ому назад здесь
разыгралась страшная таежная трагедия.
   Надвигалась ночь.
 
 

                                   Глава 1 

 
   Сквозь тайгу 
 
   Два человека, разделенные невысоким каменным гребнем и потому невидимые
друг другу, остановились. Один из них, одетый в оленью куртку и такие же
штаны, заправленные в мягкие, отделанные затейливым узором унты,
придерживал рукой зацепившийся за сук винчестер и едва не порвал ремень.
   - Идите сюда, Шагрин! - донесся голос из-за скалы.
   Шагрин поспешил на этот зов.
   - Меня сбила вот эта штука, - пояснил Шагрин, когда поравнялся со своим
спутником, показывая на обломок оленьего рога, воткнутый в расщелину камня.
   - Вполне возможно, - согласился тот. - Острие рога показывает на запад,
идти же следует на восток, это моя маленькая хитрость.
   Некоторое время они шли молча. Шагрин приотстал на несколько шагов от
своего спутника. Он смахивал пот, обильно проступивший на лице. За его
плечами была небольшая ноша, которую он то и дело поправлял. Сейчас она
ему казалась в пять раз тяжелей, чем была утром. Проклятые ремни
прямо-таки впивались в натруженные плечи. Шагрин задержал шаг, чтобы
перевести дух, и, осмотревшись, шепотом выругался.
   Вокруг них расстилалось топкое болото. По сторонам его тихо
покачивались иглистыми вершинами высокие кедры. Некоторые из них
пробирались в самую трясину и каким-то образом держались на зыбкой
болотистой почве толстыми корневищами.
   "Эх, лечь бы сейчас и отдохнуть..." - с тоской подумал Шагрин,
оглядывая мягкую, окруженную тростником лужайку.
   С досадой, не лишенной зависти, посмотрел он на своего товарища. Тот
легко преодолевал многочисленные препятствия и, казалось, не чувствовал
усталости, хотя они уже почти двенадцать часов в пути, если не считать
получасового привала.
   "Ведь вот, олень, скачет и хоть бы что", - с уважением подумал он,
проследив взглядом, как его спутник почти бегом пробежал по наклонно
лежащему стволу и прыгнул на другой. Шагрин тоже запрыгал по кочкам.
   - Послушайте, Кручинин, зачем вам понадобилось этакое гиблое место? -
заговорил он спустя четверть часа, когда, тяжело дыша, догнал своего
подвижного спутника.
   Тот слегка замедлил шаг и, повернув голову, ответил:
   - Видите ли, Шагрин, для моих опытов нужна безлюдная местность.
   Инженеру Кручинину можно было дать лет тридцать. Высокий выпуклый лоб,
пронзительные карие глаза, когда он говорил, они слегка щурились.
Небольшая курчавая бородка украшала его лицо. Он был строен, высок и,
по-видимому, обладал незаурядной физической силой.
   - Потерпите еще немного. Мы, кажется, немного отклонились, придется
взять левее - вот туда, где этот лес. - Инженер вытащил большие карманные
часы и, взглянув на них, добавил: - Самое большее - через час нас должны
встретить, видите, солнце уже садится.
   Они спустились в долину, зажатую между двух перевалов. Идти стало
трудней, ноги то и дело проваливались в невидимые ямы, скрытые под густой
растительностью, вода с хлюпаньем разлеталась по сторонам. Воздух здесь
был сырой и затхлый.
   - Дьявол! - выругался Шагрин, когда в десятый раз провалился по колено
в густую, пузырящуюся жижу. - Будь я проклят, если бы выбрался из этой
вонючей дыры без посторонней помощи. От одного запаха умереть можно, - он
остановился и осмотрелся по сторонам. Местность была необычайно дикая.
Деревья стояли настолько часто, что продвигаться было почти невозможно.
Шагрин заметил, что и движения Кручинина теперь были осторожны; он то и
дело останавливался, отыскивая взглядом какие-то невидимые ориентиры. Но
все-таки он продвигался довольно уверенно.
   - Ничего себе местечко выбрали вы для научных работ, - невесело
рассмеялся Шагрин.
   - Что поделаешь, дорогой, так нужно.
 
 
 
   Наконец путники вступили на каменистый грунт, и Шагрин облегченно
вздохнул.
   Деревья расступились - показалось чистое, безоблачное небо. Вечерние
лучи солнца окрасили его в нежно-розовый цвет.
   - А вот и наш товарищ! - вдруг сказал инженер, показывая рукой на
маленького тунгуса, невесть откуда появившегося с двумя нагруженными
оленями на опушке темнеющего леса.
   - А ра-ра-ра-а! - протяжно закричал тунгус, заметив путников.
   - Здравствуй, Кочар! - радостно приветствовал инженер гостя.
   Скуластое, туго обтянутое бронзовой кожей лицо тунгуса сияло широченной
улыбкой.
   - Здраста, здраста... Аратура, - часто бормотал он. - Миня тебя жди,
жди - нету!
   Опять жди - нету! Стреляй кабарга? Стреляй кух-кух! Опять жди.
   Тунгус показал на оленей. На одном из них висела кабарга и несколько
глухарей.
   Инженер дружески похлопал Кочара по плечу. Шагрин с любопытством
рассматривал этого лесного жителя. Маленький, щуплый, он был чрезвычайно
подвижен, то и дело бегал к оленям, отвязывал глухарей, собирал хворост,
без конца что-то рассказывал инженеру.
   Шагрин ничего не мог понять из этого нагромождения тунгусских и
случайных русских слов. Но инженер, видимо, уже освоился с этим языком.
   Освободившись от поклажи, Шагрин с наслаждением растянулся на земле.
   Кручинин, посвистывая что-то себе под нос, чистил винчестер. Кочар
занялся приготовлением пищи, костяным ножом потрошил громадного черного,
как смола, глухаря. Одет Кочар был очень живописно, даже нарядно. Искусно
подобранные шкурки бурундука и рыжей лисицы были простеганы разноцветными
ремешками и завязывались на груди и плечах в кокетливые бантики. На шее
красовалось тяжелое ожерелье из когтей медведя и зубов росомахи.
   Тут же лежало оружие лесного жителя - тяжелый лук и колчан с ощеренными
стрелами.
   - Послушайте, Артур Илларионович, - обратился Шагрин. - Неужели они не
умеют пользоваться огнестрельным оружием?
   - Напрасно вы так думаете, - возразил тот, - они стрелки из любого
оружия. Но настоящий охотник-тунгус свой лук предпочитает любому другому
оружию, да и к тому же, чтобы приобрести ружье, нужны деньги, много денег,
это целый сезон охоты. А у них есть семьи, нужно их кормить (заметьте, что
тунгус очень заботливый семьянин), вот и получается, что в наш век
прогресса и цивилизации есть народы, которые охотятся едва ли не
первобытным способом.
   - Но неужели...
   - ...неужели я не мог подарить ему ружье, - со смехом подхватил
инженер, точно угадывая мысли Шагрина. - Предлагал, Шагрин, и не раз, но
он не хочет, говорит:
   отец его и дед этим луком всю жизнь охотились - отказывается. Впрочем,
не считайте лук плохим оружием. За шестьдесят, восемьдесят шагов тунгус
поражает белку в глаз или в ухо, а это, признайтесь, не для каждого ружья
доступная цель.
   К тому же выстрел из ружья - это истраченный заряд, а стрела,
выпущенная из лука, возвращается его владельцу, даже если она утеряется,
ее могут найти другие охотники и по метке обязательно возвратят законному
хозяину. Тунгусы очень честный народ. К сожалению, у нас не ценится это
замечательное качество, - мало того, этот небольшой, но очень трудолюбивый
народ всячески притесняется. Любой русский почти безнаказанно может его
ограбить, даже убить, и тунгусу некуда идти жаловаться. Немудрено, что
тунгус ищет защиты у своих богов, боится каждой неожиданности или просто
невиданной им раньше вещи. Верит в злых и добрых духов.
   Возьмите его, - инженер показал взглядом на хлопочущего около костра
тунгуса. - Он менее других невежествен, но и у него есть свой бог,
которого он всегда носит с собой. Попадет тунгус в воду и не подумает
спастись, а добровольно утонет. Так велит его бог, - вздохнул инженер.
   Между тем тунгус нарезал большими кусками ароматное дымящееся мясо,
приправил его душистой травой, и все принялись за еду.
 
 
 
 
   После ужина Шагрин и инженер растянулись на куче мягкого моха, который
успел собрать расторопный Кочар. Натруженное за день тело приятно ныло,
костер тлел грудой пышущего жара, от него разливалось приятное тепло.
   Встретились Кручинин и Шагрин случайно на улице Иркутска и, хотя не
виделись более десяти лет, сразу узнали друг друга. Они оба искренне
обрадовались этой встрече. Когда-то Шагрин учился в Иркутском
политехническом институте, там он познакомился с высоким юношей - Артуром
Кручининым. Они подружились. Но учиться Шагрину пришлось недолго. Дальняя
родственница, помогавшая ему, умерла, а ее наследство растащили более
расторопные наследники. Шагрин очутился на улице.
   Все эти годы он перебивался случайными заработками. Их едва хватало на
жизнь, и все-таки ему удалось сколотить небольшую сумму. Он надеялся снова
поступить в институт в качестве вольнослушателя.
   Встреча с Артуром изменила его планы. Бывший студент и друг Шагрина
стал инженером, и этот инженер тут же, на улице, предложил работу и вполне
сносный заработок. Из немногословных объяснений он понял, что Кручинин
ведет какие-то чрезвычайно интересные работы в области химии. Инженер был
очень сдержан в своих объяснениях, но Шагрин, не задумываясь, принял
предложение.
   Две недели они уже пробираются по тайге, то пешком, то на лодках по
бурным таежным речушкам, все дальше и дальше в глубь тайги. Иногда им
помогают тунгусы, которые появляются неожиданно из леса и так же
неожиданно исчезают. Шагрин уже давно заметил, что между ними и инженером
установились какие-то странные, но дружественные отношения. Тунгусы не
требовали с них платы за услуги, а, наоборот, всячески старались
подчеркнуть свое расположение к инженеру.
   По дороге Шагрин узнал, что Кручинин закупил в Иркутске какие-то
материалы и что они уже давно находятся в пути.
   Понемногу в Шагрине росло скрытое раздражение, его раздражала
замкнутость инженера, он охотно рассказывал обо всем, кроме... своих
работ. Сейчас, поглядывая на тяжелые мешки, лежащие невдалеке от костра,
Шагрин думал: "Не эти ли материалы закупил Артур в Иркутске?"
   Инженер повернулся на бок и, встретившись глазами с Шагриным, как будто
смутился:
   - Ты обратил внимание, что еще нет комаров, а, знаешь, несколько лет
назад их вообще здесь не было.
   - В тайге не было гнуса? - Шагрин с сомнением покачал головой.
   - Не удивляйся, гнус появился всего три-четыре года назад, а до этого
его здесь не было.
   - Почему это его раньше не было, а сейчас он появился? - спросил
Шагрин, подкладывая себе под голову охапку моха.
   Инженер помолчал.
   - Мы с тобой находимся на границе поваленного леса, и не просто
поваленного, но и сильно обожженного.
   - Здесь был лесной пожар?
   - Нет, Шагрин, здесь не было пожара. Здесь было нечто во много раз
страшней пожара, страшней самой дикой таежной бури. Слышал ли ты
когда-нибудь о тропических циклонах, которые за несколько минут уничтожают
целые острова с многочисленным населением? Так вот нечто подобное, но во
много раз сильнее, произошло и здесь.
   Шагрин смотрел на инженера и не понимал, шутит он или говорит серьезно.
   - Вы хотите сказать, что... Он все-таки существовал, этот сумасшедший
взрыв или, как его называли, метеорит? В свое время об этом много писали и
говорили, но ведь потом было опровержение: никакого метеорита и взрыва не
было. Обычный вымысел газетных писак, - сказал Шагрин.
   - Нет, Николай, это не вымысел. Взрыв огромной силы существовал,
метеорит тоже существует.
   - Послушай, Артур! - вдруг переходя на интимный тон, заговорил Шагрин,
приподнимаясь со своего ложа. Он чувствовал, что его раздражение достигло
предела. - Тебе не надоело ломать мне голову всякими загадками?
   Инженер со смехом обнял Шагрина.
   - Успокойся, Коля, у меня и в мыслях нет того, что ты приписываешь.
Сейчас я тебе кое-что объясню.
   Кручинин расположился поудобней и подбросил в пылающий костер еще
несколько сучьев. От долины тянуло холодом и сыростью. Шагрин, поближе
придвинувшись к костру, приготовился слушать.
   - Помнишь, когда мы с тобой учились в институте, - начал рассказ
инженер, - профессор Щетинин прочел нам лекцию об образовании кристаллов.
Так вот, свою лекцию он закончил словами: "Мы привыкли, что кристалл -
есть нечто драгоценное, исключительное по красоте и свойствам, что
кристалл встречается так же редко, как топаз, берилл, алмаз. Сейчас вы
поняли, что кристалл - обычное образование в природе, что он встречается
всюду вокруг нас, что кристаллом можно управлять, изменять его формы и,
наконец, кристалл можно создавать". Так закончил профессор Щетинин свою
лекцию, и эти слова я запомнил на всю жизнь.
   - И ты решил создать кристалл, - несколько разочарованно сказал Шагрин.
   - Да, Коля, кристалл. Чистый, необыкновенный кристалл, не согласуясь с
капризами природы, - стал мечтой, целью моей жизни.
   В сущности, что мы знаем о кристалле? Только то, что это природное
образование, подчиненное каким-то неизвестным законам. Наши знания о
кристалле очень бедны.
   Мои первые опыты носили чисто познавательный характер, в специальных
кристаллизаторах я растил кристаллы поваренной соли, медного купороса,
сахара.
   Мне удавалось выращивать кристаллы-великаны весом по несколько фунтов.
И тогда я решил создать кристалл... алмаза. Ни один камень в мире, даже из
драгоценных, не может с ним сравниться по красоте и блеску, а самое
главное, по его удивительной крепости. Вот это-то свойство меня больше
всего и заинтересовало.
   В России много алмазов, хотя родина его в южных странах. Он украшает
мундиры вельмож, служит средством умножения их богатств. Один только князь
Потемкин владел более чем тысячей алмазов, недаром его звали "Брильянтовым
князем". Но вряд ли этот вельможа задумывался, какой ценой оплачивался
каждый камень на его мундире. Дорога каждого крупного алмаза залита кровью.
   Когда-то из-за знаменитого брильянта "Шах" едва не вспыхнула
кровопролитная война между Россией и Персией.
   Поистине алмаз могуществен. В честь его воздвигались храмы, ему
приносились кровавые жертвы, ему приписывались самые невероятные свойства.
Лишь об одном свойстве алмаза человек забывал: о его несравненной
крепости. Он настолько крепок, что обработать его можно только другим
алмазом и ничем иным в мире.
   Этим-то свойством и воспользовались горные инженеры.
   При бурении пород, особенно твердых, требовалось огромное количество
физического труда и времени. Буровые инструменты часто ломались, и всю
работу приходилось начинать сначала. Тогда в коронку бурильного снаряда
вставили несколько крупинок алмаза. Алмазный бур легко, как нож масло,
преодолевал самые крепчайшие породы, руды, железняки. Вот где истинное
призвание алмаза.
   - Подумай, Шагрин, - воскликнул инженер, все больше и больше
воодушевляясь, - создавать по воле человека алмазы десятками, тысячами
килограммов, любых форм, любых размеров! Это тысячи никогда не виданных
инструментов. Это десятки тысяч крепчайших машин. Это переворот в нашей
убогой технике. Самые крепкие металлы будут обрабатываться легко, как
дерево. Бурение гор, рытье туннелей и каналов будет таким же простым
делом, как рытье снега. Человечество в своем развитии поднимется сразу на
целую ступень.
   Шагрин слушал и все больше удивлялся. Сейчас перед ним сидел не прежний
инженер Кручинин, сдержанный, немногословный, а человек откровенный,
воодушевленный своей идеей.
   - Твоя мечта прекрасна, Артур, - задумчиво проговорил он. - Но...
   - Ты думаешь, это только мечта? - живо обернулся инженер.
   - Артур, я... право, не хочу тебя обидеть. - Шагрин вздохнул.
   Кручинин успокоился, к нему вернулась обычная выдержка. Он подбросил
несколько веток в костер и, когда они разгорелись, неторопливо заговорил:
   - В середине прошлого столетия одному нашему соотечественнику удалось
получить при сжигании больших масс угля вещество, чрезвычайно схожее с
алмазом.
   Попытки получить искусственный алмаз делались неоднократно. Хенней в
конце прошлого века тоже получил нечто близкое к алмазу. Французскому
химику Муассану пришла мысль произвести такой опыт: насыщенное углеродом
железо он нагрел до очень высокой температуры, а затем подверг резкому
охлаждению в холодной воде.
   На поверхности такого слитка образовалась корка, с большой силой
сдавившая внутренние части. Затвердевающий чугун, как известно,
увеличивается в объеме.
   Получилось противодействие разных сил. Охладевшие наружные области
слитка стремились сжать внутренние, которые в свою очередь, будучи еще
нагретыми, расширились. Вот в этих-то условиях и удалось Муассану получить
крохотные кристаллики алмаза.
   Мне не удалось повторить этот опыт, но неудача натолкнула меня на
другую мысль.
   Мы работали вслепую, наудачу, слишком мало зная о природных условиях
рождения алмаза. Но прежде, позволь, я напомню тебе кое-что об алмазе. Еще
студентом я видел однажды такой опыт.
   В вакуум поместили кристаллик алмаза, а затем подвели к нему вольтову
дугу.
   Алмаз сгорел или выражаясь точнее, превратился в сероватое вещество.
Получился графит.
   Вот тогда у меня и родилась заманчивая мысль воспроизвести обратное
превращение:
   графита - в алмаз.
   Я занялся историей происхождения этого камня.
   Сам по себе алмаз - это чистый углерод, имеющий очень небольшое
количество примесей.
   Тот же самый графит, уголь, сажа - родственники и даже родные братья
алмаза. Они состоят из того же углерода, имеют одинаковый химический
состав. Но разница между ними все же есть.
   Разница в том, что они имеют разное строение атомов. У алмаза оно
наиболее плотное. В этом секрет удивительной прочности алмаза. По-своему
обошлась природа с углеродом. Там, где он находился в жерлах огнедышащих
вулканов и испытывал колоссальные давления и температуры, рождался алмаз.
Там, где не было этих условий, получался графит.
   Образование алмазов происходит и в наши дни там, где есть необходимые
условия.
   Когда-нибудь наши потомки откроют на месте потухших вулканов новые
алмазные россыпи, но тогда вряд ли они будут в них нуждаться. К тому
времени человек научится делать алмазы сам. Температура в тысячи градусов
и давление в десятки тысяч атмосфер - вот где колыбель самого
замечательного камня в мире.
   Над этим стоит крепко призадуматься.
   Может быть, здесь природа построила перед человеком глухую стену,
прочную, как сам алмаз?
   Я произвел бесчисленное количество теоретических вычислений, опытов и
действительно убедился, что готовой дороги, нет, но... ее можно построить.
А для этого нужна терпеливая работа. Нужны сложные приборы, оборудование.
   Я был беден, но моими опытами заинтересовался один человек...
   Шагрину показалось, что голос Кручинина в этом месте слегка изменился.
   - ...Он был богат, предложил мне деньги, свою помощь, и я не посмел
отказаться.
   - Инженер помолчал. - Извини меня... - замявшись, продолжал он, - я
тебе открываю тайну, которую знают очень немногие... я надеюсь, ты
понимаешь?..
   У Шагрина вдруг мелькнула мысль: "Уж не этот ли богатый покровитель
является причиной страшных волнений Кручинина?" В это время к ним подошел
тунгус.
   - Моя тебя видит нету! - обратился он к Шагрину и добродушно пощелкал
языком.
   - Что он говорит?
   - Он говорит, что раньше тебя здесь не видел.
   Кручинин сказал несколько слов на тунгусском языке, и Кочар радостно
закивал головой:
   - Моя спи, спи! Караул! Кхы? - с этими словами он завернул голову в
меховую шкуру и блаженно растянулся на земле.
   Кругом тишина.
   Громко щелкнул сучок в костре, искра, описав огненную дугу, упала и
погасла.
   Невдалеке вскрикнула какая-то сонная птица, и снова тишина. Особая
таежная тишина, изредка нарушаемая лишь странными звуками. Стало заметно
прохладней.
   Шагрин поежился от сырости. Холод заползал за шиворот, добирался до
тела.
   Инженер бросил в костер целую охапку хвороста. Высоко взметнулись языки
пламени, осветив десятки мохнатых ветвей, которые подобно рукам неведомых
чудовищ протянулось из темноты.
   - Я не буду тебе описывать, - продолжал свой рассказ инженер, задумчиво
уставившись на пляшущие языки пламени, - какими путями я шел к своей цели,
какие у меня были горести, неудачи и разочарования. Несколько раз я