островками  побережья,  над  перевалами  и  долинами.  До  рези  в  глазах
всматривались колонисты в ослепительную зелень, буйно укрывавшую  землю  -
ничего, ни малейшего намека на живность!  Дик  Чапанис  вновь  вернулся  к
опытам. Он брал пробы донного  ила,  исследовал  речную  и  морскую  воду,
добирался до горячих  источников  в  каньоне  гейзеров  -  безрезультатно,
никаких  признаков  белковой  жизни.  Истинным  хозяином  на  планете  был
хлорофилл, четыре пирольных кольца царствовали безраздельно.
     - Кроме биосинтеза сахара - ничего, - устало констатировал инженер  в
ответ на вопрошающие взгляды. - Этот козел такой же пришелец,  как  и  мы.
Нужно прочесывать предгорья пешком, ведь должна же быть популяция...
     - Да разве мы мало протопали? - взъярился Ульвич. - И кто бы это  мог
прозевать след от копыта, не говоря уже о тропах в  водопою?  Неужели  эта
старая ведьма права, когда бубнит о нечистой силе? Не знаю, что и сказать,
ребята.
     Руг Прент  опустил  кулаки  на  столешницу,  что  являлось  признаком
окончательно принятого решения и веско резюмировал:
     - Жизнь в любом случае теплится в долинах рек. В верховья вот этой, -
он чиркнул пальцем по карте, -  и  вот  этой  мы  высаживаем  две  группы.
Учитывая адскую жару, срок возвращения  через  двадцать  суток.  Связь  по
рации. Цель маршрута -  обнаружение  живности.  Патрик  и  Ян  сегодня  же
начинают собирать катер.
     - Там не из чего собирать! - буркнул Патрик. - Труха.
     - Что сперли, то и сперли. Между экспедиционным шлюпом  и  каботажным
ракетопланом есть, конечно, разница. По первому  маршруту  уходят  Чанг  и
Царфис, по второму - Ульвич и  Портер.  Дик,  ты  продолжаешь  работать  с
приборами,  прощупай  еще  раз  все,  что  можно.  Подключи  фотокамеру  к
компьютеру  и  снимай  в  различных  спектрах.  Звуковой  фон  -  по  всем
диапазонам. За дело!
     К исходу семнадцатых суток,  когда  от  однообразных  и  тошнотворных
рапортов сводило зубы, передатчик подал голос и сразу же замолк. Ульвич  и
Портер отозвались спустя пол-минуты - они  пережидали  полуденный  зной  в
болотистой лощине - значит, на связь пытались выйти  Чанг  и  Царфис.  Руг
сорвал голос, вызывая эту пару, и, в конце концов, бросился  к  вертолету,
почувствовав неладное. Лететь пришлось недолго - в сорока семи  километрах
от  форта  он  заметил  в  излучине  реки  человеческую  фигурку,  яростно
размахивающую руками. Это был Роман Чанг.  Едва  колеса  плавно  коснулись
белоснежного песка, он ввалился в кабину, и вид у него был просто  жалкий,
никудышный вид.
     - Нас обстреляли, Руг, давай  от  греха  подальше  перелетим  на  тот
островок...
     - Где Макс?
     Чанг испуганно покосился на  зеленую  стену  леса;  то,  что  недавно
казалось ярким и безмятежным - сейчас дышало угрюмостью.
     - Я н-не знаю. Мы почти отработали маршрут,  осталось  два  перехода.
После обеда прилегли вздремнуть, солнце стояло как раз в зените.  А  перед
этим... незадолго до этого видели сломанный куст - и никаких следов,  Руг,
никаких. Макс ворочался, ворочался и вдруг вскочил, взял рацию и бластер и
зашнуровал башмаки. "Ты куда, Макс?" - Спрашиваю его, а он ворчит, мол, не
спится, пойду покружу вокруг того куста, мол, не нравиться ему все это.  Я
спрашиваю: "Что не нравиться?" - а он  отвечает,  что  ветер  не  мог  так
сломать ветку, уже на ходу отвечает.
     Прент посадил машину на  небольшом  островке  посредине  реки.  Рыжая
почва, поросшая  кустарником  и  ковылем,  жиденькая  рощица.  Он  включил
инфракрасный обзор, с минуту молча глазели на экран - ничего.
     - Ну, и?..
     - Я уснул, кажется, уснул. И вдруг меня подбросило - выстрелы! Рванул
туда...
     - Куда?
     - Макс пошел  по  течению  небольшого  ручья,  вот.  С  пол-мили.  Но
добежать к тому кусту я не успел: как током ударило - оборачиваюсь - вижу,
сунется из-за валуна какой-то странный тип. Понимаешь, Руг, - Чанг  извлек
из кармана скомканный комочек грязной ткани, развернул его - это оказалось
носовым платком - и растер грязь по мокрому лицу.  -  Понимаешь,  я  всего
ожидал, любой подвох, но чтоб вылезло такое чучело?...
     - Туземец?
     - Руг, этот парень сошел с картинки.
     - Довольно мямлить!
     - Выряжен, как... как... черт его знает! Желтые сапоги  с  блестящими
пряжками,  черная  шляпа,  пестрая  рубаха  и  побрякушки  на  жилетке.  Я
попытался окликнуть его, но,  видать,  не  следовало  этого  делать  -  он
принялся палить из револьвера.
     - Как, из обычного револьвера?!
     - Ну да, пороховыми зарядами  палил.  Пули  свистели  вокруг  головы.
Можешь считать меня трусом, но я дал деру. Что я мог поделать,  у  меня  и
палки под рукой не было...
     - Но Макс-то был вооружен!
     - Ну да...
     - Но где же он, черт возьми?!
     - Я не видел его ни живого, ни  мертвого.  -  Чанг  сокрушено  мотнул
странно асимметричной головой с обрубленным ухом, по огрубевшей коже  лица
сбегали крупные капли пота.
     - А мы прохлаждаемся, ах ты!.. Показывай, куда лететь?  И  давай  все
сначала, поподробней!
     Чанг сбивчиво, путаясь в  деталях,  что,  в  общем-то,  было  ему  не
свойственно, повторил рассказ. Чувствовалось, что он выбит из седла.
     - И вот еще что, Руг, -  он  замялся,  но,  наткнувшись  на  свирепый
взгляд командира, залопотал, как миленький. -  Мне  его  физия  показалась
удивительно знакомой. Понимаешь, такое ощущение, что я где-то  его  видел,
этого хрена выряженного, где-то видел. Вот, он ухмыльнулся, а у меня мороз
по коже...
     - В первый раз ты сказал, что мурашки побежали?
     - Поди разберись, что там побежало. Палил ведь, как  сумасшедший,  не
продохнешь. - Руг покосился на нервно сжимающиеся пальцы  сухих,  жилистых
рук Чанга и ничего не сказал.
     Они сделали несколько кругов над каменистой  осыпью,  сквозь  которую
пробивался ручей, но кроны деревьев мешали оглядеться, и Руг рискнул, да и
что оставалось, кроме риска? - Он втиснул вертолет на полянку и приготовил
оружие.
     - Здесь?
     - Угу, во-он там, чуть правее, мы натолкнулись на куст  со  сломанной
веткой. А еще шагов на пятьдесят ниже по течению я встретил того психа.
     - Прикрой мне спину - и ни на шаг от вертолета! Сам осмотрюсь.
     Руг Прент скользнул в траву и растворился в ней, исчез,  будто  мышь.
Пять лет он прослужил волонтером Звездного легиона наций  и  знал  толк  в
этих лесных играх на выживание.  Вернулся  он  совсем  с  другой  стороны,
спустя пол-часа, и на лицо его неприятно было смотреть.
     - Все верно, Роман. Есть куст со сломанной  веткой,  ошметки  мха  на
валуне, следы каблуков на влажном песке, только Макса нигде нет,  скверно.
Ты расслабься - мы одни, поблизости никого, я  бы  учуял.  -  Чанг  тяжело
вздохнул и вытер вспотевшие  ладони  об  изодранные  штаны.  Прент  как-то
странно смотрел на него, глаза его  словно  остекленели.  Ничего  хорошего
такой взгляд предвещать не мог.
     - Ты чего, Руг?
     - Говоришь, пули свистели, просто страсть?
     - Ну да, я петлял, как заяц, а этот псих палил и палил.
     - Сними-ка рубашку.
     - Рубашку? Зачем?
     - Снимай, снимай - проветришься.
     Чанг уловил неприятный холодок в голосе  командира  и  беспрекословно
подчинился. Прент взял рубашку и развернул на раскаленном капоте.  Тут  уж
Чанг не сдержал крика -  наискосок,  от  левого  плеча  до  правого  бедра
тянулись дырки с обгоревшими чуток краями, и в  каждую  свободно  проходил
указательный палец.
     - У тебя крепкая шкура, Чанг. - Руг  ощупал  смуглую  кожу,  лопатки,
потрепал приятеля по шее. - Небось и не почувствовал, как пули  барабанили
по спине почище града?
     - Не-ет, Руг...
     - Надо же!
     - Руг, смилуйся, что это могло  быть?  -  голос  Романа  сорвался  на
шепот, он затравленно озирался, и даже насмешливая ухмылка Прента  его  не
образумила... - Я  во  всяких  передрягах  бывал,  всякого  насмотрелся  и
нанюхался, но чтоб такое? Не пистонами же он стрелял?
     - Сам говоришь, что пули свистели.
     - Еще как свистели, Руг, еще как!..
     - А вот так! - Руг тихонько присвистнул. - Мне знаком этот  звук,  не
старайся объяснить. А тебе знакома физиономия парня, который разделался  с
вами, как с птенцами, имея в руках допотопный пугач. Напрягись, Чанг,  это
дерьмо плохо пахнет, напрягись - кто он?
     Чанг виновато покачал головой - память юродива, поди разберись  в  ее
химерах...
     По широкому лицу Прента пошли трещины, бицепсы вздулись.
     - Что ж, будем благоразумны. Сейчас поднимемся в воздух и  попытаемся
накрыть их сверху. Если укрылись в пещерах, слетаем за Юджом и Деннисом  и
выйдем дальше на охоту вчетвером.  Восьми  стволов  хватит,  чтобы  выжечь
половину этого леса!..
     Но поохотиться  им  не  пришлось  -  Макса  Царфиса  они  обнаружили,
перевалив через кроны гигантских секвой. Старатель лежал  у  самой  кромки
воды, раскинув руки, изрешеченный, словно утка, угодившая  под  дуплет,  и
ласковая зыбь реки вымывала из остывающего  тела  последние  капли  крови.
Мертвые зрачки ослепительно отражали нестерпимый оранжевый свет.
     - Первый,  -  спокойно  сказал  Ян  Кошель,  когда  обряд  погребения
завершился. - С почином вас, ребята!
     Никто не ответил - прикидывали. Потеря товарища отозвалась в  сердцах
скорее не скорбью, а озабоченностью  -  что  дальше?  Безусловно,  военное
положение,  круглосуточные  дозоры,  пристрелка  территории,  но  все  это
знакомо и привычно, а дальше?
     - Судя по всему, мы наткнулись на  остатки  неудачной  экспедиции.  -
Сухо заговорил Чепанис, едва лишь они осушили поминальные чаши.  -  Весьма
вероятно, что колония рассыпалась, и выжил  всего  один  человек,  одичал,
тронулся умом...
     -  И  бродит  как,  тень,  по  джунглям  в  начищенных  крагах  и   с
револьвером? Хорошая гипотеза, Дик,  запиши-ка  ее  на  всякий  случай  на
мягкой бумажке! - язвительно отозвался Деннис Ульвич. В минуты, когда гнев
смешивался с вином, его  единственный  глаз  полыхал  рубиновым  светом  в
отличие от меланхолического, тусклого блеска искусственного глаза.
     - Возможно, кто-то провоцирует нас.
     - Что ты имеешь в виду?
     - Это мог быть и кибер, мало ли штампуют сейчас кукол и для  дела,  и
на потеху, черта с два отличишь от живого человека!
     - Но кто тогда доставил сюда эту игрушку?
     - Которая шмаляет хрен весть чем?..
     - Э-э-э, ребята!..
     - Роман! А ты не вспомнил, на кого похож этот сукин сын?
     Женщины, подавленно молчавшие доселе и  не  мешавшие  беседе  мужчин,
подали голос. Матфея, попыхивая самокруткой,  полюбопытствовала,  достанет
ли у них форсу перехватить инициативу и  разобраться  ху  из  ху  на  этой
планете? И кто будет править бал? Ответить ей не  успели,  обругать  тоже,
потому что взорвалась донья Эстебана, единственная, кто возложил  на  себя
траурные кружева.
     - С кем вы собрались сражаться, безумцы? С кем? Истинно  говорю  вам,
что прегрешения наши велики и переполнили чашу Грааля - дьявол, сам дьявол
пришел по наши души - трепещите! Поздно сопротивляться. Опомнитесь  -  это
бесполезно! Последняя надежда - в  покаянии.  Растворитесь  в  молитве,  и
Всевышний развеет дьявольские козни пеплом по ветру.
     Юдж громко  выругался,  его  дубленая  морщинистая  физиономия  стала
похожа на котелок с похлебкой, парящий злобой и тухлым мясом. Единственный
глаз Ульвича вновь затек кровью, словно заменструировал.
     - Ты сама ведьма, Эстебана, промозглая, выжившая из  ума  ведьма!  От
твоей гнусной болтовни у  меня  бородавки  на  заднице  вырастут,  поэтому
заткнись и, если тебе нечего сказать путного,  помалкивай  или  ступай  на
камбуз, иначе я за себя не ручаюсь!
     - Юдж, не перегибай!
     - К черту! Я не мешаю ей молиться в ее склепе, пусть хоть голяком там
стебается, но пусть никто и не пытается  меня,  Юджина  Портера,  вольного
старателя и рейнджера, заставить плясать под свою дудку!
     - Вот что я тебе скажу,  Юдж  Портер,  -  донья  Эстебана  поднялась,
прямая и недоступная, как крест на шпиле  храма.  -  Я  многое  терпела  и
позволяла вам. Спаси и сохрани! Вы обращались  со  мной,  как  с  портовой
девкой, и я подчинялась, уступала, понимая, что всего лишь рабыня на новой
планете, что мужчина без женской ласки - зверь! Зверь и антихрист.  Только
любовь женщины, только грех, который она принимает на  себя,  впитывает  в
себя, разрушая, - только он спасает вас,  сукиных  котов,  от  деградации,
иначе вы лопнете от своего семени, как гнилые грибы. Я мыла и  стирала  за
вами, готовила вам еду, выбирала коренья и запасала плоды впрок, чтобы  вы
не подохли с голоду.  Составляла  календарь...  Бог  лишил  меня  всего  -
богатства, семьи, любви, но я терпела, принимая как должное Его немилость.
Ныне же речь идет о святая святых - о душе человеческой, и я  не  уступлю,
ибо нет страшнее греха, чем уступить душу дьяволу.
     - Ладно, сказано неплохо, ну и каков твой план? - спокойно  отозвался
Патрик. - И вообще, если пошли  такие  разговоры,  может,  отправим  детей
спать?
     - Мы можем уйти, - степенно отреагировал Олаф, - но толку с этого?
     Донья Эстебана  прижала  к  себе  бледную  Ольгу.  Девочка  с  трудом
сдерживала рыдания.
     - Позвольте мне спасти этого ангела? Мы уединимся и  будем  молиться,
только  просветление  душ,  очищение  рассудка  от  скверны  соблазна,  от
вожделения, может спасти нас.
     С трудом сдерживая раздражение, заговорил Прент.
     - Мы договорились обсуждать любую точку зрения,  рассматривать  любой
план. Я немало пошатался по свету  и  знаю,  что  самая  страшная  система
общественного обустройства - это та, когда человека заставляют бояться  не
подлой власти, не жестокости лжезаконов - а бояться себя самого. Тогда все
в порядке - и волки сыты, и овцы, якобы, целы. Худые времена - это времена
страха души, великого страха, когда люди сидят  под  водой  и  едва  дышат
через соломинки. Ладно... пусть будет дьявол. Но где же он? Где  прячется,
и вообще - зачем пожаловал?
     Донья перекрестилась.
     - Спасибо тебе, Прент, ты задал  хороший  вопрос.  И  я  отвечу  тебе
честно: все в  воле  Божьей.  Нам  не  следовало  прилетать  сюда,  где  в
задумчивости бродит  Дух  Божий,  мы  осквернили  Его,  и  Он  в  смущении
отпрянул, позволив лукавому бессовестно вторгнуться и править свой  черный
бал. И никогда не спрашивай, где он прячется, ибо истинно, истинно  говорю
тебе, Руг Прент, дьявол никогда - ни-ког-да! - не прячется, он  всегда  на
виду, и потому неуязвим. Ты хочешь взглянуть на  него?  -  Так  подойди  к
зеркалу! Взгляни, взгляни! Пристальнее - он скалится...
     - Вон! - Юдж взорвался  похабной  руганью,  не  обращая  внимания  на
протестующие крики Ванды. - Пусть уматывает в свою молельню, пусть! Ничего
себе обсуждение, а, Руг? - Нас будут подстреливать, словно кроликов, а  мы
будем покорненько шлепать губами, стоя на коленях, или любоваться на  себя
в зеркало? Зачем теряем время, слушая эти бредни? Дьявол - значит  дьявол!
Против моего калибра еще ни одна гнида не устояла!
     - Довольно! - Прент припечатал ладонь к столешнице. - Отныне  выходим
только группами по трое, и все трое держат наготове оружие. Я бы не  хотел
отпускать тебя в часовню, Эстебана, но и  неволить  не  собираюсь.  Просто
хочу попросить: не откалывайся - это дурной знак. Скажу откровенно:  я  не
уверен, что надо предпринять. Атаковать  первыми?  Но  кого?!  У  нас  два
стареньких вертолета и катер, который, возможно, продержится пару часов на
плаву. В достатке энергии, раций, оружия. Не густо с провизией. И  ежиться
нам еще девять лет...
     - Тс-с! Ян Кошель вскинул руки. - Я что-то слышу,  какая-то  возня  в
подвале. Тихо, тихо...
     - Ну вот и галюники пошли, хе! - хохотнул Патрик. - Потеха! А  я  вам
скажу, почему так вышло: нас прилетело сюда тринадцать человек,  чертовски
неудачное число, вот и расплата, ха-ха.
     Ян Кошель, подойдя на цыпочках к люку,  рывком  отворил  его,  и  все
услышали грохот  падающих  банок  и  какой-то  писк.  Ольга  взвизгнула  и
прыгнула к матери на колени. Мати и донья  Эстебана  оцепенели.  Портер  и
Чанг среагировали мгновенно - мигом сорвались с места  и  проскользнули  в
подпол. Секундой позже за ними  последовали  Кошель  и  Ульвич.  Остальные
колонисты сгрудились над люком и напряженно вслушивались в яростную возню.
     - Что там? - не выдержал Чепанис. - Эй, парни?
     - Заткнись! - хрипло прорычал Ульвич, голос его из  подземелья  гудел
набатом.
     Потом  четверка  выбралась  наверх,  и  даже  у   несгибаемого   Юджа
подрагивали веки и пальцы. Восемь пар глаз неотрывно глядели на них.
     - Господи, смилуйся над нами! - вымолвил наконец Ян Кошель. -  Это...
гномы, что ли?  Какие-то  крохотные  человечки  в  дурацких  колпаках,  со
сморщенными печеными личиками. Они вмиг разбежались по щелям.
     - Эти коротышки хуже крыс, - мрачно добавил Ульвич,  -  они  пытаются
уволочь жестянки со жратвой. Вот кто истинные хозяева планеты, ты  здорово
прошиб, Дик, посчитав Надюху необитаемой.
     - Она и есть  необитаемая!  -  взорвался  инженер.  -  У  меня  мизер
приборов, но уловить и прямые, и вторичные признаки белковой жизни я могу.
Здесь эволюционировал лишь растительный мир, аминокислоты же  по  какой-то
странной прихоти не  сложились  в  длинные  молекулы,  в  них  чего-то  не
хватает, самой малости.
     - Как они выглядят, эти коротышки?
     - Не здорово их разглядишь-то. Но рожи корчат злобнейшие. Ну,  дюймов
десять-двенадцать от силы. Куцые  бороденки.  Курточки  зеленого  сукна  с
медными пряжками... Что-то полосатое? А - гетры! И грубые башмаки.
     - Очень красные, просто пунцовые и морщинистые рожи. - Вставил  Чанг.
- Юркие, ни одного не удалось схватить.
     - Мы наткнулись на присутствие очень странной цивилизации, которая не
числится в каталогах, - задумчиво  произнес  Чепанис.  -  Худо  дело,  это
какая-то аномалия.
     Реплика Ульвича дышала гневом:
     - Мы наткнулись на нечисть,  которая  стреляет  в  нас  безо  всякого
повода, пытается сожрать наши припасы и кроме того...
     Негромкий смех остановил спорщиков.
     - Вот  вы  и  сами  вышли  к  истине  -  нечисть!  -  Донья  Эстебана
торжественно перекрестилась. - И как же наивно противопоставлять ей грубую
силу!
     Из-за спин послышался вкрадчивый голос Патрика:
     - Ничего, ничего, ты же, донья, не оставишь  нас  в  своих  молитвах,
верно? А как совладать с этим отродьем,  нам  подскажет  дружище  Чанг.  -
Патрик шагнул вперед, и палец его уперся в прорезь рубашки на груди Романа
Чанга.
     - Почему я? - вздрогнул тот и  отступил.  Кинься  он  с  кулаками  на
обидчика, никто бы не удивился, а, может, и бровью не повел бы, не до того
- но Чанг  отступил  в  растерянности,  чем  весьма  удивил  и  насторожил
колонистов.
     - Потому что дыры на твоей рубашке - это след! Хреноватый,  но  след,
Чанг. А, кроме того, ты и сам признаешь, что...
     - У тебя было предчувствие, что ты увидишь этого человека? - спросила
вдруг донья Эстебана. - Верно, Чанг?  Тебя  мучило  предчувствие  какой-то
встречи?
     - Нет, - вконец растерялся  Чанг,  ища  взглядом  поддержки,  но  его
окружал лед, разве что сочувствием теплился взгляд  девочки-сероглазки.  -
Ничего меня не мучило, просто мне кажется, где-то я видел его раньше...
     - Во сне, Чанг, во сне?
     Тут он призадумался.
     - Не уверен, не помню, скорее всего, нет - мне редко снятся настоящие
сны, и обычно я их запоминаю.
     - А ты, случаем, не оборотень? - то ли в шутку, то ли всерьез спросил
Патрик, и никто не одернул его, все напряженно вслушивались, но в подполье
было тихо.
     - Это уж слишком! - прервал долгую и гнетущую паузу Прент.  -  Сейчас
мы договоримся насчет дозорных. Кому-то придется стеречь вход, а кому-то -
погреб. Завтра запустим единственного кибера-сторожа, что у нас есть -  на
подвал его хватит... По пер