- Приезжайте снова через десять лет и посмотрите, что сделано в  России
за это время, - ответил он.
   Разговаривая с Лениным, я понял, что  коммунизм,  несмотря  на  Маркса,
все-таки может быть огромной творческой силой. После всех тех утомительных
фанатиков классовой борьбы,  которые  попадались  мне  среди  коммунистов,
схоластов, бесплодных, как  камень,  после  того,  как  я  насмотрелся  на
необоснованную  самоуверенность  многочисленных  марксистских  начетчиков,
встреча  с  этим  изумительным  человеком,  который  откровенно   признает
колоссальные трудностей сложность  построения  коммунизма  и  безраздельно
посвящает  все  свои  силы  его  осуществлению,  подействовала   на   меня
живительным  образом.  Он,  во  всяком   случае,   видит   мир   будущего,
преображенный и построенный заново.
   Ему хотелось услышать от меня побольше о моих впечатлениях от России. Я
сказал, что, по-моему, во многих вопросах коммунисты проводят  свою  линию
слишком быстро и жестко, разрушая раньше, чем  они  сами  готовы  строить;
особенно это ощущается  в  Петроградской  коммуне.  Коммунисты  уничтожили
торговлю  раньше,  чем  они  были  готовы  ввести   нормированную   выдачу
продуктов; они ликвидировали  кооперативную  систему  вместо  того,  чтобы
использовать  ее,  и  т.д.  Эта  тема  привела  нас  к  нашему   основному
разногласию - разногласию между эволюционным коллективистом и  марксистом,
к вопросу о том, нужна ли социальная революция со  всеми  ее  крайностями,
нужно ли полностью уничтожать одну  экономическую  систему  до  того,  как
может быть приведена в действие другая. Я верю  в  то,  что  в  результате
большой  и  упорной  воспитательной  работы  теперешняя  капиталистическая
система  может  стать  "цивилизованной"  и   превратиться   во   всемирную
коллективистскую систему, в то  время  как  мировоззрение  Ленина  издавна
неотделимо связано с положениями марксизма о неизбежности классовой войны,
необходимости    свержения    капиталистического    строя    в    качестве
предварительного условия перестройки общества, о диктатуре пролетариата  и
т.д. Он  вынужден  был  поэтому  доказывать,  что  современный  капитализм
неисправимо алчен, расточителен и глух к голосу рассудка, и  пока  его  не
уничтожат,  он  будет  бессмысленно  и  бесцельно   эксплуатировать   все,
созданное руками человека,  что  капитализм  всегда  будет  сопротивляться
использованию  природных  богатств  ради  общего  блага  и  что  он  будет
неизбежно порождать войны, так как борьба за наживу лежит в  самой  основе
его.
   Должен признаться,  что  в  споре  мне  пришлось  очень  трудно.  Ленин
внезапно вынул новую книгу Киоцца Моней "Триумф национализации", с которой
он, очевидно, был хорошо знаком.
   -  Вот  видите,  как  только  у  вас  появляется  хорошая,  действенная
коллективистская  организация,  имеющая  хоть  какое-нибудь  значение  для
общества,  капиталисты  сразу  же  уничтожают  ее.  Они  уничтожили   ваши
государственные  верфи,  они  не  позволяют  вам  разумно  эксплуатировать
угольные шахты.
   Он постучал пальцем по книге.
   - Здесь обо всем этом сказано.
   И в ответ  на  мои  слова,  что  войны  порождаются  националистическим
империализмом, а не  капиталистической  формой  организации  общества,  он
внезапно спросил:
   - А что вы скажете об этом новом республиканском империализме, идущем к
нам из Америки?
   Здесь в разговор вмешался г.Ротштейн,  сказал  что-то  по-русски,  чему
Ленин не придал значения.
   Невзирая   на   напоминания   г.Ротштейна   о   необходимости   большей
дипломатической сдержанности,  Ленин  стал  рассказывать  мне  о  проекте,
которым один американец собирался поразить Москву.  Проект  предусматривал
оказание  экономической  помощи   России   и   признание   большевистского
правительства, заключение оборонительного союза против японской агрессии в
Сибири, создание американской военно-морской базы  на  Дальнем  Востоке  и
концессию сроком на пятьдесят - шестьдесят лет на разработку  естественных
богатств Камчатки и, возможно, других обширных районов Азии.  Поможет  это
укрепить мир? А не явится ли это началом новой всемирной драки? Понравится
ли такой проект английским империалистам?
   Капитализм, утверждал Ленин, -  это  вечная  конкуренция  и  борьба  за
наживу. Он прямая противоположность коллективным действиям. Капитализм  не
может перерасти в социальное единство или всемирное единство.
   - Но какая-нибудь промышленная страна должна прийти на помощь России, -
сказал я. - Она не может сейчас начать восстановительную работу без  такой
помощи...
   Во время нашего спора, касавшегося множества вопросов, мы не  пришли  к
единому мнению. Мы тепло распрощались с Лениным; на обратном пути у меня и
моего спутника снова неоднократно проверяли пропуска, как и  при  входе  в
Кремль.
   - Изумительный человек, - сказал г.Ротштейн. - Но  было  неосторожно  с
его стороны...
   У меня не было настроения разговаривать; мы шли  в  наш  особняк  вдоль
старинного кремлевского рва,  мимо  деревьев,  листва  которых  золотилась
по-осеннему; мне хотелось думать о Ленине, пока память моя хранила  каждую
черточку его облика, и мне не нужны были комментарии  моего  спутника.  Но
г.Ротштейн не умолкал.
   Он все уговаривал  меня  не  упоминать  г.Вандерлипу  об  этом  проекте
русско-американского сближения, хотя я с самого начала  заверил  его,  что
достаточно   уважаю   сдержанность   г.Вандерлипа,   чтобы   нарушить   ее
каким-нибудь неосторожным словом.
   И  вот  -  снова  дом  на  Софийской  набережной,  поздний  завтрак   с
г.Вандерлипом и молодым скульптором из Лондона. Подавая  на  стол,  старик
слуга грустно глядел на наше скудное меню, вспоминая  о  тех  великолепных
днях, когда в этом доме останавливался Карузо и пел в одной из зал второго
этажа перед самым избранным обществом Москвы. Г-н Вандерлип предлагал  нам
днем познакомиться с московским рынком, а вечером смотреть балет, но мы  с
сыном решили в тот же вечер уехать обратно  в  Петроград,  а  оттуда  -  в
Ревель, чтобы не опоздать на пароход, уходивший на Стокгольм.



7. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

   Предыдущие главы написаны от первого лица и в очерковом стиле, так  как
я хотел, чтобы читатель ни на минуту не упускал из виду  краткость  нашего
пребывания в России и ограниченность моих возможностей. Сейчас, заканчивая
книгу, я хотел бы, если у читателя хватит терпения прочесть еще  несколько
строк, изложить с  меньшей  субъективностью  и  с  большей  ясностью  свои
основные соображения о положении в России.  Эти  соображения  вытекают  из
моих глубоких убеждений и касаются не только России, но и  всего  будущего
нашей цивилизации. Это всего лишь мои личные  убеждения,  но  они  глубоко
волнуют меня, и потому я излагаю их без каких-либо оговорок.
   Начнем с того,  что  Россия,  которая  представляла  собой  цивилизацию
западного типа - наименее организованную  и  наиболее  шаткую  из  великих
держав, - сейчас представляет собой современную  цивилизацию  in  extremis
[при последнем издыхании (лат.)]. Непосредственная причина крушения России
- последняя война, которая привела  ее  к  физическому  истощению.  Только
благодаря этому большевики  смогли  захватить  власть.  История  не  знает
ничего, подобного  крушению,  переживаемому  Россией.  Если  этот  процесс
продлится еще год, крушение станет  окончательным.  Россия  превратится  в
страну крестьян; города опустеют и обратятся в развалины, железные  дороги
зарастут травой. С исчезновением железных дорог исчезнут последние остатки
центральной власти.
   Крестьяне совершенно невежественны и в массе своей тупы,  они  способны
сопротивляться, когда вмешиваются в их дела,  но  не  умеют  предвидеть  и
организовывать.  Они  превратятся  в  человеческое   болото,   политически
грязное,  раздираемое  противоречиями  и  мелкими  гражданскими   войнами,
поражаемое голодом при каждом неурожае. Оно станет  рассадником  всяческих
эпидемических заболеваний в Европе и все больше и больше будет сливаться с
Азией.
   Крушение цивилизации в России и замена ее крестьянским  варварством  на
долгие годы отрежет Европу от богатых недр России,  от  ее  сырья,  зерна,
льна и т.п. Страны  Запада  вряд  ли  могут  обойтись  без  этих  товаров.
Отсутствие их неизбежно поведет к общему обнищанию Западной Европы.
   Единственное правительство, которое может  сейчас  предотвратить  такой
окончательный крах России, - это теперешнее большевистское  правительство,
при условии, что Америка и западные державы окажут ему помощь. В настоящее
время  никакое  другое  правительство  там  немыслимо.  У  него,  конечно,
множество противников, - всякие авантюристы и им подобные готовы с помощью
европейских государств свергнуть большевистское правительство,  но  у  них
нет и намека на какую-нибудь общую  цель  и  моральное  единство,  которые
позволили бы им занять  место  большевиков.  Кроме  того,  сейчас  уже  не
осталось времени для новой революции в России. Еще  один  год  гражданской
войны - и окончательный уход России из семьи цивилизованных народов станет
неизбежным.   Поэтому   мы   должны   приспособиться   к   большевистскому
правительству, нравится нам это или нет.
   Большевистское правительство чрезвычайно неопытно и неумело;  временами
оно бывает жестоким  и  совершает  насилие,  но  в  целом  -  это  честное
правительство.  В  нем  есть  несколько   человек,   обладающих   подлинно
творческим умом и силой, и они смогут, если дать им возможность  и  помочь
им,  совершить  великие  преобразования.  Судя  по  всему,  большевистское
правительство старается действовать в соответствии со своими  убеждениями,
которых большинство его сторонников до сих пор придерживается с чуть ли не
религиозным пылом. Если оказать большевикам щедрую помощь, они,  возможно,
сумеют создать  в  России  новый,  цивилизованный  общественный  строй,  с
которым остальной мир сможет иметь дело.  Вероятно,  это  будет  умеренный
коммунизм с централизованным управлением транспортом,  промышленностью  и,
позднее, сельским хозяйством.
   Если народы западных стран хотят по-настоящему помочь русскому  народу,
они должны научиться понимать и уважать убеждения и принципы  большевиков.
До  сего  времени  правительства  западных  стран  самым  грубым   образом
игнорировали эти убеждения и принципы. Советское  правительство,  как  оно
само о том заявляет, - коммунистическое правительство, и оно полно твердой
решимости строить свою деятельность на принципах коммунизма. Оно  отменило
частную собственность и частную торговлю  в  России  не  из  конъюнктурных
соображений, а потому, что считало это справедливым; и во всей  России  не
осталось сейчас лиц и организаций, занимающихся торговлей, с  которыми  мы
могли бы вести дела на основе обычаев и норм  западноевропейской  торговой
практики. Нам следует понять,  что  большевистское  правительство  в  силу
самой своей природы испытывает  сильнейшее  предубеждение  против  частных
предпринимателей и торговцев и всегда будет,  с  точки  зрения  последних,
обращаться с ними несправедливо  и  без  уважения;  оно  всегда  будет  не
доверять им и везде, где только возможно, ставить их  в  самое  невыгодное
положение. Оно считает их пиратами, а в лучшем случае - каперами.  Поэтому
частным лицам и фирмам нечего и думать о торговле с Россией. В этой стране
есть только одно юридическое лицо, которое может предложить западному миру
необходимые гарантии и с которым можно эффективно вести дела, а  именно  -
само большевистское правительство, и для этого существует только один путь
- создать какой-нибудь национальный,  а  еще  лучше  международный  трест.
Такой трест, который представлял бы одно или несколько государств  и  даже
был бы номинально связан с Лигой Наций, мог бы иметь дело с большевистским
правительством  на  равных  началах.  Ему   пришлось   бы   признать   это
правительство и вместе с ним  приняться  за  разрешение  назревшей  задачи
создания материальной основы  для  восстановления  условий  цивилизованной
жизни в европейской и азиатской частях России. По своей общей структуре он
должен  походить  на  один  из  тех  крупных   закупочно-распределительных
трестов, которые сыграли такую важную роль в жизни европейских  государств
во  время  мировой  войны.  Этот  трест  имел   бы   дело   с   отдельными
промышленниками, а большевистское правительство, со своей  стороны,  имело
бы дело с населением России; за короткое время он мог бы стать  совершенно
незаменимым для большевистского правительства. Только по такому пути может
развиваться торговля капиталистического  государства  с  коммунистическим.
Все попытки, которые делались в прошлом году и  раньше,  найти  какой-либо
способ вести частную торговлю  с  Россией  без  признания  большевистского
правительства, были с  самого  начала  столь  же  безнадежны,  как  поиски
северо-западного пути из Англия в Индию. Лед непреодолим.
   Любая страна или группа стран,  обладающая  достаточными  промышленными
ресурсами, которая пойдет  на  признание  большевистской  России  и  будет
оказывать ей помощь, неизбежно станет опорой, правой  рукой  и  советником
большевистского   правительства.   Она   будет   воздействовать   на   это
правительство и, в свою очередь,  подвергаться  его  воздействию.  Страны,
входящие в такой трест, станут более склонны к методам коллективизма, а  с
другой  стороны,  строгости,  налагаемые  крайним  коммунизмом  в  России,
вероятно, значительно смягчатся под их влиянием.
   Соединенные Штаты Америки - единственная держава, которая  может  взять
на себя роль такого спасителя, являющегося в последнюю минуту. Вот  почему
дело,  которое  замыслил  предприимчивый   и   не   лишенный   воображения
г.Вандерлип, представляется мне  весьма  знаменательным.  Я  сомневаюсь  в
положительных результатах  его  переговоров;  возможно,  они  представляют
собой лишь начальную стадию обсуждения русской проблемы на  новой  основе,
которое может привести, наконец, к тому, что эта проблема  будет  решаться
всеобъемлюще, в мировом масштабе. Так как мировые ресурсы  истощены,  если
не считать США, другим державам придется  объединить  свои  усилия,  чтобы
иметь возможность оказать России эффективное содействие. У коммунистов нет
отвращения к ведению дел в большом масштабе; напротив, чем больше масштаб,
тем больше и приближение к коллективизму. Это высший путь к  коллективизму
для немногих, в отличие от низшего пути, которым идут массы.
   Я твердо убежден, что без такой помощи извне  в  большевистской  России
произойдет окончательное крушение всего, что еще осталось  от  современной
цивилизации на территории бывшей Российской империи. Это крушение вряд  ли
ограничится ее пределами.  Другие  государства,  к  востоку  и  западу  от
России, одно за  другим  будут  втянуты  в  образовавшуюся  таким  образом
пропасть. Возможно, что эта участь постигнет всю современную цивилизацию.
   Эти соображения относятся  не  к  какому-то  гипотетическому  будущему;
излагая их, я пытался дать общую картину событий, развивающихся с огромной
быстротой в России и во всем мире, и наметить возможные перспективы, - как
все это  мне  представляется.  Такова  общая  характеристика  создавшегося
положения, и я хотел бы, чтоб читатель руководствовался  ею,  знакомясь  с
моими очерками о России. Так я толкую письмена на восточной стене Европы.

   1920