инцем  в  машине.  Они
смотрят то на толпу, то  на  короля.  Один  из  них  бросает  через  плечо
другому:
   "Он хоть понимает, о чем говорят?"
   Быстро посоветовавшись с  Михелем,  Человек-разрушитель  проталкивается
вниз к толпе. Он что-то кричит, и люди в толпе подхватывают его крик:
   "Пусть король говорит с нами на нашем языке! Пусть король говорит".
   Мы  снова  видим  короля  со  свитой.  Кричат  уже  многие.   Хаген   в
замешательстве,  он  что-то  соображает.  Взглянув  на  короля,  он  вновь
обретает уверенность.  Хаген  наблюдает  за  королем.  Остальные  министры
волнуются. Они совещаются позади Пауля. Но Пауль готов. Он оборачивается к
ним и что-то быстро говорит. Он произнесет речь.  Все  понимают,  что  это
лучший выход из положения. В толпе начинают шикать, и все замолкают. Пауль
делает шаг вперед и говорит, тщательно подбирая слова:
   "Братья! Клаверийцы!
   Пока я еще не могу говорить на нашем родном языке свободно и бегло.  Но
я все время учусь.
   Я вернулся на родину. И я буду говорить на родном языке.
   Цель моей жизни - служить вам, нашей стране, свободе, справедливости  и
миру. Да будет мир в Клаверии! Да будет мир во всем мире!"
   Мы снова видим старого канцлера, который облегченно вздыхает.
   Потом на  экране  появляются-лица  принца  Михеля  и  его  друзей.  Они
разочарованы, видя, что их "добрая  услуга"  не  удалась.  Пауль  оказался
слишком умным, чтобы Попасть а эту ловушку.
   Толпа, внимательно выслушав речь, одобрительно шумит и кричит "ура".
   Человек-разрушитель углубляется в толпу. Вокруг него  все  толкаются  и
аплодируют. Он  пытается  повлиять  на  настроение  толпы,  которой  очень
понравился Пауль. Он жестикулирует и кричит:
   "А как же убийство короля?
   А как же угрозы Агравии?
   А кто будет отстаивать честь нашего славного знамени?"
   Его никто не поддерживает. Он кричит свое. Стоящие рядом  говорят  ему,
чтобы он замолчал. Камера отодвигается от него,  пока  он  не  теряется  в
волнующейся толпе.
   Мы снова видим площадь, заполненную  народом.  Мы  видели  эту  площадь
ранним утром, но теперь здесь всеобщее ликование.
   Музыка гремит. Шум толпы. Потом  вдруг  раздается  орудийный  салют,  и
снова радостно звенят колокола. Мотив, который вызванивают  колокола,  как
бы подчеркивается орудийными залпами. Если музыка будет хороша, эту  сцену
можно продлить. Король и его свита виднеются живописной группкой  на  фоне
соборной лестницы.
   Потом экран медленно меркнет, музыка слышна как бы издалека.
   Мы видим гардеробную в королевском замке.  Камердинеры  помогают  Паулю
снять облачение.  Корона  лежит  на  столе.  Отказ  Пауля  оставаться  при
регалиях, по мнению слуг, граничит с неуважением к королевскому  сану.  Он
стоит в рубашке и бриджах.
   "Так вот что значит быть помазанником божьим".
   Он опускается в кресло. Ему приносят вино в высоком  бокале  и  сигары.
Слуги церемонно уносят регалии.  Пауль  пьет  и  курит.  Он  обращается  к
человеку, который, по-видимому, является его личным камердинером:
   "Приготовьте мне сейчас же горячую ванну и достаньте  пиджак,  брюки  и
сорочку".
   Камердинер возражает. Пауль смотрит на часы.
   "Банкет начнется не раньше восьми. А до тех пор я хочу быть современным
человеком".
   Камердинер продолжает возражать. Пауль уступает.
   "Ладно! Если все будут в парадных одеждах, то, наверно, и мне  придется
надеть мундир! Но никаких шпор. И сабли  тоже  не  надо.  Черный  креп  на
рукав, чтобы сделать приятное королеве".
   Камердинер, по-видимому, раздумывает, какой из мундиров будет попроще.



3. КОРОЛЬ ОЦЕНИВАЕТ СВОЕ ПОЛОЖЕНИЕ

   Парк королевского дворца.  Удобные  скамьи  устланы  подушками.  Именно
здесь отец и мать Пауля ждали решения  разгневанного  старого  короля,  но
деревья стали выше, большая глициния (или что-нибудь другое) разрослась  и
т.д.
   Слуги в клаверийских одеждах готовят чай и закуски.
   Появляется вдовствующая королева с двумя фрейлинами. Она  опирается  на
руку одной из них. Она  убита  горем.  За  нею  входит  принц  Михель.  Он
озабочен. За ним следуют еще какие-то  люди.  Незаметно  на  заднем  плане
появляются члены дипломатического корпуса и прочие. В центре одной  группы
- типичный американец, в центре другой - английский дипломат.
   Королева намерена устроить Паулю сцену. Она говорит:
   "Он не сказал ни слова ни о моем бедном муже, ни о моем бедном сыне. Ни
слова об убийцах из Агравии. Неужели у него нет ни сердца, ни мужества?.."
   Михель сочувственно отвечает ей, но его слова не появляются на  экране.
Дипломаты украдкой наблюдают за ними. Вокруг английского  и  американского
послов - разные группы, враждебно настроенные по отношению друг  к  другу.
Прочие немногочисленные  группы,  притворяясь,  будто  заняты  разговором,
слушают и во все  глаза  смотрят  на  королеву,  а  также  на  сторонников
американцев и англичан.
   Входит в сопровождении фрейлины принцесса Елена.
   Королева горячо приветствует ее.
   "Для нас сегодня невеселый день. Мы, оплакивающие погибших, не услышали
ни слова о мести".
   Принцесса, по-видимому, возражает. Королева говорит:
   "Как может этот пришелец из другого мира понять душу нашего народа? Что
он знает о наших печалях и радостях?"
   Все,  кроме  Михеля,  несколько  смущены  этой  откровенностью.  Михель
выжидает.
   Принцесса принимает сторону Пауля.
   "Мы должны быть справедливы к королю. Он, видимо,  простой,  честный  и
смелый человек. Нам надо рассказать ему все о  Клаверии  и  Сэвии  и  дать
понять, что значат для мира эти две великие, хоть и маленькие страны".
   Крупным планом лицо Елены. Она сильно увлечена Паулем. Она уже мечтает,
как будет все это ему "рассказывать".
   Камера отодвигается, виден Михель, который наблюдает за Еленой, а потом
и все собравшиеся. Снуют слуги. Появляется  придворный.  Движение  сначала
среди наименее почетных гостей, потом среди остальных.  Идет  король.  Все
становятся полукругом и смотрят в  ту  сторону,  откуда  он  приближается.
Только  Михель  поворачивается  к  нему  спиной.  Пауль  подходит  к  этим
недоверчивым, сомневающимся, почти враждебным людям.
   Королева готовится устроить сцену.
   Пауль сразу это понимает. Он направляется прямо к ней.
   "Ваше величество, этот  ужасный  день,  должно  быть,  очень  утомил  и
расстроил вас".
   Он берет ее за руки. Настаивает на том, чтобы она села. Подкладывает ей
подушки. Подзывает слуг и передает ей чашку чая. Садится  рядом  с  ней  в
позе заботливого сына.
   Оба они показаны крупным планом.
   "Отдохнем немного от бремени церемонии".
   Королева не может отказаться от навязанной ей  роли  уставшей  женщины.
Принцесса Елена наблюдает эту  сцену.  Потом,  едва  заметно  улыбнувшись,
садится в кресло и что-то говорит Михелю.  Михель  делает  недвусмысленный
жест: "Чаю! В такой момент!" Почти со злобой он поворачивается к лакею.
   Напряженность обстановки разряжается. Все, конечно, стояли, пока стояли
королева, король и принц; теперь они решаются сесть. Несколько дипломатов,
наклонившись друг к другу, шепчутся. Американский и  английский  послы  не
могут  скрыть  своего  интереса.  Они  бы   с   удовольствием   обменялись
ироническими замечаниями, но дипломатия запрещает это.
   Королева избавляется от чашки, которая мешает  ей  принять  трагическую
позу. Король отдает свою.
   Королева теперь  обретает  достоинство.  Она  медленно  встает,  словно
собираясь уйти. Все встают вслед за ней. Ясно, что она  все-таки  намерена
устроить сцену.
   "Ваше  величество,  мы  свидетельствуем  почтение  вам,  нашему  новому
королю".
   Она стоит, высокая и величественная, потом не  выдерживает  и  начинает
говорить просто, горячо:
   "Вы приехали издалека!
   Вы не знаете, как страдает и скорбит наша страна.
   Я взываю  о  справедливости.  Отомстите  за  убитых!  Во  имя  Клаверии
отомстите агравийским убийцам!"
   Все молчат. Что скажет король? Пауль думает, потом говорит:
   "Ваше величество, господь призвал меня из дальних краев, чтобы я правил
этой страной и спас ее. Весь народ молился сегодня, дабы господь  вразумил
меня".
   Он замолкает, обдумывая свои слова. Все  кругом  стараются  уловить  их
значение. Он продолжает говорить, но уже не столько для королевы,  сколько
для всех присутствующих. С последней фразой он обращается к Михелю.
   "Я разделяю ваше горе.
   Но королевством управляю я. Я КОРОЛЬ.
   Я требую от вас не указаний, а верности".
   Кончив говорить, он стоит неподвижно. Королева, с достоинством выслушав
упрек, медленно кланяется. Принцессе нравится его тон, но она  сомневается
в весомости его слов. Михель смотрит на нее. Поняв, что Пауль ей нравится,
он внешне остается спокойным и только сжимает кулаки. Свидетели этой сцены
обмениваются взглядами. Англичанин и американец пристально смотрят друг на
друга.  Губы  американца  трогает  улыбка,  он  словно  говорит:  "Твердый
орешек". Король  хочет  быть  настоящим  королем.  Но  что  он  собирается
предпринять в отношении Агравии? Понимает ли он обстановку?.
   Все расходятся. Погруженный в свои  мысли,  Пауль  медленно  удаляется.
Руки его заложены за спину. Экран меркнет.
   Мы  снова  видим  площадь  перед  собором.  Быстро  сгущаются  сумерки.
Мелькают черные силуэты людей.  Освещенный  трамвай  на  углу.  Зажигается
иллюминация. Приземистая крепость  на  склоне  горы  очерчена  огнями,  но
громада кафедрального собора, уходящего вверх  за  рамку  кадра,  остается
темной. Черный собор мрачен и зловещ.
   Камера надвигается на лоджию клавополисского дворца, в которую  выходят
личные апартаменты короля. Из лоджии открывается вид, который очень  важен
для этого фильма. Виден весь город, прямо напротив - собор,  возвышающийся
над площадью. Из лоджии виден собор святого Иосифа  вместе  с  куполом.  В
сценах на площади можно было видеть только фасад  собора,  а  купол  почти
совсем оставался вне поля зрения. Клавополис - это воплощение  европейской
националистической монархии. Он раскинулся на склоне горы и  спускается  к
гавани.  Главные  здания  его  возвышаются  над  массой  старых  домов   с
островерхими крышами. Над  городом  господствует  средневековая  крепость.
Осветив лоджию, можно сделать так, что город будет виден неясно и  как  бы
вдали. При затемнении переднего плана фигуры  в  лоджии  будут  выделяться
черными силуэтами на фоне красивого города, освещенного  луной  и  видного
словно сквозь вуаль, или на  фоне  резко  очерченных  линий  днем  или  на
закате.
   Сейчас мы видим Клавополис иллюминованным. Вдалеке взлетают фейерверки.
Сначала сама лоджия не видна. Потом зритель как бы  удаляется,  и  в  поле
зрения его появляются колонны и парапет лоджии.  Камера  отодвигается  еще
дальше, и мы видим черный  силуэт  короля,  стоящего  неподвижно  в  углу.
Камера продолжает отодвигаться, и вот  виден  пол  лоджии,  мебель,  а  на
заднем плане - город.  Напротив  короля  стоит  стол,  стулья  и  лампы  с
абажурами, которые еще не горят. Король наконец в удобном халате.
   Он вздыхает и медленно поворачивается. Он ждет.
   Зажигается свет.  Входит  слуга.  Угол,  в  котором  стоит  стол,  ярко
освещен, а все остальное как бы погружается в тень. Очень важно,  чтобы  к
этому свету в углу не примешивался свет иллюминации и фейерверков.
   Пауль идет к столу, и в это время входит канцлер Хаген.  Оба  они  ярко
освещены, но не заполняют собой весь экран. В кадре есть что-то большое  и
темное, какая-то тень города и всего мира.
   "Вы не слишком устали? Я не могу заснуть  и  послал  за  вами.  У  меня
сегодня был ужасно трудный день".
   Канцлер почтителен. Он и король  сидят  за  столом.  Их  лица  освещены
лампами. Лица и руки отчетливо  видны.  Даже  теперь  эти  две  фигуры  не
заполняют собою кадр. Над ними  большое  пространство;  эти  два  человека
находятся во власти каких-то высших сил. Но  они  ярко  освещены  и  видны
четко, в фокусе. Задний план расплывчат, огромен и мрачен; парапет  лоджии
и колонны совершенно черные. Камера то наплывает на короля и канцлера,  то
удаляется от них по мере необходимости, но фигуры их по-прежнему невелики.
   "Не сплю ли я?
   Это похоже на спектакль... или на сон.
   Неужели ВСЕ короли живут так, словно они на сцене или во сне?"
   Канцлер что-то отвечает. (Титра нет.)
   Лицо Пауля освещено. Он испытующе смотрит на канцлера. Потом говорит:
   "Вы служили королю Клаверии целых  полвека.  Вы  знали  моего  отца.  Я
король всего полдня.
   Никогда в жизни  я  не  чувствовал  себя  таким  одиноким.  Могу  ли  я
рассчитывать на вас?"
   Канцлер встает и протестующе жестикулирует. Пауль делает знак, чтобы он
снова сел.
   "Могу ли я рассчитывать на вас как на человека?"
   Канцлер колеблется - ему  хочется  выразить  свои  чувства,  но  этикет
сковывает его. Пауль протягивает через стол руку. Канцлер сжимает ее и  не
отпускает несколько секунд.
   "Я любил вашего отца, ваше величество, и  вы  очень,  очень  похожи  на
него".
   Пауль поворачивается лицом к зрителям и говорит. Задний план постепенно
темнеет и в конце концов становится  темно-серым,  обрамленным  совершенно
черными колоннами лоджии.
   "Я думал, что я унаследовал  королевство.  А  я,  кажется,  унаследовал
войну. Ведь здесь все клонится к войне?"
   Канцлер раздумывает. На темно-сером фоне появляется  еще  более  темный
силуэт стоящего на задних лапах геральдического клаверийского леопарда. Он
чернеет,  становится  отчетливее.  Зверь  кажется  гигантским,  он  словно
собирается растоптать двоих, сидящих внизу.
   Затем все на том же фоне  появляются  белые  титры.  Они  вспыхивают  и
гаснут, а леопард становится еще более темным.
   "Традиционная политика Клаверии требует экспансии на восток.
   Новая Агравийская республика была отторгнута от  нас  и  легла  поперек
нашего пути".
   Пауль кладет руку на руку канцлера.
   "Канцлер, вы хотите войны?"
   Канцлер делает энергичный отрицательный жест.
   "Ваше величество, я ненавижу войну".
   Жест Пауля говорит: "И я". Оба молчат. Черный леопард  исчезает,  и  на
экране уже более крупным планом два человека с серьезными лицами.
   "Канцлер, а вы не заинтересованы  в  том,  чтобы  какая-нибудь  большая
американская   или   европейская   группа,   возглавляемая    англичанами,
контролировала месторождения калькомита в Агравии?"
   Жест Хагена: "Нисколько не заинтересован".
   "Я настоящий король или шахматная фигура?"
   Рядом с ним появляется шахматный король.
   "Канцлер,  кто-то  играет  не  только  нами,   но   и   англичанами   и
американцами. Одна из пешек натравливает игроков друг на друга. Так бывает
с живыми шахматами".
   Разговор принимает новый оборот. На заднем плане, который  до  сих  пор
был темно-серым,  теперь  медленно  проступает  вид  ночного  Клавополиса,
становясь все более четким по ходу разговора.
   Теперь особенно важно выражение лиц, и они показываются крупным планом.
Пауль задает все более острые вопросы.
   "Патриоты, газеты, почти все чиновники подняли огромный шум в  связи  с
убийством короля. Сегодня была не коронация, а скорее демонстрации  против
Агравии".
   Подняв палец, канцлер что-то серьезно  говорит.  Разговор  продолжается
довольно долго. Канцлер высказывает главную мысль:
   "Если народ не рассержен, он может отказаться воевать".
   Пауль соглашается с этим. Положив руку на стол, он продолжает:
   "А  теперь  очень  важный  вопрос.  Канцлер,  вы   уверены,   что   это
преступление действительно замыслили в Агравии?"
   Канцлер задумывается.
   "Уверен... если только его не замыслили в  какой-нибудь  более  крупной
стране".
   Зелинка говорит, но его слова не появляются на экране: "Как  вы  можете
так думать о современных государственных деятелях?"
   Канцлер жестом отвечает: "Дело сложное. Возможно, это случилось  против
их воли".
   Зелинка качает головой.
   "Ни американцы, ни англичане не могли так  поступить.  В  этом  замешан
кто-то еще, более примитивный".
   Канцлер всегда был уверен, что может объяснить, в чем тут дело.  Теперь
ему приходит в голову решающий довод.
   "На  осколках  бомбы,  которые  мы  нашли,  было  клеймо   агравийского
арсенала!"
   Пауль улыбается и кивает.
   "Какие простачки эти агравийцы, не правда ли?"
   Канцлер понимает, что хочет сказать король. Ну и дураком же он был.  Он
с нетерпением ждет, что еще  скажет  Пауль.  Пауль  глубоко  задумывается,
потом поворачивается к канцлеру.
   "Я хотел бы знать еще кое-что... очень хотел бы знать.
   Почему мой двоюродный брат Михель  не  был  убит  вместе  с  королем  и
наследным принцем?
   Почему его вообще не было в соборе, когда взорвалась бомба?"
   Король и канцлер  испытующе  смотрят  друг  на  друга.  Канцлер  быстро
понимает, что хочет сказать король, что кроется за его словами.
   Король встает. Канцлер тоже. Секунду они внимательно смотрят друг другу
в глаза.
   Потом Пауль разрешает канцлеру уйти.  Он  нажимает  на  кнопку  звонка.
Зажигаются новые лампы. Входит слуга.  Пауль  протягивает  руку  канцлеру,
который почтительно пожимает ее и, кланяясь, уходит.
   Пауль жестом приказывает слуге погасить свет.  Сначала  гаснут  люстры,
потом лампы с абажурами возле  стола.  По  мере  того  как  гаснут  лампы,
становится все отчетливее виден задний план. Через секунду лоджия и  Пауль
- уже только туманные очертания на фоне города. Вид города  проясняется  и
становится более отчетливым, словно к нему привыкают глаза после того, как
погас яркий свет. Постояв, Пауль идет к парапету. Зрители направляются  за
ним, и их взорам открывается вид всего города.
   Пауль стоит неподвижно и  смотрит  на  волшебный,  утопающий  в  дымке,
иллюминованный город, в котором живут современные люди.
   Он перегибается  через  парапет  и  смотрит  вниз,  на  улицы,  кривые,
средневековые. Видна кучка  людей,  кажущихся  совсем  крохотными.  Задрав
головы, они смотрят вверх, на него. Экран темнеет,  и  на  нем  появляется
герб с белым, стоящим на задних лапах леопардом.




ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. КОРОЛЬ, КОТОРЫЙ ХОТЕЛ ЗНАТЬ


1. КОРОЛЬ ИЗУЧАЕТ СВОЮ СТРАНУ

   Мы видим, как король в халате завтракает  в  лоджии.  Снуют  слуги.  Он
посылает одного из  них  за  начальником  своей  стражи.  Капитан  входит,
вытягивается и отдает честь. Он очень  молод,  у  него  веселое,  приятное
лицо. Пауль отпускает слуг.
   Пауль ходит из угла в угол, что-то обдумывая.  Потом  он  обращается  к
капитану.
   "Капитан, мне приходится учиться королевским обязанностям. Но этого  не
сделаешь, сидя во дворце".
   Капитан внимательно слушает.
   "Я хочу сам увидеть, как живет мой народ. Побыть среди людей.  Я  хочу,
чтобы вы достали мне костюм, какой носят, скажем, коммивояжеры".
   Капитан  ожидает  дальнейших  указаний.  Пауль  что-то  объясняет  ему.
Капитан отдает честь и идет к двери. Помешкав,  он  возвращается  и  снова
отдает честь.
   "Простите, ваше величество, но вам грозит опасность. На вашу жизнь...
   На вашу жизнь может быть совершено покушение, если  вы  останетесь  без
охраны".
   Король и капитан разговаривают.  Капитан  рассказывает  о  враждебности
михелистов.  Воображение   рисует   им   группу   михелистских   офицеров,
настороженных и зловещих.
   "Капитан! Я знаю, что у вас слова не расходятся с делом.  Все  равно  в
Клаверии мне грозит опасность больше, чем кому бы то ни было.
   Ну и что ж, пусть опасность немного увеличится. Какая разница?!"
   Капитану это нравится. Он опять идет к двери, потом что-то вспоминает и
возвращается.
   "Ваше величество, могу ли я осмелиться... Позвольте мне...
   У меня есть брат. Он человек скромный, надежный и умный. Позвольте  ему
сопровождать вас".
   Пауль пристально смотрит на него, задумывается и  соглашается.  Капитан
уходит. Пауль, погруженный в свои  мысли,  идет  на  зрителей.  Думая,  он
жестикулирует. Показывает два пальца.
   "Старый Хаген. Капитан. Два человека, на которых я  мог