ками и
шевеля картофелеобразным носом,  -  хоть вы и запретили беспокоить вас, но
тем не  менее вчера вечером я  получил от  вас же приказ подать завтрак за
полчаса до рассвета,  а кроме того, приготовить провизию на двое суток для
двух человек.
     - Хорошо, - терпеливо ответил Азизов. - Ты все исполнил?
     - Естественно! А как же могло быть иначе?
     - Тогда ставь приборы на стол и зови Адама.
     Болтливый робот на этот раз ничего не ответил, а только переминался с
ноги на ногу.
     - Как! Ты хочешь сказать, что Адама еще нет?
     - Я  уверен,  что он вот-вот подъедет.  Адам очень дисциплинированный
парень. Выпейте пока кофе, командир. Это успокаивает. Я для вас заварил по
особому рецепту. Значит, так: берется ложечка...
     - Черт  знает  что  такое!  -  пробормотал  Азизов,  быстрыми  шагами
направляясь к "Бургуту".
     До старта оставалось всего двадцать восемь минут.  Если они не успеют
взлететь вовремя,  то  придется заново пересчитывать всю программу полета,
менять координаты,  а это,  как ни крути, несколько часов. Вчера далеко за
полночь они  с  Адамом  колдовали над  ЭВМ,  составляя оптимальный маршрут
полета. Неужели Адам не понимает ситуации?
     В  радиорубке он резким движением включил приемник,  определил пеленг
вездехода.  Тот  по-прежнему  находился  в  ущелье  в  конце  трассы.  Это
по-настоящему возмутило Азизова.
     - Адам! - позвал он.
     Ответа не было. Лишь "Беркут" продолжал посылать сигналы радиомаяка.
     - Адам!  Адам!  -  крикнул  Азизов,  у  которого впервые шевельнулось
страшное подозрение.
     И опять мерное попискивание в приемнике.
     Азизов стремительно выбежал из корабля.
     - Беганас! Беганас!
     - Я здесь! - ответил верный робот.
     - Настрой "Бургут" и хижину на автоматическую защиту с самоконтролем,
сам собирайся в путь. Мы отправляемся.
     - Слушаюсь! Однако могу ли я поинтересоваться характером путешествия,
а также теми предметами, которые нужно прихватить с собой?
     - Мы едем на поиски Адама. Возможна опасность. Вооружись.
     Тут же,  повернувшись,  он опять вбежал в  "Бургут",  в  его грузовой
отсек.  Здесь стоял укрепленный на особых амортизаторах второй - резервный
- вездеход "Малыш".  Прошло еще десять минут,  прежде чем Азизов вывел его
наконец на плато. Робот уже поджидал и, балагуря, полез в кабину.
     Резервный вездеход был менее универсален, чем "Беркут". Летать он мог
только  в  вертолетном режиме.  Азизов повел  его  над  скалами,  верхушки
которых уже окрасились первыми ярко-оранжевыми лучами Годво.  Внизу же,  в
ущельях,  еще лежали густые сумерки.  Окажись сейчас в вездеходе художник,
он  бы не мог не залюбоваться фантастической картиной огненного леса скал,
как бы  поднимающегося из разводов тумана.  Но Азизову,  хотя он отнюдь не
был  лишен  чувства  прекрасного,   сейчас  было  не  до  красот  местного
ландшафта.
     Приемник  он  все  время  держал  включенным,   а   Беганасу  поручил
непрерывно вызывать Адама.
     - Братишка!  Адам!  Уважаемый Адам!  С тобой хочет говорить  Беганас.
Ответь, если уважаешь Беганаса! - надрывался робот.
     Ответа не было.
     Когда  они  наконец достигли конца  трассы,  диск  Годво  взошел  уже
достаточно высоко и осветил даже днище самых глубоких ущелий.
     Они   летели  на   небольшой  высоте,   атмосфера  была   по-прежнему
прозрачной, и силуэт "Беркута" они увидели еще издали.
     Азизов вздохнул.  Все же вездеход цел,  а  то он уже начал опасаться,
что машина стала жертвой "улиток".
     Однако была какая-то странность в  том положении,  в котором "Беркут"
замер у скалы.
     Азизов осторожно опустился рядом.
     - Эге, дядюшка! - воскликнул Беганас. - А дела-то плохи!
     На  сей  раз  робот был абсолютно прав.  Азизов и  сам видел это.  Он
мгновенно понял замысел Адама.
     Тот  решил  сфокусированным лучом  лазера  осторожно  слой  за  слоем
прожечь тоннель в скале,  чтобы добраться до подземелий, где могли обитать
неорганики. Почти на три метра углубился "Беркут" в горные недра, но затем
что-то случилось. Вездеход закупорил им же прорытое отверстие, из которого
выглядывала сейчас  лишь  задняя половина машины.  Все  эти  факты  Азизов
механически фиксировал в  сознании.  Жив ли  Адам,  вот единственное,  что
сейчас волновало его.
     Чтобы  открыть  снаружи задний  люк  машины,  пришлось пустить в  ход
электронный резак. Беганас орудовал этим инструментом быстро и с ювелирной
точностью, но Азизову казалось, что робот непозволительно долго копошится.
Он приплясывал на месте от нетерпения.
     Наконец люк  был  вскрыт.  Азизов протиснулся в  кабину,  оберегаемый
защитным полем, которое направил на него Беганас. Передняя часть вездехода
была  повреждена,   видеоэкран  деформирован.  Сквозь  трещину  в  обшивке
командир увидел тоннель,  выкопанный вездеходом,  и  в конце его ребристый
щит из блестящего металла.  Из-за щита, который, видимо, был весьма тонок,
доносился какой-то шум и гул, словно в подземелье работала тысяча машин.
     Внутри   кабина   пострадала  незначительно.   Радиомаяк   действовал
по-прежнему.  Теперь было  ясно,  почему он  посылал такие слабые сигналы,
ведь вездеход находился, по сути дела, в каменном мешке. Уцелели почти все
приборы,  вся  исследовательская аппаратура.  Даже глобус Ренэ по-прежнему
матово поблескивал в полумраке.
     Была уничтожена только лазерная установка,  а также связанная с ней и
питающая ее  энергосистема вездехода.  Если  бы  землянам пришла  вдруг  в
голову шальная мысль вывести из строя именно эти узлы вездехода, оставив в
полной неприкосновенности все прочее,  вряд ли  они справились бы с  такой
задачей.  Адам лежал в  кресле и,  видимо,  давно уже находился в  шоковом
состоянии.  Азизов  прощупал  его  пульс  и  несколько  успокоился.  Затем
осторожно подтянул Адама к  заднему люку  и  передал его  с  рук  на  руки
Беганасу.
     - А  все это случилось потому,  что он уехал,  не позавтракав,  -  не
удержался робот.
     Выбираясь из  разбитого вездехода,  Азизов случайно еще раз посмотрел
сквозь щель в обшивке.  Но странное дело!  Никакого блестящего щита он уже
не увидел. Вездеход упирался в грунт, самую обыкновенную скалу. Из ее недр
не доносилось ни звука.
     Однако сейчас было  не  до  наблюдений.  Надо  было как  можно скорее
доставить в хижину Адама и оказать ему срочную помощь.
     Устроив вдвоем с  Беганасом пострадавшего в  вездеходе,  Азизов хотел
было  поручить  роботу  снять  с  "Беркута"  все,  что  могло  пригодиться
впоследствии,  но раздумал.  Не потеряют ли они и Беганаса, пытаясь спасти
остатки вездехода?  Да и как он управится один, без Беганаса в хижине? Кто
знает,  быстро ли Адам встанет на ноги.  Видимо,  надо смириться с потерей
"Беркута". И это в самом начале работы! Но на Адама он больше не сердился,
хотя и  предполагал,  что  теперь установить контакт с  неорганиками будет
значительно труднее.
     Беганас кое-как втиснулся в вездеход, рассчитанный на двоих. Взлететь
Азизов не  рискнул и  повел машину по  долине вдоль черных камней,  словно
выжженных жаркими лучами Годво.
     Беганас,  как ни странно,  очень долго молчал.  И  лишь когда наконец
долина осталась позади, с самодовольным видом произнес:
     - Восемьдесят девять тысяч шестьсот девяносто три!
     - Чего?  -  не понял Азизов,  то и  дело с  тревогой поглядывающий на
Адама.
     - Вот этих самых черных штуковин. Я их посчитал на всякий случай. Сам
догадался. Вот!


                                  * * *

     Медицинский диагностизатор несколько успокоил Азизова.  У  Адама  был
только  глубокий нервный шок.  Не  исключалось кратковременное воздействие
несильного   паралитического  поля.   Или   чего-нибудь   в   этом   роде.
Рекомендуемый метод лечения: спокойный сон, электромассаж, растирание.
     С  терпеливостью многоопытной  сиделки  занялся  Азизов  выхаживанием
больного.  Верный Беганас помогал как мог,  он бы в  лепешку расшибся ради
"братишки", если бы от этого зависело выздоровление.
     Несмотря на старания человека и робота, Адам двое суток не приходил в
себя.  Пульс у него был ровный, дыхание спокойным, но обморочное состояние
не  проходило.  Азизов уже всерьез подумывал,  не поместить ли ему Адама в
анабиозную камеру до прилета "Бурана".
     Однако на  третьи сутки произошло чудо.  Адам зевнул,  открыл глаза и
приподнялся на локте,  точно так же,  как  если  бы  он  пробудился  после
обычного  сна.  Он  осмотрел  комнату  и,  увидев  возле своей кровати всю
медицинскую начинку хижины, густо покраснел.
     - Адам!  -  дрогнувшим голосом тихо окликнул его командир. - Адам! Ты
меня слышишь?
     Тот медленно повернул голову от стены и посмотрел на Азизова влажными
глазами:
     - Командир... Я уже давно здесь? - спросил он.
     - Не очень.
     - Но все-таки?
     - Это после, Адам.
     Механик глубоко вздохнул:
     - Прости  меня,  командир.  Прости,  если  можешь.  Я  вел  себя  как
мальчишка.  Решил,  что  сам  смогу добраться до  неоргаников...  Поддался
эмоциям...
     - Рад,  что ты понял это, - сдержанно ответил Азизов. - Однако как ты
себя сейчас чувствуешь?
     - Прекрасно, если иметь в виду физическое состояние. Вот! - Он быстро
сел на кровати и напряг мышцы. - Руки-ноги целы... Голова тоже. Хотя могло
быть хуже.
     - Пожалуй, что так.
     - А что с вездеходом?
     - У нас есть резервный.
     - Значит, погиб?
     - Не переживай,  Адам.  Потерянного все равно не вернешь. Но уроки из
случившегося извлечь можно.
     Адам сжал ладонями виски:
     - Боже,  как  все глупо!  И  главное -  совершенно безрезультатно.  Я
ничего не помню. Абсолютно ничего после того момента, как вспыхнуло пламя.
Ну да!  Я рассчитывал пробурить отверстие, поглядеть, что у них там есть в
подземелье и  еще до  твоего пробуждения вернуться в  хижину с  новостями.
Лазер с  легкостью врезался в скалу.  Потом вдруг какие-то вспышки,  яркий
луч света...  Я  только успел зафиксировать,  что силовая защита вездехода
пробита,  и  тут  меня начало обволакивать каким-то  туманом...  Больше не
помню ничего...
     - Хорошо,  что ты догадался включить радиомаяк,  -  заметил Азизов. -
Мы, по крайней мере, узнали, где тебя искать.
     - Но я не включал маяк!
     - Как не включал? Ты что-то путаешь.
     Адам потер лоб кончиками пальцев.
     - Возможно... Да, но что нам теперь делать, командир?
     - Не  знаю.   Во  всяком  случае,  в  районе  трассы  лучше  пока  не
показываться.
     У  Адама был совершенно убитый вид.  Он  тяжело переживал последствия
своего необдуманного поступка.
     "Что я знаю об этом парне?  - неожиданно поймал себя на мысли Азизов.
- Что,  кроме  того,  что  он  фанатично предан делу  и  хорошо знает свою
профессию?  Правда,  он  не  из  моего экипажа,  не  я  выбрал его  себе в
напарники,  нас свели обстоятельства. Однако мы вместе уже несколько суток
и,  кажется, могли бы за это время узнать друг друга получше. К сожалению,
в космосе нередко случается иначе.  Думаешь:  а,  ладно, впереди еще много
времени,  успеем поговорить по  душам.  Но  день идет за днем,  экспедиции
заканчивают работу,  люди расстаются,  так и не узнав друг друга.  Вот что
обидно!"
     Ему захотелось как-то ободрить, утешить спутника.
     - Не горюй, Адам. Найдем способ загладить свою промашку.
     - Мою промашку. И не промашку, а глупость, - поправил тот.
     - Ладно тебе.  Оба хороши.  И  вот что...  -  Он наклонился к Адаму и
прошептал:  -  Давай все-таки не  преувеличивать своих оплошностей,  не то
Беганас потеряет к нам всякое уважение.
     - Кстати,  насчет Беганаса...  - Адам умоляющими глазами посмотрел на
Азизова.  - Командир, ты просил перестроить его... Я не смог, извини. Мы с
Беганасом вместе  в  экспедициях вот  уже  четыре года.  Понимаешь,  я  не
смог...
     Азизов понял. Когда привыкаешь к роботу, то перестроить его характер,
все равно что выгнать из дома любимую собаку.
     Он прикоснулся к плечу механика.
     - Это ты меня извини. Я не подумал, когда попросил тебя об этом. Хотя
как командир обязан был учесть все обстоятельства.  Пусть Беганас остается
Беганасом. Идет?
     - Спасибо, командир.
     Выздоровление товарища   обрадовало   Азизова.  Трогало  и  искреннее
раскаяние Адама.  "Нет, мы сработаемся, - с уверенностью решил командир. -
Выполним все,  что надо. Вот только пусть Адам немного окрепнет". Глядя на
осунувшееся лицо механика, его похудевшую шею, он испытал щемящее чувство,
когда  вспомнил случайную реплику Пита Старка о замкнутом характере Адама.
Азизов сел в кресло рядом с кроватью механика и, доброжелательно улыбаясь,
спросил:
     - У тебя на Земле есть девушка?
     - Нет, - хмуро ответил Адам.
     - Ну...  Чтобы у такого красивого парня не было девушки?..  -  Азизов
улыбнулся шире.
     Адам  повернул голову к  стене,  как  бы  демонстрируя свое нежелание
продолжать разговор в  таком  тоне.  Однако чувство вины  перед командиром
что-то  перебороло  в   нем.   Похоже,   что  и   его  тяготила  некоторая
официальность их отношений.  Он тоже тянулся к  более живым и товарищеским
контактам.
     - В нашем классе училась одна девушка.  Ее звали Света,  - с заметным
усилием заговорил Адам.  - Я знал,  что нравлюсь  ей.  У  нас  были  чисто
товарищеские  отношения.  Правда,  в  ее  присутствии  я  ощущал  какую-то
легкость, раскованность, чувствовал себя рыцарем. Но это казалось мне само
собой  разумеющимся.  Я  думал,  что  так  будет всегда.  - Адам вздохнул,
выдержал небольшую паузу  и  продолжил:  -  Еще  в  школе  я  решил  стать
космолетчиком. Желание естественное и легко объяснимое: мои отец и мать не
один год провели в экспедициях...  И еще  -  я  мечтал  о  необыкновенной,
возвышенной, изумительной, потрясающей любви. Ну, например, что где-нибудь
в космосе открою неизвестную планету,  населенную очень красивыми людьми и
меня  полюбит  самая  прекрасная,  самая  поэтичная  девушка этой планеты.
Красота ее не будет поддаваться описанию. Нашей любви будет завидовать вся
Вселенная,  а лучшие поэты обитаемых миров всех галактик посвятят нам свои
поэмы... Не больше не меньше. Только так.
     - Не думай, что ты был тут так уж оригинален, - улыбнулся Азизов.
     - После  школы  я  поступил  в  Пражский  университет  на   факультет
эксплуатации звездолетов.  Через несколько месяцев в Прагу переехали и мои
родители,  так что в Остраву,  где жила Света,  я больше  не  возвращался.
Кстати,  в  том  же  году  она стала студенткой Будапештского медицинского
института...  Жизнь моя была заполнена до предела  -  учеба,  практические
занятия, театр, гимнастические залы, стихи, вечеринки... Но все время меня
не покидало чувство,  что я лишился чего-то  очень  важного,  прошел  мимо
чего-то значительного в своей жизни.  Нет, дело вовсе не в том, что к тому
времени я распрощался  с  наивными  мечтами  о  надзвездной  любви...  Это
естественный  и  закономерный  процесс...  У  меня  было  все - и все-таки
чего-то не хватало...
     На строгом лице Адама появилось мечтательное выражение,  он словно бы
перенесся в дни своей юности.
     - Первая    моя    звездная    экспедиция   оказалась   не    слишком
продолжительной.  Но все равно я  здорово скучал по Земле.  Ты наверняка и
сам  не  забыл  той  сложной гаммы чувств,  возникающей,  когда первый раз
возвращаешься со звезд к нашей голубой старушке.  Тут и разочарованность -
мечтал сделать великое открытие, а собраны лишь крупицы нового, и гордость
- как-никак  прошел  обкатку  космосом,  и  радость  -  впереди  встречи с
друзьями,  родными,  и... - Он взглянул на командира: - Собственно, чего я
тебе рассказываю!
     - Все  нормально,   Адам.   -  Азизов  доброжелательно  улыбнулся.  -
Продолжай, пожалуйста. Я слушаю очень внимательно.
     - Итак,  посадка, разгерметизация корабля, медицинский осмотр. Вхожу,
едва  не  насвистывая,  в  кабинет рентгенолога и  вижу...  Свету в  белом
халате.  Вернее,  халат я  рассмотрел уже потом.  А  вначале -  ее  глаза,
большие,  распахнутые, цвета бразильского кофе. И вот тогда в одну секунду
я понял, чего мне не хватало все эти годы. Понял, что юношеские мечтания о
"красивой" любви едва не заслонили от меня земную любовь, которая в тысячу
раз прекраснее и притягательней. Мы забросали друг друга вопросами. Больше
всего мне хотелось спросить ее тогда: "У тебя есть спутник?" Но я никак не
мог отважиться.  Боялся, что она скажет: "Да". Ведь прошло столько лет. Но
она ответила: "Нет".
     Адам улыбнулся.  Что же  касается Азизова,  то он перестал улыбаться,
ибо предчувствовал, что у этой истории очень грустный конец.
     - Мы любили друг друга. Три года продолжалась эта сказка...
     - Вы... расстались?
     - Мы никогда не смогли бы расстаться...
     Похоже,  у  этой истории был не  только грустный,  но  и  трагический
конец.
     - Света  увлекалась  дельтапланеризмом.  Знаешь  этот  старинный  вид
спорта?
     - Конечно...
     - Я  был  как раз в  экспедиции,  когда на  тренировках в  Альпах она
попала в  восходящий поток воздуха.  Редчайший случай...  Ее  нашли только
через сутки на дне глубокого ущелья. Крылья разбились о скалы...
     - Извини,  Адам.  -  Азизов был потрясен. - Извини, что заставил тебя
ворошить прошлое...
     - Для  меня  это  так  и  не  стало прошлым.  -  Теперь лицо механика
приобрело прежнюю суровость и задумчивость.  -  Все понимаю,  но ничего не
могу с собой поделать. Говорят - время лечит... Ничего оно не лечит.
     Несмотря на  то,  что воспоминания пробудились в  нем с  новой силой,
Адам не мог не заметить, что его рассказ расстроил командира. От этого ему
сделалось неловко, и он переменил тему.
     - А я знаю твою жену.
     - Клару?
     - То  есть  не  то,   чтобы  знаю...   Был  как-то  раз  на  выставке
художников-любителей. По-моему, у нее талант.
     Азизов понял, чего добивался Адам, и подыграл ему:
     - Со стороны,  наверное, виднее. А что касается меня, то я до сих пор
не научился делать женщинам комплименты. Даже собственной жене.
     - Ты был на выставке вместе с ней.
     - Значит, она затащила меня.
     - Ты не любишь живопись?
     - Живопись я люблю.  Мастеров. А любители, честно говоря, навевают на
меня скуку.
     - Однако тогда у тебя был просто счастливый вид. Как и у твоей жены.
     - Да, это правда, - ответил Азизов, стараясь случайно не травмировать
Адама неосторожным словом:  -  Я счастлив. Мне уже сорок. Клару я встретил
двадцать лет назад и до сих пор считаю,  что мне повезло.  Смею надеяться,
она  тоже так  думает.  -  Он  сказал это  очень просто,  но  в  его  тоне
прозвучала нежность.
     - А где вы познакомились?
     - На улице.
     - На улице?
     - Да.  Помню, я вышел из библиотеки, смотрю, напротив у фонтана стоит
девушка.  Как выяснилось потом, она поджидала подругу. Она понравилась мне
с первого взгляда.  Я притаился за колонной,  наблюдая за ней и боясь, что
она вот-вот уйдет.  Наконец я сказал себе,  что будет очень глупо, если мы
не познакомимся.  Но как это сделать? Почему-то на меня нашло необъяснимое
смущение.  Наконец я решился на отчаянный шаг.  Решительно подошел к ней и
говорю:  "Девушка,  пойдемте  со  мной  в  кино".  Она  очень  спокойно  и
внимательно посмотрела на меня и ответила: "Хорошо"...
     Еще некоторое время продолжался их разговор.  Наконец Азизов заметил,
что Адам утомился. Видимо, силы механика пока не восстановились полностью.
Несмотря на  его  протесты,  Азизов подключил запястье Адама к  регулятору
сна. Через минуту механик крепко спал. Пусть выспится как следует, подумал
командир,  устанавливая стрелку регулятора на  десять часов.  Это для него
лучшее лекарство,
     Азизов вышел из хижины, направляясь к плато.
     "Бедный Адам,  -  думал он.  -  Но он не совсем прав.  Время все-таки
лечит.   Хотя   лучше   не   иметь   необходимости  лечиться  временем  от
воспоминаний".