с павлиньим
пером, манжеты  и воротник  из тончайших  кружев - не  говоря уже  о
великолепном костюме, пошитом из самых лучших (и, естественно, самых
дорогих) сортов  бархата и  шелка и украшенном множеством серебряных
позументов.
   "Очень интересно! -  подумал Филипп. -  Или он  надул меня насчет
долгов и  теперь транжирит  мои  денежки,  или...  Черти  полосатые!
Неужто он  окрутил Бланку?  Если так, то понятно, почему он так мало
писал о  ней, негодный  мальчишка!.. Впрочем,  и я хорош. Нужно было
послать двух шпионов - чтобы они следили друг за другом".
   - Да,   кстати, -   отозвалась   Маргарита,   нарушая   молчание,
воцарившееся после упоминания о покойном короле Кастилии. - У кузины
есть для вас известие.
   - Какое?
   - Про Альфонсо  и Нору, - ответила Бланка. - Мой брат Фернандо...
вы знаете, что он уже здесь?
   - Знаю.
   - Так вот, Фернандо сообщил, что Альфонсо с Норой должны приехать
не позже чем через четыре дня.
   - Ага. Выходит,  кузен Альфонсо, несмотря на послевоенные заботы,
все-таки решил лично присутствовать на церемонии передачи невесты.
   - Естественно, -  вмешалась  Маргарита. -  Коль  скоро  принимать
невесту будет сам жених...
   - Император? - оживился  Филипп. - Значит,  слухи о его возможном
приезде в Памплону не были пустой болтовней?
   - Как видите, нет. Неделю назад Август Юлий со свитой высадился в
Барселоне, и  мы ожидаем  его прибытия  со дня на день. Вместе с ним
едет посланник  византийского императора,  архонт Андроник  Метохит.
Архонт - это титул вроде нашего графа.
   - Да, знаю, - кивнул Филипп. Они с отцом рассчитывали встретиться
с византийским  посланником еще  летом, но  тот задержался  в Риме и
через гонца предложил перенести их встречу на начало осени.
   - Кроме того, -  между тем  продолжала  Маргарита, -  предстоящие
празднества намерены  посетить короли  Галлии  и  Арагона,  а  также
наследный принц Франции с женой и несколько немецких князей.
   - Ну и  ну! - покачал  головой Филипп. Он, конечно, знал, что под
предлогом участия в торжествах в Памплону должны прибыть полномочные
представители соседних  государств,  и  был  осведомлен  о  предмете
предстоящих переговоров,  однако не  ожидал,  что  четыре  делегации
возглавят короли, а еще одну - наследный принц.
   - Вижу, вы удивлены, - заметила Маргарита. - Почему?
   Филипп  нахмурил   чело,  изображая   глубокое  раздумье.   Затем
произнес:
   - Сдаюсь, принцесса!  При зрелом размышлении должен признать, что
помолвка наследницы  наваррского престола  с могущественным  соседом
заслуживает особого внимания со стороны прочих государей.
   Бланка весело  усмехнулась, от  души  забавляясь  замешательством
кузины.  Молодой  человек,  стоявший  в  стороне,  но  слышавший  их
разговор, - а  это был  Рикард Иверо -  подошел ближе  и остановился
возле Монтини.
   - С могущественным  соседом? - переспросила  Маргарита. - На кого
вы намекаете?
   - Ни на кого я не намекаю, - ответил Филипп. - Вы меня шокируете,
сударыня. Я  говорю о  вашем нареченном,  а вы  притворяетесь, будто
слыхом про него не слыхивали.
   - А разве у меня есть нареченный?
   - А разве нет?
   - По крайней мере, я такого не знаю.
   Филипп вздохнул:
   - Вы меня обижаете, принцесса.
   - Я вас обижаю?
   - Ну, разумеется!  А  как,  по-вашему,  должен  чувствовать  себя
человек, чья  невеста говорит  ему прямо  в глаза, что не знает его?
Ясное дело, я страшно огорчен.
   Маргарита звонко рассмеялась.
   - Право,  это   бесподобно!  Кузина   рассказывала  мне  о  вашей
экстравагантной манере ухаживания, и вот я убедилась, что она ничуть
не преувеличивала.  Вы впрямь идете напролом, не обращая внимания ни
на какие препятствия.
   - Неужели? - удивился  Филипп. - А  мне всегда  казалось,  что  я
предельно  деликатен  и  корректен  с  женщинами.  Я  с  глубочайшим
уважением отношусь  к Бланке, - он поклонился ей, - и весьма ценю ее
мнение. Однако -  Платон мне  друг,  но  истина  дороже, -  со  всей
ответственностью заявляю,  что на этот раз она ошибается. - Он снова
поклонился Бланке. - Вы уж не обессудьте, кузина.
   Бланка отрицательно  покачала головой;  в ее карих глазах плясали
лукавые чертики.
   - И вот  еще  что,  сударыня, -  продолжал  Филипп,  обращаясь  к
Маргарите. - Я никак не возьму в толк, по чем вы могли судить о моей
манере ухаживания.
   - Силы небесные! -  воскликнула Маргарита. - Как это по чем?! Что
же вы  сейчас делаете,  как  не  пытаетесь,  с  позволения  сказать,
приударить за мной?
   - Приударить? Побойтесь  Бога, принцесса! У меня и в мыслях этого
не было.  К вашему  сведению, ухаживать  вообще не в моих привычках.
Обычно я  беру то,  что мне  приглянется, не  тратя попусту время на
ухаживания. - С  этими словами  он в  упор  п р и г л я д е л с я  к
Маргарите.
   - Однако! - протяжно  и  с  выражением  произнесла  она. -  Каков
нахал, а! Такого нахала, как вы, я еще не встречала и вряд ли когда-
нибудь встречу.
   - Насчет этого  будьте покойны, -  заверил ее  Филипп. - Как  ваш
будущий супруг, я беру на себя обязательство отныне ограждать вас от
всех  сомнительных   типов,  которые   возымеют  дерзкое   намерение
поухаживать за вами.
   Рикард сжал кулаки и шагнул вперед.
   - Кстати, мой принц, - сказала Маргарита. - Разрешите представить
вам моего  кузена, господина  виконта Иверо...  гм... верного  слугу
наваррской короны.
   Филипп дружелюбно кивнул:
   - Очень приятно,  виконт. Я  имел  удовольствие  познакомиться  в
Толедо с  вашим отцом  и  проникся  к  нему  глубочайшим  уважением.
Надеюсь, мы с вами тоже станем добрыми друзьями.
   Если молнии  в глазах  у Монтини  Филипп видел  лишь мельком,  то
пылающий взгляд Рикарда извергал их непрерывно. На Филиппа нахлынула
волна жгучей ненависти и безмерного отчаяния.
   "Господи помилуй! - ужаснулся он. - Да это же сумасшедший! Сейчас
он двинет  меня в  челюсть..." - И  Филипп  непроизвольно  напрягся,
готовый в любое мгновение блокировать возможный удар Рикарда.
   Маргарита  и   не   думала   вмешиваться,   чтобы   предотвратить
столкновение. Казалось,  ее вполне устраивал хороший мордобой, и она
с интересом  ожидала дальнейшего  развития событий. Положение спасла
Елена, которая,  кокетничая с  Гастоном, не  переставала краем глаза
присматривать за  Рикардом. Как  только  ей  стало  ясно,  что  дело
принимает дурной  оборот, она оставила своего ухажера, быстрым шагом
пересекла зал и решительно взяла брата за руку.
   - Пойдем,  Рикард.   Господин   д'Альбре   хотел   бы   с   тобой
переговорить. Прошу  прощения, кузины, господин принц... - Затем она
зло взглянула на Маргариту и сквозь зубы прошипела: - Вот сучка!
   - Успокойся, кузина, - кротко, но с язвительными нотками в голосе
ответила ей  Маргарита. - Никто  здесь не  собирается обижать твоего
в о з л ю б л е н н о г о  братца.  К тому  же мы  с принцем  сейчас
уходим... Извини, Бланка, мы ненадолго отлучимся.
   Филипп вежливо  распрощался с  кастильской принцессой, и обе пары
отошли от шахматного столика в разные стороны.
   - Что с виконтом? - поинтересовался у Маргариты Филипп.
   Она небрежно махнула свободной рукой.
   - Да ничего  особенного. Просто  порой на  него находит  дурь,  и
тогда он становится несносным.
   - Ревнует?
   - Кого?
   - Вас ко мне.
   Щеки Маргариты вспыхнули алым румянцем.
   - А разве у него есть повод для ревности?
   - Ну, если  вы считаете,  что у  незадачливого жениха нет никаких
оснований  испытывать  неприязнь,  а  то  и  враждебность  к  своему
счастливому сопернику... - Тут он многозначительно умолк.
   Маргарита повернула голову и пристально посмотрела ему в глаза.
   - А вам не кажется, сударь, что вы слишком самонадеянны?
   - Нет,  не   кажется. -  Филипп   стойко  выдержал  ее  взгляд  и
добавил: - А  вот вы,  принцесса, наоборот -  не очень-то  уверены в
себе.
   Он почувствовал, как дрогнула ее рука.
   - Глупости!
   - Вовсе нет.  Вы пытались  смотреть на  меня сурово,  но в  ваших
глазах была мольба.
   Маленькие пальчики крепко вцепились в его руку.
   - Это бесполезно,  сударыня, - спокойно  заметил Филипп. -  Когда
женщины причиняют мне физическую боль, я впадаю в экстаз.
   Хватка ослабла.
   - Да, насчет  гостей, - бухнула Маргарита ни к селу, ни к городу,
что свидетельствовало о состоянии крайнего смятения. Она лихорадочно
искала зацепку,  чтобы переменить  тему,  и  по  цепочке  ассоциаций
возвратилась к  тому моменту,  когда разговор  соскользнул на зыбкую
почву. - Я,  конечно, не  отрицаю, что  среди них  будут такие, кого
прежде  всего   привлекают  празднества,  и,  надеюсь,  таких  будет
большинство. Вот, к примеру, французы. Говорят, Филиппу де Пуатье до
смерти надоели  его обычные  собутыльники, и он с радостью ухватился
за возможность  попьянствовать в  новом окружении.  Но далеко не все
с®езжаются  из-за   меня.  Для  некоторых  это  лишь  удобный  повод
собраться вместе и при личной встрече, с глазу на глаз, так сказать,
без посредников,  решить многие  животрепещущие вопросы. - Принцесса
на секунду  умолкла и бросила на Филиппа быстрый взгляд. - Только не
делайте вид,  что для вас это собрание неожиданность. Я-то знаю, что
ваш отец был одним из его инициаторов. И не думаю, что он держал вас
в полном неведении.
   - Я этого  не говорил, -  совершенно серьезно  ответил Филипп. Он
поддержал перемену  темы  разговора,  рассудив,  что  для  начала  с
Маргариты  достаточно. -  Для  меня  неожиданность,  что  переговоры
решили почтить  своим присутствием первые лица всех заинтересованных
государств. Не хватает только французского короля.
   - Он все  еще страдает  от ран, полученных в Палестине, - сказала
Маргарита и  усмехнулась. - А  также от уязвленной гордости. Сначала
он попал  в плен  и вынужден был заключить с сарацинами унизительный
для себя  мир; по  возвращении на  родину обнаружил,  что  Нормандия
больше не  хочет быть  под его  рукой; а  в довершение всех его бед,
один честолюбивый юнец принялся копать под Французское государство с
юга.
   - Байонна никогда  не принадлежала  королям Франции  по  праву, -
возразил Филипп. -  Сент  и  Ангулем  тоже.  Я  лишь  восстанавливаю
историческую  справедливость. -   А  после  некоторых  колебаний  он
добавил: - Пока что.
   - Пока что? - переспросила принцесса. - А что будет дальше?
   - Потом придет  черед собственно  Франции, - без обиняков ответил
Филипп. Он  решил, что Маргарита, как его будущая жена, должна знать
о его грандиозных планах. - Пора уже об®единить все галльские земли,
как южные,  так и  северные, в  одно могущественное  государство.  В
прошлом Галлия была единой страной от Ла-Манша до Средиземного моря;
так должно быть и в грядущем.
   Маргарита задумчиво посмотрела на него и покачала головой:
   - А знаете, я с самого начала подозревала, что ваше честолюбие не
ограничивается только  лишь короной  вашего дяди  Робера. Небось, по
натуре своей  вы завоеватель.  Где-то в  глубине  души  вы  мечтаете
покорить весь мир.
   - Еще бы!  Ведь я  прямой потомок  Филиппа Воителя.  Да и  как не
мечтать о покорении мира с таким коннетаблем, как у меня.
   Филипп кивнул  в сторону  Эрнана, который,  находясь в  окружении
дам,   развлекал    своих   собеседниц    разбором   душещипательных
подробностей самых  драматических сражений  на Святой  Земле.  Гордо
выпячивая грудь,  поочередно поправляя  шпагу и  одергивая роскошный
белый плащ с черным крестом тамплиеров, он говорил без умолку, благо
нашел себе  внимательных слушателей,  и то  и дело  бросал на женщин
испепеляющие взгляды.  Впрочем, эти  страстные взгляды еще ничего не
значили; Эрнан  смотрел так  на любой  предмет, живой  и неживой,  и
тщетны были попытки некоторых барышень заигрывать с ним.
   - Великолепный   воин! -    с   искренним   восхищением   сказала
Маргарита. - Наверное, при одном его виде иезуиты здорово оробели.
   - Ясное дело, - ответил Филипп, с трудом пряча улыбку. Известие о
нападении иезуитов  на поезд  гасконцев  уже  успело  облететь  пол-
Испании, но  конфуз, который  приключился с  Эрнаном, как-то  прошел
незамеченным.
   - А вам  известно, что  Родриго де  Ортегаль уже  смещен с  поста
прецептора Наваррского,  арестован и  вскоре предстанет  перед судом
ордена? Его  преемник, господин  д'Эперне, вчера заверил моего отца,
что господин  де Ортегаль действовал самовольно и вопреки уставу, за
что понесет суровое наказание.
   - Гм... Если  его и  накажут, то не за нападение на нас, а за то,
что он потерпел неудачу.
   - Я  тоже   так  думаю, -   согласилась  принцесса. -   Никто  из
самостоятельно  мыслящих   людей  не   сомневается,   что   Ортегаль
действовал по  прямой указке  Инморте.  В  последнее  время  иезуиты
обнаглели до  крайности. Я  слышала, что нападавшие даже не пытались
скрыть своей принадлежности к ордену.
   - Да, - подтвердил  Филипп. - Видно,  они были  уверены  в  своем
успехе и  хотели, чтобы  весь мир  знал, какая  участь уготована  их
врагам. Полагаю, это нападение было задумано, как предупреждение для
всех  остальных.  Инморте  наверняка  знал,  что  на  переговорах  в
Памплоне, среди  прочего, будет  обсуждаться вопрос об отлучении его
ордена от церкви.
   - Давно пора  это сделать, - одобрительно произнесла Маргарита. -
Будь моя  воля, я  бы их  всех... Да, кстати. Вы представляете, этот
ублюдок де Барейро имел наглость проситься в зачинщики турнира.
   - Вот как! И что же ответил ваш отец?
   - Конечно, отказал.  Вернее, он просто проигнорировал его письмо.
Но можно  не сомневаться,  что  это  иезуитское  отродье  все  равно
заявится  на  турнир  и  постарается  испортить  праздник.  Если  он
победит, это станет настоящей катастрофой.
   - Не волнуйтесь,  принцесса, - успокоил ее Филипп. - Я не позволю
ему это сделать.
   Последние слова  он произнес  немного рассеянно. Его внимание уже
переключилось на  группу из  трех человек,  мимо которой они как раз
проходили. Это  были Симон,  Габриель и Матильда. Признав в Габриеле
земляка,  девушка   бойко  тараторила   по-франсийски;  тот  страшно
смущался и отвечал ей односложными фразами. Симон, как мог, старался
приободрить друга.
   - Что  вы  так  смотрите  на  Матильду? -  с  внезапно  возникшим
подозрением спросила Маргарита.
   - Очаровательное дитя, - сдержанно ответил Филипп.
   - И, боюсь, вы уже положили на нее глаз, - вздохнула принцесса. -
Да и  она явно  неравнодушна к  вам. Когда  пришла от  вас, была так
взволнована, а  глаза ее  как-то странно  блестели... Впрочем, не ей
одной вы вскружили здесь голову.
   - А кому еще?
   - Мне, например.
   - Это следует понимать как комплимент?
   - Ну... Можете считать это авансом.
   Филипп шутливо поклонился:
   - Благодарю вас  за комплимент,  сударыня. Я принимаю ваш аванс и
обещаю при первой же возможности его отработать.
   Маргарита  кокетливо   взглянула  на   него  и   томным   голосом
произнесла:
   - Давайте присядем, мой принц. Я немного устала.
   Она расположилась  на обитом  мягким плюшем диване и взмахом руки
отогнала  прочь  карлика-шута  и  двух  фрейлин,  не  нашедших  себе
кавалеров. Филипп  сел рядом  с ней -  и, как  бы невзначай, гораздо
ближе, чем  это предписывалось  правилами приличия.  Но Маргарита не
отстранилась. Мало того, она еще чуть-чуть придвинулась к нему, и их
ноги соприкоснулись.
   - Так я жду, - сказала она млея.
   - Чего вы ждете?
   - Ответа на мой комплимент.
   - А разве я обязан отвечать?
   - Разумеется, нет. Но правила хорошего тона требуют...
   - Ах, уж  эти мне  правила хорошего  тона! Так  что же  вы хотите
услышать?
   - Что я  тоже вскружила  вам голову.  Что вы  чуточку влюблены  в
меня.
   - Но ведь это неправда!
   - Как?! Неужели я не нравлюсь вам?
   - Почему же, нравитесь. Но я не влюблен в вас.
   - Однако намерены жениться на мне.
   - Не намерен,  а просто  женюсь. Без всяких намерений. Вас что-то
не устраивает?
   Маргарита раздраженно хмыкнула.
   - Да  нет,   что  вы! -   саркастически  произнесла   она. -  Все
прекрасно. Вы  не любите меня и, тем не менее, собираетесь жениться.
Ведь это в порядке вещей - вступать в брак без любви.
   - Конечно, в  порядке  вещей, -  с  непроницаемым  видом  ответил
Филипп. - И  я не  вижу здесь повода для сарказма. В нашем кругу все
браки заключаются  по расчету, а что до любви, то затем и существуют
любовники и  любовницы - чтобы любить их и чтобы они любили вас. Вот
поманите к себе виконта Иверо и спросите у него о любви. Держу пари,
что в  ответ он  сразу бросится  целовать  ваши  ножки,  которые,  я
полагаю, вполне заслуживают такого с ними обращения. - Последние его
слова сопровождались откровенно раздевающим взглядом.
   - Вот нахал! - покачала головой Маргарита. - И не просто нахал, а
исключительный нахал.
   "Ага, попалась,  пташечка! - удовлетворенно  подумал он. - Не так
страшен черт,  как его  малюют.  Те,  кто  говорил  о  крутом  нраве
принцессы, ничегошеньки  не смыслят в женщинах. На самом же деле она
агнец Божий..."
   Филипп ошибался,  но его  ошибка об®яснялась  не  совсем  обычным
поведением Маргариты в этот вечер. Чуть ли не впервые за многие годы
наваррская принцесса  оробела перед  мужчиной и  не смогла  проявить
свой,  уже   ставший  притчей  во  языцех,  вздорный  характер.  Да,
собственно говоря,  и не хотела этого. Хищная пантера втянула острые
когти и  превратилась в  безобидную кошечку,  которая нежно жалась к
хозяину, прося его о ласке.
   - Кстати, о  любви и  любовниках, - сказала вдруг Маргарита. - Вы
только посмотрите! -  И она  украдкой кивнула  в сторону  шахматного
столика.
   Подавшись вперед,  Бланка что-то шептала Монтини. Тот внимательно
слушал ее  и ласково  улыбался. Взгляды обоих сияли, а выражения лиц
не оставляли места для сомнений насчет характера их отношений.
   - Он ее любовник? - спросил Филипп.
   - Хуже.
   - Хуже? Как это понимать?
   - Боюсь, она  всерьез увлечена  этим парнем.  И  ни  от  кого  не
скрывает своей связи с ним.
   - Вот те  на! - изумленно  произнес Филипп. - Скромница Бланка, и
вдруг... Уму  непостижимо! Вот  уж никогда  бы не  подумал, что  она
отважится на  такое. - И он бросил на Монтини завистливый и, следует
отметить, немного раздраженный взгляд.
   - Вы огорчены? - с улыбкой спросила Маргарита. - Вам досадно?
   Филипп покраснел.
   - С чего вы взяли?
   - Я знаю  вашего брата.  Сознайтесь, принц:  ведь вы считали, что
раз Бланка  устояла перед вашими чарами, то уже никто не совратит ее
с     п у т и      и с т и н н о г о .  А  тут  появляется  какой-то
неотесанный провинциал  и добивается  успеха там, где вы получили от
ворот поворот.  Ясное дело,  это бесит  вас, чувствительно  задевает
ваше самолюбие,  и сейчас вы, вольно иль невольно, перебираете в уме
различные способы расквитаться с этим парнем за якобы нанесенное вам
оскорбление.
   - Да, нет, -  в замешательстве  ответил  Филипп,  раздосадованный
тем, как  легко его  раскусила Маргарита. -  Просто я  знаю Бланку с
одиннадцати лет  и, казалось  бы, неплохо  изучил ее характер, но...
теперь я  вижу, что мне это только казалось. Я даже подумать не мог,
что всего за полгода она сумеет преодолеть свое строгое воспитание.
   - И тем не менее преодолела.
   Филипп испытующе поглядел на Маргариту:
   - Кажется,  я  догадываюсь,  кто  поспособствовал  столь  быстрой
перемене.
   - Ну-ну! - обиделась  принцесса. - Чуть  что, всегда  виновата я.
Вы, кстати,  не оригинальны  в своем  предположении.  Почему-то  все
осуждают меня, а что до Бланки, так ей лишь вменяют в вину, что она,
наивное и  неопытное дитя,  не смогла  противостоять  моему  дурному
влиянию. К  вашему сведению,  все это  чистейшей воды измышления. Во
всяком  случае,   не  я   учила  Бланку  называть  Монтини  милым  в
присутствии моего отца.
   - Да что  вы говорите? -  недоверчиво  переспросил  Филипп. -  Не
может быть!
   - И все-таки было. Однажды, недели