцати пунктов, которые
Клеммен, как подчиненный Д., обязан был соблюдать. Коротко говоря,
подчиненные Д. (или прочих его коллег), согласно пункту четыре,
должны были ставить в известность свое начальство обо всех личных
контактах. Были пункты, впрочем, и более веселые.
    - И все-таки, как она выглядит? - Д. налил себе и юноше по бокалу
легкого киэннийского вина. Клеммен поднял правую ладонь перед собой,
задумался, бессильно пошевелил в воздухе пальцами и пожал плечами,
виновато улыбаясь.
    - Понятно, - Д. отхлебнул из своего бокала и посмотрел на
площадь, спиной к которой сидел его ученик. - Вообще-то я хотел
спросить, как она была одета и все такое прочее.
    - Платье цвета морской волны, - вспомнил Клеммен, пригубив свой
бокал. - Сандалии с застежками... - он наморщил лоб, вспоминая, - в
виде золотых листиков... Медальон со знаком наподобие буквы "Y"...
газовый шарф... Обруч на голове, с двенадцатью изумрудами. Деревянные
браслеты на запястьях.
    - Волосы? - спросил Д., прикрыв глаза. Он понял, о ком идет речь.
Да уж, не повезло парню. Завоевать ее будет сложнее, чем достать
солнце руками с небес.
    - Заплетены в две косы, - ответил Клеммен и помрачнел. -
Слушайте, Д., вы что, издеваетесь? Я и сам понял, что видел ее в
первый и последний раз. Дайте хоть немного почувствовать себя
человеком!
    - Продолжим расследование, - Д. не обращал внимания на юношу. -
Как ты ее приветствовал?
    Опешивший Клеммен припомнил - как, чем поверг своего руководителя
в искренний восторг.
    - Понятно, - ответил тот, вытирая слезы. - Ну что же, мог
ошибиться и сильнее. Прикасался к ней?
    - Что?! - Клеммен помрачнел еще сильнее. - Что вы имеете в виду?!
    - То, что сказал. Прикасался? К рукам, например? Неужели так
трудно вспомнить?
    - Нет, - юноша покачал головой. - Нет, конечно. За кого вы меня
принимаете?
    - Сам спрашивал о чем-нибудь?
    - Нет, - подумав, ответил юноша и почесал в затылке. - Странно
как-то... даже не задумывался. Нет, ничего не спрашивал. Ждал, когда
спросят.
    - Как держал руки?
    Клеммен уже обрел самообладание и молча ответил (благо вопросы у
Д. частенько бывали куда более странными).
    - Ладонями к себе.
    - Жестикулировал? Указывал на предметы, например?
    - Нет, - ответил юноша, поражаясь сам себе. Странно... отчего это
я вел себя подобным образом? Ничего, конечно, особенного или
страшного, но все же?
    - Так, - Д. жестом велел налить себе еще вина и кивнул Клеммену
на его бокал. - Пей, не то согреется и вкус потеряет. А теперь самый
главный вопрос. К какому *наэрта* она, по-твоему, принадлежит?
    Разум Клеммена произвел рассуждения и выдал ответ прежде, чем он
сам успел удивиться.
    - Кажется... *Теренна Ольен*, Золотой Песок.
    - Правильно, - Д. вновь лучезарно улыбнулся и откинулся на спинку
стула. - Ну, мой дорогой ученик, к какому выводу мы приходим?
    - Похоже, вы хотели мне намекнуть, что я ей не пара и что больше
я ее не увижу, - Клеммен смотрел на улыбающегося бородача с
неприязнью. - Так я и сам это знаю.
    - Вовсе нет! - Д. перестал улыбаться и посмотрел на собеседника с
сочувствием. - Я хочу сообщить тебе нечто куда более приятное. Ты
умудрился не совершить ни одной глупости. Первое впечатление - самое
главное. Все последующее вторично. С самого начала ты вел себя
совершенно безукоризненно, даром что котелок у тебя перегрелся...
    - Подождите,.. - не обращая внимания на "котелок", Клеммен
нахмурил лоб и принялся в подробностях вспоминать прошедший час. -
Странно... я ведь совершенно не думал об этом, Д.!
    - Значит, я не напрасно трачу на тебя время, - Д. расхохотался,
привлекая взгляды из-за соседних столиков. - Это-то и есть самое
главное, мальчик мой! Вести себя совершенно естественно, не
подозревая об этом! Ну что же, пора переходить к экзаменам.
    - К каким... экзаменам? - юноша, не успев обрадоваться, вновь
насторожился.
    - К тем самым, - Д. допил второй бокал. - Хватит ходить в
учениках. Первый экзамен ты уже сдал... только что, и я очень этим
доволен. Через четыре... нет, через шесть дней заходи ко мне на
работу. Можешь, конечно, зайти и пораньше. После праздника возьмешь
расчет у своего хозяина, - откуда-то Д. извлек небольшой конверт и
положил его между ними на столе - так, чтобы движение не бросалось в
глаза. - Здесь легенда.
    - А... - Клеммен вновь ощутил, как все вокруг становится
несущественным и малозначащим. Странно, но горечи он не ощущал. Пока,
наверное. Мир вновь начал растворяться в розовых тонах.
    - А с ней ты, вполне возможно, еще встретишься, - ответил Д. -
Мир, как известно, тесен.
    Клеммен поблагодарил его, и, все еще витая в облаках, пошел к
выходу. "Купец" отметил, что конверт он забрал - забрал, не привлекая
к своему жесту внимания. Тренировки не прошли даром, и это хорошо.
Положительно, из мальчишки все-ткаи выйдет толк! Характер у него,
правда, но с годами это пройдет.
    К тому же ольтийка, с которой Клеммену - волей каких-то богов -
довелось только что встретиться, жила здесь, в Венллене. Д. напряг
память и та, как обычно, послушно сообщила имя. Андариалл Кавеллин анс
Теренна. Звучное имя... впрочем, ольты выбирают имена весьма
тщательно. А вот что означает, не помню, хоть убей.
    Ничего, кроме имени, Д. о ней не знал. До настоящего времени.
Надо бы узнать... ни одна встреча - Д. уяснил это совершенно точно -
никогда не бывает случайной. Может лишь казаться случайной, не более.
    Хотя, если призадуматься... произвести впечатление на кого-нибудь
из Теренна Ольен очень и очень трудно, со всем их обычаями и
ритуалами. Ладно, пусть об этом заботится сам Клеммен. Д. дождался,
когда ольтийка, улыбаясь чему-то, прошла по площади, держа в руке
небольшой саквояж и вздохнул. Да... определенно хороша... впрочем,
ольтийки не могут не произвести впечатления на Людей. А вот
наоборот...
    Похоже, что Клеммена ожидает серьезный удар. Что ж поделать,
судьба.

                Венллен, Веантаи 27, 435 Д., 20-й час

    Если Д. думал, что я в конце концов упаду духом и сяду оплакивать
свое невезение, то он ошибался. Конечно, эта встреча - первая и
последняя; чтобы это понять, не надо быть семи пядей во лбу. Тем не
мене, я прекрасно понимал, что такое - недостижимое. К тому же она
ольтийка. Пройдет сто лет, от меня не останется и воспоминания, а она
будет все такой же очаровательной.
    Вот от этой мысли мне действительно едва не стало грустно, и я
пошел в свое мастерскую. Чтоб этому Д. Темная приснилась! Нашел тоже
время проверять мои способности. Все еще пребывая в неком забытьи, я
уселся за стол и принялся за дело.
    О чем я думал, не очень хорошо помню. За ужином хозяйка похвалила
мой костюм и, судя по всему, пришла к выводу, что свидание прошло
успешно. Двух других жильцов сегодня вечером не было - видимо, для
них праздник уже начался.
    Так что сегодня все мной остались довольны. Невероятно, не правда
ли? Я вернулся в мастерскую и продолжил работу. Прямо там и заснул.
    А как проснулся, неожиданно понял, что что-то все-таки
получилось. Фигурка какого-то страшненького существа - не иначе,
какой-то демон из легенд, а может быть, *уар*, воинственное
воплощение какого-нибудь божества, его посланник в мире смертных... В
виде человека, но с лицом не то волка, не то шакала, с мечом в одной
руке и небольшим щитом в другой.
    Если спросите, каким образом мне пришло это в голову и как это я
смог сделать такое за одну ночь - все равно не отвечу. Потому что сам
не знаю.

                             2. Экзамен

             Венллен, Веантаи 29, 435 Д., около полудня

    - Сколько нам еще ждать? - осмелился спросить Клеммен после того,
как четыре часа просидел возле стола своего начальника, наблюдая за
тем, как тот работает.
    - А куда ты, собственно, торопишься? - Д. поднял брови в
насмешливом недоумении. - За работу взяться не терпится? Погоди, еще
не рад будешь, что ее столько свалилось.
    И продолжил вглядываться в глубины небольшого прозрачного
кристалла. Удовлетворенно кивнул, убрал все в стол (судя по тому, что
юноше доводилось видеть, в этот стол влезало не менее тонны различных
бумаг).
    - Скажите, Д., - вновь заговорил Клеммен десять минут спустя.
Новая форма, которую ему выдали этим утром, сидела как влитая.
Несомненно, ее сшили специально для него. По заказу. Когда только они
все успевают?... - А чем, собственно, вы... то есть мы... занимаемся?
    Клеммен поднял глаза и наткнулся на внимательный взгляд серых
глаз Д. Выражение лица его было непонятным. Задумчивым каким-то. Не
отводя взгляда, он закрыл папку с бумагами.
    - Очень интересно, - выговорил он наконец. - Я все эти пять лет
ожидал, когда ты об этом спросишь. Пожалуй, если бы ты так и не
спросил, надо было бы бить тревогу. Ну что же. Ответ очень простой: я
не знаю.
    Лицо юноши выразило такую гамму чувств, что Д. рассмеялся.
    - Я знаю, чем занимаюсь я, - продолжил он. - Я знаю, чем
занимаюстя мои коллеги. Но ответить тебе, чем занимаемся мы все,
вместе взятые, я не могу.
    - Постойте, - Клеммен поднял руку. - Погодите. Я считал, что вы
работаете на Наблюдателей, или...
    - Вот как? - Д. сдвинул брови. - Отчего ты так подумал?
    - Сам не знаю, - пожал юноша плечами. - Само как-то в голову
пришло. По всем признакам. Чему вы меня обучали. Что умеете сами. С
кем и как работаете. Вывод, по-моему, прост.
    - Поразительно, - Д. откинулся в кресле. - Почти в точку. Но мы
не Наблюдатели, Клеммен, и им не подчиняемся. Хотя очень часто
помогаем друг другу... - Д. задумчиво потянул себя за бороду. - И,
кстати, с нами вместе работает очень много разнообразного народу. В
том числе из Наблюдателей.
    - И все-таки, - Клеммен, немало довольный собой, устроился на
стуле поудобнее, - и все-таки, как бы вы назвали свою профессию?
    - Видимо, следователь, - Д. пожал плечами. - Да и какая разница?
Занимаемся мы, правда, тем, с чем обычные следователи дела не имеют.
С тем, что остальным не по зубам...
    - Я так и думал, - Клеммен кивнул и тут же заметил насмешливый
огонек в глазах своего начальника. - Честно говоря, мне несколько не
по себе. С чего начнутся экзамены?
    - Для начала продолжим испытывать терпение, - невозмутимо
проговорил Д. и открыл свою папку. Юноша осекся и со вздохом
отвернулся. - Торопиться нам некуда. Сейчас начальство появится,
тут-то тебе все и об®яснят.
    Клеммен молча кивнул и продолжил изучать узоры, которыми были
покрыты обе двери. Входная была, судя по всему, из дуба - старинного,
тщательно обработанного, отполированная до блеска. Вторая, в которую
Клеммен входил лишь два раза, была инкрустирована золотой проволокой.
Узор, несомненно, имел некий смысл - но спрашивать здесь имеет смысл,
только когда попросят. Дисциплина у Д. и его организации железная, и
задавать лишние вопросы отучаешься очень и очень скоро...
    Клеммен уселся, уперев подбородок в ладонь и прикрыл глаза.
Отчего он так беспокоится, в самом деле? Или золотистые волосы
все еще не желают оставлять его в покое?..

                 Венллен, Веантаи 28, 435 Д., вечер

    Праздник прошел бестолково.
    Вещи приходилось собирать осторожно и незаметно, чтобы хозяйка не
вздумала помогать. Общительная она у нас, и деятельная. Больше всего
она любит сесть и обстоятельно, за чашечкой кофе, рассказать обо всех
своих детях - если считать их всех вместе с потомками, то выходит
весьма внушительное число... Не настроен был Клеммен собираться под
ее присмотром - тем более, что о своем от®езде еще не говорил, как и
было приказано.
    В общем-то, даже и не приказано. Нет нужды приказывать. Д.
приказывал только первое время, пока ветер без помех дул в голове
юноши в любом направлении. Потом достаточно было намека. Теперь и
намека как такового не было нужно: ситуация говорила сама за себя.
Легенда у Клеммена была создана на совесть, и вживаться в нее было
легко; не было необходимости с изматывающей тщательностью следить и
помнить, что, где и кому говоришь: Д. и его подчиненные поддерживали
каждую легенду множеством дополнительных деталей. Самое трудное,
говорил Д. неоднократно, это не доводить легенды до полного
совершенства, до исчерпывающих деталей. У всякого человека должно
быть немало незаполненных мест в душе и биографии, как и у правильно
ограненного камня обязаны быть места, кажущиеся нетронутыми - иначе
совершенство такого камня мертвое. Полное. А за полным и абсолютным
совершенством следует, как хорошо известно, распад.
    Да, действительно, золотые волосы все еще преследовали его. Вчера
они подтолкнули его к деятельности и бодрости; сегодня, словно
похмелье или наркотический голод, они дразнили, находясь в
недостижимом далеке. Какую там поговорку постоянно припоминает Д. в
таких случаях? Sern uass anhorras... Сплошные шипящие. "Нить судьбы в
руки не дается". Это мой перевод. Полчаса сидел со словарем, Д.
насмешил, но все-таки перевел. Клеммен едва не поддался минутному
порыву и не швырнул резец в стену напротив. Поговорки! Устроил мне
вчера этот дурацкий допрос. Все бы ему по винтикам разобрать...
    Труднее всего было сохранять приподнятое настроение во время
обеда. Точнее, не то чтобы очень приподнятое, но хотя бы видимость.
Если уж быть до конца честным, то в самом начале была и не
видимость, а вполне искреннее приподнятое настроение, поскольку перед
глазами Клеммена вновь проходила вчерашняя выставка (на которую он
смотрел лишь краем глаза).
    Но тут выяснилось, что у хозяйки нынче день рождения правнука,
потомка среднего сына ее младшей дочери и все пошло прахом.
    Впрочем, хозяйка так и не догадалась, что ее постоялец готов в
двадцать минут собрать все оставшиеся вещи (которые лежали как ни в
чем не бывало, вроде бы на своих законных местах) и разом испариться.
Причем собрать качественно. Пункт седьмой: никогда не оставлять
следов