, наверно,  давно...
Исторические труды...
     Борис подошел поближе.
     -- Что с вами сделали? Отчего вы здесь?
     -- Папа Джо  меня наказал,-- тихо  ответил  нищий.--  Я  провинился. Он
отрекся от меня. Потому что у меня нет веры.
     -- Что вы натворили? За что вас наказали?
     Борис наклонился немного,  чтобы видеть  лицо  сидящего.  Под обвисшими
полями шляпы он  увидел  морщинистую  серую  кожу, раскрытый рот, бескровные
губы...
     --  Я не  синхронно думал. Всегда  иначе...  иначе,  чем  остальные.  Я
заслужил  свое  наказание. Но  оставьте меня в покое. Я рад, что могу  здесь
сидеть.  Я  внимаю  журчанию  реки.  Оно  действует  на  меня  успокаивающе,
усыпляюще. Охотнее всего я сплю, да,  это то, ради чего  еще  стоит жить  на
свете.
     Берк взял его за плечо и тихо потряс.
     --  Э, послушайте! Попробуйте сосредоточиться! Как вы были наказаны? Вы
были в тюрьме? Вас мучили или оперировали?
     -- Папа  Джо  больше не говорит со мной.  Я  провинился.--  Он помолчал
какое-то время, словно размышляя.  Затем продолжал прерывающимся голосом: --
Это все. Да, все. Теперь дайте мне наконец табак и оставьте в покое!
     --  Но  что  вам известно о папе Джо?--Берк,  кажется,  терял терпение.
Теперь он говорил громче:  -- Что  он сделал с интеллигенцией страны?  Какие
методы он применяет... чтобы...
     Борис прервал его:
     -- Берк, послушай, эти двое мужчин... не они ли... Берк оглянулся.
     --  Скорее прочь отсюда! -- Он швырнул табак в шляпу  нищего  и схватил
Бориса за рукав: -- Идемте!
     Они  помчались  по  залу,  нашли узкий пассаж,  добрались  до  винтовой
лестницы и поспешили наверх. Неожиданно вновь очутились на улице. Проблуждав
некоторое  время  в  лабиринте   тротуаров,  лестниц  и  коридоров,  наконец
обнаружили пункт вызова  такси.  Спустя несколько минут,  испустив  глубокий
вздох, они рухнули на подушки сидений. Берк набрал код цели.
     -- Это был один из известнейших американских историков,--сказал он.
     -- Вы уверены, что это Самуэльсон?
     -- Почти не сомневаюсь.
     --  Право,  не  знаю,--  пробормотал Борис,-- он производит впечатление
свихнувшегося.
     -- Да, именно,-- подтвердил Берк.-- И как раз это укрепляет меня в моем
подозрении.
     --  Может,  это всего-навсего старый  пропойца, который не в  состоянии
приспособиться к социальным условиям. Как вы вообще нашли его?
     -- Я установил некоторые контакты, прошлые связи. Не хотел  бы вас этим
обременять.
     -- Значит, вы  установили контакты...-- Борис  взглянул  на собеседника
сбоку.-- Право, не знаю, Берк, не призраки ли вам мерещатся.  Мне эта страна
представляется мирной. Асоциальные элементы  есть всюду. Своими розысками вы
можете поставить под угрозу наше  задание. Помните о директивах, которые нам
дали!
     --  Я выучил  их наизусть,-- ответил  Берк.-- И  именно потому  я  буду
бдителен.
     ТЕКСТ НА МАГНИТОФОНЕ: ...Официально вы не имеете  никакой иной  задачи,
кроме ознакомления  с  тем, что  вам  готовы показать. Вы являетесь  гостями
министерства культуры и досуга Соединенных  Американских Республик и  должны
изучить  возможности обмена музыкальными программами и видеолентами. Так как
у  нас есть основания предполагать,  что запускаемые в эфир на  американском
континенте  программы   служат   индоктри-нации  учения  папы  Джо,  мы   не
заинтересованы в подобном обмене. Вы не уполномочены заключать соглашения, а
уполномочены вести  переговоры.  Уклоняйтесь от связывающих вас в каком-либо
отношении обязательств. Используйте тактику проволочек.
     Попытайтесь выиграть время!
     Обращайте внимание на всю информацию о  политической структуре,  уровне
технического  развития,  системах  коммуникаций  и  их  организации!  Особое
внимание  уделяйте всему,  что указывает на настроение населения, аномалии в
поведении, признаки недовольства и тому подобного!
     Не делайте никаких записей! Важную информацию запоминайте!
     Избегайте любого риска!
     Остерегайтесь   неизвестных  нам  средств  физического  и  психического
воздействия!
     Не дайте себя ни в чем обмануть!
     Вы находитесь в стране, политические цели которой нам неизвестны!

     Они сидели на  трибуне трека. Конечно, у них были отменные места, прямо
над  финишной  прямой, и все же ван  Фельдерн,  как уже не  раз  в  эти дни,
чувствовал себя  раздавленным огромной людской  массой. Ему  стоило  немалых
усилий следить за гонками.
     -- Как  вам нравится  здесь?--Джин обратилась непосредственно к Борису,
его беспокойство было заметно.
     Борис запнулся.
     -- Это... Это впечатляюще.
     --   Мы   хотели   доставить   вам   небольшое    удовольствие,--сказал
Тайли,--после нагрузок последней недели.
     Беседовать было трудно. Они сидели практически в  центре трека, который
обвивался вокруг них сложной  системой  петель. Со всех сторон  долетали гул
мчащихся  автомашин, оглушительный свист  и  шипение  покрышек  на  бетонных
дорожках.  Иногда  раздавался  звучный  трерк,  за которым  следовали глухие
взрывы,  когда  очередная  машина врезалась в борт  или перескакивала  через
него.  Борис  удивился, отчего гонки не прерываются, но  Тайли объяснил, что
эти происшествия запланированы.
     -- Как раз это и придает состязаниям привлекательность,--сказал Тайли.
     --  Я удивлен, что вообще  находятся  водители,  которые  идут на такой
риск,--не сдержался Борис.
     --   Но   за   это   они    кое-что    получают,--ответил   Тайли.--Это
отверженные--люди,  которых  совратило  зло.  Если  они  здесь   на   службе
сообществу докажут свое мужество и свою  готовность  исправиться, они  снова
станут его членами. А кто не рискнет ради этого жизнью?
     Слева вдруг выскочила  группа автомашин с  высоко  поднятого  виража. В
бурном  финише -- под оглушительный рев зрителей -- в лидеры вырвался гонщик
в  зеленом скафандре  и первым пересек линию.  Но сразу  же, перекрывая шум,
почти подавляя громкостью звучания, раздался звон колоколов.
     --  Богослужение?  Сейчас  разве  подходящий  момент?  Джин  улыбнулась
Борису:
     --  Вы никогда не должны  забывать, кому мы  обязаны  этими прекрасными
часами: папе Джо. Успокойтесь, пожалуйста!
     Это  было почти невероятно--в  течение  каких-то секунд  шум  улегся  и
уступил место прямо-таки нереальной тишине. Потом раздались звуки фанфары--и
Борис, и Берк не смогли не поддаться  неожиданной смене настроения. С каждой
минутой  менялось и их собственное  состояние  духа --  неожиданно они стали
чувствовать себя спокойно и уверенно; возбуждение от гонок, еще  наполнявшее
их, вдруг стало малозначительным и вскоре почти забылось.
     Сейчас  был  слышен  лишь запевала богомольцев;  его  голос,  усиленный
тысячами микрофонов, проникал во все уголки города.  Видимо, это был древний
обряд, потому  что люди вели  своего рода  диалог  с  голосом,  доносившимся
отовсюду и ниоткуда.
     ЗАПЕВАЛА:  Всегда и вечно, повсеместно, на земле, в воздухе и на водах,
для тех, кто стар и млад, для  всех нас, любящих  его, сияет свет папы  Джо.
Кто дает нам хлеб и вино?
     НАРОД: Папа Джо!
     ЗАПЕВАЛА: Кто охраняет страну, защищает нашу жизнь?
     НАРОД: Папа Джо!
     ЗАПЕВАЛА: Кто дарит нам радость в состязании и игре?
     НАРОД: Папа Джо!
     ЗАПЕВАЛА: Кто всегда за нас -- за каждого, кто нуждается в нем?
     НАРОД: Папа Джо!
     ЗАПЕВАЛА: Так  воспоем хвалу  в  его честь!  Папа Джо,  Отец, веди нас,
наставляй, Глаз с детей своих ты не спускай.
     Интермедия была окончена, вспыхнула  громкая  овация,  и  моторы  снова
начинали рычать.
     --  Следующий   заезд,--  пояснила  Джин.--  Хотите   для  разнообразия
поставить на кого-нибудь?
     --  Пожалуй,  нет,--  ответил  Борис.-- Честно  говоря,  к  этому  виду
автогонок я не могу привыкнуть. Вам это нравится, Джин?
     Она помедлила, потом призналась:
     -- Не очень.
     -- Тогда у меня есть  предложение:  пойдемте выпьем по чашке кофе!  Как
насчет ресторана в башне, там, наверху?
     -- Согласна! -- Джин взглянула на Берка и Тайли.-- Пойдете, Берк?
     --  Нет,--  отмахнулся  Берк.-- Я  поставил на того желтого, внизу. Его
зовут, кажется, "Счастливый День". Думаю, у него есть шансы.
     -- Может, вам повезет,--сказала Джин.-- Потом увидимся.
     Минуту  спустя  Борис  и  Джин  сидели  за  столиком  на  краю  террасы
ресторана. Вид отсюда был впечатляющий, Борису казалось, что он видит больше
половины  города,  но  Джин сообщила ему, что  это всего лишь небольшая  его
часть. Город простирался далеко  за горизонт.Приятно  немного отключиться от
суматохи,-- сказал Борис.-- Эта спешка,  эти людские  массы,  находящиеся  в
постоянном движении... Мне временами надо немного покоя.
     Джин тоже смотрела  поверх сооружений, взгляд  ее  скользил над опорами
надземной дороги, над лесом антенн, под которым скрывались крыши.
     Движение--да.  Но спешка?.. Эти люди не задыхаются, это  не  активность
стресса. Это  готовность  вместе  с  другими что-нибудь  предпринять. Почему
нужно отделяться?  В сообществе человек счастливее. Бориса, казалось, это не
убедило.
     -- Право, не знаю...  Иногда мне нужно  побыть одному. С вами не бывает
так?
     -- Кто принадлежит к сообществу папы Джо, тот никогда не одинок.-- Джин
сказала это без пафоса, словно  говорила нечто само собой разумеющееся, даже
не нуждавшееся в упоминании.
     -- Вас понять нелегко.-- Борис  отодвинул свой стул, чтобы лучше видеть
Джин.-- Мы уже почти три недели вместе, а я почти ничего не знаю о вас.
     -- Что вас интересует? Боюсь,  что  не  смогу  вам сказать  больше, чем
Тайли.
     "Увиливает",-- подумал Борис, но на этот раз решил не сдаваться.
     --  Я  не  говорю  о  населении, о вашей  религиозной общине  или вашей
организации.  Я имею  в  виду  лично  вас.  Вы  тоже  верите  в  обещания  и
предсказания папы Джо?
     На секунду тень нетерпения легла на лицо Джин.
     -- Вы  говорите так, будто  речь идет о сказке, о чем-то вроде  детской
мечты после  невинной лжи Деда Мороза. Если вы предполагаете нечто такое, то
вы на ложном пути.  В пятнадцать лет я была крещена, как другие, и, как они,
научилась слышать  голоса  ангелов. А несколько раз  даже  обращалась к папе
Джо. И он ответил мне.
     -- Вы хотите  сказать,  что  вы  действительно  получили  что-то  вроде
ответа? Во время всех религиозных  ритуалов, при которых вступают в  связь с
богами, речь ведь ни о чем  другом  не идет, кроме как об активизации других
сторон собственного "я".
     Джин затрясла головой.
     -- У вас совершенно неверный взгляд, да и как может быть иначе -- вы же
не крещены. Нет, нет, именно в этом и различие. Все религиозные сообщества и
секты, существовавшие  до эпохи папы Джо, не могли указать своим сторонникам
ничего,   кроме   пути   к   внутренней   концентрации,   к   медитационному
самопогружению, во время которого они временами слышат голоса или не слышат.
А папа Джо дает нам  нечто большее, чем гуманную иллюзию. Кто верит в  него,
тот  действительно  слышит голоса.  Тот может ставить  конкретные  вопросы и
получать  конкретные  ответы. И  ему  не нужно ждать  жизнеопасных ситуаций,
чтобы взывать к  своему богу. Нет,  тот всегда,  во всех  обстоятельствах, с
ним, за него,  и  даже  сейчас!  Если бы я  хоть на  миг была беспомощной и,
допустим, нуждалась в ответе, мне достаточно было бы сосредоточиться на папе
Джо, и решение проблемы было бы мне сообщено.  Правда, это требует известной
тренировки. И голоса не раздаются сразу после крещения... Проходит несколько
часов, иногда даже дней, пока не достигается полная коммуникация. Начинается
с музыки -- прекрасной музыки,-- а потом иногда можно  разобрать уже  слово,
даже  часть  фразы.  Но  уже  и по  этой мелочи человек  узнает,  что  связь
установлена,  что  папа   Джо  здесь.  И  это  придает  чувство  неслыханной
безопасности.  Тут  уже  не приходится долго ждать, пока состоится настоящий
диалог. Ты спрашиваешь и тут же получаешь ответ. Чаще всего отвечают ангелы,
но если возникает  трудная проблема,  превосходящая их способности и знания,
то папа Джо включается сам.
     Они, задумавшись, помолчали  немного. Ветер доносил  к ним наверх тихую
музыку.
     Борис смотрел на нее с удивлением. Он  повернул разговор на веру только
потому, что заметил,  что  никакого другого способа  подступиться к Джин  не
было.  Невзирая  на ее приятную внешность и дружелюбие, он считал ее обычной
чиновницей,  благодаря усердию  и  прилежанию добившейся высокого  поста.  А
теперь  он  видел,  что  перед  ним  не  просто высокопоставленная  служащая
иерархии, а женщина, полная внутренней силы,  способная воодушевляться, что,
перенесенное  на другой  уровень, целиком  совпадало  с воодушевлением масс.
Борис решил немного пофлиртовать с Джин, а теперь разговор свернул в  другую
колею. Чтобы  снова  попасть в  легкий фарватер, он  отважился на  небольшую
шутку.
     Если вы  можете в любую  минуту просить папу Джо и ангелов о помощи, то
ответьте на такой вопрос: сколько будет 2 в степени 20?
     На какой-то  момент  почудилось,  что  Джин  обиделась,  но она тут  же
рассмеялась:
     -- Вы  не верите мне! Ждете, что я расценю ваш  вопрос как  насмешку  и
уклонюсь  от  ответа. Но  я  не  сделаю  этого. Хоть ваш вопрос  и нелеп, по
крайней мере в данный момент, но на него можно ответить.-- Она  на несколько
секунд прикрыла глаза рукой, потом сказала: -- Решение такое--1048576.
     Борис был не готов к этому.
     -- Да... думаю, верно...-- пробормотал он.-- Прошу вас, извините  меня.
То  было  лишь...  Я   просто  не  в  состоянии  постичь.  Мне  кажется  это
невозможным...
     -- ...И оттого, что вы считаете это невозможным, вы решили, что все это
надувательство  или самообман. Нет,  Борис, вы  заблуждаетесь.-- Она накрыла
своей  ладонью его пальцы, впервые  назвав  его  по  имени. Потом  доверчиво
взглянула  на  него, и он  заметил,  что обаяние ее намного сильнее,  чем он
предполагал.--Желание папы Джо --  освободить всех  людей от их заблуждений.
Таково же  желание  его  сторонников.  Мы  никого  не принуждаем.  Тот,  кто
приходит  к  нам, делает это добровольно.  Если хотите,  можете испытать это
сами. Вам нужно лишь совершить крещение.
     -- А это возможно?.. Мне?--тихо спросил Борис.
     Он уже не смотрел на Джин, его  взгляд был  где-то далеко у  горизонта,
затянутого дымкой. Но он ощущал тепло руки Джин.
     --  Конечно же. Папа Джо не  ставит никаких условий. Вас  ни  к чему не
обязывают. Если вы молитесь, то делаете это по собственному побуждению. Если
вы присутствуете на богослужении, то это происходит добровольно.
     -- Хорошо. Я верю вам.  Я хочу попробовать. Что я должен делать?  Нужны
ли для этого какие-нибудь приготовления?
     -- Нет,--  ответила Джин.--  Взрослый человек может  креститься в любое
время. Возможно, без подготовки немного труднее настроиться  на голоса, но у
вас это получится.
     -- Идет,--согласился Борис,-- но пусть это останется между нами. Лучше,
если Берк ничего не будет знать.
     -- Договорились. Между нами. Я помогу вам. Дам вам знать -- сегодня или
завтра.
     Всю заключительную часть поездки они молчали, но Борис положил руку  на
плечи  Джин и  не отнимал ее. К удивлению Бориса, Джин привела его не в одну
из  церквей,  а  в  огромное  здание без  окон, которое  она называла  залом
крещений.
     Когда они  переступили порог, шум города позади  них внезапно стих, как
отрезанный. И  свет  пропал.  Глазам  потребовалось некоторое  время,  чтобы
привыкнуть  к   сумеречному   освещению.  Не  сразу  органы   чувств   стали
воспринимать  жизнь  и движение  этого  мира, казавшегося совершенно  иным в
сравнении с тем,  что остался за дверями. Красные  и  фиолетовые  нити света
сплетались  в  причудливый  узор,  занимавший  все  видимое пространство, на
стенах появлялись орнаменты  -- такие же как  на заглавных  листах священных
книг или на экранах перед проповедями папы Джо и после них. Здесь же звучала
тихая,  симметричная музыка без кульминаций  или  ритмов,  однако  незаметно
меняющаяся, обретающая все новые оттенки звука.
     Зал имел форму сильно вытянутого овала,  грушевидно сужающегося в одной
стороне.  Длинными  рядами   стояли  люди  между  скамьями.  Атмосфера  была
торжественной.  Не  было  ликующих  криков  и  песнопений,  как  на  большом
празднестве  накануне.  Только  размеренное   чтение   молитвенных   текстов
временами заглушало парящую музыку.
     Борис и  Джин  встали в один из рядов, медленно  продвигавшихся вперед.
Где-то впереди порой вспыхивал яркий синеватый свет,  от  которого помещение
делалось затем еще темнее, а происходящее еще загадочнее.
     Борис опять  поразился тому, как сильно действовало  на него окружение.
Он  вынужден был признаться самому себе, что  давно уже не чувствовал такого
сильного  напряжения,  как  в эти последние дни. Сперва была  Джин,  которая
необычайно  сильно увлекла его. Согласие совершить обряд крещения было вовсе
не результатом  критических размышлений, а спонтанным решением под  влиянием
ее  личности. Потом его злило, что  выполнение задания  он ставил под угрозу
своими частными  поступками,  а  затем  вновь  говорил  себе,  что наверняка
переоценил  значение  этого  религиозного  ритуала,  крещения, что  все  это
следствие   праздничного   настроения   и    восторженных   слов   Джин.   В
действительности же это не что иное, как древняя игра церкви--не лучшая, чем
трюки гуру и  шаманов. Надо было не слишком связывать себя  словом, ведь  со
стороны Джин это было не больше чем дружеский жест по отношению к гостю. Тем
не менее он радовался тому,  что общая тайна свяжет  его  с Джин. И  все же,
хотя он пытался держать в уме все эти  заранее  выношенные  соображения, ему
становилось  все  труднее  придерживаться  продуманной позиции.  Все  больше
втягивался  он  в происходящее  и в  конце концов перестал  быть  личностью,
способной  думать  и действовать,  превратился  в пушинку, влекомую течением
нежным и ласковым, но от этого не менее мощным.
     Поначалу он еще  обменивался с Джин репликами,  интересовался значением
того  или   иного  орнамента,  спрашивал   о   происходящем   обряде  и  его
последствиях. Джин отвечала ему шепотом, но коротко и как-то  нерешительно--
было   заметно,   что   для   нее   мучение   нарушать   будничной   беседой
глубокомысленную сосредоточенность, которая почти физически ощущалась в этом
помещении.  И  Борис в  конце  концов  замолчал. И вот они  уже стояли перед
подобием  барьера,  проходом между  двумя шлагбаумами, обтянутыми  красным и
фиолетовым бархатом. Джин ступила в сторону, шепнув: "Отсюда ты должен  идти
один..."
     Борис прошел вперед. Справа рядом с ним, на столе, поблескивал серебром
ряд  инструментов. Слева  стояли  двое мужчин,  один в  пестром облачении  и
головном  уборе с  козырьком -- обычный наряд жрецов  папы  Джо,-- другой  в
скромном белом  комбинезоне.  Борис  поклонился жрецу,  как  делали  другие,
крестившиеся перед ним. Тот взял его за руки, глубоко заглянул ему в глаза и
спросил:
     -- Готов ли ты, сын мой, к священному крещению?
     -- Да,-- прошептал Борис.
     -- Хорошо. Когда откроется эта  дверь,  ты войдешь и дойдешь до алтаря.
Ты понял?
     Снова прошептал Борис тихое "да".
     --  Ты  преклонишь колена,-- продолжал  жрец,-- и  опустишь  голову. Ты
закроешь глаза. Ты сделаешь это, сын мой?
     Борис кивнул.
     -- Тогда будь готов! -- приказал жрец.
     Тем  временем второй человек  встал  позади Бориса.  Затем взял  его за
плечи, выпрямил, уперев колено в спину, а затем  нагнул  его  голову вперед,
так  что  подбородок коснулся груди.  Борис почувствовал,  как  что-то  тихо
заскользило  вдоль   его  затылка...  Одновременно   его  захлестнула  волна
дурманящего запаха.
     Борис  представлял себе  крещение  несколько  иначе  --  как ритуальное
действо наподобие  бо