днем вагоне сам 
начальник дороги, и боже упаси.
    По вагону Семен шел играючи - трогая плечами стены, стараясь 
раздвинуть вагон. Ему было тесновато. Но, добравшись до полки, он 
заснул и проспал до прибытия в Краснодар.
    Проводница с трудом его растолкала.
    Семен выбрался на чужой, незнакомый перрон и до рассвета 
торчал на вокзале, сонный и неумытый. Он хотел доспать, усевшись 
на скамейке, но его гоняли с места на место.
    Где-то после семи утра в станционной жизни один за другим 
забили ключи, дремавшие ночью, и она приняла свой обычный 
суматошный вид с толкотней и очередями, с глухим банным гулом под 
высоченным потолком. Семен подзакусил в открывшемся буфете 
бутербродами с колбасой и сыром, запил все это яблочным соком и 
затем, потолкавшись у кассы, взял два билета на Москву. На поезд, 
который уходил сегодня же вечером.
    Потом Семен поехал на окраину, которая называлась Дубинкой, и 
долго искал нужную улицу, потому что их здесь было три с этим 
названием. И на каждой дома все на одно лицо - одноэтажные, белые, 
торчат себе за заборами.
    Наконец он отыскал нужный дом. Семен миновал его, даже не 
убавив шаг, как и посоветовал старик.
    - Не суйся сразу в нору к этому хищнику. Не горячись. Угодишь 
в капкан - поминай как звали, - говорил Сергей Сергеич.
    Семен дошел до угла и прислонился к столбу. Потом присел под 
забор, на пыльную траву, закурил, изображая уморившегося человека. 
А сам исподтишка наблюдал за улицей.
    Это была почти деревенская улица без мостовой, изборожденная 
рытвинами. Семен намеренно выбрал такое время, когда народ 
разошелся на работу, и теперь за улицей было легче следить. За 
теми, кто по ней проходит. Пока это были женщины с кошелками, да и 
те появлялись изредка. Потом поисчезали и они. И если сбросить со 
счета прогуливающихся кур, можно было считать, что на улице ни 
единой живой души.
    Высокий пожилой мужчина объявился неожиданно. Уж как ни 
старался Семен быть начеку, и то пропустил момент, когда тот 
возник на улице. Мужчина шагал не спеша, вразвалочку и походил по 
всем статьям на того, кого не раз описывал Сергей Сергеич. Старик 
и сам в глаза не видел этого человека и тоже знал его только 
понаслышке. Но обрисовал так точно, что Семен его сразу узнал, не 
колебался. На месте начальника управления милиции он, Семен, уж 
обязательно бы пригласил Учителя к себе на работу. Еще бы 
покланялся в ножки. Такой у него был редкий дар.
    Семен легко приподнялся с земли и, отряхивая штаны, встал на 
пути у приближающегося человека.
    - Лишней сигаретки нет? - спросил Семен, выпрямляясь.
    - Лишние не носим, - сказал мужчина не очень-то приветливо, но 
полез в карман.
    Семен бы сказал кое-что в ответ на грубость, но Сергей Сергеич 
всегда требовал от него учтивости, и Семен, укротив себя, взял 
сигаретку. А мужчина смотрел в упор, не мигая. Грубые складки на 
его лице только подчеркивали неприветливый нрав.
    Семен сделал жест, намекая на спички. Мужчина нехотя сунул 
руку в тот же карман.
    Так вот он каков, Мастер, подумал Семен. Один из последних 
динозавров старого преступного мира, как назвал его Сергей 
Сергеич. О Мастере Семен был еще немало наслышан в лагерях, где 
отсиживал срок.
    - Михаил Алексеевич? - сказал Семен.
    - Ну? - только и произнес Мастер.
    - Я по тому письму. Из Москвы.
    Мастер должен сказать или "да", или "нет", как и было 
оговорено в этом письме. Если "да", значит Мастер клюнул на удочку 
и склонен приехать в Москву. "Его бы только заманить сюда, - 
говаривал Учитель, - а тут он никуда не денется".
    Но Мастер не сказал ни того, ни другого. Он лишь посмотрел на 
Семена чуть попристальней прежнего, пожевал губами, повернулся и 
пошел. Нет, он не уходил от Семена. В тяжелом повороте плеча и на 
широкой сильной спине Мастера как бы было начертано убеждение в 
том, что Семен все равно следом побежит как собачка. А рот открыть 
он даже не удосужился.
    Семену все это не понравилось. Он уважал право сильных людей, 
но Мастер попирал всякое достоинство. Однако пришлось себя 
смирить. Иначе его не заманишь в Москву, этого типа.
    - У него тяжелый характер. Он грубый и надменный человек. И 
будь с ним деликатен, - попросил Сергей Сергеич, точно в воду 
глядя.
    И Семен, смирив себя, пошел следом за ним.
    Так они дошагали до ларька. Здесь Мастер встал, оставив место 
у окна, в котором торчала продавщица. Это как бы означало новое 
немое распоряжение - платить.
    - По сто пятьдесят и пиво, - сказал Семен, подойдя.
    - Водка после десяти. Сколько ходють и все как маленькие, - 
отрубила продавщица и начала перекладывать товар с полки на полку.
    - Такая красивая и добрая, - завел было Семен, испытывая на 
лесть.
    Теперь для него как бы стало делом чести заставить ее 
уступить. Вдобавок что-то в горле запершило, и стаканчик был бы в 
самый раз. Но то, что он сказал, на продавщицу не подействовало. 
Она давно тут закалилась в таких вот перепалках. Тогда Семен ей 
кое-что приготовил, но не успел промолвить.
    - Ну-ка, дочка, по сто пятьдесят. Если просим, - сказал 
негромко и спокойно Мастер.
    Продавщица так и завертелась под его тяжелым взглядом, будто 
он ее пришпилил иглой, было завела свое про инспекцию, которая тут 
как тут всегда, стоит нарушить. Но Мастер молчал, даже не снисходя 
до следующего слова, и она сияла с полки бутылку.
    - Только уж вы пейте, как нарзан, - сказала она, сдирая 
этикетку своим багровым маникюром.
    - За встречу, - предложил Семен и потянулся к Мастеру 
стаканом, предлагая чокнуться и наладить свойские отношения.
    Но Мастер будто бы и не заметил - вылил водку в себя одним 
махом и дыхнул. "Ну ладно, сочтемся в Москве", - подумал Семен, 
утешаясь этим авансом.
    - Ну, так что же? - спросил он, выпив свое.
    Мастер прихлебывал пиво и смотрел на Семена, не мигая.
    И что у него там, в глазах, узнать было невозможно.
    - Пора бы и сказать, что и как порешили, - произнес Семен, еле 
сдерживая нетерпение.
    - Чего спешить, - только и вымолвил Мастер.
    Он был Мастер, отхлебывал пиво и изучал Семена не таясь. Такие 
сразу не клюют, понятно. Сергей Сергеич учитывал все. И то, что 
Мастер будет очень осторожен. И как бы его не спугнуть. Сергей 
Сергеич строго наказывал поэтому всегда держать лицо честным и 
открытым. И Семен старался усердно, с него едва не градом лил пот 
от усилий. А этот хам строил из себя черт знает что.
    - Может, это все подстроено? А? - произнес, усмехаясь, Мастер, 
но даже губы не разнял, не соизволил.
    Это было самое скользкое место в миссии Семена, поверит Мастер 
или нет.
    - Ладно. На остальное посмотрим в Москве, - сказал Мастер, 
опуская пустую кружку.
    Семен вздохнул и расправил плечи, будто вышел на свободный 
путь из какого-то завала.
    Они стояли около пустых бочек из-под пива, по соседству 
компания парней в заляпанных известкой комбинезонах драла под пиво 
сушеную тарань.
    - Тогда уж покатим сегодня. Таков был в письме уговор. Я уж и 
билетики купил, - сказал Семен, стараясь наконец-таки взять вожжи 
всей этой истории.
    Теперь-то он приструнит Мастера, как бы его там ни 
расписывали, ему на это ровным счетом наплевать. Но Мастер 
неожиданно легко уступил.
    - Сегодня так сегодня. Раз уж и билеты есть, - сказал он и, 
однако не расставаясь со своей противной интонацией, добавил: - 
Ну-ка.
    А Семен, выходит, должен догадываться сам, дескать, речь идет 
о тех же билетах. Стараясь напомнить на этот раз о своей полной 
независимости, он лез в карман лениво и как бы размышляя, стоит ли 
билеты доставать или надо подумать еще.
    Но старания были впустую. Мастер ждал, не выказывая 
нетерпения. В глазах его стоял все тот же ровный, холодный свет. 
Он взял билет и, не глядя, сунул в карман.
    - Увидимся в купе, - сказал Мастер, повернулся и пошел, прямо 
так и пошел, больше ничего не говоря. И здесь Семен отклонился от 
доверенной роли.
    - До вечера, - ответил Семен и направился в противоположную 
сторону.
    Это вместо того, чтобы держать Мастера под неусыпным 
присмотром. По роли ему отводились следующие слова:
    - Это не выйдет. Чур-чуры. Бросать одинокого человека в чужом 
городе? И скучно, и не по себе, и так далее.
    В общем что-нибудь в этаком роде. Но Семен был сыт его 
обществом по горло. Он привозит Мастера в Москву, и взятки гладки. 
А там уж дело самого Учителя со всей его мудреной психологией.
    У Семена сложился свой план. Он быстренько завернул за угол и 
выглянул оттуда. Мастер уходил торопливой, несвойственной ему 
походкой. Семен вышел из-за угла и пошел незаметно за Мастером, 
едва не касаясь заборов плечом. Если Мастер и отправится к тем, 
кого они опасались с Учителем, так сделает это сейчас же.
    Мастер шел да шел себе и неожиданно юркнул в чей-то двор, ни с 
того ни с сего взял да канул. Он проверялся - в этом не было 
сомнений. Семен прилип к стене. Место было очень неудобное. Он 
стоял здесь на виду, словно голый. Глянь Мастер в эту сторону, и 
дело будет дрянь. Попробуй тогда разуверь.
    Но Мастер не выходил, пропал, да и только. Семен подошел и 
заглянул осторожненько в открытые ворота. Вернее, от них остались 
ржавые скобы, а перед Семеном зиял пустырь, типичный сквозной 
проход - "сквозняк", по терминологии, которую Учитель запретил.
    Семен присвистнул, сунул руки в карманы, прошел по кривой 
дорожке мимо битого кирпича, смятых обручей и очутился на улице, 
на которой только что был. Вот и угол, из-за него он следил за 
Мастером. Тут он присвистнул опять. Мастер исчез, выходит, за его 
спиной, ищи-свищи его в незнакомом-то городе.
    Он побрел наугад и долго колесил по ближним улицам, поглядывая 
по дворам. То, что Мастер где-то уже далеко, он понимал и делал 
это все только потому, что надо было что-то делать В голове 
нарастало решение бежать подальше от этого города У кожи его 
появилось ощущение чьего-то прилипшего взгляда.
    Семен стал внимателен к тому, что происходило за его спиной. 
Но пока в поле зрения не попадало ничего такого, что подтвердило 
бы его опасения.
    Постепенно он вышел ближе к центру города. Здесь уже стояли 
крупноблочные дома в пять этажей, стали попадаться магазины и 
киоски, и это облегчало положение человека, шедшего по пятам. 
Семен был почти уверен, что слышит его дыхание. И было такое 
чувство, словно тебя опутали невидимой веревкой.
    Семен выбирал людные места, стараясь замешаться в толпе. Но 
ощущение чужого пристального ока его не оставляло по-прежнему. 
Кто-то неотвязчивый тянулся за ним как хвост. Так он набрел на 
рыночную площадь, где еще вдобавок разместилась автобусная станция 
и народ кишел по-муравьиному. Здесь Семен начал крутиться, 
стараясь застигнуть врасплох того, кто шел следом. В его глазах 
замелькали лица, и одно вдруг оказалось похожим на Сергея 
Сергеича. Помешкав, Семен поспешил к нему, прокладывая дорогу в 
толчее, но похожее лицо исчезло. Зато Семен увидел Мастера.
    Тот нерасчетливо открылся, обходя группу школьников, и Семен 
заметил его. Их глаза встретились. Мастер придержал шаг, выигрывая 
время, и, видно что-то придумав, быстро пошел на сближение. Его 
неподвижное лицо точно всколыхнулось. По лицу заходили живые тени.
    - Интересно, думаю, куда он отправится, голуба, - сказал он, 
подходя. И необычайно словоохотливо.
    Выходит, он следил с первого шага. Выходит, тоже проверял, 
ходил как тень. Получается так, что они ходили друг за другом, 
точно на карусели.
    - А он-то ходит-бродит пока. Ты понимаешь, о чем это я, 
парень? - сказал Мастер и хлопнул Семена по плечу с каким-то 
неестественным оживлением.
    - Но мы договорились. Вечером в купе, - ответил Семен.
    - Что было, то было, - согласился Мастер, - но потом я 
подумал: нечего ему болтаться. Посидим у меня до отъезда. Чаю 
попьем, потолкуем. Я говорю вразумительно, а?
    Такое уж никак не устраивало Семена. Его единственным желанием 
было сохранить свои ноги свободными, пока продлится эта канитель. 
Поэтому он сказал:
    - Да я погуляю. В музей схожу.
    - Вот этого бы я не хотел. Чтобы ты, парень, прогуливался. Уж 
ты меня прости, но я бы не хотел. Оставить тебя одного, ну нет. 
Это уже будет не по-хозяйски. Верно я говорю? По-моему, я тут 
ничего не придумал такого, лишнего, а? - словом, Мастер был очень 
настойчив.
    Дальнейшее упорство только бы усложнило и без того его 
непонятное положение. Учителю было легко рассуждать - совсем иначе 
это выглядело на деле, все то, что они старались предусмотреть. 
Семен подчинился, на всякий случай готовя себя к борьбе.
    По дороге они прихватили бутылку водки, завернув в 
"Гастроном". В самый момент, когда следовало платить, Мастер стал 
задумчиво смотреть куда-то в сторону, и Семену пришлось 
отправиться в кассу.
    Он жил недурно. В его личной собственности была добрая 
половина дома. В придачу небольшой виноградник.
    - Ушел на заслуженный отдых, - сказал Мастер, когда они шли по 
опавшим листьям винограда через двор.
    - Ничего себе, - только и откликнулся Семен, тут было чему 
позавидовать!
    Плети виноградной лозы опутали забор, словно в агонии, да так, 
казалось, и засохли. Мастер отвел коричневые щупальца лозы с 
дорожки и возразил:
    - Но теперь поиздержался. Поэтому я согласен с вами.
    Дома Мастер замкнулся опять. И попытки наладить с ним душевный 
контакт не привели ни к чему путному. Мастер молча ходил, гремел 
посудой, ставил стаканы. Семен потопал было за его спиной, заводя 
разговоры о том и о сем, но, не встретив поддержки, мысленно 
послал хозяина к черту, плюхнулся на стул и тоже умолк.
    Затем они пили водку. И молчали. Время тянулось для Семена 
долго и нудно. Водка не шла. Он сидел трезвый. У него было такое 
ощущение, точно в комнате вился невидимый комар и зудел, зудел. 
Так ему все это действовало на нервы. А Мастер и ухом не вел. Пил 
себе, смотрел на стены, вытянув длинные ноги, и барабанил пальцами 
по столу. Временами он переводил взгляд на Семена, и тому стоило 
усилий выдерживать этот неподвижный взгляд.
    Так они и просидели до вечера, будто в ожидании боя. Только 
днем сходили в рабочую столовую. Но у Семена пропал аппетит, он 
помешал в тарелке ложкой, ковырнул вилкой гуляш, на том и закончил 
трапезу. А Мастер, он обстоятельно, будто занимался делом, 
накладывал продовольствие в желудок. Он был спокоен.
    Ему было под шестьдесят, но в нем еще чувствовалась сила. И 
Семен, глядя на то, как Мастер ест, припомнил одну из баек. 
Подробности стерлись, но, словом, Мастер уволок однажды целый 
сейф. Инструмента, что ли, не было под рукой, в общем он взял его 
в охапку и за ночь отбухал десять верст. А утром этот сейф 
собирали по клочьям. Таково содержание байки, и это воспоминание 
не облегчило Семенову задачу.
    - Выпить бы еще, - сказал Семен. - Может, сыграем в очко на 
пальцах? Продувший берет бутылку. Идет?
    Это был ход. На правах хозяина Мастер должен оскорбиться и 
сказать дрожащим голосом:
    - Зачем обижаешь? Какое может быть очко? Бутылка с меня, и о 
чем тут разговоры.
    Но Мастер оказался прижимистым. Он кивнул - идет, мол. Только 
сказал:
    - Начинаем с тебя.
    - Ну, с меня, - неохотно уступил Семен.
    И Мастер принялся считать На счете три они выбросили пальцы. 
Семен повел игру осторожно и показал всего два очка. У Мастера 
было десять. Это было равносильно проигрышу для Семена. В 
следующий раз он опять покажет десять, и тогда перебор.
    - Будя? - спросил Мастер.
    - Чего уж там. Моя монета, я гоню, - согласился Семен 
безнадежно.
    - Возьмешь потом. В Москве, - сказал Мастер.
    Когда стемнело, Мастер начал собираться. Он принес откуда-то 
из недр дома фибровый чемоданчик. Вытер старой газетой его 
обшарпанные бока и поставил под стол. При этом до чуткого Семенова 
уха из чемоданчика долетел тихий перестук. Это и был знаменитый 
инструмент Мастера. Тот самый, немецкой работы, и небось обернутый 
тряпочками.
    Мастер поставил чемоданчик и уселся в прежней позе - ноги 
вперед и пальцы на стол. Это возвестило о том, что его сборы 
закончены. Мастер готов в дорогу.


        Глава XIV. ПРИЕХАЛИ

    Семен проснулся от толчка.
    - Приехали, гражданин. Скоро Голутвин, - сказала проводница.
    До Москвы еще было ходу полтора часа. Полтора часа - это все-
таки сон. Но Семен накануне просил разбудить под Голутвином.
    Весь предыдущий день Семен подспудно боролся с Мастером, 
стараясь осилить его тяжелый характер. Но пока все сводилось к 
защите собственного самолюбия. Мастер бесцеремонно занял нижнюю 
полку, причитавшуюся Семену, и то и дело гонял его за пивом в 
вагон-ресторан. Словом, не ставил ни во что.
    Семен перевидал всякое в исправительных колониях, но до сих 
пор не встречал человека с таким жестким характером. У Мастера 
характер не пружинил, уж как к нему ни подступай.
    - Э-э! Алло, - сказал негромко Семен, наклонившись, и потряс 
Мастера за плечо.
    Мастер открыл глаза, будто и не спал вовсе.
    - Сходим в Голутвине, - сказал Семен, готовясь покончить со 
всем этим разом: или - или. И черт с ней, с этой затеей.
    Но все обошлось гладко. Мастер не проронил ни слова и начал 
послушно собираться в полумраке, сопя и сморкаясь.
    Потом они вылезли на перрон и сошли по ступенькам на узкую 
привокзальную площадь. Было еще очень рано, и все смотрелось будто 
через папиросную бумагу. Ветер мел под ноги сухие грязные обертки.
    Семен огляделся. У киоска "Пиво - воды" одиноко стояла "Волга" 
с шашечками на бортах. Водитель спал себе на сиденье, прикрыв 
фуражкой лицо.
    Судя по номеру, машина пришла из Москвы, однако была из 
другого парка. Это успокоило Семена. А Мастер ждал безучастно и 
зевал во весь рот, скаля крупные желтые зубы.
    Семен забарабанил по крыше, и водитель поднял помятое лицо, на 
котором отпечатались все швы и складки рукава, словно древние 
растения на сланце. Семен запомнил одну такую картинку из 
школьного учебника.
    - Чего хулиганишь? - спросил спросонья водитель.
    - Поехали, - сказал Семен и подергал дверцу.
    - Сейчас, - сказал водитель и начал устраиваться за рулем.
    Семен забрался вглубь, на заднее сиденье. Мастер полез следом, 
грузно, точно напролом. Машина заходила ходуном на рессорах, а 
водитель и Семен закачались точно в люльке.
    Они выехали за город на шоссе и там припустили Семен глядел на 
пустынную дорогу. Впереди еще было серо. В приоткрытое окно 
водителя задувал резкий ветер. Цифры счетчика ползли одна за 
другой, копейка за копейкой, так и наматывая кругленькую сумму. 
Поездка обходилась сторицей, и денег столько ушло, что было жаль. 
На гулянку другое дело, на то они и деньги, чтобы на них гулять. И 
иные траты Семен не признавал. Не в его это натуре - раскатывать 
на деньги. Лучше пройти пешком, но зато потом покутить где-нибудь 
с дружками в "поплавке". И будь его воля, трястись бы Мастеру на 
попутной машине На пыльных и твердых мешках. Но Учитель сам 
разработал этот план, и Семен был вынужден с ним согласиться.
    А потом он подумал, что сейчас, по сути, ему и не с кем пить, 
и совсем успокоился. По требованию Учителя он давно порвал со 
старыми друзьями, а в таксопарке держался особняком от остальных, 
чтобы легче было скрыть свои расходы.
    Такси вкатило в Кратово. Семен погонял его по кривым переулкам 
и остановил подальше от Опушкина проезда. Потом метров семьсот они 
молча шли пешком и свернули к даче. Мастер, видно, отсидел ногу и 
слегка прихрамывал. Семен пошарил под крыльцом и, не найдя ключей, 
стукнул в дверь. Но за дверью было тихо. Тогда он подергал ее, и 
она с тихим скрипом отворилась Мастер невозмутимо стоял внизу у 
крыльца, держал свой чемоданчик. Он ждал, когда Семен пройдет 
вперед.
    Они миновали прихожую и в первой же комнате наткнулись