ирины,
открывавшейся в овраг.
     Во время сильных бурь эта пещера, вероятно, наполнялась водой. Из нее
не было других входов и выходов, и так как, кроме  того,  у  охотников  не
было никаких съестных припасов, то понятно, что  они  не  могли  выдержать
долгой осады.
     Но, во всяком случае, если  бы  они  оказались  запертыми  здесь,  то
чувствовали бы себя гораздо лучше, чем в хижине. Пещера имела только  один
выход, из которого можно было стрелять, между  тем  как  осаждающие  могли
подойти с какой угодно стороны. Зато на  находящихся  в  пещере  не  могли
напасть, не подвергаясь опасности попасть под огонь их карабинов.
     - Недурное здесь место, - сказал Боульби, потирая свою больную ногу и
глядя на зазубренные камни свода и  на  стены.  -  Неужели  Джордж  и  Руф
думают, что я их буду дожидаться здесь все время? Если они так думают,  то
сильно ошибаются!
     Охотник не без труда и боли поднялся на ноги и с трудом направился  к
выходу, нагнулся и вышел наружу. Затем он опять  выпрямился,  опираясь  на
костыль.
     Пол пещеры, в которой  укрывались  охотники,  выступал  на  несколько
футов в овраг, так что к нему можно было прислониться или посидеть на нем.
Затем он неправильно разветвлялся направо и налево, понемногу  сливаясь  с
дном оврага.
     Последний имел от пятидесяти до семидясети пяти ярдов ширины,  причем
середина была на пять или шесть футов  глубже.  Временами  по  нему  бежал
шумный поток, но теперь овраг стоял сухим уже в течение нескольких недель.
     Выйдя из пещеры, охотник почувствовал что-то  вроде  упрека  совести.
Его друзья настаивали на том, чтобы он скрывался, пока они не вернутся,  и
вполне понятно, что простая осторожность - не надуманная прихоть.
     Он повернулся назад и уже собирался идти назад в пещеру.
     -  Пусть  меня  повесят,   если   я   вернусь!   -   воскликнул   он,
останавливаясь. - Я умру, если останусь здесь, и уже раз я встал на  ноги,
то лучше буду гулять на открытом воздухе, где мне будет гораздо приятнее.
     Сказав это, он занял позицию против входа в пещеру. Прислонив костыль
к кремнистой стене сзади себя, Боульби стал опираться  на  последнюю,  так
что левой ноге почти  не  приходилось  поддерживать  тело.  Огромный  свой
карабин он  держал  обеими  руками  поперек  туловища,  причем  дуло  было
направлено влево, и правая  рука  прикрывала  тяжелый  кремневый  ружейный
замок. Таким образом ружье  могло  быть  каждую  минуту  использовано  для
стрельбы.
     Боульби знал, что он легко может встретить по дороге индейца,  но  не
думал, что, на самом деле, шансы эти равны десяти против одного.
     - Я думаю, что мальчики будут ворчать, когда придут и увидят,  что  я
стою здесь. Но что за беда? Пусть ворчат, только не  кусаются.  А!  Музыка
уже начинается!
     До него долетели звуки двух выстрелов.
     Конечно, Боульби было интересно, хотя он никак не  мог  угадать,  что
там происходило. Так как он не  знал,  что  сюда  уже  успел  прибыть  сын
Джорджа Линдена в сопровождении Терри и Оленьей Ноги, то и  не  мог  знать
правды.
     Немного погодя, донесся звук  выстрела  других  ружей,  -  Линдена  и
Гардина, стоявших перед хижиной, из которой  выбежали  виннебаго.  Боульби
скрежетал зубами и смотрел на свою забинтованную ногу.
     - Придет ли когда-нибудь время, - ворчал он, -  когда  доктора  будут
уметь излечивать какую-нибудь  болезнь  сразу  же?  Отчего  они  не  умеют
починить бедро или лодыжку, как чинят ружье или экипаж? Нет, они знают  не
больше, чем Оленья Нога, и поэтому я ничего не проиграл,  не  имея  теперь
возможности пользоваться их услугами. Однако, что ж это такое, провалиться
мне на этом месте!
     Можно сказать, что Джемс Боульби  никогда  в  жизни  не  бывал  более
удивлен. Какое-то время он смотрел в направлению  оврага  и  знакомой  нам
лесной прогалины. Он не мог  видеть  очень  далеко,  так  как,  во-первых,
рытвина поворачивала вправо, а во-вторых, местность закрывали густые кусты
и деревья.
     Охотник оставил бесполезные усилия разглядеть что-нибудь,  что  могло
бы объяснить выстрелы, и самым естественным  образом  обернулся  к  другой
стороне оврага, на краю которого он  стоял.  Как  раз  против  пещеры,  на
несколько более высокой скале, чем та, на которую опирался охотник,  стоял
виннебаго в полном вооружении и смотрел на него.
     Индеец стоял прямо и был виден во  весь  рост.  На  нем  был  обычный
национальный костюм, за поясом торчали томагавк и нож, а в правой руке  он
держал ружье. Краснокожий опирался  на  правую  ногу,  выставив  левую  на
несколько дюймов вперед, так что его поза была грациозна и свободна.  Если
бы он позировал для картины, он не мог бы встать удачнее.
     Вид белого  человека,  прислонившегося  к  скале  рядом  с  костылем,
видимо, возбудил особый интерес в краснокожем, который,  вероятно,  раньше
ничего подобного не видал.
     Действительно, казалось,  что  виннебаго  открыл  в  охотнике  что-то
особенное,  потому  что  устремил  на  него  пристальный  взгляд  и  самым
внимательным образом изучал его.
     Джемс Боульби содрогнулся, когда сообразил, что индеец, если  бы  ему
вздумалось, мог бы послать  в  него  пулю  прежде,  чем  он  узнал  бы  об
опасности. Он не понимал, почему краснокожий не сделал этого раньше. Видя,
что он служит предметом такого  внимательного  изучения,  Боульби  в  свою
очередь смело посмотрел на виннебаго. В это же время он  осторожно  поднял
огниво своего ружья, которое так лежало в руке, что не  надо  было  менять
положения. Не отводя глаз от раскрашенного лица, охотник тихо пробормотал:
     - Я не знаю, чем это кончится,  но  если  ты  успеешь  прицелиться  и
выстрелить раньше меня, то милости просим!



                              17. АП-ТО-ТО

     Всего замечательнее было то, что пока Джемс Боульби, сердито сжимая в
руках свое ружье, смотрел через овраг на воина виннебаго, который  в  свою
очередь пронизывал его взглядом насквозь, он вдруг вспомнил, что  оба  они
не в первый раз видят друг друга.
     - Верно, он меня вспоминает, или старается вспомнить, хотя я  в  свою
очередь не могу... Ах, нет, и я вспомнил!
     Несмотря на татуировку лица индейца, Боульби заметил  странную  форму
его носа. Он был задет ножом в каком-то сражении  и  оттого  принял  такую
изогнутую форму, что по нему можно было всюду узнать его обладателя.
     Меньше, чем год тому назад, в одну из самых свирепых  зимних  снежных
бурь, один воин виннебаго постучался в дверь  к  охотникам  и  на  ломаном
английском языке попросил  позволения  переночевать  у  белых  людей.  Его
приняли радушно, сытно накормили, и он провел у охотников три  дня.  После
этого срока буря кончилась, и виннебаго отправился в длинный путь на  свою
родину, к северо-востоку.
     Этот воин был Ап-то-то, тот самый виннебаго,  который  стоял  на  той
стороне оврага, вглядываясь в Боульби с таким интересом.
     - Это он, наверное он! - воскликнул охотник  про  себя,  взглянув  на
него вторично. - Он не уверен я ли это, или кто-нибудь другой. Он сохранил
некоторую долю благодарности, и поэтому не хочет убить меня, не убедившись
предварительно, принадлежу ли я к числу тех, кто принял его под свой  кров
в последнюю зиму. Если бы это было не так, он застрелил  бы  меня  прежде,
чем я успел бы догадаться, в чем дело!
     Изобразив улыбку на своем бронзовом лице, Боульби отнял  свою  правую
руку от ружья и, поднеся ее ко  лбу,  отдал  индейцу  честь  по  военному,
сказав:
     - Здравствуй, Ап-то-то!
     Расстояние между обоими было настолько невелико, что Боульби  говорил
даже тише обыкновенного разговорного тона. Индеец услышал его  слова,  но,
вместо ответа, повернулся и ушел.
     Ап-то-то (это был он) шел не по  ровной  земле,  а  пробирался  между
скалами, иногда выше, иногда ниже, но все время  на  виду  у  охотника,  в
течение двух или трех минут. Удивление Боульби, надо сказать, возросло еще
более от этого поступка краснокожего.
     - Индеец, я думаю, имеет дружелюбные намерения, - заключил охотник, -
но принадлежит к вовсе не дружественному нам отряду. Он хотел бы отплатить
нам добром (и он, может быть, уже давно придумал,  как  это  сделать),  но
теперь так связан, что не смеет  показать  своих  истинных  намерений.  Мы
обращались с ним так хорошо, что он поневоле нам благодарен!
     Боульби еще не окончил этой речи, как виннебаго, который  карабкался,
взбирался  и  спускался  уже  на  расстоянии   ярдов   пятидесяти,   вдруг
повернулся, взял ружье на плечо и выстрелил прямо  в  охотника.  Последний
едва не лишился жизни, так как пуля индейца задела его за ухо и ударила  в
скалу сзади него.
     - А! Так вот что ты замышлял! - воскликнул Боульби поднимая  также  и
свое ружье - Ты собака, как и все прочие, и вот же тебе!
     Но зоркий  серый  глаз  напрасно  искал  по  сторонам:  он  не  нашел
виннебаго. Ап-то-то, после своего предательского  выстрела,  спустился  со
скалы и исчез из виду, пока дуло его ружья еще дымилось. Каковы бы ни были
результаты его усилий, он не рассчитывал на удачу.
     Боульби опустил  ружье  и  осторожно  спустил  кремень.  Трудно  себе
представить его разочарование.
     - Я бы согласился вывихнуть другую ногу и разбить затылок, только  бы
попасть в него! - ворчал Боульби, и глаза его сверкнули недобрым  блеском.
- Когда, подвергаясь опасности умереть с голоду или замерзнуть  без  нашей
помощи, краснокожий обращался за ней к нам, я думал,  что  на  свете  есть
хорошие индейцы, но они, видно, все умерли, кроме Оленьей Ноги!
     Нет ничего хуже неблагодарности, и Боульби, конечно,  имел  основание
сердиться на неблагодарного индейца. Но злодей уже исчез, и  некогда  было
рассуждать о его предательском поведении.
     - Я не понимаю, отчего он не выстрелил, как  только  увидел  меня?  -
сказал сам себе Боульби. - Он  мог  бы,  наверное,  попасть  в  меня,  но,
вероятно, хотел прежде насладиться мыслью о том,  как  будет  снимать  мой
скальп, и поэтому-то и отложил убийство насколько возможно!
     Но, как бы то ни  было,  налицо  был  тревожный  факт,  что  один  из
виннебаго нашел убежище охотников и не преминет открыть его другим.
     Бедняга охотник не  знал,  на  что  решиться.  С  трудом  пробравшись
обратно в пещеру, он с не меньшим трудом сел на каменный пол и  приготовил
карабин, чтобы выстрелить в первого, рискнувшего подойти сюда.
     - Нет! - решительно сказал он, переменив свое намерение. -  Уже  если
Джемс Боульби погибнет, то во всяком случае не в пещере!
     Опершись опять на костыль, полный новых надежд, охотник быстро  вышел
наружу и еще раз остановился, чтобы бросить беглый взгляд на  окрестности.
Врагов нигде не было видно, и  он  тотчас  направился  вниз  по  оврагу  к
прогалине.
     Боульби намеревался пройти по тому месту,  где  паслись  три  лошади,
вполне справедливо решив, что лучшим спасением будет спастись на коне. Так
как он, конечно, не собирался уехать один, то решил, по крайней мере,  что
выгадает немного времени, если придет прямо к лошадям.
     Едва  бедняга  добрался  до  густого  кустарника,  как  увидал  между
древесными стволами горящую хижину. Он  не  мог  ясно  разглядеть  ее,  но
догадался, откуда выходит густой  столб  дыма,  клубящегося  над  лесом  и
закрывающего солнечный свет.
     - Они  приступили  к  делу!  -  заключил  охотник,  остановившись  на
несколько минут, чтобы посмотреть на картину разрушения.  То,  что  увидел
Боульби, еще больше  уверило  его  в  собственной  правоте,  и  он  быстро
обдумал,  как  будет  разыскивать  лошадей,  на  которых  они  ускачут   в
безопасное место.
     Наши друзья не  встретились  друг  с  другом  по  странному  стечению
обстоятельств. Если бы Боульби несколько отложил свой уход, он встретил бы
в овраге Гордона, Фреда и Терри. Но он разошелся с ними,  так  как  и  они
остановились посмотреть на дым и искры от горящей хижины. Если бы  охотник
подошел к пастбищу немного раньше, он встретил бы своего товарища, Джорджа
Линдена, но  теперь  он  разошелся  и  с  ним.  Тем  не  менее,  благодаря
счастливой случайности, белый охотник как раз вовремя покинул пещеру,  так
как едва  он  успел  вылезти  из  оврага,  как  Ап-то-то  и  трое  воинов,
крадучись, выглянули из-за скал  на  противоположной  стороне.  Не  увидев
хромого траппера, они  спрятались  и  открыли  ружейный  огонь,  выстрелив
двенадцать раз в пещеру, где, как они предполагали, скрывался охотник.
     Уверенные в том, что их жертва убита или  смертельно  ранена,  четыре
краснокожих ободрились и бросились с заряженными ружьями в руках к пещере,
намереваясь снова выстрелить в несчастного.
     Но его там не оказалось, и скалы не сохранили ни малейшего следа  его
ног.
     В тот момент, когда четверо виннебаго  уходили,  их  заметил  Гардин,
провожавший мальчиков по оврагу. Он едва успел броситься назад,  чтобы  не
попасться им на  глаза.  Отведя  мальчиков  в  безопасное  место,  сам  он
поспешил к старшему Линдену и,  конечно,  сообщил  тому,  что  с  Боульби,
вероятно, что-нибудь стряслось, раз виннебаго в пещере.



                        18. ЧТО ДЕЛАЛ ОЛЕНЬЯ НОГА

     Дело, задуманное молодым шавано, было не особенно трудным:  он  хотел
узнать, была ли ведущая к лесу дорога свободна от виннебаго.
     Для того, чтобы  понять  последующие  события,  не  мешает  вернуться
немного назад.
     Хорошо изъезженная дорога, миль в сто длиною, вела от хижины в  горах
к маленькой  пограничной  деревне  Гревилль,  в  которой,  за  исключением
индейца, жили все наши друзья.
     Эта дорога была проложена лошадьми охотников, которые уже  много  лет
проводили зимы у подошвы Озаркских гор,  занимаясь  ловлей  бобров,  выдр,
лисиц и всевозможных пушных животных, изобиловавших в этой части страны.
     Оленьей Ноге было не трудно сделать обход и подойти к  дороге  в  том
месте, где она поднималась на холм, с которого он и мальчики сегодня утром
смотрели на стоящую в лесной прогалине хижину. Прежде, чем дойти туда,  он
успел уже узнать, что большая часть виннебаго прибыли  на  место,  но  что
Черный Медведь  с  несколькими  воинами,  как  генерал  со  своим  штабом,
медленно подвигался в арьергарде.
     Беспокоясь о лошадях, Оленья Нога  первым  делом  разыскал  пастбище,
отвел животных под деревья, где их было трудно увидеть, привязал  покрепче
и поспешил прочь.
     К большому облегчению шавано,  ждать  на  холме  приближения  Черного
Медведя ему пришлось недолго. Его тонкий слух сразу уловил их приближение.
Уверившись, что его  нельзя  заметить,  индеец  стал  наблюдать  за  пятью
воинами, быстро продвигавшимися по дороге, со  своим  знаменитым  сахемом,
Черным Медведем, во главе.
     Они двигались так быстро, что, тронься в путь они немного раньше, то,
наверное, очутились бы не последними, а  первыми  в  долине,  где  некогда
стояла хижина, а теперь лежали груды пепла и золы.
     Оленья Нога смотрел, как маленький отряд спустился со склона и  исчез
между  деревьями.  По  его  приблизительному  расчету,  теперь  в   долине
собралось около полусотни виннебаго, как раз то число, которое назвал  ему
Огненная Стрела.
     На основании этого можно было думать, что воины  собрались  в  полном
составе,  и  что  дорога  свободна:  во  всяком   случае,   шавано   решил
действовать, как будто бы это было так, так как  слишком  долгое  ожидание
могло испортить дело.
     Хижина была сожжена в то время,  когда  шавано  караулил  на  вершине
холма. Он предпочел бы, чтобы это  случилось  немного  позже,  потому  что
вслед за этим виннебаго должны были обратить  внимание  на  беглецов,  что
конечно, усложнило бы их бегство.
     С неподражаемым искусством пробирался Оленья  Нога  между  скалами  и
валунами, между густым кустарником и разросшимися всюду деревьями, не один
раз натыкаясь на виннебаго, рассеянных повсюду,  и  быстро  приближаясь  к
оврагу, заканчивающемуся  пещерой,  в  которой  он  надеялся  найти  своих
друзей.
     В момент, когда индеец вышел из леса и спустился в каменистый  овраг,
он посмотрел направо и налево. После паузы, не более как  в  две  или  три
секунды, он поспешил вверх по  сухому  речному  руслу.  Судя  по  краткому
описанию Линдена, он знал, что идет туда, куда следует.
     Когда шавано после такого блестящего начала  увидел  зияющую  пещеру,
он, конечно, догадался, что эта та самая, о которой шла речь. Он  двигался
бесшумно, как тень, так как  отлично  знал,  что  успех  дела  зависит  от
быстроты и тишины.
     Несколько кратких сигналов и обходов убедили его в  том,  что  пещера
пуста. Быстрый взгляд показал ему также,  что  в  пещеру  было  направлено
много выстрелов, так как тут же были и расплющенные пули. Однако, не  было
следов крови, значит, никто не был ранен.
     Это объяснило причину некоторых выстрелов, которые он  слышал,  хотя,
несмотря на всю свою проницательность,  он  не  мог  догадаться,  что  они
означают.
     Так как друзья его ушли, то он, естественно,  должен  был  заключить,
что они у лошадей, и Оленья Нога направился туда.
     Шавано был замечательно искусен во всем, что он предпринимал  до  сих
пор, но здесь он сделал ошибку. Он легко нашел пещеру и  был  уверен,  что
легко найдет место куда пошли друзья.
     Хотя индеец и знал это место, но подвергался  неожиданной  опасности,
потому что, продвигаясь украдкой, с  уверенностью,  что  идет  туда,  куда
следует, он наткнулся на Черного Медведя с дюжиной воинов.



                          19. ИСПЫТАНИЕ БОУЛЬБИ

     Когда Оленья Нога, молчаливо, как змея,  прокрадывался  сквозь  самую
густую часть леса, он раздвинул кусты и вдруг  увидел  Черного  Медведя  и
довольно много воинов, стоявших на открытом месте. Они не шевелились и  не
разговаривали, иначе  он  открыл  бы  их  присутствие  раньше.  Виннебаго,
казалось, слушали, не раздастся ли ожидаемый сигнал.
     Многими  своими  удачами  и  успехами   шавано   был   обязан   своей
удивительной находчивости. В ту минуту, когда ему грозила  опасность,  он,
по какому-то вдохновению  с  быстротой  молнии  соображал,  что  ему  надо
делать.
     Одного взгляда на виннебаго было достаточно. Не  издав  ни  малейшего
звука, Оленья Нога отскочил назад, как будто спасаясь от гремучей змеи,  и
исчез, как стрела.
     Удивленные  краснокожие  видели  достаточно,   чтобы   догадаться   о
присутствии врага, и быстро бросились его преследовать. Они ничего так  не
желали, как поймать молодого шавано, и не щадили для этого усилий.
     Беглец скоро скрылся из глаз своих преследователей,  хотя,  наверное,
не был бы так  счастлив  в  открытом  месте.  Он  слышал,  как  враги  его
рассыпались по лесу и пролагали себе дорогу между деревьями,  но  быстрота
их передвижения не внушала ему опасений.
     Постояв минуту без  движения,  Оленья  Нога  издал  вызывающий  звук,
который, как он знал, должен был еще сильнее подзадорить преследующих.  Он
даже рискнул  подождать,  пока  некоторые  из  виннебаго  его  увидали  и,
закричав, бросились бежать, как можно скорее. Но не стоит прибавлять,  что
они его не поймали.
     Оленья  Нога  еще  раз  остановился,  пока  не  появилось   несколько
преследователей. Они издавали радостные восклицания, так как им  казалось,
что беглец уже доведен до крайности и, наконец, его скальп будет у  них  в
руках.
     Но шавано вовсе и не думал вступать в бесполезную борьбу, где он  мог
потерять все и не выиграть ничего. Он ждал долго, до последнего мгновения,
а  потому  бросился  прочь,  переменив  направление,  так  внезапно,   что
виннебаго подумали, что непременно потеряют из виду белых, если только  не
прекратят преследования краснокожего.
     Как только шавано освободился от преследователей, он поспешил к своим
друзьям, местопребывание которых было ему открыто ответным сигналом одного
из мальчиков.
     В  это  время  дела  всей  партии  пришли  в  чрезвычайно  запутанно