омнату-пенал в темноте  и  хриплый  мужской  голос.
Этот же самый глуховатый, властный голос привыкшего руководить человека.
   - Первый? - спросил я, замирая.
   И услышал ласковое, родное:
   - Ты не ошибся, сынок. Это я.
   Я даже онемел от удивления. Оказывается, Первый - мой  соотечественник.
Земляк, законспирированный в диктаторской резиденции. Жизнь - риск,  жизнь
- борьба, жизнь - подвиг. Один неверный шаг...
   - Как вы рискнули прийти сюда? - вырвалось  у  меня.  -  В  электронную
мышеловку! На базар, где вас знает каждый!
   - Мышеловку можно разрядить, а на базаре преображают грим и костюм.  На
мне сейчас, например, табачный пиджак отельного сыщика.  А  свет  отключен
потому, что не хочется, чтобы у тебя создалось обо мне ложное впечатление.
Внешность моя сейчас, мягко говоря, мало согласуется со словами.
   - Вы же могли послать Мак-Брайта.
   - Твои  сообщения  настолько  важны,  что  Мак-Брайта  пришлось  срочно
послать в ОСГ -  наша  подпольная  дорога  туда  еще  пока  действует.  Но
вернется он с ответом  лишь  через  несколько  дней.  Поэтому  и  пришлось
рискнуть мне. Другой связи нет, а ты вылетаешь завтра.
   - Утром, - сказал я.
   - Тем более. И несколько месяцев  в  пути.  А  передать  инструкции  на
Вторую - сложное дело. Если их утвердят, сигнала  не  будет.  Если  нет  -
уведомим.
   - Что требуется?
   - Один брусок блистона. Взять его здесь трудно - согласен. Еще  труднее
- переправить в ОСГ. Усложняет все радиация. Поэтому и решили сделать  это
на Второй Планете. Проще взять и проще переправить...
   - Куда?
   - На контролируемый нами сектор Планеты. План твой, средства  обеспечит
Линнет, помощников найдешь сам: в Лоусоне недовольных полгорода.
   - И Лайк исчезнет?
   - Исчезнет Лайк, родится другой. Ты же не собираешься менять профессию?
   - Пока она еще нужна, - вздохнул я, - а  завтра,  быть  может,  уже  не
понадобится.
   - Вполне вероятно, но до  завтра  еще  есть  время.  И  человеку  твоей
профессии понадобятся не только ум и отвага, но и оружие.  Разное  оружие.
Даже такое. Возьми.
   Я протянул руку в  темноту  и  ощутил  на  ладони  что-то  маленькое  и
гладкое, похожее на тюбик губной помады. А голос продолжил:
   - Булавка Тейлора. Я воспользовался случаем,  чтобы  передать  тебе  ее
лично - не хотел подпускать к тебе незнакомых  связных.  Держи  тюбик  при
себе - он из прочного неразбивающегося стекла -  и  никогда  не  открывай,
пока не понадобится. А теперь прощай. Свет включат тотчас же  после  моего
ухода.
   Минуту спустя я  увидел  булавку,  вернее,  только  тюбик  из  черного,
похожего на металл стекла. Но раскрывать его я не стал.
   Ах,  Жаклин,  Жаклин!..  К  сожалению,  я  не  умею  писать  надгробные
эпитафии.



        23. ЛАЙК НАХОДИТ ДРУГА НА РУДНИКАХ ЛОУСОНА

   Неприветливым, настороженным и холодным показался мне  Лоусон.  Теплота
дружбы Джина Факетти как-то  скрашивала  мое  пребывание  в  этой  дыре  с
искусственной атмосферой и климатом. Теперь же меня ожидало одиночество  в
тягостно  чужом  и   неприязненном   мире,   равнодушие   окружающих,   их
незаинтересованность и душевная глухота. Кто мог помочь мне найти выход из
лежавшего передо  мной  лабиринта?  Уоррен?  Возможно,  и  он,  негативно,
конечно. В какой-то  степени  он  мог  стать  пружиной  придуманного  мной
механизма. Встретил он меня внимательно, даже радушно, живо  интересовался
подробностями гибели Джина Факетти,  даже  упрекнул  меня  в  том,  что  я
недостаточно энергично удерживал  Джина  от  бессмысленного  предсмертного
шага, и вдруг в заключение разговора спросил:
   - Вы, наверное, знали его подругу Жаклин Тибо?
   - Конечно, - сказал я, - только впервые узнаю о том, что она  была  его
подругой.
   - Они скрывали это, чтоб не  раздражать  старшего  Факетти.  Старик  не
особенно одобрял эту близость.
   И правильно, что не одобрял. Только никакой близости  не  было,  Уоррен
почему-то соврал.
   - Вы встречали ее перед вылетом? - спросил он.
   - Нет. - Тут я мог не бояться соврать: она ни с кем  не  встречалась  и
никому не звонила - это проверили. Видимо, хотела сделать  сюрприз  своему
шефу. - А почему вас это интересует?
   - Она исчезла.
   - Вероятно, уехала куда-нибудь развлекаться, - продолжал я игру  в  той
же манере.
   Но Уоррен уже не скрывал своей озабоченности.
   - Ни на Юге, ни на Западном побережье, ни вообще в пределах СВК  ее  не
нашли.
   - Лазерная связь, вероятно, стоит больших денег?
   - Безусловно, - согласился он, - но почему вы об этом спрашиваете?
   - А стоит ли тратить их ради такого события, как исчезновение Тибо?
   Уоррен мгновенно понял игру.
   - Вы очень  догадливый  человек,  Лайк.  Но  не  злоупотребляйте  своей
догадливостью. Жаклин не доверяла  вам,  она  никому  не  доверяла,  кроме
своего разлюбезного Тейлора. А я вам верю.  И  цените  это.  -  Он  встал,
массивный и картинный, позволяя мне откланяться и уйти.
   Что преследовал этот допрос о Жаклин? Не считали же они меня виновным в
ее исчезновении. Чушь какая-то... Но за  мной  сейчас,  несомненно,  будут
присматривать. Пусть! В Лоусоне мне пока ничто не грозит...
   Но я ошибся. Вечером от нечего делать я отправился "отдыхать" в один из
двух лоусоновских салунов. Я выбрал второразрядный  -  во-первых,  потому,
что в "Мекензи" уже был, а во-вторых, потому, что не хотелось  встречаться
со Стивом Кодбюри: вероятно, новый генеральный директор рудников  выбирает
для своих развлечений более аристократические притоны. И я опять ошибся.
   Но об  этом  потом.  Салун  встретил  меня  воем  электроджаза,  пьяным
галдежом за столиками, клубами дыма у потолка и полированной стойкой бара,
по которой можно было  гонять  кружки  с  пивом,  как  кегельные  шары.  Я
присмотрелся к ней, поймал полную кружку и  оглянулся  на  молча  сосущего
пиво соседа.
   - Айк? - спросил я.
   Ко мне обернулось обросшее русой бородой лицо моего недавнего знакомца,
"первака" из бара центрального космопорта. Он не сразу узнал меня: в своем
живописном мундире пилота я  мало  походил  на  прощелыгу,  перемахнувшего
через стойку, чтобы удрать от проверки.
   - Значит, не сцапали? - улыбнулся он.
   Я свистнул:
   - Не от таких уходил.
   - А теперь кто ты?
   - Космик. Вожу вашу бодягу домой.
   - Бруски?
   - Ага.
   - Будь они прокляты! Сбежал бы, да некуда.
   - А ведь говорил: не все ли  равно,  что  в  скафандрах.  Дышать  дают,
заправку тоже.
   - Дают. Контракт на пять лет, а ты уже через год инвалид.
   Я задумался. Кажется, открывался рычаг воображенного мной механизма.
   - Говоришь, сбежал бы, да некуда. А вдруг есть куда?
   - Может, с собой возьмешь? Спрячешь в машине?
   - Приземлимся на военном космодроме. Только сядем - схватят.
   - Так куда же бежать? Кругом пустыня. "Зыбучка" да камень.
   - А за пустыней?
   - В зону Содружества?
   - А что тебе их бояться? Думаешь, местные слаще?
   - Не думаю... А как сбежишь? Ножками? На второй день свалишься. Да и  в
баллонах сжатого воздуха часов на восемь, не больше. Нужна машина,  Чабби.
А где ее раздобудешь?
   Я огляделся по сторонам и сказал, понизив голос до шепота:
   - Подумаем. У меня здесь, между прочим, тоже не рай. Тес...
   Я предупредил ответ Айка. К нам подходил Стив Кодбюри в кожаном пиджаке
с дубинкой у пояса. С такими же  эластичными,  шоковыми  дубинками  шагали
позади трое его телохранителей - ражие парни, косая сажень в плечах.
   -  Привет  блудному  сыну,  -  усмехнулся  он  нагловато,  -  в   честь
возвращения прикажу, пожалуй, зажарить барашка.
   - Не фиглярничай, - сказал я. - Противно.
   Он присел возле меня у стойки. Телохранители стали сзади.
   - Противно? - повторил он с издевкой. - А как мне было противно слушать
Жаклин.
   - О чем же? - спросил я невинно.
   - О волке в овечьей шкуре. Она тебе никогда  не  верила.  Только  здесь
молчала.
   Я оглянулся. Телохранители выстроились угрожающим веером.  Айк  куда-то
исчез.  Вероятно,  не   захотел   связываться   с   директором.   Что   ж,
по-человечески это понятно.
   Я решил отбиваться, пока есть время.
   - Бред собачий. Кто поверит психованной бабе? Даже Уоррен не верил.
   - Я поверил.
   - К счастью, ты не всесилен.
   - Достаточно силен, чтобы проучить тебя здесь и отвезти на "зыбучку".
   - Не рискнешь. Я еще нужен Уоррену.
   - А что он узнает? О пьяной драке в  салуне,  где  не  слишком  уважают
законы?
   - Есть свидетели - зал полон.
   - Кто из них рискнет пойти против меня  в  открытую?  Тебе  конец...  Я
только свистну...
   Но свистнуть он не успел. Я сбил его одним  ударом  с  табурета,  успев
стать к стойке спиной.  Маневр  был  своевременный,  потому  что  один  из
телохранителей тотчас же ринулся на меня как таран. Я отбросил его  ногой.
Но парировать дубинку второго не успел - только отклонился чуть-чуть  так,
что удар  пришелся  в  плечо.  Укол  электротока  сковал  меня,  в  глазах
потемнело, защищаться я уже не мог - только обхватил голову руками,  чтобы
смягчить еще удар. Но удара не последовало: кто-то отшвырнул  охранника  с
такой силой, что тот  опрокинул  в  падении  соседний  стол.  Я  поднялся,
сообразив, что у меня появились союзники. И не ошибся.
   Десятка полтора завсегдатаев салуна, сидевших в зале  -  в  дыму  я  не
сумел сосчитать точно, - буквально навалились на банду Дикого,  обезоружив
и выловив каждого  поодиночке.  В  пять  минут  все  было  кончено.  Стиву
плеснули чем-то в лицо, от чего он буквально  взвыл,  стоя  на  коленях  и
протирая кулаками глаза. Так  его,  "коленопреклоненного",  и  вынесли  за
дверь, выбросив вслед и его растерявших  дубинки  охранников.  Я  даже  не
успел поблагодарить неожиданных избавителей  -  они  тут  же  разошлись  к
столикам в зале, вероятно заняв прежние свои места.  Возле  меня  остались
только Айк и  рослый  белобрысый  малый  со  шрамом  на  лице  и  пудовыми
кулачищами, которые, как оказалось, и отшвырнули парня с дубинкой.
   - А я думал, что ты смылся, - сказал я Айку.
   - Смылся, чтобы людей собрать. Сразу учуял, чем пахнет.
   - Мы друзей не бросаем, - вступил в разговор парень со шрамом.
   - Род Мэллори, - представил его Айк, - мы с ним бок  о  бок  в  карьере
работали.
   - Сейчас я на обогатительной, - пояснил Род, - зову Айка напарником,  а
он не идет.
   Я мгновенно учел ситуацию. Именно на обогатит тельной мне и требовались
помощники.
   - Соглашайся, Айк, не прогадаешь. К воскресенью чтобы  ты  уже  был  на
обогатительной. Кто там у вас контролером на шлюзе?
   - Индюк Гиш, - сказал Род.
   - Индюк - это имя?
   - Нет, кличка. Такой же надутый и жадный.
   - До денег?
   - Еще как!
   - Подходит, - сказал я, не об®ясняя  ребятам,  что  я  задумал:  поймут
позже. - Значит, до воскресенья, здесь же. А сейчас расходиться, пока Стив
не вернулся.
   - Он не вернется. В салунах свои законы, и не ему их отменять.
   - Подстережет в карьере.
   - Подстереги лягушку на болоте, - усмехнулся Айк. - Все зеленые, все  в
скафандрах.
   Но меня могли подстеречь у  отеля.  Поэтому  я  прямехонько  из  салуна
направился в шлюзовой зал. Все уже спали, и заспанный  дежурный  в  гараже
долго разглядывал мой пилотский жетон,  прежде  чем  завести  машину.  Но,
проснувшись, завел ее без  промедления  и  даже  не  перепутал  пропускные
кнопки в шлюзах.
   - Энергии хватит? До СВК-два?
   - Всю пустыню пройдет в любом направлении. А на  СВК-два  ставьте  курс
114 и спите спокойно, - зевнул он.
   К  утру  я  уже  шлюзовался  у  купола  СВК-два.  Служба  безопасности,
несомненно, была осведомлена о моем прибытии, и потому, не играя в прятки,
я  публично  заказал  по  видео  номер  в  отеле,  добавив,  что   выезжаю
немедленно. Пусть присылают наблюдателей. Сам же пошел к  открывшимся  уже
киоскам, нашел журнальный и, как и предполагал, сразу увидел  Линнет.  Она
деловито развешивала по стендам журналы в пестрых обложках.
   - Надеюсь, мне уже не придется вспоминать о старых номерах  "Новостей"?
- спросил я, не здороваясь.
   Линнет не удивилась:
   - Приехал за деньгами?
   - Откуда ты знаешь?
   - Догадалась. О твоем задании мне известно.  Для  этого  нужны  люди  и
деньги. Людей ты найдешь сам или уже нашел на месте, а за деньгами приехал
ко мне. Я даже скажу, сколько тебе нужно.
   - Пять тысяч.
   - Возьми десять.
   - Вы щедры, моя милая.
   - Не я, Чабби. Первый. Когда ты хочешь их получить?
   - Сейчас.
   - В отеле?
   - Нет. В отель я не поеду. Опасно: могут следить.
   - А где же передать деньги?
   - Выезжаю на электроде немедленно, но со скоростью черепахи. Догонишь в
дороге.
   Пакет с деньгами был вручен мне на пятидесятом километре от СВК-два.



        24. ЛАЙК ПЕРЕИГРЫВАЕТ УОРРЕНА И ВЫПОЛНЯЕТ ЗАДАНИЕ ЦЕНТРА

   Линнет не переборщила с деньгами: десяти тысяч хватило в  обрез.  Индюк
запросил шесть, да по две пришлось обещать шлюзовым механикам,  впускавшим
и выпускавшим металл с обогатительной фабрики.  Мой  механизм  должен  был
действовать так: за одну-две минуты до полудня, когда работа  прекращалась
на обеденный перерыв.  Индюк  выпустит  на  транспортере  один  брусок  за
пределы  купола  в  сопровождении  Айка  и  Рода.   Транспортер   тут   же
выключается, и брусок  мгновенно  перегружают  на  ожидающий  у  шлюзового
выхода электроль. Я включаю управление, и мы со  своей  добычей  уходим  в
пустыню. А время работает на нас: сигнал тревоги из-за обеденного перерыва
запаздывает,  надсмотрщики  прохлаждаются  в  баре,  гараж  закрыт,  и  мы
выигрываем у погони не меньше ста километров.
   План был прост и рассчитан на мгновенность и согласованность  действий.
Самым уязвимым его местом был электроль. Требовался  бронированный,  чтобы
предохранить от обстрела из дальнобойных пулеметов погони, а  единственный
бронированный электроль в  Лоусоне  принадлежал  Уоррену.  Любой  ценой  я
должен был получить его, обеспечив свободу действий после этого по крайней
мере в течение часа. Но  как?  Подделать  подпись  Уоррена  на  письменном
приказании о выдаче  машины?  К  сожалению,  у  меня  не  было  под  рукой
человека, способного сделать это с достаточной  точностью.  Да  и  Уоррену
самому мог потребоваться электроль именно в это время. Убить его?  Где?  В
служебном  кабинете,  куда  каждую  минуту  мог  заглянуть  любой  из  его
подчиненных? Бред. Удобнее всего было бы выманить его в пустыню на той  же
машине, вспороть ножом скафандр и выбросить тело задохнувшегося в  здешней
атмосфере где-нибудь по дороге на космодром. Но такая операция потребовала
бы точно рассчитанной и длительной подготовки, а в  моем  распоряжении  не
было и полных суток. Можно временно вывести из  строя  Уоррена  -  у  меня
имелись ампулы с нервно-паралитическим газом и сигареты, погружающие в сон
с одной затяжки, но под каким предлогом я могу получить у него необходимое
мне распоряжение о выдаче электроля? И тут я вспомнил о булавке Жаклин.
   Впоследствии  Дибитц  назвал  мой  план   чистейшей   воды   авантюрой,
непростительной для разведчика, обязанного действовать только наверняка. Я
же рисковал отчаянно и безрассудно, надеясь лишь  на  сопутствовавшую  мне
удачу,  решительность  и  внезапность  маневра  и   скрытую   под   маской
всесильного повелителя обыкновенную человеческую трусость. С таким вызовом
я и шел к Уоррену примерно за час до  начала  операции  на  обогатительной
фабрике.
   Уоррен принял меня сдержанно и чуть-чуть удивленно:
   - Соскучились по работе, Лайк?
   Я решил не тянуть время.
   - У меня неотложный и важный разговор. Кстати,  важный  не  только  для
меня, но и для вас. Поэтому дайте световой сигнал на дверях, чтобы вас  не
беспокоили. - Я посмотрел на часы. -  Сейчас  десять  минут  двенадцатого.
Скажем, до часу.
   - Я не предвижу разговор такой  длительности.  Даже  с  вами,  Лайк,  -
сказал Уоррен.
   - Разговор будет недолгим. - Я подошел ближе. - До часу вы пробудете  в
одиночестве.
   - Вы, кажется, угрожаете, Лайк?
   - Не буду обманывать, да.
   Я тут же извлек из нагрудного  кармашка  стеклянный  тюбик,  добытый  у
Жаклин, и вынул булавку.
   - Узнаете?
   - Булавка Жаклин. - Толстые губы Уоррена побелели. - Откуда она у вас?
   - Профессиональный секрет. - Я поиграл злополучной булавкой. - Так  вам
знакомо действие препарата? Руки! - крикнул я, когда  Уоррен  потянулся  к
сигнальной клавиатуре. - Сидеть смирно. Вот так. Мне даже  не  понадобятся
оправдания, когда вас, парализованного, найдут в кресле.  Любой  из  ваших
врачей поставит один и тот же диагноз -  инсульт.  Вы  же  гипертоник,  по
комплекции видно.
   - Вы пока переиграли меня, Лайк, - очень спокойно проговорил Уоррен.  -
Но я не торгуюсь. В моем положении это абсурд. Итак, что вам требуется?
   - Небольшая услуга, значительно дешевле  вашей  жизни.  Но  я  тоже  не
торгуюсь. Прежде всего наберите сигнал о том, чтобы вас не беспокоили.  До
часу. Только никаких тревог и прочих фокусов.
   Уоррен покорно набрал на клавиатуре требуемый сигнал.
   - Теперь предписание о немедленном предоставлении мне вашего  электроля
на неограниченный срок.
   - Решили бежать?
   - Вы угадали.
   - В зону Содружества?
   - Поразительная догадливость. Диктуйте.
   И снова покорно подчинился Уоррен, выдав  мне  с  диктографа  требуемое
предписание.
   - Что еще?
   -  Пустяк.  Крошечная  штучка,  которая  продержит  вас   в   состоянии
неподвижности, - я взглянул на часы, - час сорок минут.
   Я блефовал с лицом завзятого картежника, прикрепляя к ребру письменного
стола миниатюрный микрофончик - крохотный металлический кубик с присосками
и фальшивым циферблатом.
   - Это взрывное устройство  с  циферблатом  включено  на  требуемое  нам
время. При малейшем вашем движении оно немедленно придет  в  действие.  Не
тянитесь ни к клавиатуре, ни к радио.  И  твердо  помните,  что  полностью
выключить механизм вы можете только в час дня. Ни секундой раньше.
   С этими словами я вышел,  оставив  всесильного  директора  в  состоянии
боксера после нокаута. Я уже точно знал, что полтора часа с лишним  он  не
предпримет никаких направленных против меня мер.
   Но в одном я ошибся, и ошибки моей он не поправил. Обнаружил ее я уже в
гараже,  получая  требуемую  машину.  "Броненосная  и  самая  быстрая",  -
восхитился я, но дежурный механик заметил меланхолично: "Не самая. Ракета,
на которых стреляют песчанок в пустыне, вдвое быстрее". Песчанок -  пушных
зверьков Второй  Планеты  -  я  в  пустыне  не  видел,  такой  ракетой  не
пользовался, да и менять что-либо  сейчас  было  уже  поздно.  И,  получив
золотистый электроль Уоррена, я ровно в двенадцать подал  его  к  выходным
шлюзам обогатительной фабрики.
   Двенадцать часов одна минута. Шлюз закрыт.
   Минута двадцать секунд. Я жду.
   Полторы минуты. Начинаю тревожиться.
   Две  минуты.  Входной  шлюз  выпускает  на   транспортере   укороченную
платформу с одним бруском и двумя сопровождающими в таких же, как  и  мой,
зеленых скафандрах. С разговорником: я об этом уже позаботился.
   - Грузи в багажник, - приказал я, открывая крышку.
   Молниеносно брусок с платформы был перегружен в багажник машины. Крышка
захлопнулась.
   - По местам, живо!
   С такой же быстротой три зеленые лягушки скрылись в  пасти  золотистого
электроля. Указатель я поставил раньше: курс сто  девятнадцать.  Точно  по
карте. Оставался пуск. Я не замедлил ни  секунды,  и  машина  рванулась  с
места со свистом воздушных струй, набирая скорость.
   Ничего не произошло. Ни  суеты  у  шлюзов,  ни  сигнала  тревоги,  даже
очевидцы, какие были, должно быть, не поняли, что к чему. До  освобождения
Уоррена из ложного плена осталось  около  пятидесяти  минут.  Значит,  при
скорости до пятисот километров в час мы  выигрывали  не  менее  четырехсот
километров. Две тысячи километров  отделяли  нас  от  зоны  Содружества  -
четыре часа пути. Много. Ракета при всех возможных задержках  догонит  нас
на полдо