ин настойчиво толкает их к этому своими действиями.
   В прежнем Политбюро, кроме Сталина, было  10  членов.  Во  время  выборов
нового Президиума ЦК Сталин дал отвод 6 членам из 10. Причем дал отвод  даже
и тем, кто скорее был готов добровольно подставить  свои  затылки  под  пули
чекистов, чем поднять руку на Сталина, - Молотову,  Ворошилову,  Кагановичу,
Андрееву. О поведении двух других, тоже отведенных  Сталиным,  -  Микояна  в
Косыгина, - конечно, нельзя говорить столь же уверенно.
   Чем же Сталин  мотивировал  свой  отвод  столь  преданным  и  заслуженным
соратникам?
   Пройдет время, и историки, получив доступ к архивам ЦК той эпохи, ответят
на этот вопрос. Всегда словоохотливый Хрущев, к  сожалению,  мотивы  Сталина
обошел молчанием. Он ограничился следующим сообщением:
   "Вследствие необычайной подозрительности Сталина у  него  даже  появилась
нелепая и смехотворная мысль, что Ворошилов был английским агентом... В доме
Ворошилова   была   даже   сделана   специальная   установка,    позволяющая
подслушивать,  что  там  говорилось.  Своим  единоличным   решением   Сталин
отстранил от работы в Политбюро еще  одного  человека  -  Андрея  Андреевича
Андреева.  Это  было  одним  из  самых  необузданных  проявлений  произвола.
Вспомним о первом  пленуме  ЦК  после  XIX  съезда  партии,  когда  в  своем
выступлении  Сталин,  охарактеризовав  Вячеслава  Михайловича   Молотова   и
Анастаса Ивановича Микояна, высказал мысль, что  эти  два  старых  работника
нашей партии повинны в каких-то  совершенно  не  доказанных  проступках.  Не
исключена возможность, что если бы Сталин оставался  у  руля  еще  несколько
месяцев, товарищи Молотов и Микоян, вероятно, не могли бы выступить с речами
на сегодняшнем съезде" (там же, стр. 54).
   После только что проведенного процесса "сионистских шпионов"  Америки  во
главе  с  Лозовским  и  Молотовой  Сталину  всюду   мерещились   сионистские
заговорщики. Таким заговорщиком в его глазах был каждый еврей, независимо от
того,  коммунист  он  или  нет,  более  того  -  им  был  и  каждый  русский
коммунистический лидер, если он  женат  на  еврейке.  Свои  "генеалогические
таблицы" Сталин расширял до вторых и третьих колен в родословии коммунистов,
выискивая у них еврейских бабушек, дедушек или внуков. Так, у Хрущева  нашли
внучку от еврейской матери, у Берия -  мать,  якобы  грузинскую  еврейку,  у
Маленкова дочь замужем за евреем.
   Когда Сталин, напоминая пленуму  ЦК  "ленинградское  дело",  "сионистское
дело", "грузинское дело", стал  разбирать  членов  Политбюро  по  косточкам,
копаясь  в  их  исторических,  политических  и  генеалогических  грехах,  то
выяснилось: из 11 членов Политбюро  5  оказались  еврейскими  родственниками
(Молотов, Маленков, Ворошилов, Хрущев, Андреев), один - евреем  (Каганович),
один - "полуевреем" (Берия),  два  -  причастными  к  "ленинградской  мафии"
(Косыгин и Микоян; сын последнего был женат  на  дочери  Кузнецова),  только
один человек оказался чистым - безвредный и бесцветный Булганин.
   Во время атак Сталина против его соратников еще никто  из  них  не  знал,
какой новый подвох готовится тому, о ком, кажется, он ничего  не  сказал  на
пленуме: Берия.
   На XIX съезде Берия реабилитировал себя за "грузинское дело",  но  только
перед съездом, что отнюдь не означало - перед Сталиным.
   В  Праге   и   Варшаве   готовились   два   политических   процесса   над
коммунистическими лидерами этих стран, которых спас  лично  Берия  во  время
конфликта с Тито, а также процесс титовцев в Болгарии и Венгрии, тоже до сих
пор пользовавшихся поддержкой  Берия.  Эти  спасенные  Берия  лидеры  теперь
оказались "сионистами":  генеральный  секретарь  ЦК  компартии  Чехословакии
Сланский (еврей) и генеральный секретарь ЦК компартии Польши Гомулка  (женат
на еврейке). Таким образом, круг большого международного заговора  сионистов
Америки, СССР и Восточной Европы против  коммунизма  замыкался  (тут  Сталин
действовал точь-в-точь по рецепту Гитлера, только и говорившего о  "заговоре
мирового еврейства").
 
   Абсурдность концепции "еврейского заговора" и копания в  генеалогии  ярко
выявляется в том, что у самого Сталина были  еврейские  родственники  (внук,
названный в его честь Иосифом).
   Автор биографии Л. П. Берия посвятил этому подвоху Сталина  против  Берия
следующие многозначительные строки: "Первой  мишенью  атаки  против  позиций
Берия явилась Чехословакия. Все ключевые позиции  власти  Берия  предоставил
там своим союзникам". После убийства Масарика и смерти Бенеша Берия управлял
этой высокоиндустриальной и цивилизованной страной через своих  ставленников
в чешской тайной полиции так, как это находил  нужным  в  своих  собственных
интересах. Как только Игнатьев стал во главе госбезопасности, он  ударил  по
бастиону Берия в Чехословакии.  Вдруг  прокатилась  волна  арестов,  которая
охватила чиновников советского аппарата в Праге, а также  высокопоставленных
чиновников тайной полиции Чехословакии, работавших под  руководством  Берия.
Главными  жертвами  чистки  оказались  ставленники  Берия.  Чиновники   были
арестованы по обвинению в шпионаже,  саботаже,  диверсии  и  государственной
измене, но так как они были людьми Берия, то обвинение против  них  косвенно
наносило удары и Берия. Однако одна поразительная  черта  характеризует  всю
эту акцию. Почти все  арестованные  высокие  чины  по  главе  с  их  лидером
Рудольфом  Сланским  (настоящая  фамилия  которого  -  Зальцман)  -  Бедржих
Геминдер, Рудольф Марголюс,  Андре  Симон,  Артур  Лондон  и  девять  других
протеже  Берия  -  были  евреями.  Арестованных  обвиняли  также,  что   они
"сионисты"... Новая  чистка  имела  типично  антисемитский  привкус  и  была
очевидно инсценирована  Сталиным"  (Тh.  Wittlin.  Comissar.  Macmillan  Co.
London. 1972, рр. 366 - 367).
   Подозрения Сталина против Берия в "варшавском деле  были  еще  серьезнее.
Сведения о том, какую  роль  Сталин  хотел  приписать  Берия,  если  удастся
"варшавское дело", исходят от самого  Гомулки  (Гомулка  продиктовал  одному
своему близкому сотруднику документы типа "Khrushchev. Remembers" - "Мои  14
лет". "Мои 14 лет" опубликованы в журнале "Kurier Polsko-Kanadyiski",  1973,
No 47, стоящем близко к польскому посольству в Канаде).
   С первых же дней после  войны  Польшей  правили  три  человека  -  Берут,
председатель ЦК  Польской  коммунистической  партии  (Гомулка  называет  его
питомцем НКВД), член Политбюро и глава органов госбезопасности  Якуб  Берман
(такой же "питомец НКВД") и первый секретарь  ЦК  Гомулка,  во  время  войны
возглавлявший борьбу польских  коммунистов  в  тылу  Польши  против  немцев.
Первые два были  личными  ставленниками  Берия,  но  Сталин,  видимо,  решил
дискредитировать Берута и Берия арестом и показаниями против них со  стороны
Бермана и Гомулки.
   Какие же показания хотел иметь Сталин? Он хотел узнать только одно: Берия
замышлял  заговор  против  Сталина  и  втянул  в  это  дело  своих  польских
ставленников. Послушаем самого Гомулку:
   "Берут очень опасался Бермана, полагая, что тот во  время  следствия  или
процесса может сказать о нем что-нибудь весьма компрометирующее. Так,  будто
бы Берия в свое время замышлял заговор против Сталина,  и  якобы  Берут  был
втянут в это дело. Я не совсем уверен в этом, но мне  это  дело  именно  так
излагали. Как бы там ни было, Берут очень оберегал Бермана, а одновременно и
меня, ибо я должен был первым  предстать  перед  судом.  Так  был  составлен
сценарий... Берут затягивал дело как только мог, прибегая даже к отправке  в
Москву ложных сведений. Например, он уверял, что я смертельно болен... Берут
тянул так долго, как только мог, и в конце концов  спасла  положение  смерть
Сталина" (там же).
   Все это - и чешские допросы и варшавские "сценарии" - поступало к  Берия,
ибо допрашивали арестованных ставленников Берия другие его ставленники.  Тут
Сталин против своей воли попал в заколдованный круг. А что знал Берия,  знал
и Маленков, прочнейшим образом связавший с ним свою судьбу.  Сталин  не  без
тревоги наблюдал за их столь тесным сближением.
   Хрущев и Аллилуева - единодушны в  подчеркивании  спайки  между  Берия  и
Маленковым. Когда они демонстративно уединялись  на  каком-нибудь  очередном
банкете от остальных членов Политбюро, Сталин кивал в их сторону и  говорил,
согласно Хрущеву: два плута, два неразлучных мошенника!
   Каждый из них знал, что если Сталин убьет одного, то обязательно убьет  и
другого. И спайка  их  была  лучшим  способом  застраховать  свою  жизнь  от
Сталина. Эта спайка спасла жизнь и старым членам Политбюро.  В  этом  они  и
убедились на последнем сталинском пленуме.
   Тут мы подошли к самой загадочной проблеме: Сталин дал отвод, по  крайней
мере, шести членам  старого  Политбюро,  так  почему  же  важнейшие  из  них
(Молотов, Ворошилов, Микоян, Каганович) были все-таки избраны в члены нового
Политбюро (Президиума)? Сталин дал им отвод перед пленумом ЦК, состоявшим из
236 членов и кандидатов. Из  них  только  20  -  25  человек  знали  Сталина
по-настоящему, а для остальных он был  непогрешимым  богом.  Почему  же  эти
остальные не согласились с отводом Сталина?
   Установленная процедура выборов была  такова:  состав  ЦК  избирается  по
бюллетеням тайного  голосования,  их  проверяет  избранная  съездом  счетная
комиссия, протоколирует их и результаты  докладывает  съезду,  бюллетени  не
уничтожают, а передают на хранение вместе с протоколами съезда  в  секретный
архив ЦК. Исполнительные  органы  ЦК:  Политбюро,  Секретариат,  генеральный
секретарь и председатель Комитета партийного контроля при ЦК,  -  избираются
открытым голосованием, если  нет  требования  пленума  провести  эти  выборы
тайным голосованием.
   Вот  во  время  этого  открытого  или  тайного  голосования   пленум   ЦК
дезавуирует Сталина и демонстративно выбирает отведенных им людей  в  состав
Президиума (Политбюро).
   Что Сталин их отводил, известно из доклада ЦК на XX съезде,  но  что  они
все-таки были избраны, мы узнали из  официального  сообщения  о  пленуме  ЦК
("Правда", 17.10.52). Это было первое историческое поражение Сталина  в  его
партии. Как это могло случиться? Как Сталин реагировал?
   Сталин не сдался. Он решил, выражаясь  по-шахматному,  ходом  коня  сразу
убрать с доски "старую гвардию" и таким образом выправить свое положение. Он
обратился к Президиуму: поскольку Президиум ЦК очень громоздок (25 членов  и
11 кандидатов), надо выбрать из его среды маленький  орган  для  оперативной
работы преимущественно  из  молодых,  энергичных  членов  Президиума.  Таким
органом должно было быть Бюро Президиума, вообще уставом не предусмотренное.
   Цель Сталина ясна - обойти Ворошилова, Молотова, Кагановича и Микояна. Но
это ему удается только частично: избирается Бюро из  9  человек,  в  котором
старые члены Политбюро  составляют  большинство:  Маленков,  Берия,  Хрущев,
Булганин, Ворошилов, Каганович против двух "молодых" - Первухина и  Сабурова
- и самого Сталина (см.: Khrushchev. Remembers, vol. I, р. 299).  Молотов  и
Микоян остались вне Бюро. Бюро и в этом составе, по Хрущеву,  фактически  не
функционировало, а все дела решала пятерка: Сталин, Маленков, Берия, Хрущев,
Булганин. Таким образом, Сталин все-таки исключил Ворошилова и Кагановича.
   Как же могло случиться, что Сталину не  удалось  легально  избавиться  от
нежелательных лиц? Как мог пленум ЦК не пойти за своим "отцом  и  учителем"?
Неужели члены пленума  ЦК  не  знали,  что  Сталин  физически  уничтожил  70
процентов состава пленума ЦК 1934 года за сопротивление  предложению  судить
Бухарина и Рыкова? Это они, конечно, знали. Но  они  знали  и  более  важную
вещь: ко времени съезда власть была уже не у Сталина, а у аппарата во  главе
с Маленковым и Берия. Теперь не  Сталин  контролировал  аппарат,  а  аппарат
контролировал его самого. Сталин был бог, пока партийно-полицейский  аппарат
был в его руках, а теперь члены ЦК видели, "то бог де-факто низвергнут.
   Исчерпав  все  другие  средства,  Сталин  наконец  решил  пойти  ва-банк.
Произошло событие, точно зафиксированное  в  доступных  нам  документах,  но
остававшееся совершенно незамеченным в литературе о  Сталине.  Сталин  подал
тому же пленуму ЦК заявление об освобождении его от  должности  генерального
секретаря ЦК, во-первых,  будучи  убежден,  что  оно  не  будет  принято,  а
во-вторых, чтобы проверить отношение к этому своих  ближайших  соратников  и
учеников.
   Но произошло невероятное: пленум принял отставку Сталина!
   Это было второе историческое поражение Сталина.
   О том, что Сталин подал такое заявление, мы знаем из двух друг  от  друга
не зависимых источников: от Светланы Аллилуевой и от бывшего военно-морского
министра СССР адмирала Н. Г. Кузнецова.
   В книге "Двадцать писем к другу" Аллилуева пишет: "Наверное,  в  связи  с
болезнью он (Сталин. - А. А.) дважды после  XIX  съезда  (октябрь  1952  г.)
заявлял в ЦК о своем желании уйти в  отставку.  Этот  факт  хорошо  известен
составу ЦК, избранному на XIX съезде" (стр. 191).
   Во второй своей книге "Только один год" она пишет  на  ту  же  тему:  "По
словам его бывшего переводчика В. Н. Павлова, избранного на XIX съезде в ЦК,
отец в конце 1952 года дважды просил новый состав ЦК об отставке. Все  хором
ответили, что это невозможно... Ждал ли он иных ответов от  этого  стройного
хора? Или подозревал кого-нибудь, кто выразит согласие его заместить?.. Да и
хотел ли он в самом деле отставку?" (стр. 340).
   Мы дальше увидим, что Аллилуева ошибается, думая,  что  его  отставка  не
была принята.
   Об этом заявлении Сталина пишет и  адмирал  Кузнецов,  добавляя,  что  ЦК
принял его отставку только частично, но явно путая,  в  чем  выразилось  это
"частично". Вот его слова:
 
   "Официальную просьбу о частичном его (Сталина -  А.  А.)  освобождении  я
услышал позднее, на Пленуме ЦК КПСС, после XIX съезда партии.  Тогда  Сталин
был освобожден от поста Министра обороны, но главные должности в ЦК партии и
Совете Министров все же решил оставить за собой" (см.: "Нева", 1965, 5, стр.
161).
   В одном Кузнецов ошибается, и даже грубо, ибо известно, что Сталин ушел с
поста министра Вооруженных сил СССР еще  в  1947  году,  передав  этот  пост
Булганину.
   Как же было с  отставкой?  Мимо  цензуры  проскочило  два  документа,  из
которых явствует, что "частичное освобождение" Сталина выразилось в принятии
его отставки с поста генсека  с  сохранением  за  ним  должности  одного  из
секретарей ЦК и председателя Совета министров.
   Еще  при  первом   послесталинском   "коллективном   руководстве"   вышел
Энциклопедический словарь, где в биографии Сталина  прямо  и  недвусмысленно
написано  cледующее:  "После  XI  съезда  партии,  3  апреля   1922   пленум
Центрального Комитета партии по  предложению  В.  И.  Ленина  избрал  И.  В.
Сталина генеральным секретарем ЦК партии. На этом посту И. В. Сталин работал
до о к т я б р я 1 9 5 2, а затем до конца своей жизни являлся с е к р е т а
р е м Ц К" (разрядка моя. - А. А.) (Энциклопедический словарь в 3 томах.  М.
1955, т. III, стр. 310).
   То же повторено в справочном аппарате Полного собрания сочинений  Ленина,
вышедшем при втором, брежневском "коллективном  руководстве".  Там  сказано:
"Сталин... С 1922 по 1952 год  -  генеральный  секретарь  ЦК  партии,  затем
секретарь ЦК КПСС" (Ленин В. И. Полное собрание сочинении, т. 44, стр. 651).
   Никакой случайной обмолвки тут нет. Эти документы не оставляют  сомнения,
что Сталин после октябрьского пленума ЦК 1952 года перестал быть генеральным
секретарем, а был лишь одним из десяти его секретарей.
   Кто же занял его место? Об  этом  нет  никаких  указаний  ни  в  мемуарах
современников, ни в официальных документах партии, однако  секрета  никакого
не было - место Сталина в Секретариате ЦК занял, конечно,  Маленков.  Только
теперь он назывался не генеральный секретарь, а первый секретарь ЦК.  Власть
Сталина перешла к его ученикам теперь юридически.
   Конечно,  Сталин  остался  лидером  партии,   при   перечислении   членов
Президиума и Секретариата ЦК его имя названо первым, вне алфавита. Но теперь
он такой первый, который всецело зависит от вторых. Сталин не был  бы  самим
собою, если примирился бы с этим. Следующий кризис он спровоцирует, стараясь
вернуть себе прежнюю неограниченную власть.
 
 
 
 
 
 
 
 
                           Последние дни Сталина 
 
 
 
 
ПОСЛЕДНИЕ ДНИ СТАЛИНА 
 
   В роковой для себя день, 13 января 1953 года Сталин опубликовал  "Хронику
ТАСС" - о раскрытии органами государственной безопасности  "террористической
группы врачей, ставивших своей целью путем вредительского лечения  сократить
жизнь  активным  деятелям  Советского  Союза".  Эта  публикация  как  раз  и
сократила жизнь самому Сталину.
   Чтобы понять, как и почему это случилось, мы должны спросить себя:  зачем
Сталину нужно было  "дело  врачей"?  На  это  с  предельной  ясностью  и  не
свойственной ему оплошностью ответил сам Сталин  в  опубликованной  того  же
13-го числа статье "Подлые шпионы и убийцы под  маской  профессоров-врачей".
Статья не подписана, но по специфическим  особенностям  языка  и  стиля,  по
манере аргументации ясно, что автор ее сам Сталин.
   В "Хронике..." говорится, что "врачи-вредители" работали по заданию  двух
иностранных разведок: американской (профессора-врачи Вовси М. С.,  Коган  Б.
Б., Фельдман А. И., Гринштейн А. М., Этингер  Я.  Г.  и  др.)  и  английской
(академик Виноградов В. Н., профессора-врачи Коган М. Б., Егоров П. И.). Все
арестованные,  кроме  Виноградова  и  Егорова,  -  евреи.  Все   они   врачи
кремлевской  поликлиники  и  как  таковые  -  лейб-врачи  членов  Политбюро,
правительства  и  высших  военных  чинов.  Все  евреи  первой  группы   были
"завербованы"  в  американскую  разведку   через   международную   еврейскую
буржуазно-националистическую  организацию   "Джойнт",   выдающую   себя   за
благотворительную организацию, а члены группы Виноградова "оказались давними
агентами английской разведки".
   "Хроника..." сообщила  о  признании  врачей,  что  они  умертвили  "путем
вредительского лечения" секретарей ЦК  Жданова  и  Щербакова,  хотели  убить
маршалов Василевского, Говорова и Конева, генерала армии Штеменко,  адмирала
Левченко. Профессор Вовси якобы заявил следствию, что получил  директиву  от
сионистов из "Джойнта" "об истреблении руководящих  кадров  СССР"  (заметим,
что важнейших маршалов - Жукова и  Булганина,  а  также  важнейших  деятелей
партии - Маленкова, Берия, Хрущева - нет в числе намеченных жертв).
   Если бы Сталин ограничился этой "Хроникой...", то можно было бы подумать,
что это лишь очередной взрыв антисемитизма а "дело  врачей"  просто  вариант
"дела сионистов". Но статьей в  "Правде"  (от  того  же  13  января)  Сталин
преждевременно (а потому и  неосторожно)  раскрыл  карты:  дело  лейб-врачей
членов Политбюро выглядело как дело самого Политбюро.
   Всегда богатая криминальная фантазия Сталина в  "деле  врачей"  оказалась
удивительно куцей: он просто вытащил из архива дело Бухарина, Рыкова,  Ягоды
и  судившейся  вместе  с   ними   группы   кремлевских   "врачей-вредителей"
(профессора Плетнева,  докторов  медицины  Левина,  Максимова  и  Казакова),
вместо старых имен поставил новые, модернизировал обвинение и  подсунул  его
Политбюро. Более того, Сталин снова пустил в ход свою политическую философию
того времени  о  классах  и  классовой  борьбе  при  социализме,  о  "правых
оппортунистах", о "врагах народа",  которые  тем  больше  размножаются,  чем
больше социализм имеет успехов. Вытащил и впервые  тогда  примененный  прием
признания врачей  в  убийстве  (Плетнев,  Левин,  Максимов  и  Казаков  тоже
сознались, что  по  заданию  агентов  иностранных  разведок,  бывших  членов
Политбюро Рыкова, Бухарина, главы НКВД Ягоды они убили путем  вредительског