бы даже, если бы Маркса не было вовсе. В 14 лет, задолго до того
как я услыхал  о  Марксе,  я  был  законченным  марксистом.  Мне  пришлось
внезапно бросить учиться и начать  жизнь,  полную  утомительной  и  нудной
работы в ненавистном магазине. За эти долгие часы я так  уставал,  что  не
мог и мечтать о самообразовании. Я поджег бы этот магазин, если б не знал,
что он хорошо застрахован. Это мрачное время  ожило  у  меня  в  памяти  в
разговоре с Зориным, одним из руководителей Северной  коммуны.  Это  очень
симпатичный, остроумный молодой человек, вернувшийся из  Америки,  где  он
был  чернорабочим.  Зорин  -   хороший   оратор   и   пользуется   большой
популярностью  в  Петроградском  Совете.  Мы  вспоминали  прошлое,  и   он
рассказал мне, что до сих пор не может забыть о грубости и  жестокости,  с
которыми он столкнулся в Америке а большом  мануфактурном  магазине,  куда
пришел  наниматься  упаковщиком.  Мы  говорили  с  ним  о  том,  как   наш
общественный  строй  изматывает,  калечит,  ожесточает  честных  и  полных
энергии людей. Это общее негодование сблизило нас, как братьев.
   Именно  это  негодование  молодости,  жизненных  сил,  отвергнутых,  не
нашедших применения, а не какие-то  экономические  теории,  вдохновляет  и
объединяет марксистское движение во всем мире. Дело не в  том,  что  Маркс
был безгранично мудр, а в том,  что  наш  экономический  строй  неразумен,
эгоистичен,  расточителен  и  анархичен.  Коммунисты  сформулировали   эти
бунтарские настроения в нескольких ходких призывах и лозунгах: "Пролетарии
всех стран, соединяйтесь!" и  т.д.  Они  внушили  этим  людям,  что  некая
таинственная группа злодеев, именуемых капиталистами, вступила  в  заговор
против счастья всего человечества. В нашем  скудоумном  мире  маниакальная
боязнь заговоров в одном лагере вызывает такую же боязнь в другом;  трудно
убедить марксистов в том, что в совокупности  своей  капиталисты  -  всего
лишь беспорядочная кучка дерущихся из-за жирного куска, недалеких, духовно
убогих людей. Коммунистическая  пропаганда  сплотила  всех  озлобленных  и
обездоленных во всемирную организацию бунта и надежды, хотя при  ближайшем
рассмотрении эта надежда  оказывается  весьма  расплывчатой.  Они  избрали
Маркса своим пророком и красное знамя - своим  символом...  И  вот,  когда
произошла катастрофа в России, где не осталось других сил,  которые  могли
бы бескорыстно сплотиться для общего блага, из Америки и  Западной  Европы
вернулось много эмигрантов, энергичных,  полных  энтузиазма,  еще  молодых
людей, утративших в более предприимчивом западном мире  привычную  русскую
непрактичность и научившихся доводить дело до конца. У них был  одинаковый
образ мыслей, одни и те же смелые идеи, их вдохновляло видение  революции,
которая принесет человечеству справедливость и счастье. Эти молодые люди и
составляют движущую силу большевизма. Многие из них -  евреи;  большинство
эмигрировавших из России в Америку было еврейского происхождения, но очень
мало кто из них настроен националистически. Они  борются  не  за  интересы
еврейства, а за  новый  мир.  Большевики  отнюдь  не  намерены  продолжать
традиции иудаизма, они арестовали  большую  часть  сионистских  лидеров  и
запретили  преподавание  древнееврейского   языка,   как   "реакционного".
Некоторые из самых видных большевиков, с которыми я встречался, были вовсе
не евреи, а светловолосые северяне. У Ленина, любимого вождя всего  живого
и сильного в сегодняшней России, татарский тип лица, и он, безусловно,  не
еврей.
   Большевистское правительство - самое смелое  и  в  то  же  время  самое
неопытное  из  всех  правительств  мира.  В   некоторых   отношениях   оно
поразительно неумело  и  во  многих  вопросах  совершенно  несведуще.  Оно
исполнено нелепых подозрений насчет дьявольских хитростей "капитализма"  и
незримых  интриг  реакции;  временами  оно  начинает  испытывать  страх  и
совершает жестокости. Но по существу своему оно честно. В наше  время  это
самое бесхитростное правительство в мире.
   О  его  простодушии  свидетельствует  вопрос,  который  мне   постоянно
задавали в России: "Когда произойдет социальная революция в Англии?". Меня
спрашивали об этом Ленин, руководитель Северной коммуны Зиновьев, Зорин  и
многие другие.
   Дело в том, что, согласно учению Маркса,  социальная  революция  должна
была  в  первую  очередь  произойти  не  в  России,  и  это  смущает  всех
большевиков, знакомых с теорией. По Марксу,  социальная  революция  должна
была  сначала  произойти  в  странах  с   наиболее   старой   и   развитой
промышленностью,  где  сложился  многочисленный,   в   основном   лишенный
собственности и работающий по найму рабочий класс (пролетариат). Революция
должна была начаться в Англии, охватить Францию и Германию,  затем  пришел
бы черед Америки и т.д. Вместо этого коммунизм оказался у власти в России,
где на фабриках и заводах работают крестьяне, тесно связанные с  деревней,
и где по существу вообще нет особого  рабочего  класса  -  "пролетариата",
который мог бы "соединиться с пролетариями всего мира". Я ясно видел,  что
многие большевики, с которыми я беседовал, начинают с ужасом понимать: то,
что в действительности произошло на  самом  деле,  -  вовсе  не  обещанная
Марксом социальная революция, и речь  идет  не  столько  о  том,  что  они
захватили государственную власть, сколько о  том,  что  они  оказались  на
борту брошенного корабля. Я старался способствовать развитию этой новой  и
тревожной для них мысли. Я  также  позволил  себе  прочесть  им  небольшую
лекцию о том, что на Западе нет  многочисленного  "классово  сознательного
пролетариата", разъяснив,  что  в  Англии  имеется  по  меньшей  мере  200
различных классов и  единственные  известные  мне  "классово  сознательные
пролетарии"  -  это   незначительная   группа   рабочих,   преимущественно
шотландцев, которых объединяет под  своим  энергичным  руководством  некий
джентльмен по имени Мак-Манус. Мои, несомненно, искренние слова  подрывали
самые дорогие сердцу русских коммунистов убеждения. Они отчаянно цепляются
за свою веру в то,  что  в  Англии  сотни  тысяч  убежденных  коммунистов,
целиком принимающих марксистское евангелие, - сплоченный пролетариат -  не
сегодня-завтра захватят государственную власть и  провозгласят  Английскую
Советскую Республику. После трех лет ожидания они все еще упрямо  верят  в
это, но эта вера начинает ослабевать. Одно из  самых  забавных  проявлений
этого своеобразного образа мыслей - частые нагоняи,  которые  получает  из
Москвы по радио рабочее движение Запада за то, что оно ведет себя не  так,
как предсказал Маркс. Ему следует быть красным, а оно - только желтое.
   Особенно любопытен был разговор с Зиновьевым. Это  человек  с  черными,
как смоль, вьющимися волосами, напоминающий своим голосом и общей живостью
Хилара Беллока. "В Ирландии идет гражданская  война",  -  сказал  он.  "По
существу, да", - ответил я.  "Кого  из  них  вы  считаете  представителями
пролетариата - шинфейнеров или ульстерцев?" - спросил Зиновьев.  Он  долго
бился, пытаясь выразить положение в Ирландии в формулах классовой  борьбы.
Эта головоломка так и  осталась  нерешенной;  затем  мы  перешли  к  Азии.
Досадуя на то, что западный пролетариат все еще не переходит к решительным
действиям, Зиновьев в сопровождении Бела Куна, нашего Тома Квелча  я  ряда
других ведущих коммунистов поехал в Баку поднимать пролетариат  Азии.  Они
отправились  воодушевлять  классово  сознательных  пролетариев  Персии   и
Туркестана. В юртах прикаспийских степей они искали  фабричных  рабочих  и
обитателей городских трущоб.  В  Баку  был  созван  съезд  -  ошеломляющий
калейдоскоп людей с белой, черной, желтой и  коричневой  кожей,  азиатских
одежд и  необыкновенного  оружия.  Это  многолюдное  сборище  поклялось  в
неугасимой ненависти  к  капитализму  и  британскому  империализму.  Потом
состоялось грандиозное шествие  по  улицам  Баку,  в  котором,  как  я,  к
сожалению, должен отметить, фигурировали и британские  пушки,  неосторожно
брошенные поспешно бежавшими "строителями Британской империи". Были вырыты
и вновь торжественно похоронены останки 13 человек, расстрелянных без суда
этими самыми "строителями Британской империи", и  сожжены  чучела  г.Ллойд
Джорджа,  г.Мильерана  и  президента  Вильсона.  Я  не  только   видел   в
Петроградском  Совете  кинофильм  в  пяти  частях  об  этом  замечательном
фестивале, но благодаря любезности Зорина даже привез его  с  собой.  Этот
фильм следует демонстрировать с осторожностью и  только  совершеннолетним.
Там есть места, от  которых  г.Гройана  из  "Морнинг  пост"  и  г.Редьярда
Киплинга начнут преследовать кошмары, если только они  вообще  не  лишатся
сна, просмотрев его:
   Я приложил все усилия, чтобы выяснить у Зиновьева и Зорина, чего, по их
мнению, они добивались на бакинском съезде. И,  по  правде  говоря,  я  не
думаю, чтоб это было вполне понятно им самим. Сомневаюсь, чтоб у них  была
какая-нибудь ясная цель, если не считать смутного  желания  нанести  через
Месопотамию и Индию удар английскому правительству в ответ  на  те  удары,
которые оно наносило Советской республике при  помощи  Колчака,  Деникина,
Врангеля и поляков. Это контрнаступление почти так же  неуклюже  и  глупо,
как английское наступление, против которого оно  направлено.  Трудно  себе
представить,  чтобы  большевики  могли  надеяться,  что   между   ними   и
разношерстной  толпой  недовольных,  собравшихся  на  съезде,  установится
классовая  солидарность.   Один   из   самых   эффектных   номеров   этого
замечательного бакинского фильма  -  танец,  исполненный  джентльменом  из
окрестностей Баку.  В  отороченной  мехом  куртке,  папахе  и  сапогах  он
стремительно и искусно танцует что-то вроде чечетки. Вынув два кинжала, он
берет их в  зубы  и  устанавливает  на  них  два  других,  лезвия  которых
оказываются в опасном соседстве с его носом. Наконец, он  кладет  себе  на
лоб пятый кинжал, продолжая с тем же искусством отбивать  чечетку  в  такт
типичной восточной мелодии. Подбоченясь, он изгибается и  идет  вприсядку,
как это делают русские казаки, все время описывая  медленные  круги  и  не
переставая хлопать в ладоши. Сейчас в хранящейся у меня свернутой в  рулон
копии фильма он ожидает подходящего случая, чтобы снова пуститься в  пляс.
Я пытался  установить,  был  ли  он  типичным  азиатским  пролетарием  или
символизировал нечто иное, но так и не добился ясности.  Однако  в  фильме
ему отведены десятки ярдов пленки. Я с удовольствием  воскресил  бы  Карла
Маркса специально для того, чтоб посмотреть, как он будет  глубокомысленно
разглядывать его поверх своей бороды. Фильм не дает  никаких  указаний  об
отношении к этому танцору г.Тома Квелча.
   Надеюсь, что я не обижу товарища Зорина,  к  которому  питаю  искреннее
чувство дружбы, если признаюсь здесь, что не могу серьезно отнестись к его
бакинскому съезду. Это был карнавал, театрализованное  зрелище,  красочная
инсценировка. Было бы абсурдом считать это съездом пролетариата  Азии.  Но
если сам по себе съезд не имеет большого значения, он  важен  как  признак
перемены курса. Для меня главный его смысл в том, что он свидетельствует о
новой большевистской ориентации, представителем которой является Зиновьев.
До тех пор, пока большевики непоколебимо придерживались учения Маркса, они
обращали взоры на Запад, немало удивляясь тому, что "социальная революция"
произошла не там, где она  ожидалась,  а  значительно  дальше  на  Восток.
Теперь,  когда  они  начинают  понимать,  что  их  привела  к  власти   не
предсказанная Марксом революция, а нечто совсем  иное,  они,  естественно,
стремятся установить новые связи. Идеалом русской  республики  по-прежнему
остается исполинский "Рабочий Запада" с огромным серпом и молотом. Но если
мы будем  продолжать  свою  жесткую  блокаду  и  тем  самым  лишим  Россию
возможности восстановить свою промышленность, этот  идеал  может  уступить
место кочевнику  из  Туркестана,  вооруженному  полудюжиной  кинжалов.  Мы
загоним то, что останется от большевистской России, в степи и заставим  ее
взяться за нож. Если мы поможем какому-нибудь новому Врангелю свергнуть не
такое уж прочное московское  правительство,  ошибочно  полагая,  что  этим
самым установим "представительный строй"  и  "ограниченную  монархию",  мы
можем  весьма  сильно  просчитаться.  Всякий,  кто  уничтожит   теперешнюю
законность и порядок в России,  уничтожит  все,  что  осталось  в  ней  от
законности и порядка. Разбойничий монархический  режим  оставит  за  собою
новые кровавые следы по всей русской земле и покажет, на какие грандиозные
погромы, на какой террор способны джентльмены, пришедшие в  ярость;  после
недолгого страшного торжества он распадется и сгинет. И  тогда  надвинется
Азия. Снова, как тысячу лет назад, на огромной равнине, до берегов Днестра
и Немана, всадник будет  грабить  крестьянина  и  крестьянин  подстерегать
всадника. Города превратятся в груды  развалин  среди  безлюдной  пустыни,
железнодорожные пути - в ржавый лом, пароходы исчезнут с затихших рек...
   Бакинский съезд произвел на Горького  глубоко  удручающее  впечатление.
Ему мерещится кошмарное видение - Россия, уходящая на Восток. Быть  может,
и я заразился его настроением.



4. СОЗИДАТЕЛЬНАЯ РАБОТА В РОССИИ

   В  первых  трех  главах  я  старался  изложить  свои   впечатления   от
происходящего в России - стране, где цивилизация,  не  имевшая  достаточно
глубоких   корней,   благодаря    бездарному    царскому    правительству,
невежественности и, наконец,  изнурительной  шестилетней  войне  пришла  в
окончательный  упадок.  Я  рассказал  о  безнадежном  состоянии  науки   и
искусства, о почти полном исчезновении  жизненных  благ  и  удобств.  Надо
сказать, что в Вене положение не менее серьезно, и там  тоже  погибают  от
голода такие выдающиеся ученые, как профессор  Маргулис.  Если  бы  Англии
пришлось вынести еще четыре года войны, почти то же самое происходило бы и
в Лондоне. В наших каминах сейчас не было бы угля, мы ничего  не  получали
бы по своим продуктовым карточкам, и магазины Бонд-стрит были  бы  так  же
пусты,  как  магазины  Невского.  Большевистское  правительство  не  несет
ответственности ни за то, что эти бедствия произошли, ни за  то,  что  они
продолжаются.
   В  своем  рассказе  я  старался  также  дать   беспристрастную   оценку
деятельности большевистского правительства. Большевики, составлявшие менее
пяти процентов населения [ошибка автора; к августу 1917  г.  насчитывалось
240 тыс. членов партии, а население России в 1913 г. составляло 159,2 млн.
человек], сумели захватить и удержать власть в стране только  потому,  что
во время этой грандиозной  катастрофы  они  явились  единственной  группой
людей, связанных общностью  убеждений  и  стремлений.  Я  не  разделяю  их
убеждений,  мне  смешон  их  пророк  Маркс,  но  я  понимаю  и  уважаю  их
стремления. Несмотря на все свои недостатки -  а  их  отнюдь  не  мало,  -
только они могли стать становым хребтом возрождающейся России. И только на
основе Советской власти может она вернуться к цивилизации. Огромная  масса
населения России - крестьяне, неграмотные, жадные и политически пассивные.
Они суеверны, постоянно крестятся и прикладываются к иконам - особенно это
заметно в Москве, - но они далеки  от  истинной  религии.  Политические  и
социальные вопросы  интересуют  их  только,  поскольку  дело  идет  об  их
собственных нуждах. В основном  большевиками  они  довольны.  Православный
священник совершенно не похож на католического священника Западной Европы;
он сам - типичный  мужик,  грязный  и  неграмотный,  не  имеющий  никакого
влияния на совесть и волю своей паствы. Ни у крестьян,  ни  у  духовенства
нет никакого творческого начала. Что касается  остальных  русских,  как  в
самой стране, так и за ее пределами, - это пестрая смесь более  или  менее
культурных людей, не связанных ни общими политическими идеями,  ни  общими
стремлениями. Они способны только на пустые споры и беспочвенные авантюры.
   Политический облик русских эмигрантов в Англии вызывает презрение.  Они
бесконечно твердят о "зверствах большевиков": крестьяне поджигают усадьбы,
разбежавшаяся солдатня грабит и убивает в глухих переулках, и  все  это  -
дело  рук   большевистского   правительства.   Спросите   их,   какое   же
правительство они хотят вместо него, и в ответ они  несут  избитый  вздор,
обычно приспосабливаясь к  предполагаемым  политическим  симпатиям  своего
собеседника.  Они  надоедают  вам   до   тошноты,   восхваляя   очередного
сверхчеловека, Деникина или Врангеля,  который  наведет,  наконец,  полный
порядок, хотя одному господу  богу  известно,  как  он  это  сделает.  Эти
эмигранты не заслуживают ничего лучшего, чем царь, и они  не  в  состоянии
даже решить, какого царя они хотят. Лучшая  часть  русской  интеллигенции,
еще оставшаяся в России, постепенно  начинает  -  во  имя  России  -  пока
неохотно, но честно сотрудничать с большевиками.
   Сами большевики - марксисты  и  коммунисты.  Как  я  уже  говорил,  они
оказались у власти в России в полном противоречии с учением Карла  Маркса.
Почти все их силы поглощены глубоко патриотической борьбой с  нападениями,
вторжениями, блокадой и всякого рода другими бедствиями, которые  западные
державы  с  жестоким  упорством  обрушивают  на  потрясенную   трагической
катастрофой страну. Остаток сил уходит у них на то, чтобы спасти Россию от
голодной смерти и установить какой-то общественный порядок среди всеобщего
развала.  Я  уже  говорил,  что  большевики  исключительно  неопытны   как
государственные  деятели,  -  это  интеллигенты-эмигранты  из   Женевы   и
Хэмпстэда  и   сравнительно   малокультурные   рабочие,   вернувшиеся   из
Соединенных Штатов. Со времен ранних  мусульман,  захвативших  власть  над
Египтом, Сирией и Месопотамией, история не знала еще такого  дилетантского
правительства.
   Я думаю, что многие из большевиков в глубине души порядком  обеспокоены
гигантским объемом стоящих перед ними задач. Но  их,  а  следовательно,  и
Россию спасает одно - их коммунистические убеждения. И англичанам пришлось
узнать во время подводной войны,  что  перед  лицом  голода  у  городского
населения только два выхода: гибель или общественный контроль.  У  себя  в
Англии   мы   вынуждены   были   ввести   контроль   над    распределением
продовольствия, мы вынуждены были подавить спекуляцию  суровыми  законами.
Коммунисты, придя к власти в России, немедленно провели все это  в  жизнь,
исходя из своих убеждений, сделав, таким образом,  самый  необходимый  шаг
для преодоления царящего в стране хаоса. Вопреки всем русским привычкам  и
традициям  они  установили  самый  жесткий  контроль  и  нормирование.  Их
карточная система, по-видимому, проводится в  жизнь,  насколько  позволяют
характер и условия теперешнего производства и  потребления  в  России;  на
бумаге она совершенно безупречна. Легко подмечать ошибки и недостатки,  но
гораздо труднее указать, как их избежать, когда имеешь дело с истощенной и
дезорганизованной страной. Россия находится сейчас в таком состоянии,  что
если даже предположить, что большевики  будут  свергнуты  и  на  смену  им
придет другое  правительство  -  безразлично  какое,  -  ему  пришлось  бы
сохранить введенную  большевиками  карточную  систему,  продолжать  сурово
наказывать  и   расстреливать   спекулянтов   и   пресекать   сомнительные
политические авантюры. В  тяжких  условиях  блокады  и  голода  большевики
делают в силу своих убеждений то, что другое правительство вынуждено  было
бы сделать в силу необходимости.
   Перед лицом величайших трудностей они стараются построить  на  обломках
прошлого новую Россию. Можно оспаривать их  идеи  и  методы,  называть  их
планы утопией, можно высмеивать то, что они делают, или бояться этого,  но
нельзя отрицать того,