ца? Мою биографию мне  предоставили
так же любезно, как и память. И она тоже - как и память - была чужой, хотя
и настоящей, начавшейся в  порту  Луна-СВК,  а  еще  задолго  до  этого  в
маленьком городишке на севере материка в семье благопристойных  родителей,
не моих - моего двойника, кто  считался  отменным  пилотом  на  внутренних
лунных рейсах.
   Мое настроение  нисколько  не  способствовало  желанию  побеседовать  с
таможенниками в форме Системы Всеобщего Контроля. Всему  свое  время.  Тем
более меня все равно даже не  выпустят  из  космовокзала  без  их  лиловой
отметки в паспорте. Время у  меня  есть,  деньги  тоже,  а  жаркая  погода
располагала к хорошей выпивке. Вот почему я решительно прошел мимо  дверей
таможни - стыдливое название местного охранного отделения - и направился в
бар, где торчало уже с десяток бездельников.
   Мой космолет приземлился довольно рано, бар в эти часы был почти  пуст:
седоватый крепыш на соседнем табурете,  какая-то  парочка  за  столиком  в
углу, парень  в  зеленой  куртке  флиртует  с  барменшей  -  зеленоволосое
создание с  глазами  на  пол-лица,  еще  трое  парней  насилуют  игральный
автомат: им явно не везет, и невезение здорово окрасило их лексикон.
   Сквозь стеклянные двери бара я  вижу  пустой  зал  ожидания:  киоски  с
парфюмерией, сигаретами и печатной продукцией гигантского города. Вот  что
мне нужно - свежая газета, свежие новости: я без них просто жить не  могу,
без свежих новостей. И продаст мне их  милая  девушка,  блондинка,  похоже
натуральная, впрочем, с такого расстояния не разберешь. Продать-то она мне
их продаст, но попозже: сначала я разделаюсь со своим бодрящим напитком  и
посмотрю, кто из присутствующих заинтересовался  моей  скромной  персоной.
Пока вроде никто? Нет, есть один...
   - Откуда, приятель?
   Седоватый крепыш с интересом разглядывал меня: вероятно,  я  ему  сразу
понравился. К сожалению, он не вызывал у меня  того  же  чувства:  слишком
маленькие глазки, широкий нос и раздвоенный подбородок делали его  похожим
на хищного зверька. Не берусь утверждать,  что  люблю  хищных  зверей.  Но
вежливость есть вежливость.
   - Луна-СВК.
   - Пилот?
   - Что, похож?
   - Я пилотов сразу узнаю. На Планете давно не был?
   - Пять лет.
   - Где летал?
   - Над Луной, приятель.
   - Теперь под Луной полетаешь, - усмехнулся он. -  Мегалополис  -  город
большой, не заблудись без мамы.
   - Город как город, - равнодушно сказал я.
   - Ну, это ты брось, - обиделся крепыш. - Мегалополис - одно слово.  Сто
лет назад на этом месте десятки городов, как грибы, торчали.  И  какие!  А
сейчас один гигант, лучший в мире.
   - Знаю я ваш Мегалополис, не в первый раз здесь, - сказал я.
   - А раз знаешь, так и гуляй, - лениво  заметил  крепыш.  -  Может,  еще
встретимся.
   - Может, и встретимся, - равнодушно протянул я.
   Зал ожидания уже заполнялся людьми: кто-то ждал  своего  рейса,  кто-то
встречал друзей или родственников, кто-то просто шатался без дела: с  того
момента, как люди изобрели самолет, а потом ракету, аэро-  и  космовокзалы
всегда привлекали бездельников или тех, кто любил дышать воздухом прилетов
и отлетов, встреч и проводов, зыбкости всего  земного,  где  за  непрочным
барьером перрона -  огромный  мир,  не  похожий  ни  на  что  будничное  и
привычное. Я не принадлежал к романтикам космовокзалов. У  меня  было  два
дела: купить газету, перебросившись  парой  слов  с  премилой  киоскершей,
кстати все-таки натуральной блондинкой, с синими  глазами  и  мальчишеской
челкой, и потом отправиться на свидание с таможенниками.
   К первому делу я приступил с удовольствием.
   - Здравствуйте, девушка, - сказал я вежливо.
   - Доброе утро, - заученно улыбнулась она.
   Но я уже знал, что заученное сейчас исчезнет.
   - Я хотел бы купить "Новости" за семнадцатое число позапрошлого месяца.
   Девушка удивилась. Я не ошибусь, если  усилю  определение:  испугалась,
даже вздрогнула. Да и в самом деле: кто бы  не  вздрогнул,  если  подходит
псих и спрашивает газету за позапрошлый месяц. Однако испуг и удивление не
помешали моей прелестной  собеседнице  использовать  еще  одну  улыбку  из
своего арсенала.
   - За это число газеты давно проданы. Может быть... - тут  она  помялась
недоверчиво, - я подсказала бы вам место, где вы найдете ее?
   - Подскажите, прошу вас. - Я вложил в просьбу все очарование, на  какое
был способен. - А уж Чабби Лайк не останется в долгу.
   - Меня зовут Линнет, - сказала она. - Я уже почти месяц жду вас.
   - Дорога в Город трудна и небезопасна,  -  туманно  пояснил  я  причину
своего небольшого опоздания.
   Однако причина была не в этом: на реализацию моей легенды потребовалось
чуть больше времени, чем мы  предполагали.  Шпики  СВК  на  Луне  вздумали
искать пропавший катер, на котором потерпел крушение пилот Чабби Лайк.  То
есть я. А искали они  его  постыдно  долго.  Вот  почему  Линнет  пришлось
подождать.
   - Вы прошли таможню?
   - Пока еще нет.
   - Здесь Тейлор.
   О Тейлоре я знал. Он возглавлял в Системе контрразведку. Так или  иначе
я мог бы столкнуться сегодня с его людьми, но с ним самим...
   - Что ему надо здесь?
   - Понятия не имею. Говорят, он с причудами.
   И об  этом  мне  говорили  в  Центре:  самолюбив,  подозрителен,  умен,
предпринимает неожиданные инспекционные проверки, склонен к  переодеваниям
и опереточной таинственности.  Значит,  встречу  оттянуть  не  удастся.  А
может, удастся? Ну зачем ему обыкновенный пилот? Со мной  с  Луны  летели,
наверное, шишки и поважнее...
   - Ладно, черт с  ним.  -  Я  не  намерен  был  раздувать  пока  еще  не
существующую опасность. - Лучше подумаем, как будем жить дальше.
   Линнет улыбнулась. Когда она улыбалась, на щеках появлялись две  ямочки
- ну совсем девчонка-школьница!
   - Я вас найду.
   - Явка?
   - Вы ее знаете: бар "Семь футов под килем". Спросите  Энтони.  Скажете,
что у Линнет не оказалось газеты за семнадцатое...
   - Кстати, почему мы привязались именно к этому числу?
   -  В  этот  день  шеф  СВК  произнес  историческую  речь:   надо   быть
подозрительным и осторожным, ибо враги существуют везде.
   - Дельное замечание, особенно для нас. Где мне остановиться?
   - В Милтон-отеле, конечно. Там есть наши люди.
   Простившись, я неторопливо дошел до дверей таможни,  бросил  монетку  в
щель турникета, подошел к одному из окошек и сунул туда документы, даже не
посмотрев, кто их у меня взял. Какая, в сущности, разница:  это  шестерка,
фоска, передаточное звено, лилипут в черном мундире Системы.  Он  передаст
мои документы  в  вычислительный  центр  таможни,  где  уже  хранятся  все
сведения обо мне, пересланные с Луны. Сведения, тысячу раз  проверенные  у
нас и по крайней мере трижды - шпиками  из  лунной  полиции.  Вряд  ли  их
местных коллег что-нибудь  заинтересует  в  моей  скромной  персоне.  Хотя
опасность, как говорится, всегда начеку. Она следует за  тобой  как  тень,
даже в те редкие дни, когда вспоминаешь, что у тебя есть другое, настоящее
имя, когда проходишь по улицам своего родного города, где  тридцать  шесть
лет назад в семье учителей-историков появился  долгожданный  сын,  -  даже
тогда не забываешь об  опасности.  Это  уже  в  крови:  входя  в  комнату,
проверять, кто за дверью, есть ли слежка на улице, даже если ее и быть  не
может,  просыпаться  от  малейшего  шороха  -  и  руку  под  подушку,   за
пистолетом. Смешно!
   "Расслабься, - говорил шеф, - сними напряжение. Ты работаешь на износ".
Хороший совет, только воспользоваться  им  трудновато.  Вот  сейчас  самый
подходящий момент, чтобы расслабиться: мягкое  кресло,  кондишен,  тишина.
Проверят документы - и в город, в отель, в бар, как его... "Семь футов под
килем".  Я  посмотрел  на  световое  табло  над  турникетами  и   невольно
вздрогнул: на нем появилась моя фамилия. И тотчас же  ее  повторил  чей-то
голос, усиленный динамиком:
   - Пилот Лайк - на дополнительную проверку в комнату номер семь.
   Я встал. Итак, без проверки не обошлось. Ну что ж, я готов: не в первый
и, уж наверное, не в последний раз.
   Над комнатой номер семь горел фонарик с цветной надписью: "Войдите".
   Я толкнул дверь и  вошел:  ничего  особенного  -  у  стены  пластиковый
диванчик, два кресла перед столом.  А  за  столом...  Вот  это  уж  совсем
забавно: за столом сидел мой собеседник из бара, крепыш с седым ежиком. Он
улыбался приветливо, ну совсем как добрый знакомый:
   - Я же говорил: мы еще встретимся. Садитесь. - Он указал мне на  кресло
перед столом. - Вас я уже знаю. Вы  Лайк,  пилот  с  Луны.  А  меня  зовут
Тейлор.



        2. ЛАЙКА ВЫЗЫВАЮТ НА ДУЭЛЬ

   - Рад познакомиться, - сказал я.
   Вот так штука: мой сосед в баре - туповатый фермер или моряк-каботажник
- оказался  контрразведчиком.  И  не  простым,  а  главным,  так  сказать,
контрразведчиком номер один.
   Я усмехнулся. Легко ругать себя за ошибку, когда она  уже  свершившийся
факт. Угляди я в этом крепыше боровичке что-нибудь  подозрительное,  я  бы
его так просто не  отпустил:  поболтали  бы,  знакомых  общих  поискали  -
нашлись бы знакомые, как не найтись, выпили бы еще разок, а  потом  еще  и
еще - все это сближает.  Сейчас  самое  время  доставать  шпаги  -  боевая
стойка, клинок о клинок, выпад справа, укол - ну, кто кого?
   Тейлор начал первым:
   - Рад или не рад, все равно познакомились.
   - Полагаю, вы уже знаете меня, и неплохо.
   - Что значит "неплохо"?  Расплывчатая  и  неточная  формулировка,  как,
впрочем, и мои знания о вас. Что я знаю: документы, бумажки, протоколы.  А
факты - только вы сами. Поделитесь?
   - Придется.
   - Вот теперь точно: придется. Начнем  с  формальностей.  Имя?  Возраст?
Должность? Ну, в общем, сами понимаете...
   - Чабби Лайк. Тридцать шесть лет. Родился на севере. Отец -  смотритель
лесного заповедника. Матери не помню: умерла рано. Братьев-сестер не было:
папаша так и не успел  жениться  -  из  своего  леса  носа  не  высовывал.
Воспитывала меня тетка, сестра отца. Она и хозяйство вела.  Да  какое  там
хозяйство: дом, небольшое поле, а так - лес кормил. Стукнуло пятнадцать  -
удрал  из  дому.  Болтался  где  мог.  Грузчиком  работал,   матросом   на
суперкатерах. Поступил в Высшую школу навигаторов: здоровье у меня  -  дай
Бог, а учиться любил. Я тогда даже и не  собирался  пилотом  стать:  форма
прельстила. Знаете, серебро, шнуры, аксельбанты - блеск  и  нищета,  одним
словом. А потом увлекся. Кончил с отличием, диплом выдали. Распределили на
Луну. Пять лет отлетал - год отпуска. Еще пять лет - еще год. Вот он-то  у
меня впереди...
   - Думаете, мне хочется слушать эту мякину?
   - А вы спрашивайте сами. И мне легче будет ориентироваться,  да  и  вам
веселее. Все-таки общение, живой разговор.
   - Живой разговор, говорите? Хорошее предложение. А не страшно?
   - Шутки шутками, а все же ускорим процедуру. - Я выпрямился в кресле. -
Сами понимаете, удовольствия она не доставляет.
   - Я бы удивился, если б доставляла, - засмеялся Тейлор и сказал строго:
- Вопросов будет много. Где отец?
   - Умер семь лет  назад.  В  прошлый  отпуск  видел  его  могилу.  Тетка
похоронена там же.
   - Значит, одинок?
   - Выходит, так.
   - Привыкли?
   - Имеете в виду работу? Пожалуй,  Луна  -  единственное  место,  где  в
охотку работаешь, иначе сопьешься или сойдешь с ума. Вот  и  работал,  как
проклятый, от сна до сна.
   - Ваши рейсы?
   - Луна-СВК - Луна-главная - исследовательские станции в кратерах.
   - Часто бывали в порту Луна-СВК?
   - Редко: рейсы не  те.  У  меня  был  грузовой  катер:  продовольствие,
оборудование, иногда попутчики.
   Честно говоря, не понимаю: что он хочет узнать?  Что  я  не  Лайк?  Это
проверялось уже не раз после аварии. Все чисто и нуль в остатке  -  данные
проверки у него есть. Скорее бы добрался до аварии и отпустил меня...
   - Насколько я знаю, вы недолетали положенных для отпуска пяти лет?
   - Трех месяцев не хватило.
   - Почему?
   Добрались наконец. Выдержка, Лайк, выдержка: ты чист,  как  метеоритный
экран твоего катера. Твоего бывшего катера.
   - Расследование аварии.
   - Что за авария? Попрошу подробнее.
   - Можно и подробнее. В ночном рейсе на  линии  Луна-главная  -  Седьмая
станция взорвался боковой реактор. Взрыв повредил рацию  и  автоматический
пеленг. Свободный поиск там невозможен:  ночная  сторона  и  нагромождение
обломков скал. Пришлось выбираться на своих двоих.  У  меня  был  с  собой
аварийный запас кислорода на двое суток. Но,  видимо,  где-то  в  баллонах
произошла утечка, и я сдох через тридцать часов.
   - Сдох? Не понимаю.
   Я усмехнулся:
   - Жаргон. Кислородная смерть.
   Теперь усмехнулся Тейлор:
   - Надеюсь, передо мной не труп.
   - Можете потрогать: живой. Меня вытащили гольты. Поисковая группа.
   - Ракета?
   - Луноход. Ставили метеоритные буи. На меня натолкнулись случайно.
   - Куда они вас доставили?
   - К себе на станцию. Это в пятистах километрах от нашей "Полетты".
   - Как долго вы пробыли у них?
   - Часов шесть. За мной прислали катер с "Полетты". Сам Альперт  изволил
прибыть.
   - Вы его хорошо знали?
   - Не особенно. Что может  быть  общего  у  простого  пилота  с  ведущим
астрономом Луны-СВК?
   - И все-таки за вами прилетел именно он.
   - Вы не хуже меня знаете, что все это показуха.
   Тейлор насторожился, это видно по его глазам: сощурились, спрятались за
ресничками. Сейчас выстрелит...
   - Забота о человеке, по-вашему, показуха?
   Твой выстрел, Лайк. Не промахнись.
   - Не разводите демагогии: если бы я тогда  мог  двигаться,  я  бы  тоже
воспользовался неожиданной возможностью посмотреть  на  чужие  секреты.  А
станция  астрономическая,  Альперт  увидел  больше  любого  спасателя   из
санитарной службы. Это нужно Системе, а значит, и Альперту, и мне, и  вам.
Вот почему за мной прилетел тот, кто в данном случае оказался полезнее.  И
вы это прекрасно понимаете.
   Тейлор засмеялся неожиданно весело и заразительно.
   - А вы хитрец, приятель. У вас на все готов ответ.
   - Естественно: меня подозревают.
   - В чем?
   Клюнул окунек, заглотнул наживку - подался  вперед,  весь  -  ожидание.
Теперь мысленно поводить, не подсекать сразу.
   - Трудно предположить... Все-таки пять часов у  гольтов,  мало  ли  что
могло случиться. - Я размышлял вслух. - Во-первых,  я  был  без  сознания,
вернее, в сознании, но смутном, все расплывчато, не резко, звук  почти  не
доходит - вата в ушах или звукопротектор. Помню, что меня несли,  потом  -
люди в белых халатах, что они могли со мной сделать? Боли не было,  скорее
приятное  ощущение:  какой-то  вибромассаж  и   запах   -   легкий-легкий,
цветочный, как на клеверном лугу...
   Я взглянул на Тейлора: откинулся в кресле,  глазки  закрыл,  словно  не
слушает. Но вот я умолк, и он сразу "очнулся":
   - Это - самое интересное  из  того,  что  вы  мне  сегодня  наговорили.
Продолжайте.
   - Дайте вспомнить. Все-таки времени-то сколько прошло...
   Кто считал это время? Оно тянулось  долго,  бесконечно  долго.  Полгода
назад или раньше, когда я только-только вернулся с  задания,  меня  вызвал
генерал Дибитц.
   Обычная обстановка, обычный разговор...
   - Отдыха не будет.
   - Я не устал.
   - Тем лучше.
   - Что-нибудь сложное?
   - Скажи, невероятное.
   - Почему я?
   - Мы просчитали пять вариантов.  Твой  оптимален.  От  успеха  операции
зависит слишком многое. А с планом ты познакомишься. Время у тебя будет.
   Что ж, у меня было время - текучее, липкое. Время ожидания опасности  -
самое долгое время в мире. Парадокс: времени много, и его не хватало. Мы и
так затянули с первым шагом - с подменой. Двойник был найден давно:  пилот
Чабби Лайк - отличный парень, немного суховат, но это к лучшему  -  меньше
близких знакомств. Мы были  похожи,  как  два  близнеца,  родная  мама  не
отличит. Впрочем, насчет родной мамы я,  конечно,  загнул,  у  нее  всегда
найдется с десяток способов  различить  сыновей:  родинки,  форма  ногтей,
походка, характерные жесты - всего не перечислишь. А у нас с  Лайком  было
гораздо больше этих отличий, начиная с веса и кончая привычками.  Ну,  что
касается веса - болезнь его не прибавляет, а после аварии я довольно долго
провалялся в постели. А  привычки?..  Я  о  них  знал,  оставалось  только
привыкнуть к ним. И это не каламбур, я действительно вживался  в  привычки
Лайка - его вкусы, его манеру говорить, улыбаться широко и белозубо, ни  с
того ни с сего умолкать, уходить в себя.  Думаю,  что  с  этой  задачей  я
справился неплохо. Лайк был золотом  для  меня:  на  Планете  у  него  нет
друзей, только случайные знакомые, которых за минувшие пять лет он  и  сам
основательно подзабыл. Все это подтвердила его память, перемещенная в  мою
черепную коробку за три с половиной часа на операционном  столе  -  в  тот
день, после аварии его катера.
   Аварию устроили наши люди, и не их вина, что  пилот  пострадал  больше,
чем нам хотелось. Такой уж парень этот Лайк: всегда  лез  в  самое  пекло,
даже когда не требовалось. Смешно, но и в этом мы похожи.  Его  увезли  со
станции сразу после  перезаписи.  Он  выкарабкался,  конечно:  в  наш  век
медицина почти всесильна...
   Тейлор перелистал странички моего "дела".
   - Состояние у вас было  не  из  лучших.  Не  смертельное,  конечно,  не
преувеличивайте. Да и без сознания вы были всего лишь сутки -  не  так  уж
много.
   - Мне хватило. Так сказать, на всю жизнь. С Луной покончено.
   - Чем же собираетесь заняться?
   - Отдыхать.
   - Вы это уже говорили.
   - В баре? Так я не вам это говорил, а  какому-то  фермеру,  приехавшему
поглазеть на ракеты. Откуда я знал, что он контрразведчик?
   Тейлор усмехнулся:
   - Спасибо за комплимент. Значит, я похож на этакого недотепу фермера?
   - Похож, - чистосердечно признался я.
   - Вы тоже похожи... - Он помялся.
   - На фермера?
   - Все-таки на пилота Лайка.
   Я решил, что пора кончать затянувшуюся комедию. Пилот Лайк не привык  к
церемониям.
   - Короче говоря, долго мы еще будем играть в  подозрения?  Я  бы  хотел
закончить свидание.
   Тейлор открыл ящик стола и протянул мой паспорт.
   - Вы свободны. Простите, что  задержал:  мне  просто  хотелось  поближе
познакомиться.
   - Рад был удовлетворить ваше желание. - Я встал. - Можно идти?
   - Конечно. - Тейлор усмехнулся и подмигнул. - Все-таки надеюсь, что  мы
еще встретимся.



        3. ПОЯВЛЯЕТСЯ МАК-БРАЙТ

   Далее   все   прошло   благополучно.   Автомат   выбросил   мой    кофр
незамедлительно -  я  только  сунул  в  щель  жетон  с  номером.  Проверка
документов тоже прошла без волокиты - таможенник изучил печать на паспорте
и, козырнув,  пропустил  через  турникет  на  движущуюся  ленту  тротуара,
которая и донесла меня до станции монорельса.
   Я помнил - опять помнил! - что скорость поезда не позволяет  глядеть  в
окно - устают глаза, но все-таки не закрыл его  шторкой  телеэкрана.  Меня
мало  волновали  новости  дня:  кто-то  куда-то  приехал,  кто-то  кого-то
встретил,  кто-то  что-то  подписал  -  все  это  пестрой  громкоголосицей
долетало до меня из соседних купе - вагон был почти пуст. Только в  кресле
напротив спал - или делал вид, что спит, -  высокий,  длинноногий  суб®ект
лет  под  пятьдесят,  что-нибудь  вроде  коммивояжера,   человека   вечной
профессии, которая сохранилась еще  с  незапамятных  времен  и  ничуть  не
думает   уступать   позиций   в   наш   суетливый    век    автоматических
распределителей.
   Монорельс не подвозил к самому городу: труба-вагон плавно  затормозила,
за окном возникла бетонная стена станции с яркими пятнами реклам, и  голос
дикторши сообщил:
   - Конечная станция - пятьсот девятый квартал. Отсюда в город вы сможете
добраться на аэробусах или на электролях. С благополучным прибытием.
   Мысленно поблагодарив невидимую девушку, я  все-таки  пожалел,  что  не
взял электроль сразу у вокзала: дороговато, конечно, но пилоту  в