иметру выставим импульсную мину. Все! Кончилась
вольница, а отступать нам некуда. Кто бы ни опередил нас на этой  планете,
ему придется потесниться. Вариант с нечистой силой, при  всем  уважении  к
донье, пока отставим, попробуем пострелять.
     Но выспаться как следует им не удалось. Стояла  пора  ночей,  и  тьма
окутывала леса и добиралась до вершин, мерцающих  сединой  среди  звездной
пыли. Стометровый круг электрического света вырывал  из  девственной  чащи
белый купол форта и прилегающую полоску луга, плавно стекающего к реке.  И
перед рассветом, когда тьма сгустилась до каучуковой  вязкости,  а  тишина
ртутью залила землю по самые  макушки  деревьев,  так  что  у  дежурившего
Патрика закладывало уши -  неожиданный  и  резкий  звук  прозвучал  трубой
Иерихонской. Он был похож на лязг, и в нем  не  было  ничего  от  камня  и
дерева, от глухого и неопасного.
     Патрик вскочил и изготовился  к  бою.  Звук,  после  короткой  паузы,
повторился, источник его таился в самом чреве непроглядной  тьмы,  далеко,
по крайней мере, в пятистах шагах от купола. Затем, спустя четверть  часа,
зачастило.  Звуки  слились  в  скрежет,  негромкий,  но  пронзительный  и,
наконец, в шум. Он нарастал, вздымался гулом, клубился  у  земли,  забегал
вперед угрожающими всхрипами. Это был _ж_и_в_о_й_ шум.
     Патрик сохранял спокойствие, пока не стали  различимы  смутные  тени,
что вплотную придвинулись  в  освещенной  кромке  периметра.  Сигнализация
помалкивала, следовательно, в охранную зону  вторжения  еще  не  было.  На
черном небосводе проступили лиловые дыры, предшествующие утреннему  свету.
Вероятно, на горизонте вспыхнула и малиновая полоска,  но  сплошная  стена
леса и отроги гор сдерживали золотистый поток расплавленного света. Патрик
пытался высмотреть в клубящейся массе контуры чего-то различимо-понятного,
знакомого, но тщетно. В конце концов  он  не  выдержал  и  поднял  Прента.
Вдвоем они вслушивались в  таинственный  гул,  пытались  расшифровать  его
посредством акустического анализатора, однако проекции на экране оказались
им не по зубам, и пришлось тормошить Дика Чепаниса.
     Тем временем рассвело. Их возня разбудила практически всех, даже дети
сонно допытывались, что же происходит? Никто и не пытался ответить.
     Те, кто таился  во  тьме,  наконец  выступили,  и  воинственный  клич
прорезал мертвенную тишину, обрушился, словно гром, на  белый  купол,  под
которым затаилась горстка людей.
     - Воистину мы в преисподней или на подступах к ней,  -  прошептал  Ян
Кошель, нащупывая рукоять бластера и прижимая к себе  сына.  -  Сейчас  мы
увидим, кто перед нами!
     - Занять боевые расчеты! - скомандовал Прент. - И не стрелять  -  это
приказ! Последнее, что мы сделаем - это откроем огонь, если  иного  выхода
не будет. Сохраняйте выдержку, парни. Приличные люди прежде знакомятся...
     Колонна  фантастических  пришелиц  начала  обтекать  периметр.   Свет
прибывал и уже были ясно различимы лоснящиеся, обнаженные тела,  перевитые
ремнями, к которым  крепились  колчан  и  меч.  Грозно  вскинутые  луки  и
томагавки, золотые амулеты на груди, украшенные перьями золотые обручи  на
лбу и браслеты на запястьях и щиколотках.
     Амазонки! Несомненно, перед ними гарцевали воинственные  девы  верхом
на существах, которые могли привидеться разве что в страшном сне. Амазонки
восседали на кентаврах со свирепыми,  бородатыми  рожами,  ибо  невозможно
назвать лицом обличье монстра. Их тело покрывала густая и короткая шерсть.
Крохотные, недоразвитые ручки сжимали дротики, пригодные для ближнего боя.
Грудь  была  прикрыта  щитом  с  изображением  странного  черепа  с  тремя
глазницами и массивной нижней челюстью.  Белки  выпученных  глаз  пурпурно
отсвечивали, жесткий, черный волос топорщился в косичках, а клыки  яростно
теребили  цепочку,  заменявшую  узду.   Наездницы   в   большинстве   были
светловолосы, мускулисты, их лица практически  не  отличались  от  земных,
разве что неукротимая свирепость сквозила в решительных взглядах, искажала
черты и прорывалась в  воинственных  выкриках,  но  дикие,  атавистические
черты отсутствовали. Босые ступни  были  продеты  в  плетеные  стремена  с
костяными шпорами, а вместо  седел  на  крупах  лежали  циновки  из  лыка,
украшенные геометрическим орнаментом.
     - Боже, Боже праведный! Вот и явилась кара твоя, и полчища темных сил
вступили на поле боя! Грядет, грядет Армагеддон. Так внемлите же,  братья,
не разуму ожесточенному, а смиренному сердцу...
     - Ступай,  молись,  Эстебана,  -  процедил  зловеще  Юдж,  прилаживая
лучемет на турели. - Армагеддон предполагает схватку, а не скулеж.
     Амазонки не решались  до  поры  до  времени  пересекать  расплывчатую
границу, что очерчивал лазерный прожектор. Они пришпоривали  кентавров,  и
те, злобно урча, несли их по кругу, выбивая копытами глухую  дробь.  Запах
потных,  возбужденных  ненавистью  тел  пропитывал  утренний  воздух,  еще
прохладный и терпкий. Но вот окончательно рассвело, и  электрический  свет
растворился в свете нового  дня.  Живое  кольцо  сомкнулось,  темп  скачки
возрос. Около сотни наездниц мчались по кругу, держа наготове луки, и  еще
примерно столько же рассредоточились чуть  поодаль,  на  опушке.  Кентавры
рычали, и в их рычании угадывались  членораздельные  звуки.  Пена  обильно
слетала с толстых губ.
     - Крутые девочки,  -  ухмыльнулся  Деннис  Ульвич,  -  похлеще  наших
гномиков.
     - И имя им - легион! - выкрикнула донья Эстебана. Но ее уже никто  не
слушал, все завороженно глядели на скачущих дев,  чьи  воинственные  вопли
оглашали всю округу.
     - И с чего бы  им  так  окрыситься  на  славных  парней?  Гляди,  как
огрызаются, ишь ты!
     - Да, похоже, тянет на заварушку...
     - Погляди на их мужиков, неужто и впрямь сражаемся  с  демонами?  Эй,
Дик, ты и  сейчас  будешь  утверждать,  что  перед  нами  остатки  прежней
экспедиции? Ну-ка, выдай очередную хохму о хлорофилловой цивилизации? Грош
цена, как погляжу, твоим микроскопам. А скачут лихо, экое полчище.
     Дик Чепанис разглядывал пришельцев в бинокль, наконец он оторвался от
окуляров и хладнокровно предложил, массируя мешки под глазами:
     - Давай попробуем подстрелить одну из них?
     Прент отреагировал сурово:
     - Всем помалкивать и наблюдать - мы не  станем  ввязываться  первыми!
Как бы там ни было, но худой мир все же получше войны. Даже самой удачной.
     - Тьфу! - возмутился Деннис Ульвич. -  О  какой  войне  речь,  Прент?
Один-единственный хороший залп -  и  от  всей  этой  улюлюкающей  компании
останутся обугленные копыта!  Кстати,  если  зажмурить  глаза  и  обрубить
головы, тушки сойдут за говяжьи, хе-хе!
     - Ты скотина, Ульвич! - крикнула Ванда. - Давайте обратимся к  ним  -
это ведь гуманоиды, разве не видите? Мы будем последними  ублюдками,  если
откроем огонь, не попытавшись договориться...
     - В какой последовательности нас будут  жрать  и  как  поделят  между
карликами, парнями в крагах и этими монстрами, да?
     - Ого! Они атакуют - берегись!
     На купол обрушился град стрел. Древки были выморены в багровый  цвет,
оперение  -  иссиня-черное,  а  наконечники  отливали   медью.   Колонисты
наблюдали атаку сквозь бойницы с пуленепробиваемым термостойким стеклом  и
на экране панорамного обзора  (телекамера  была  установлена  на  верхушке
купола). Пока амазонки не пытались приблизиться и штурмовать подиум  пешим
строем, но чувствовалась отменная выучка, слаженность  действий  -  и  это
напрочь отметало иллюзии о том, что  стычка  случайна  и  мимолетна.  Нет,
перед ними было недурно  организованное  войско,  спаянное  дисциплиной  и
агрессивной идеологией. Набегом управляла твердая и хладнокровная рука.
     - Ядреные девахи, - храбрился Ульвич, - парочку  обязательно  оставим
для развода, не  побрезгуем.  Эй,  Чанг!  Что  творится  в  подвале,  наши
маленькие друзья не оприходуют под шумок жратву, а заодно и выпивку?
     - Только паучьи глазки сверкают из  щелей,  -  отозвался  Чанг,  -  я
малость пошугал их горелкой, подействовало.
     - Хорошо сидим, правда? Надеюсь, у этих дьяволят  туго  с  порохом  и
семтексом и недостанет мочи подложить под нас славненькую мину, унций  так
на сорок.  Руг,  дай  команду  подстрелить  парочку  гномиков,  пусть  Дик
удовлетворит  свое  любопытство:  может,  перед  нами  и   впрямь   чудеса
хлорофилловой эволюции?
     - Непременно, - подумав, ответил Прент. - У Ванды диплом  и  практика
медсестры - она и освежует эту пакость. Надо  же  разобраться,  кто  перед
нами?
     Ванду передернуло, но капризничать  было  бы  глупо,  подули  суровые
ветра.
     - Они атакуют! - закричал Патрик. - Разом кинулись со всех сторон.
     Натиск  впечатлял.  Каждая  из  амазонок  выпустила  с  двухсекундным
интервалом несколько стрел, они волнами обрушились на купол, особого вреда
не  причинили,  но  заставили  осажденных  поежиться.   Затем,   повинуясь
неслышной команде, воительницы спешились и мигом вскарабкались на огромные
валуны, из которых  был  сложен  подиум.  В  стекла  застучали  томагавки,
замелькали воспаленные лица в боевой раскраске - впрочем, это могла быть и
косметика. В оскаленных ртах блестели великолепные, крупные зубы. Часть из
них была фигурно подпилена и окрашена черной эмалью. Плечи, бедра и  груди
покрывала замысловатая, красно-синяя вязь татуировки.  Матфея  зарычала  в
ответ, взбив смоляные кудри, но сквозь  тонированные  стекла  ее  вряд  ли
различили.
     - Наверх! - скомандовал Прент,  и  туда  бросился  Патрик  Кофроф,  к
башенке, где была установлена турель с психотропной  пушкой.  -  В  первом
поддиапазоне,  слабый  круговой  импульс  на  отпугивание.  Все  сохраняют
выдержку!
     Первые, пристрелочные залпы не дали результата, но  Патрик  подстроил
частоту, и вскоре устрашающие вопли сменились криками ужаса. Стройные ряды
дрогнули, и амазонки беспорядочно посыпались  вниз,  многие  ломали  руки,
ноги, пальцы, и скалы обагрились самой настоящей кровью.
     - Вот так-то лучше, милашки, образумьтесь-ка, - усмехнулся Ульвич.  -
А я бы еще наподдал, пусть катятся.
     Однако, ярость амазонок вновь вспенилась неукротимой  волной.  Второй
эшелон, доселе державшийся поодаль, ринулся на штурм. K  основанию  купола
посыпались факелы, жирный, черный дым затянул бойницы и телекамеры и почти
свел на нет визуальный  обзор.  -  Припекает!  -  хохотнул  Юдж.  -  Ух  и
девчонки! Когда мы откроем здесь первый бардак  для  астров,  будем  брать
дополнительную плату - за темперамент. Никакие цены не отпугнут ребят.
     - Они подожгли вертолет! - закричал сверху Патрик.
     Лицо Прента окаменело - какая промашка! Сукин ты сын, а не  командир!
А у верфи стоит катер, и тоже практически беззащитный. На этот раз  он  не
колебался.
     - Огонь! На поражение!
     Патрик влупил по периметру, и пол-сотни размалеванных тел  скорчились
в траве, изрядно вытоптанной кентаврами. Сами  монстры  выдержали  залп  -
хрипели, но продолжали пятиться, шишковатые, щетинистые черепа  сдерживали
жестокое излучение психотропной пушки.
     - Подай, поддай! -  в  азарте  подпрыгнул  Юдж.  -  Эй,  готовимся  к
вылазке, надо спасать вертолет!
     Чанг, Ульвич,  Чепанис  и,  конечно,  Прент  натянули  бронежилеты  и
проверили бластеры. Ян приготовил инструменты, надлежало сразу же заняться
машиной.
     Турель  Патрика  сделала  еще  пару  оборотов,  но  амазонки   успели
отступить в лес. Быстрота  исполнения  маневра,  согласованность  действий
поражали.
     Участь раненых никого не волновала, так уж у них, выходит,  заведено,
и они, сцепив зубы, ждали своей доли, истекая кровью.  Их  и  не  пытались
вынести с поля боя или добить. Но колонистам было не до пленных - вертолет
погибал в жарких языках огня.
     Амазонки облепили его какой-то густой, резиноподобной массой, похожей
на застывший  сок  гевеи,  и  пылала  эта  дрянь,  что  называется,  ясным
пламенем, прожигая в металле чудовищные дыры.
     Четыре огнетушителя обрушили свои струи  на  клубок  огня,  и  вскоре
обугленная машина покрылась пеной, но спасены  были,  увы,  лишь  останки.
Самый большой и надежный вертолет оказался уничтоженным. К счастью, уцелел
катер и двухместный геликоптер, установленный на корме. Слабое утешение.
     - Они уходят! - Патрик помахал сверху биноклем.  -  Пусть  кто-нибудь
сменит меня, я помогу Яну.
     Прент не отреагировал, тупо  глядя  на  дымящийся  остов  -  что  тут
помогать?
     - Капитан, - угрюмо глядя  на  Прента,  произнес  Ульвич,  -  нам  не
отсидеться. Ладно, карликов мы вытравим канцерогенным паром, а как быть  с
этими? - Он кивнул в сторону леса. - Мы не проживем без лесной  подкормки,
в сущности, дело швах.
     - Ты предлагаешь их преследовать?
     - Конечно! Следить за ними с воздуха. Разнюхать, где кочует их  орда,
есть ли у них укрепления, лагерь, город,  табор  или  что  там  еще,  черт
возьми?! Разрушить их гнездо, отвадить их на веки  вечные,  иначе  как  мы
продержимся здесь еще девять лет?
     - Это разумно, - поддержал Портер. -  Помнится  был  такой  парень  -
Кортес - так он не упустил своего шанса. У  каждого  есть  свой  шанс,  а,
Прент?
     Руг задумался. И вот о чем - молчал Дик Чепанис, нехорошо  молчал,  и
это настораживало. Инженером слишком часто овладевали сомнения  и  боли  в
желудке, но в остальном - железный парень, и  без  его  совета  рискованно
затевать карательную экспедицию.
     - Боже праведный! - прохрипел  Ян  Кошель,  вытирая  платком  чумазое
лицо. - Что с Патриком?
     Они обернулись так стремительно, что женщины, высыпавшие на  крыльцо,
испуганно отпрянули. Силуэт  Патрика  четко  просматривался  в  стеклянном
колпаке, он распахнул створки, очевидно хотел что-то крикнуть  или  просто
глотнуть свежего воздуха и не успел: багровая стрела пробила ему  горло  и
пригвоздила к высокой спинке кресла с подголовником. Когда-то  это  кресло
стояло в рубке, и на нем еще осталась бирка "второй пилот".

                     ##### часть текста утрачена  #####

     Лишь через девяносто часов  в  организме  скопилось  достаточно  сил,
чтобы растворить веки и вытолкнуть наружу распухший язык. Прент  попытался
вспомнить, где же он, что произошло,  и  кто  спит  рядом,  свернувшись  в
клубочек.
     - Ванда! - тихо позвал Руг, и она тут же  проснулась,  встрепенулась,
как пугливая  лань  и  склонилась  над  Прентом.  Ее  грудь  была  стянута
повязкой, а лицо - сплошь в подсохших ссадинах.
     - Господи, Руг, ты выкарабкался? Лежи, лежи,  я  недавно  ввела  тебе
двойную дозу витофила, голова, наверное, кружится?
     - А от нее осталось что-нибудь? Ванда, там на лугу...
     - Молчи, молчи, я знаю.
     - Но?..
     - Я вчера похоронила ее,  мою  девочку,  мою  крошку...  Молчи,  Руг,
молчи, иначе я найду, чем заткнуть твою нечестивую глотку.
     - Что же мне делать?
     - Смотри, как я буду варить суп, и терпи, когда настанет время менять
повязки. Ты... один уцелел? Где Ульвич?
     Прент не решился сказать правду, да и знал ли он ее вообще?
     - Не знаю. Рация не отзывалась?
     - Нет. - Слезы Ванды капали в котелок, и она размешивала их ложкой. -
Вот видишь, и солить не надо.
     - Как вы очутились на лугу?
     - Прилетел  Юдж.  Странный.  Страшный.  Пьяный  до  омерзения.  Велел
собираться. Когда я спросила, где ты - он плюнул и сказал, что у тебя дела
с Ульвичем. Мы спустились на луг, почему-то  налегке...  дальше  не  могу,
Руг!.. Кошмар...
     Прент хотел спросить, куда же делся вертолет, но  передумал.  К  чему
задавать вопросы, на которые заранее знаешь ответы?
     - Жаль, что молчит рация, я так надеялся, что Дик объявится в  нужную
минуту.
     Ванда кивнула - да, жаль.
     - Он меняется на глазах, этот беззвучный мир. Прислушайся - слышишь?
     - Нет.
     - Да слушай же, слушай, бесчувственный Руг Прент!
     - Что-то журчит.
     - Это птицы, птицы! Здесь появились птицы и не только стервятники, но
и те, те... что снились мне, Руг, - розовые попугайчики.
     - Я видел рыбу в реке и, вроде, ракушки.
     - Я тоже, когда собирала плоды сегодня утром.
     Его охватило возбуждение, он попытался приподняться.
     - Ты покидала окрестности пещеры?
     Ванда  усмехнулась,  трагические  складки  дрогнули  в  уголках  губ.
Разорванные мочки и  зловещие  рубцы  на  шее  обнажились,  когда  сползла
косынка и  Руга  захлестнула  терпкая  волна  жалости,  Ванда  усмехнулась
печально и отползла разве что не скуля, как подбитая собака.

                     ##### часть текста утрачена #####

     ...пристрелить эту ненормальную бабу - и  дважды  его  ослеплял  жар,
исходивший из ее чрева.
     Раствориться? В чем, Господи, в чем! - В собственном дерьме?
     Он и с места не тронулся, пока не кончилось бренди. Разве хватило  бы
сил и выдержки глядеть, как Ванда обнимает  за  шею  мохнатого  мужебца  с
нависшим лбом и вспученными  губами,  как  крохотные,  короткопалые  ручки
хватают ее за бедра, как он ржет ей в ухо  и  клочья  пены  сваливаются  с
багрового языка, стертого уздой? Увольте!
     Собственно, было все равно куда идти - ноги несли его к  форту,  куда
еще? Похудевший, обросший бородой странник вышел  к  реке.  На  плече  его
мерно покачивался боевой  карабин.  Он  удивленно  присвистнул  и  покачал
головой, увидев обглоданные кости на песке - ну-у-у, жизнь продолжается  и
даже набирает силу.
     С появлением птиц гнетущая  тишина  планеты  рухнула,  и  Ругу  легко
шагалось под воркование и пересвист пичуг.  Единственное,  что  смущало  -
гигантские бабочки с размахом крыльев до метра.
     Любопытно, чья больная фантазия расстаралась? И еще  мохнатые  лесные
человечки,  они  появлялись  внезапно,  угрожающе  шипели  и  благоразумно
исчезали  под  лопухами,  едва  мутный  взгляд  Прента  останавливался  на
сморщенных личиках.
     - Ау-у, идет-бредет лесной колдун! - завопил Руг, пьянея от  свободы,
от безумной свободы, которую не каждому дано испытать в  жизни,  когда  ни
парить, ни падать уже некуда. - А не припасли вы,  дьяволята,  отравленных
стрел для колдуна Руга, а?  Не  то  мигом  сотворю  клыкастого  крысолова,
обожающего лесных коротышек!
     Словно в подтверждение его бахвальных слов из чащи выпрыгнул  волк  и
едва не вцепился в глотку Пренту, но струя пламени из бластера  остановила
хищника в нескольких сантиметрах от кадыка.
     - Потише, потише, лесные братцы, - пробормотал Руг,  прислушиваясь  к
шорохам. - Я не такой простой, как может показаться, и  люблю  пострелять,
угу? Глядите мне, хреновы выродки, скоро  эта  уютная  планетка  покроется
засохшей корочкой крови, в три пальца, никак не меньше. Жизнь -  кошмарная
штука, так и хлюпает в крови, что за напасть? И так  везде.  Ни  на  одной
планете не везло Ругу Пренту - всюду пальба,  ор,  всюду  его  дырявили  и
жгли.
     По реке проплывала брюхом кверху  туша  неизвестного  зверя,  и  Ругу
впервые пришло в голову, что духи тоже могут плодить химеры своего разума.
Однако, поразмыслив, он решил, что это не так. Никаких доводов ни  за,  ни
против у него, разумеется, не было - но давила тоска, - духи плодят духов?
- это уж слишком!
     Спать  приходилось  у  костра.  На  старательском  поясе   сохранился
будильник, реагирующий на приближение живых и кибернетических существ, но,
как ни странно, он не сработал ни разу. Может, Ванда и права: в этом  мире
достаточно раствориться?
     На следующий день он  едва  не  сделал  этого  в  буквальном  смысле.
Поначалу чудом  увернулся  от  броска  анаконды,  притаившейся  на  ветвях
многоствольного  дерева  с  красной  корой  -  одно  такое  дерево   порой
напоминало рощу. Руга спасла выучка, что-что,  а  стрелять  по  движущимся
целям его натаскали.
     А потом, во время полуденной  фиесты,  земля  дрогнула.  Он  вскочил,
изготовился к бою, озираясь по сторонам. Подобного зверя  ему  никогда  не
приходилось видеть, разве что в