ским юмором. Во время фильма
Сталин делал замечания, реагировал на ход действия примерно так, как это
делают необразованные люди, принимающие художественную реальность за
подлинную. Второй фильм был довоенный, на военную тему: [LAQUO]Если завтра
война...[RAQUO] В этом фильме война ведется с применением ядовитых газов, а
в тылу агрессоров-немцев вспыхивают восстания пролетариата. После окончания
фильма Сталин спокойно заметил:
-- Разница с тем, как это было на самом деле, небольшая: не было только
ядовитых газов и не восстал немецкий пролетариат.
Все устали от здравиц, от еды, от фильмов. Сталин снова молча пожал мне
руку, но я чувствовал себя уже спокойнее и беззаботней, хотя и не знал
почему. Может быть, из-за сносной атмосферы? Или потому, что во мне созрели
какие-то решения и я успокоился? Вероятно, и потому и поэтому. Во всяком
случае -- жить можно и без сталинской любви.
Но через день или два, на торжественном обеде в Екатерининском зале
Большого Кремлевского дворца, Сталин оттаял -- он вообще оживал и приходил
в хорошее настроение, когда ел и пил.
По тогдашнему советскому церемониалу Тито досталось место слева от Сталина
и справа от Калинина, тогдашнего Председателя Президиума Верховного Совета.
Мне -- слева от Калинина. Молотов и Шубашич сидели напротив Сталина и Тито,
а все остальные югославские и советские деятели -- вокруг.
Атмосфера была неестественной и сдержанной: присутствующие, кроме доктора
Шубашича, были коммунистами, а обращались друг к другу во время тостов --
[LAQUO]господин[RAQUO] и точно придерживались международного протокола, как
будто это встреча представителей различных систем и идеологий.
После официальных речей и протокола мы обычно общались как друзья, то есть
как близкие люди, принадлежащие одному движению с одинаковыми целями. Это
противоречие между формализмом и действительностью было резко ощутимо --
отношения между советскими и

77

                      --------------------------------

югославскими коммунистами еще не испортились, их еще не подорвало советское
стремление к гегемонии и борьба за престиж в коммунистическом мире. Но
жизнь не подчиняется желаниям и схемам и навязывает формы, которые никто не
может предугадать.
Советский Союз и западные союзники переживали как раз медовый военный месяц
своих взаимоотношений, и советское правительство хотело таким путем
избежать упреков, что к Югославии оно относится не как к независимому
государству, потому что это коммунистическая страна. Позже, когда оно
укрепилось в Восточной Европе, советское правительство стремилось устранить
протокольные и другие формальности как [LAQUO]буржуазные[RAQUO] и
[LAQUO]националистические[RAQUO] предрассудки.
Сталин нарушил официальную атмосферу -- он один мог это сделать, не рискуя
подвергнуться критике за [LAQUO]ошибку[RAQUO]. Он просто встал, поднял
бокал и, обратившись к Тито, назвал его [LAQUO]товарищ[RAQUO], добавив, что
не хочет называть его [LAQUO]господином[RAQUO]. Это снова всех сблизило и
оживило атмосферу. Радостно заулыбался и доктор Шубашич, хотя трудно было
поверить, что он делал это искренне, впрочем, притворство не было
несвойственно этому политику без идей и каких бы то ни было устойчивых
принципов. Сталин начал шутить -- острить и поддевать через стол, весело
ворчать. Оживление не прекращалось.
Старик Калинин, который был почти слеп, с трудом находил бокал, посуду,
хлеб, и я ему все время старательно помогал. Тито за день или за два до
этого был у него на официальном приеме и сказал мне, что старик еще не
совсем беспомощен. Но по подробностям, на которые обратил внимание Тито, и
по замечаниям Калинина на банкете можно было скорее заключить обратное.
Сталин, конечно, знал о дряхлости Калинина и неуклюже подшутил над ним,
когда тот заинтересовался югославскими сигаретами Тито.
-- Не бери -- это капиталистические сигареты! -- сказал Сталин, -- и
Калинин в смятении выронил сигарету из дрожащих пальцев.
Сталин засмеялся, став похожим на фавна. Через несколько минут все тот же
Сталин поднял тост в честь [LAQUO]нашего президента[RAQUO] Калинина, но это
были пустые громкие слова в адрес человека, уже ничего, кроме чисто
символической фигуры, собою не представляющего.

78

                      --------------------------------

Здесь, в более широком официальном окружении, обожествление Сталина
ощущалось сильнее и непосредственнее.
Сегодня я мог бы сказать: обожествление, или, как теперь говорится,
[LAQUO]культ личности[RAQUO] Сталина, создавал не только он сам, а в такой
же, если не в большей степени -- сталинское окружение и бюрократия, которым
такой вождь был необходим.
Отношения, конечно, изменялись: превращенный в божество, Сталин со временем
стал настолько силен, что перестал обращать внимание на изменения в нуждах
и потребностях тех, кто его возвеличил.
Маленький неуклюжий человечек шествовал по золотым и малахитовым царским
палатам, перед ним открывался путь, его провожали горящие восторженные
взгляды, слух придворных напрягался, чтобы запомнить каждое его слово. А
он, уверенный в самом себе и в своем деле, как будто не обращал на все это
внимания. Его страна лежала в развалинах, голодная, изможденная. А его
армии и отягченные жиром и орденами, опьяненные водкой и победой маршалы
уже затоптали половину Европы. Он был уверен, что в следующем раунде они
затопчут и вторую половину. Сталин знал, что он -- одна из наиболее
деспотических личностей человеческой истории. Но его это нимало не
беспокоило: он был уверен, что вершит суд истории. Ничто не отягощало его
совесть, несмотря на миллионы уничтоженных от его имени и по его
распоряжению, несмотря на тысячи ближайших сотрудников, которых он истребил
как предателей, когда они усомнились в том, что он ведет страну и народ к
благосостоянию, равенству и свободе. Борьба была опасной, долгой и все
более коварной, по мере того как противники становились малочисленнее и
слабее. Но он победил, а практика -- единственный критерий истины! И что
такое совесть? Существует ли она вообще? Для нее нет места в его философии
и практике. И человек, между прочим, результат производительных сил.
Поэты им вдохновляются, оркестры гремят кантатами о нем, философы и
институты пишут тома о произнесенных им фразах, а казнимые мученики
умирают, выкрикивая его имя. Сейчас он победитель самой большой войны в
истории и его абсолютная власть над шестой частью земного шара неудержимо
ширится дальше. Поэтому он верит, что в его обществе нет противоречий и что
оно во всем превосходит любое другое общество.

79

                      --------------------------------

И он шутит со своими придворными -- [LAQUO]товарищами[RAQUO]. Он шутит не
только из царского великодушия. Царственность лишь в том, как он это
делает: он никогда не шутит над самим собой. Он шутит потому, что ему
нравится спускаться с олимпийских высот -- показать, что он живой человек
среди людей, время от времени напомнить, что личность без коллектива --
ничто.
И я увлечен Сталиным и его шутками. Но краешек мозга и мое моральное
существо трезвы и взволнованны: я замечаю и уродливое и не могу примириться
с тем, как Сталин шутит -- и как он сознательно не хочет сказать мне
человеческого, товарищеского слова.

5

И все же я был приятно удивлен, когда на интимный ужин на даче Сталина
пригласили и меня. Доктор Шубашич, разумеется, об этом даже не подозревал
-- из югославов там были только мы, югославские министры-коммунисты, а с
советской стороны ближайшие сотрудники Сталина: Маленков, Булганин, генерал
Антонов, Берия и, конечно, Молотов.
Как обычно, около десяти часов вечера мы собрались за столом у Сталина -- я
приехал вместе с Тито. Во главе стола сел Берия, справа Маленков, затем я и
Молотов, потом Андреев и Петрович, а слева Сталин, Тито, Булганин и генерал
Антонов, начальник Генерального штаба.
Берия был тоже небольшого роста -- в Политбюро у Сталина, наверное, и не
было людей выше его. Берия тоже был полный, зеленовато-бледный, с мягкими
влажными ладонями. Когда я увидел его четырехугольные губы и жабий взгляд
сквозь пенсне, меня как током ударило -- настолько он был похож на
Вуйковича, одного из начальников белградской королевской полиции, особым
пристрастием которого было мучить коммунистов. Только усилием воли я
отогнал от себя неприятное сравнение, напрашивавшееся так назойливо еще
потому, что сходство было не только внешнее, а и в выражении -- смесь
самоуверенности, насмешливости, чиновничьего раболепия и осторожности.
Берия был грузин, как и Сталин, но это нельзя было заключить по его
внешности -- грузины обычно костистые и брюнеты. Он и тут был
неопределенным -- его можно было принять за славянина или литовца, а скорее
всего за какую-то смесь.

80

                      --------------------------------

Маленков был еще более низкорослым и полным, но типичным русским с
монгольской примесью -- немного рыхлый брюнет с выдающимися скулами. Он
казался замкнутым, внимательным человеком без ярко выраженного характера.
Под слоями и буграми жира как будто двигался еще один человек, живой и
находчивый, с умными и внимательными черными глазами. В течение долгого
времени было известно, что он неофициальный заместитель Сталина по
партийным делам. Почти все, связанное с организацией партии, возвышением и
снятием партработников, находилось в его руках. Он изобрел
[LAQUO]номенклатурные списки[RAQUO] кадров -- подробные биографии и
автобиографии всех членов и кандидатов многомиллионной партии, которые
хранились и систематически обрабатывались в Москве. Я использовал встречу,
чтобы попросить у него произведение Сталина [LAQUO]Об оппозиции[RAQUO],
которое было изъято Из открытого употребления из-за содержащихся в нем
многочисленных цитат Троцкого, Бухарина и других. На следующий день я
получил подержанный экземпляр -- он и сейчас в моей библиотеке.
Булганин был в генеральской форме. Крупный, красивый и типично русский, со
старинной бородкой и весьма сдержанный в выражениях. Генерал Антонов был
еще молод -- красивый и стройный брюнет, в разговор он вмешивался, только
когда дело его касалось.
Очутившись лицом к лицу со Сталиным, я вдруг почувствовал уверенность в
себе, хотя он ко мне и здесь долго не обращался.
Только когда атмосфера оживилась благодаря напиткам, тостам и шуткам,
Сталин посчитал, что наступило время покончить распрю со мной. Он сделал
это полушутливым образом: налил мне стопку водки и предложил выпить за
Красную Армию. Не сразу поняв его намерение, я хотел выпить за его
здоровье.
-- Нет, нет, -- настаивал он, усмехаясь и испытующе глядя на меня, --
именно за Красную Армию! Что, не хотите выпить за Красную Армию?
Разумеется, я выпил, хотя у Сталина я избегал пить что-либо, кроме пива,
потому что я не люблю алкоголь и потому что пьянство не вязалось с моими
взглядами, хотя я никогда не был и проповедником трезвости.
Затем Сталин спросил -- что там было с Красной Армией? Я ему объяснил, что
вовсе не хотел оскорблять Красную Армию, а хотел указать на ошибки
некоторых ее

81

                      --------------------------------

служащих и на политические затруднения, которые нам это создавало.
Сталин перебил:
-- Да. Вы, конечно, читали Достоевского? Вы видели, какая сложная вещь
человеческая душа, человеческая психология? Представьте себе человека,
который проходит с боями от Сталинграда до Белграда -- тысячи километров по
своей опустошенной земле, видя гибель товарищей и самых близких людей!
Разве такой человек может реагировать нормально? И что страшного в том,
если он пошалит с женщиной после таких ужасов? Вы Красную Армию
представляли себе идеальной. А она не идеальная и не была бы идеальной,
даже если бы в ней не было определенного процента уголовных элементов -- мы
открыли тюрьмы и всех взяли в армию. Тут был интересный случай.
Майор-летчик пошалил с женщиной, а нашелся рыцарь-инженер, который начал ее
защищать. Майор за пистолет: [LAQUO]Эх ты, тыловая крыса![RAQUO] -- и убил
рыцаря-инженера. Осудили майора на смерть. Но дело дошло до меня, я им
заинтересовался и -- у меня на это есть право как у Верховного
Главнокомандующего во время войны -- освободил майора, отправил его на
фронт. Сейчас он один из героев. Воина надо понимать. И Красная Армия не
идеальна. Важно, чтобы она била немцев -- а она их бьет хорошо, -- все
остальное второстепенно.
Немного позже, после возвращения из Москвы, я с ужасом узнал и о гораздо
большей степени [LAQUO]понимания[RAQUO] им грехов красноармейцев. Наступая
по Восточной Пруссии, советские солдаты, в особенности танкисты, давили и
без разбора убивали немецких беженцев -- женщин и детей. Об этом сообщили
Сталину, спрашивая его, что следует делать в подобных случаях. Он ответил:
[LAQUO]Мы читаем нашим бойцам слишком много лекций -- пусть и они проявляют
инициативу![RAQUO]
Сталин спросил меня:
-- А генерал Корнеев, начальник нашей миссии, что он за человек?
Я не хотел говорить о Корнееве и о его миссии что-либо дурное, хотя сказать
можно было многое. Сталин продолжал:
-- Он, бедняга, не глуп, но он пьяница, неизлечимый пьяница!
После этого Сталин начал шутить по поводу того, что я пил пиво, которое я,
кстати, тоже не люблю:

82

                      --------------------------------

-- А Джилас пьет пиво, как немец, как немец -- он немец, ей-богу, немец.
Мне эта шутка пришлась не очень по вкусу: в то время немцы -- даже и то
небольшое количество коммунистов-эмигрантов на нашей стороне --
котировались в Москве ниже всех прочих, но я принял ее не сердясь и без
внутреннего возмущения.
Этим, как казалось, спор вокруг Красной Армии был исчерпан. Отношение
Сталина ко мне стало сердечным, как прежде.
Так это продолжалось до конфликта между югославскими советским ЦК в 1948
году, когда Молотов и Сталин в своих письмах снова использовали и извратили
этот самый спор и [LAQUO]оскорбления[RAQUO], которые я нанес Красной Армии.
Сталин намеренно -- одновременно и шутливо и зло -- поддразнивал Тито:
плохо отзывался о югославской и хорошо о болгарской армии. Недавно,
прошедшей зимой, югославские части, пополненные свежемобилизованными
новобранцами, впервые участвовали в серьезных регулярных боевых операциях и
терпели неудачи. Сталин, очевидно, имевший обо всем точные сведения, язвил:
-- Болгарская армия лучше югославской. У болгар были недостатки и враги в
армии. Но они расстреляли десяток-другой -- и сейчас все в порядке.
Болгарская армия очень хороша -- обученная, дисциплинированная. А ваша,
югославская, -- все еще партизаны, неспособные к серьезным фронтовым
сражениям. Один немецкий полк зимой разогнал вашу дивизию! Полк -- дивизию!
Немного погодя Сталин предложил тост за югославскую армию, не забыв при
этом прибавить:
-- Но за такую, которая будет хорошо драться и на равнине!
Тито воздерживался от реакций на замечания Сталина. Когда Сталин отпускал
какую-нибудь остроту по нашему адресу, Тито со сдержанной улыбкой молча
поглядывал на меня, а я его взгляд встречал с солидарностью и симпатией. Но
когда Сталин сказал, что болгарская армия лучше югославской, Тито не
выдержал и воскликнул, что югославская армия быстро устранит свои
недостатки.
В отношениях между Сталиным и Тито было что-то особое, недосказанное -- как
будто между ними существовали какие-то взаимные обиды, но ни один ни другой
по каким-то своим причинам их не высказывал. Сталин следил

83

                      --------------------------------

за тем, чтобы никак не обидеть лично Тито, но одновременно мимоходом
придирался к положению в Югославии. Тито же относился к Сталину с
уважением, как к старшему, но чувствовалось, что он дает отпор, в
особенности сталинским упрекам по поводу положения в Югославии.
В какой-то момент Тито сказал, что в социализме существуют новые явления и
что социализм проявляет себя сейчас по-иному, чем прежде, на что Сталин
заявил:
-- Сегодня социализм возможен и при английской монархии. Революция нужна
теперь не повсюду. Тут недавно у меня была делегация британских лейбористов
и мы говорили как раз об этом. Да, есть много нового. Да, даже и при
английском короле возможен социализм.
Как известно, Сталин никогда открыто не становился на такую точку зрения.
Британские лейбористы вскоре после этого получили большинство на выборах и
национализировали свыше 20% промышленности. Но все-таки Сталин никогда не
признал эти меры социалистическими и не назвал лейбористов социалистами. Я
думаю, что он не сделал этого главным образом из-за несогласия и
столкновений с лейбористским правительством во внешней политике.
Во время разговора об этом я сказал, что в Югославии, в сущности, советская
власть -- все ключевые позиции в руках коммунистической партии и никакой
серьезной оппозиционной партии нет. Но Сталин с этим не согласился:
-- Нет, у вас не советская власть -- у вас нечто среднее между Францией де
Голля и Советским Союзом.
Тито добавил, что в Югославии происходит нечто новое. Но дискуссия осталась
неоконченной.
Я внутренне не согласился с точкой зрения Сталина и думаю, что мое мнение
не отличалось от мнения Тито.
Сталин изложил свою точку зрения и на существенную особенность идущей
войны.
-- В этой войне не так, как в прошлой, а кто занимает территорию, насаждает
там, куда приходит его армия, свою социальную систему. Иначе и быть не
может.
Он без подробных обоснований изложил суть своей панславистской политики:
-- Если славяне будут объединены и солидарны -- никто в будущем пальцем не
шевельнет. Пальцем не шевельнет! -- повторял он, резко рассекая воздух
указательным пальцем.
Кто-то высказал мысль, что немцы не оправятся в

84

                      --------------------------------

течение следующих пятидесяти лет. Но Сталин придерживался другого мнения:
-- Нет, оправятся они, и очень скоро. Это высокоразвитая промышленная
страна с очень квалифицированным и многочисленным рабочим классом и
технической интеллигенцией -- лет через двенадцать-пятнадцать они снова
будут на ногах. И поэтому нужно единство славян. И вообще, если славяне
будут едины -- никто пальцем не шевельнет.
В какой-то момент он встал, подтянул брюки, как бы готовясь к борьбе или
кулачному бою, и почти в упоении воскликнул:
-- Война скоро кончится, через пятнадцать-двадцать лет мы оправимся, а
затем -- снова!
Что-то жуткое было в его словах: ужасная война еще шла. Но импонировала его
уверенность в выборе направления, по которому надо идти, сознание
неизбежного будущего, которое предстоит миру, где он живет, и движению,
которое он возглавляет.
Все остальное, что он сказал в тот вечер, едва ли стоило запоминать --
много ели, еще больше пили и поднимали бесчисленные и бессмысленные тосты.
Молотов рассказал, как Сталин подшутил над Черчиллем: Сталин поднял тост за
разведчиков и службу разведки, намекая на неуспех Черчилля в Галлиполи в
первую мировую войну, причиной которого была недостаточная осведомленность
британцев. Но он не без удовольствия упомянул и тонкое остроумие Черчилля.
В Москве, под бокал хорошего вина, Черчилль сказал, что заслуживает высший
советский орден и величайшую благодарность Красной Армии, потому что в свое
время интервенцией в Архангельске он научил ее хорошо драться. Вообще можно
было заметить, что Черчилль, хотя они его и не любили, произвел на
советских вождей весьма сильное впечатление -- дальновидный и опасный
[LAQUO]буржуазный государственный деятель[RAQUO].
Возвращаясь на свою дачу, Тито, тоже не переносивший большого количества
алкоголя, заметил в автомобиле:
-- Не знаю, что за черт с этими русскими, что они так пьют -- прямо
какое-то разложение!
Я, конечно, с ним согласился, в который раз напрасно пытаясь уяснить себе,
почему верхи советского общества так отчаянно и систематически пьют.

85

                      --------------------------------

На обратном пути в город с дачи, в которой жил Тито, я подытожил опыт этой
ночи, во время которой ничего особенного не произошло: сп