ади во-
обще не указываются на картах,  искажения вменялись в обязан-
ности картографов "с целью введения в  заблуждение  вероятных
противников,  шпионов и диверсантов".  Порой нежданную выгоду
получал и народ - колхоз распахивал неучтенные гектары, чем и
кормился. Но это так, к слову.
     "Опытную Делянку" наметили разбить в тогда еще Меньжинс-
кой области.  Среднерусская полоса,  плодородие почв и климат
близкий с Подмосковьем.  Район  вокруг  "Делянки"  пропололи,
часть жителей по огрнабору вывезли на стройки,  другим просто
дали паспорта и отпустили в  город  счастья  искать,  третьих
сослали,  четвертых посадили,  пятых... Предлог для выселения
нашли простой - великая тройка.  То ли завод секретный вырас-
тет, то ли море рукотворное.
     Село, особенно сороковых - пятидесятых годов  -  тот  же
лагерь.  Работы много,  тяжелой, изматывающей, дисциплина ка-
зарменная,  выходной - слово неизвестное, и что происходит за
двадцать - тридцать километров,  никого особенно не интересу-
ет. Не до того.
     Заселили "Делянку" простым проверенным способом:  похва-
тали крестьян семьями из  московской,  тульской,  калининской
областей - за анекдоты,  недоперевыполнение трудодней, кулац-
кие настроения, проживание под немцем, да и просто так - кон-
тингент требовался среднестатистический и состоять должен был
в основном из законопослушных граждан. Объявили амнистию, ла-
геря заменили коротенькой ссылкой,  не в Сибирь, не в Казахс-
тан, а рядышком, поблизости. Наверное, радовались мужики, что
отделались испугом - привезли не на голое место,  а почти до-
мой,  колхоз,  он везде колхоз.  Через месяц, перезнакомясь и
пообвыкнув,  и не могли сказать, отличается ли новая жизнь от
старой хоть чем-нибудь.  Разве что письма к ним  не  доходят,
так кто станет в своем уме писать осужденным?
     Наблюдение за  "Делянкой"  осуществлялось  как  изнутри,
штатными и нештатными сотрудниками "органов", так и снаружи -
наезжавшими "уполномоченными" и прочим начальствующим  людом,
а в действительности - кадрами проекта.
     Бомба, взорванная над "Делянкой" относилась  к  маломощ-
ным, порядка трех килотонн. В областном "Коммунаре" появилась
заметка о взрывах в интересах народного хозяйства,  а также о
смерчах и ураганах.  В селах близ делянки - то есть на удале-
нии тридцати километров кое-где повылетали стекла - и только.
     Самой делянке повезло меньше.  Предупрежденные воздушной
тревогой - время-то суровое, послевоенное, - люди попрятались
по погребам - те,  кто не несли трудовую вахту на полях стра-
ны. Из полутора тысяч уцелело около трехсот, из которых поло-
вина  скончалась в первые недели после взрыва.  Наземный,  он
вызвал радиоактивное заражение в эпицентре.  Людям объявили -
новая война. Страны НАТО напало на нас. Никто не удивился.
     В связи с военным временем срок  ссылки  продлевался  на
неопределенное время - до победы, ужесточили наказания. Свер-
ху пришла помощь, уцелевшими больными заинтересовалось Третье
управление минздрава.
     Люди не бунтовали и не дичали.  Ведомые активом (который
тоже не знал,  что идет эксперимент и война не настоящая),  -
они отстроились и продолжали работать,  теперь совсем уже без
отдыха,  без денег,  без просвета - война же. Обладание любой
радиодеталью каралось по законам военного  времени,  общность
казарменного  быта исключала возможность создания простейшего
детекторного приемника.  Все было на виду. Изредка завозились
газеты, отпечатанные специально для "Делянки".
     Изоляция "Делянки" поддерживалась рядом мер. Объявленная
запретной зоной, окруженная постами, не знавшими, что охраня-
ют,  госдачу или ракетный полигон, она была оплетена информа-
торами. "Пасечники", "пенсионеры" жили у исчезающих дорог и о
каждом случайном путнике сообщали "чистильщикам", и те решали
проблему - на путника нападали бандиты и,  избитый, раздетый,
тот поворачивал назад - если зашел недалеко. Если далеко - не
возвращался. За сорок лет удалось отыскать заявления на семь-
десят четыре человека,  пропавших без вести, оставшихся в ар-
хивах областной прокуратуры.  Их и не искали - зона была зап-
ретной, и дела автоматически передавали "куда надо".
     С годами нравы помягчели, и путешественников обычно пои-
ли водичкой с добавкой дизентерийного токсина, после чего пу-
тешествие продолжалось в инфекционной больнице.
     Были попытки прорыва и изнутри делянки. На поиски бегле-
цов бросались местные активисты, но все же прорывы из "делян-
ки" случались.  Тут их встречали "пасечники", и человек исче-
зал. Введенная система общей ответственности, когда за бегле-
ца расплачивалась вся семья и  бригада,  держала  крепко,  но
достоверно известны два случая помещения в областную психиат-
рическую больницу "неизвестных",  в картине которых фигуриро-
вал  "бред  атомной  войны".  Оба  случая закончились смертью
больных "от аллергических реакций на введение медикаментов".
     Круг посвященных  в  проект "Опытная Делянка" со времени
не ширился, а, напротив, коллапсировал. Ненадежные диссертан-
ты  тем  типа "Влияние бета излучений на органогенез в первом
триместре беременности" вдруг скоропостижно покидали  мир,  а
ученые  коллеги  сокрушено качали головами - "сгорел на рабо-
те".  Постоянно шла выбраковка и технических  сотрудников.  О
существовании  "Опытной  Делянки" знало первое лицо государс-
тва, первое лицо государства в государстве и около дюжины не-
посредственных  исполнителей.  Остальные,  задействованные  в
проекте - охрана периметра,  снабженцы,  транспортники и про-
чая, знали, что служат на сверхсекретном объекте, но на каком
- лучше и не думать, полезнее для здоровья.
     "Делянка" жила скромно и незаметно, не ведая, что решает
вопрос - быть или не быть атомной войне.
     На удивление  быстро стабилизировалась численность насе-
ления - высокая смертность  компенсировалась  бурной  рождае-
мостью.  Выросло новое,  военное поколение,  для которого вся
вселенная ограничивалась деревней и прилегающими полями.
     Деидеологизация свершилась незаметно.  Власть сосредото-
чилась  в руках "правления" - административной головки колхо-
за. После взрыва состав правления изменился полностью - преж-
нее  руководство  растерялось в хаосе первых часов,  и пришли
новые люди. Выращенного на полях едва хватало на относительно
сытую  жизнь  правления  и полуголодную всех остальных,  ведь
большую часть отдавали "на победу".  Правление не  разбухало,
зубы не тупились. Центр не вмешивался, а ограничивался наблю-
дением,  изредка снабжая деревню спичками, керосином, железом
- аналог госрезерва. Неугодных, бойких правление "призывало в
армию" с последующей похоронкой семье.
     Внезапная, внеплановая смена руководства страны торпеди-
ровала программу "Опытная Делянка". Опасаясь, обоснованно или
нет, нового Нюрнберга, посвященные не передали сменщикам тай-
ну "Делянки".  Нет программы - нет и финансирования.  И новый
финансовый год не припас денежек ни пасечникам, ни чистильщи-
кам.  Отсутствие периметра привело бы к открытию "черной  ды-
ры", а деревня - не Лыковская заимка. Поэтому посвященные ре-
шили приступить к эвакуации "Делянки".  Под эвакуацией подра-
зумевалось исчезновение деревни, прежде всего, ее обитателей.
     Откуда наша организация узнала о проекте? Первая ниточка
потянулась  от  санитара психиатрической больницы - беглец их
"Делянки" убедил его,  да так, что санитар молчал все эти го-
ды, благодаря чему сумел уцелеть и сообщить нам о существова-
нии деревенской Хиросимы.  Финансовые проверки, аэрофотосъем-
ки...  В конце концов, мы вышли на одного из посвященных. Тот
выдал нам то, что знал, и предупредил, что любой прорыв пери-
метра приведет к "эвакуации" населения в считанные минуты.
     Единственное, на что можно было надеяться - это то,  что
один человек не вызовет переполоха - его примут за случайного
бродягу и предпочтут завернуть, остановить или убить. Поэтому
перед  отрядом вторжения был послан один разъединственный че-
ловек с одной целью - собрать сведения и отвлечь внимание  на
себя.
     Пожалуйста, вопросы.  Результаты эксперимента?  Ну, судя
по тому, что мы с вами выросли и живем, а не взлетели со спо-
койной  улыбкой в стратосферу,  как обещал поэт,  руководство
посчитало,  что опыт "Делянки" не больно обнадеживает. На За-
паде?  Не знаю,  мы и свою-то делянку едва отыскали.  Хотя...
Помните Гайану, массовую смерть поселенцев - "сектантов" пос-
ле того, как туда вылетела правительственная комиссия? Боюсь,
нашим "деляночникам" готовят то же.
     Господа, господа,  конференция еще не закончилась.  Куда
же вы?
     Чудно - почтенная публика на глазах съежилась,  уменьши-
лась многократно,  превращаясь в райские создания - тропичес-
ких бабочек,  калейдоскопом кружащих по залу, и ярких трепет-
ных колибри.  А сам конференц-зал, серый и скучный, обернулся
оранжереей - душной, жаркой, бабочки порхали с цветка на цве-
ток,  сухо потрескивая огромными крыльями - веерами. Забавно,
была пресс-конференция, и вдруг оранжерея. Ни орхидей, ни роз
- одна герань с приторным назойливым запахом. Мещанским цвет-
ком считается. Почему мещанским, а не купеческим или, скажем,
пролетарским, молчит наука.
     Над цветами неподвижно зависли колибри,  крохотные длин-
ноклювые птички-щебетуньи. Бабочек больше, они крупнее, жест-
че,  и терпеть птичье соседство явно не собирались.  Налетели
дружно,  разом, и пошла-поехала разноцветная ярмарочная кару-
сель - бочки,  иммельманы, мертвые петли. На руку капнуло. Не
дождь,  кровь, алая птичья кровь и тут же - брызги бесцветной
жгучей жидкости, лимфа бабочек. Ай, рай, раек. Пора выбирать-
ся - если еще не поздно. Делай - раз! Делай - два! Делай...

     7
     Петров открыл глаза. Песком запорошило, пылью? слезы ка-
тились беспрерывно, дешевые луковые слезы.
     Он пошевелился - сначала одной ногой,  другой, затем ру-
ками. Цел, ни переломов, ни ушибов. Упал, как учили.
     Осторожно подтянув ноги к животу, он встал на четверень-
ки. Верный Джульбарс снова в строю.
     Часы на левой руке, что витрины магазина после погрома -
разбиты и  пусты.  Ладно,  плюс-минус  неучтенный  рентген...
Удачно,  что на сук не напоролся, собирай потом кишки. Влетел
в кусты, как братец Кролик, отлежался - и будет. Сколько про-
лежал?  Судя по солнцу - полчасика, не дольше. И пресс-конфе-
ренцию дать успел, и в раю побывать...
     Он выпрямился, раздвинул ветки руками.
     Машина догорала. Дым занявшейся резины, черный, тяжелый,
сплетался с белесым паром, бившим из развороченной цистерны.
     Вскипело варево в напалмовом  пламени.  Грязное  пахучее
облако  поднималось к небесам.  Выпадет где-нибудь дождичком,
пойдут грибы-гробовики, успевай рвать да хоронить.
     Повезло, ветер тянет прочь, иначе и не очнуться.
     Он чихнул - раз,  другой.  Ветер ветром,  а толика  газа
досталась, вон и руки в зудящих пятнах, и лицо чешется.
     Вокруг ни вертолетов,  ни всадников Кому охота травиться
ради  сомнительного удовольствия констатации факта смерти не-
коего Петрова, пусть даже и шпиона. Не до того. Близится эва-
куация, час "Ч".
     Он пошел назад,  к деревне,  на ходу разрывая вытащенный
из кармана индпакет, промокая бинтом веки, лицо, руки. Газ не
сало, потер - и отстало.
     Он возвращался полем, той же дорогой, которой и выбирал-
ся из деревни.  Казалось,  ехал долго,  вечность, а ногами за
два часа одолел. Никаких полеводов, никаких ополченцев. Оста-
ваться колоскам в большом колхозном поле неубранными.
     Короткая колонна  двигалась от бараков к убежищу - все в
серых плащ-накидках, на лицах - противогазные маски с хобота-
ми, уходящими в сумки на боках.
     - Левой, левой, раз, два, три! - покрикивал мельтешивший
на обочине распорядитель. Командовал он не в такт, но колонна
шла и шла себе, не слушая вожатого.
     В этот  радостный  день  улицы  стали шире от проходящих
праздничных колонн, украшенных знаменами и транспарантами.
     Петров заморгал,  сгоняя неиссякающие слезы. Тем, в про-
тивогазах, видно куда хуже, но идут...
     Он стоял в кустарнике,  у посадки, листья, касаясь кожи,
стрекали крапивой.
     Нечего на листья пенять.
     За колонной вольно,  свободно двигалась группка, человек
десять.  Отсюда видно - крепкие,  ветер не свалит. Правление.
Выпадала одна учительница: сухонькая, прямая, она держалась в
сторонке,  не сливаясь с руководящей массой, и все тянулась к
колонне, замыкали которую ее воспитанники, мал мала меньше.
     Белая ворона. Летучая мышь.
     У входа в убежище колонна остановилась - раз,  два!  - и
четко,  сноровисто, перестраиваясь в цепочку по одному, заст-
руились внутрь серые фигурки, уходя под землю.
     Закрылась дверь за последним - железо лязгнуло о железо.
Кучкующееся правление заторопилось дальше. Второй бункер. Ай,
ай,  как можно было не заметить? Ночь, темно, страшно - отго-
ворки для новичков. Пораскинув мозгами, любой поймет, что не-
гоже отсиживаться вместе руководителям и  руководимым.  Да  и
поглубже убежище правления, наверное, поуютнее.
     Учительница рассталась с группой у  самого  входа.  Двое
протянули ей руки,  но та покачала головой - протестующе, и в
то же время властно.  Трогательно -  возвращение  педагога  к
ученикам за миг до начала атомной бомбардировки.
     И, небесным слоником,  у горизонта вынырнул пузатый вер-
толет в лишайных пятнах камуфляжа.
     Нина Ивановна, не добежав до убежища, упала, прикрыв го-
лову руками,  а ветер бесстыже пытался задрать неширокую, за-
щитного цвета юбку.
     Наши летят, наши.
     Деревья закачались,  сорванные листья воробьями порхнули
прочь - вертолет опускался у края поля и воздух, гонимый вин-
том, поднимал пыль и сор.
     Земля дрогнула прежде,  чем вертолет коснулся поверхнос-
ти.  Беззвучно, неслышно за рокотом мотора, просела она широ-
кой округлой каверной.  Наступил-таки слоник одной ножкой ак-
курат на правленческий бункер.
     Простите. Недошпионил.
     Попрыгали, покатились и стали кольцом вокруг борта семе-
ро из одного стручка. Не семеро, тридцать, бравый полевой от-
ряд Ночной Стражи.
     Петров выбрался из кустов и,  стараясь  не  смотреть  на
усеянные пузырями руки, побрел к вертолету. Запоздало, но от-
того особенно зло отозвалось ушибленное бедро,  но он не поз-
волил  щадиться,  хромать.  Позже,  когда будет теплая ванна,
постелька,  телевизор,  набитый умными, уверенными людьми, не
грех и расслабиться,  надеть шлепанцы и сесть в кресло у шах-
матного столика, на котором стоит - дожидается позиция партии
с Ковалевым,  открытое первенство России по переписке.  Лучше
всего двинуть пешечку на а четыре.
     Майор выбежал навстречу:
     - Виктор Платонович, вы... - и осекся.
     - Хорош,  правда, - тот усмехнулся, и пузырек в углу рта
лопнул,  пустив кровавую дорожку по подбородку.  -  Посылайте
отряд к большому убежищу, люди там, внизу.
     - Люди?
     - Все население "Делянки". Почти все.
     С тихим шорохом обваливались  края  каверны,  едкий  дым
слабо курился в наступившем штиле.
     Параллельная цепь. Правленцы думали, что включают венти-
ляцию,  а на деле - самоликвидировались.  Должны были рвануть
оба убежища, но в большом бункере ночью шпион потрудился. Ше-
лудивый хвастун.
     - Семененко! - позвал майор, но доктор и сам спешил, се-
ребристый чемоданчик в его руке сулил облегчение и благость.
     - Сейчас,  сейчас, Виктор Платонович, - крышка щелкнула,
откинулась, врач замер над открывшимся богатством.
     - Что это там горит? - майор кивнул вдаль. - Летели, ви-
дели.
     - Вещественные доказательства.  Автоцистерна с люизитом.
Думаю,  для страховки хотели закачать в убежище,  если что не
сработает.
     Солдаты выбили дверь бункера и нырнули вниз. Разберутся.
     - Сначала глаза,  - врач закапал  из  флакона  с  пипет-
кой-насадкой. - Пусть как следует промоет.
     Петров дернул головой. Жжение только усилилось.
     - Все, все, Виктор Платонович, больше не буду, - пена из
другого баллончика облепила руки,  лицо,  врач водил  у  шеи.
Кондитером ему работать, торты к юбилеям украшать.
     Петров расставил руки в стороны,  глядя,  как падают на-
земь ошметки медовой пены.
     - Смените одежду, - скомандовал врач.
     - Она защитная,  пропитанная от газа, - но сменил. Долго
ли умеючи? Пять минут с помощью врача, включая белье.
     Люди поднимались на поверхность и,  ослепленные солнцем,
сбивались в беспомощную толпу,  рыхлую,  аморфную. Дети ожили
быстрее других, настороженно-любопытно поглядывали на странно
не злых солдат.
     - Сейчас мы для них - захватчики,  чужаки, - вернувшийся
майор озабоченно смотрел на часы. - К полудню автоколонна по-
доспеет.  А  пока - накормим людей.  Желудок,  он лучше всего
убеждает, кто друг, а кто враг.
     Из выгруженных  ящиков рослый старшина доставал пакеты и
раздавал робевшим людям.  Дети и тут побойчее - бережно снята
золоченая фольга, надкушена первая шоколадка. Приспособятся.
     - Пайки, чай, гуманитарные? Бундесвер?
     - Что?  -  майор  озадаченно взглянул на Петрова,  потом
рассмеялся. - Действительно, импорт. Дали маху. Ничего, пусть
привыкают.
     Учительница поднялась из ложбинки, отряхнулась машиналь-
но от пыли и, отрешенно глядя перед собой, неуверенно прибли-
зилась к остальным.
     - Нина Ивановна!  Нина Ивановна, вам сюда! - позвал Пет-
ров. Не узнала, конечно - в пене, в новой одежде, но - подчи-
нилась. Горе побежденным.
     - Позвольте представить - майор Российской армии, коман-
дир отряда Глушков - учитель...
     - Власовцы, - перебила учительница, закусив губу. Держит
марку.
     - Зачем же сразу ярлыки навешивать, Нина Ивановна? Непе-
дагогично и давно осуждено.  Вашего звания,  правда, не знаю,
думаю, не ниже. Или сохранили на "Делянке" и спецзвания?
     - Не понимаю, - устало отозвалась учительница. Срослась,
сроднилась с ролью.
     Майор настороженно смотрел на Петрова.
     - Глаза вас выдают.  Глаза.  Вы ведь из зачинателей "Де-
лянки", еще бериевского призыва, не так ли?
     - О чем вы?
     - Любой окулист скажет,  что у вас искусственный хруста-
лик в глазу, федоровский.
     - Что? - майор подобрался, напрягся.
     - Катаракта развилась. Возраст, радиация, пришлось отлу-
читься  от  подопечных,  оперироваться.  Сейчас незаметно,  а
ночью,  при лампе нет-нет, а и сверкнет глазами, дух захваты-
вает.
     Учительница дернулась, но майор успел:
     - Ампула в воротнике?  А мы ее ножичком срежем,  чик - и
нет!
     Хватит, пора и честь знать.
     Петров сел в тень вертолета,  стараясь не  слышать,  как
рвется из рук дюжих спецназовцев учительница. Забыв про шоко-
лад,  жались к взрослым ребятишки, а те, стараясь не смотреть
в  сторону вертолета,  давясь,  глотали вдруг ставшие поперек
куски.  Ничего,  скоро запросите головой выдать - и Нину Ива-
новну, и других... Хотя... Кто знает.
     Подошел врач,  бросил пустой шприц в землю,  и тот зака-
чался на толстой игле.
     - Пять кубиков реланиума. Едва угомонилось. Как вы?
     - Терпимо, - пробормотал Петров.
     - Ничего,  до свадьбы заживет,  - врач запнулся, поблед-
нел. - Извините, глупость сморозил.
     Петров не шевелился.
     Замереть, не думать,  не чувствовать.  И тогда, есть на-
дежда, придет, наконец, чистый, спокойный сон.




                           ВАСИЛИЙ ЩЕПЕТНЕВ

                            НОЧНАЯ СТРАЖА


                                  1

    Раздолье для Ньютонов. Просто  рай,  -  Петров  проводил  взглядом
упавшее яблоко. Интересно,  куда  они  потом  пропадают?  Деревья  ими
усыпаны, а в траве раз, и обчелся.
    Женщина вышла на крыльцо.
    - Готово, теперь  можете  жить.  Я  ведро  в  углу  поставила,  не
помешает?
    - Не помешает, - вставать со скамейки не хотелось.
    - Вам как удобнее, чтобы я убирала, вечером или утром?
    - Вечером.
    - Ну, я завтра и приду вечером, часам к восьми, хорошо?