означительно смотрят друг на друга. Взгляд в сторону секретаря.
Министр иностранных дел дает ему бумагу. Тот читает и говорит:
   "Это совершенно меняет положение с калькомитом, сэр".
   Премьер-министр садится. У него важный вопрос. Министр иностранных  дел
знаком отпускает секретаря и тоже садится. Оба деятеля сидят рядом, и  вид
у них конфиденциальный. Они смотрят вслед секретарю.
   Премьер-министр спрашивает:
   "Эту помолвку устроили американцы?"
   Министр иностранных дел отвечает:
   "Несомненно". Он дает еще какие-то объяснения,  которые  не  титруются.
Премьер-министра занимает Другая мысль.
   "Это  чувство  соперничества  между  нами  и   Америкой,   по-видимому,
неискоренимо", - жалуется он.
   Оба кивают. Потом лицо министра иностранных дел проясняется.
   "А что касается калькомита, то мы в выигрыше".
   Премьер-министр откидывается на спинку стула.  Ему  не  по  себе.  Взяв
телеграмму, он смотрит на нее и кладет на стол. Он с чем-то  несогласен  и
подыскивает слова, чтобы задать вопрос.
   "Наши руки чисты в этом деле?" - спрашивает он.
   Министр иностранных дел показывает обе руки, безукоризненно чистые. Оба
по-прежнему настороженно наблюдают друг за другом. Министр иностранных дел
сбрасывает маску. Повертев в руках пресс-папье, он задумчиво говорит:
   "Ни одна  страна,  которая  ведет  политическую  борьбу  против  другой
страны, не может иметь абсолютно чистые руки".
   Премьер-министр  печально  кивает  головой.  Министр  иностранных   дел
смотрит на него и замечает:
   "Все страны пользуются услугами шпионов".
   Премьер-министр знает это, но он не любит, когда ему об этом говорят.
   "Каждая страна, - продолжает министр, - имеет агентов. А  агенты  могут
нанимать других агентов".
   Премьер-министра интересуют подробности. Он чувствует себя неловко.  Он
утрированно разыгрывает из себя  человека,  ничего  не  знающего  о  таких
делах. Над головами разговаривающих появляется титр:
   "Агенты могут превысить инструкции".
   Министр иностранных дел говорит:
   "Когда я был молодым, мы  в  Темплдейле  часто  играли  в  "испорченный
телефон". Вы знаете эту игру?"
   Он объясняет. На экране у камина сидят в ряд молодые  люди  в  вечерних
костюмах. Первый что-то говорит на ухо второму, второй - третьему,  и  так
далее. Их слова появляются на экране над каждой парой и так остаются.

   Канада в Америке.
   Канал вы промеряйте.
   Каналье поверьте.
   Каналью повесьте.

   По титрам видно, как эти слова переходят от одного шепчущего к другому.
   И вот...
   Появляется другой ряд людей, впереди  благородный  министр  иностранных
дел, за  ним  цепь  агентов,  чиновников,  сотрудников  секретной  службы,
агентов-иностранцев, агравийских крестьян.
   Слова "Смелая политика" появляются и исчезают. Люди что-то шепчут  друг
другу на ухо. Последний в цепи колеблется, потом  достает  нож,  встает  и
кричит:
   "Убить!"
   У министра иностранных дел  изысканные  манеры,  он  рассказывает  это,
чтобы пояснить свою позицию. Премьер-министр смущен.  Министр  иностранных
дел невозмутим. Премьер-министр осуждающе качает головой.
   Премьер-министр:
   "Но что же получается? Что нам даст все  это?  Кто  унаследует  трон  в
Клаверии?"
   Министр иностранных дел:
   "Есть некий принц Михель".
   Премьер-министр:
   "Который может жениться на принцессе  Сэвии  и  выполнить  американский
план не хуже наследного принца".
   Министр иностранных дел (задумчиво):
   "Да. Но у покойного короля был еще один брат, который бежал  в  Америку
из-за какой-то женщины. Его сын жив. Он имеет больше прав на престол,  чем
этот Михель".
   Премьер-министр смотрит на своего коллегу, словно старается догадаться,
давно ли тот знает об этом. Потом  он  начинает  обдумывать  сказанное.  В
голову ему приходит одна возможность. Он говорит:
   "Если только его отец не потерял право престолонаследования".
   Министр иностранных дел заверяет его, что это не  так.  Премьер-министр
хочет  получить  подробные  разъяснения.  Министру  иностранных  дел  явно
известны подробности.  Он  начинает  говорить  о  том,  что  его  особенно
интересует.
   "Он ярый пацифист. Дружит с дочерью известного  пацифиста  Хартинга.  Я
навел кое-какие справки".
   Премьер-министр постукивает пальцами по столу. В это время через  экран
проходит колонна линкоров, сначала это просто тени, потом они видны четче.
   "Зачем нам с американцами вести  эту  бесконечную  дурацкую  игру  друг
против друга?"
   И говорит, как бы отвечая на свои мысли:
   "Наши соотечественники не поддерживают нас в этом".
   "Их народ не хочет этого".
   Министр иностранных дел размышляет над этими крамольными  словами.  Они
противоречат его убеждениям. Королевский герб  и  английский  национальный
флаг за его спиной наплывают и видны более  отчетливо.  Премьер-министр  и
министр иностранных дел становятся прозрачными тенями, сквозь  которые  мы
видим все то,  что  символизирует  смысл  английской  политики.  По  обеим
сторонам трубачи-гвардейцы трубят  в  трубы.  Потом  за  длинной  шеренгой
солдат в хаки появляются города с  минаретами,  восточные  гавани,  слоны,
Гималаи, австралийцы, кенгуру, верховой, сгоняющий стадо страусов -  яркие
образцы величия британской власти. Призраки исчезают. На  экране  трепещет
английский национальный флаг, потом тоже исчезает. Громко  и  торжественно
звучит гимн "Правь, Британия". Министр иностранных дел вновь появляется на
экране. Он протестующе говорит премьер-министру:
   "Почему существует Британская империя? Почему существует такое понятие,
как держава? Зачем нам Министерство иностранных дел? Зачем все  это,  если
не надо вести никакой игры, если "Правь, Британия" ничего не значит?"
   Премьер-министр кивает, как бы говоря:  "Да,  да,  конечно".  Потом  он
отворачивается.  Он   в   затруднительном   положении   и   полон   дурных
предчувствий. Над головой его появляется титр, который отражает постоянное
опасение партийных лидеров: "Соотечественники нас в этом не поддерживают".
Он плотно сжимает губы и кивает головой.
   На экране его озабоченное лицо, звучат заключительные аккорды музыки.



4. ПЕШКА

   Музыка меняется в третий раз. Вновь исполняется марш с барабанным  боем
и звоном, как в прологе, но теперь он звучит мощнее, отчетливей. В  то  же
время на экране появляются вращающиеся колеса, работающие станки.  Зритель
видит большой  автомобильный  завод.  Это  зрелище  должно  быть  ярким  и
впечатляющим. Ритм музыки должен сливаться  с  ритмом  работы  современных
механизмов.
   Мы видим нашего героя Пауля Зелинку. Он в  комбинезоне,  работает.  Его
играет тот же актер, что и  Человека-созидателя  в  прологе.  Он  поглощен
своим  делом.  Работа  идет  по  конвейеру.  Он  берет  деталь  у  соседа,
проделывает над ней очередную операцию и передает  дальше.  Он,  очевидно,
старший и руководит  работой.  Здесь  он  может  повторить  жесты  и  позы
Человека-созидателя из вводной сцены. Камера немного  отодвигается  назад,
чтобы показать всех рабочих. Это должны  быть  самые  разнообразные  типы,
какие только возможны среди американских рабочих, - итальянец, финн, негр,
рослый  восточноевропейский  еврей  и  так  далее.  Они  работают  дружно,
ритмично и быстро.
   Камера отодвигается до тех пор, пока рабочие не  становятся  маленькими
фигурками в громадной панораме промышленного предприятия.
   На переднем плане четыре или пять  человек.  Это  посетители,  которым,
показывают завод, с ними директор и его помощник. Директор говорит:
   "Человек, работающий вон там, -  принц  Зелинка.  Между  ним  и  троном
Клаверии стоят всего три наследника. Журналисты только  что  пронюхали  об
этом. Мы не знали этого, когда он к нам поступал".
   Показывается крупным планом лицо директора. Он чувствует, что его слова
попахивают снобизмом, и добавляет, чтобы сгладить впечатление:
   "В наших платежных ведомостях он числится просто Паулем Зелинкой".
   "Здесь он не принц, а просто человек".
   Потом мы видим лица посетителей. Они заинтересованы.
   "Его отец стал рабочим и хорошо  зарабатывал.  У  него  есть  небольшой
капитал, и он хочет изучить дело на практике".
   Раздается гудок, и мы видим, как люди кончают работу. Зелинка  покидает
рабочее место, и к нему подходит Аткинс, его  знакомый.  Это  низкорослый,
худощавый  человек.  На  лице   его   написано   любопытство.   Они   идут
переодеваться.
   Обстановка меняется, и мы видим Зелинку  и  Аткинса,  идущих  с  работы
домой по улицам многолюдного американского города.
   Аткинс говорит:
   "Я слышал, будто ты принц, или великий князь, или что-то в  этом  роде.
Это правда?"
   Зелинка пожимает плечами. Ему не хочется отвечать. Но вот он передумал.
   "Тут нет ничего особенного. Мой отец был великим князем.  У  него  было
семь старших братьев - почти  всех  их  убрала  война.  Ему  надоело  быть
великим князем. У него вышли неприятности из-за  женитьбы.  Невеста  была,
как и полагается, из благородных, но его хотели женить на другой".
   На  лице  Зелинки  появилось   задумчивое   выражение.   В   интермедии
рассказывается о жизни его отца так, как это обычно принято делать в кино.
   (Роль отца Зелинки должен играть тот же актер, что играет и Зелинку. Он
должен загримироваться под более светлого блондина и наклеить более густые
усы,  сначала  длинные,  потом  подстриженные.  Он  должен   сделать   все
возможное, чтобы казаться выше, можно также надеть корсет, чтобы сохранять
"заученную" осанку).
   На экране - терраса, выходящая в дворцовый парк в Клавополисе,  столице
Клаверии. Позже мы опять вернемся к этому месту действия. Цветы. Мы  видим
отца Зелинки еще молодым человеком. С ним  стройная  маленькая  жена.  Оба
одеты  по  моде  1904  года.  Они  взволнованно  разговаривают.   Подходит
придворный и передает повеление явиться к королю. Отец Зелинки  повинуется
с явной неохотой. Он поворачивается к жене и обнимает ее.
   Потом мы видим величественный зал в Клавополисском дворце и  почтенного
монарха в военном мундире. Он сидит. Тут же группой стоят придворные.  Они
молча ждут. Входит отец Зелинки. Король принимает его  холодно  и,  видно,
строго отчитывает. Отец  Зелинки  угрюмо  слушает  короля  и  отрицательно
качает головой. Тогда король бранит его. Нарушая этикет, он отвечает.  Они
яростно спорят. Старый монарх приказывает арестовать сына. Его  берут  под
стражу.
   Потом в нескольких коротких сценах показывается его побег из  тюрьмы  и
отъезд в Америку.
   Так же коротко зрителям показывают,  например,  как  катер  отходит  от
лайнера  и  направляется  к  Эллис-Айланду,  или  как  беглецы   идут   по
Эллис-Айланду, или как проверяют их паспорта. Потом путь от  Эллис-Айланда
до Нью-Йорка. Мать героя умирает в номере  дешевой  гостиницы  (моды  1905
года), отец работает на каком-нибудь промышленном  предприятии  по  выбору
продюсера.
   Потом отец и маленький Пауль (ему пять лет) бредут  по  длинной  дороге
(1910 год).
   Потом отец в  рабочем  комбинезоне  ремонтирует  в  собственном  гараже
автомобиль модели 1912 года (отец одет по моде 1912 года). Позже дела отца
идут в гору. Он уже сидит в конторе и надзирает за какими-нибудь работами.
Судя по его манерам, он лицо важное. Он отдает  распоряжения  подчиненным.
Входит Пауль, мальчик девяти лет (1914 год).
   Картина эта бледнеет,  и  снова  видны  Зелинка  и  Аткинс,  идущие  по
вечерней улице. Зелинка смотрит прямо перед собой и  рассказывает.  Аткинс
слушает его настороженно, он похож на крысу.
   Зелинка говорит:
   "Только после смерти отца я узнал его судьбу и свое настоящее имя".
   Он замолкает,  и  на  экране  проходят  его  воспоминания.  Теперь  ему
шестнадцать  лет.  Его  отец  лежит  на  смертном  одре,  рядом  он   сам,
склонившийся над бумагами. Потом он молча смотрит на застывшее лицо  отца.
Оглядывается с виноватым видом, будто стыдится своих чувств, и целует отца
в лоб.
   Эта сцена резко обрывается, и на экране вспыхивают белые буквы:
   "И вот я...". - Дальше, как обычно,  черные  буквы  на  белом  фоне:  -
"начал с самых низов, как и полагается хорошему гражданину".
   Вновь появляются фигуры разговаривающих. Перекресток, впереди городской
парк. Аткинс и Пауль останавливаются, им пора расставаться.
   Аткинс говорит:
   "Ты рассказал мне замечательную историю. Ты не против,  если  я  напишу
статью для "Диспатч?"
   Зелинка протестует:
   "Но ты же не журналист!"
   "Я  хочу  стать  журналистом  точно  так  же,  как  ты   хочешь   стать
промышленником. Я  начинаю  с  самых  низов,  как  и  полагается  хорошему
гражданину".
   После  небольшого  спора,  в  котором  Аткинс  добивается  своего,  они
расстаются. Зелинка с досадой машет рукой и смотрит Аткинсу  вслед.  Потом
он медленно идет в другую сторону. Рядом, как  огромная  тень,  появляется
его отец, потом он уменьшается почти до нормального роста.  Положив  Паулю
руку на плечо, он говорит ему:
   "Забудь, что ты принц. Пусть все забудут об этом.
   Забудь Старый Свет. Начинай... простым человеком... в Новом".
   Зелинка все больше и больше жалеет о своей  откровенности  с  Аткинсом.
Фигура отца исчезает, а сын так поглощен своими мыслями, что  не  замечает
хорошенькой девушки, которая в небольшом автомобиле медленно едет рядом  с
ним и старается привлечь его внимание.
   Она особенно резко нажимает клаксон, Зелинка поднимает голову и, увидев
ее, здоровается.
   Она подъезжает вплотную к тротуару, и он разговаривает с ней,  поставив
ногу на подножку. Они, по-видимому, друзья, но, судя по всему, между  ними
нет близких отношений.
   "Не опаздывайте на лекцию моего отца".
   Он смотрит на часы. Обещает быть  на  лекции.  Они  разговаривают.  Она
замечает его задумчивость и спрашивает, что  случилось.  Он  говорит,  что
ничего не случилось, абсолютно ничего, но она продолжает расспрашивать.
   "Я, как дурак,  рассказал  о  своем  отце  человеку,  который  оказался
журналистом. Он побежал записывать мои слова и, если я не догоню и не убью
его, напишет статью. Наверно, он назовет меня принцем Зелинкой или великим
князем  Зелинкой...  и  что  тогда  делать  в  Стилвилле  Паулю   Зелинке,
гражданину мира?"
   Она пытается успокоить его, но он полон дурных предчувствий.
   "Разговаривая с этим журналистом, я будто вновь увидел своего отца.  Он
снова и  снова  повторял  мне:  "Ты  принадлежишь  к  Новому  Свету,  миру
человеческого единства, по праву рождения. Старый Свет - это разобщенность
и война, это - незаслуженно высокое положение, это - рабство без  надежды,
это мир косности и упадка".
   Она смотрит ему прямо в лицо. Над ними титр:
   "Я ненавижу титулы, которые мне хотят навязать".
   Снова появляется парк Клавополисского дворца, но он показан  искаженно.
Это изображение накладывается на фигуры разговаривающих  Пауля  Зелинки  и
Маргарет. Придворные еще здесь, но фигуры их  гротескно  искажены.  Старый
король в ярости. Он показывает на Пауля, словно повелевает ему  вернуться.
Похожий на злого гнома, появляется Аткинс с блокнотом в  руке.  Придворные
хватают Пауля и пытаются напялить на  него  мундир.  Над  ними  появляются
титры:
   ПРИНЦ, ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ, ПОЛОЖЕНИЕ ОБЯЗЫВАЕТ, ВЫСОКОЕ ЗВАНИЕ...
   Тут же бурлит  большая  толпа  франтоватых  американцев,  подстрекаемая
Аткинсом. Пауль отбивается от нелепых людей. Они  с  Маргарет  оказываются
действующими лицами этой воображаемой сцены. Он хватает Маргарет за  руку,
и они пробиваются,  скользят  через  все  это  нагромождение  традиционной
парадности на  чистое  место.  Появляется  крытый  старинный  фургон,  они
карабкаются на него и, уезжают. Удаляясь, он едет по широкой равнине.  Его
преследует грозная  туча,  принимающая  облик  вооруженного  человека.  На
светлом, чистом горизонте вырастают здания и  башни  великолепного  города
мечты, к которому теперь уже едва видный фургон  держит  путь.  Но  черная
туча затягивает все небо и заслоняет перспективу.  На  экране,  на  черном
фоне появляется титр:
   "Я боюсь Старого Света".
   Потом мы вновь видим Маргарет и Пауля, которые серьезно разговаривают у
машины.
   Ей приходит в голову мысль. Она  касается  Пауля  рукой,  словно  хочет
привлечь его внимание.
   "А вы уверены, что именно  Америка  -  Новый  Свет?  Неужели  ваш  отец
действительно так думал? Мой отец говорит, что Новый Свет повсюду,  как  и
Старый. Новый Свет пробуждается не только здесь, но и в Индии, и в Ангоре,
и в Берлине, и в Москве. Вот что говорит мой отец".
   Да, над этим стоит подумать. Пауль смеется.
   "Ну, Аткинс натравит теперь на  меня  весь  Старый  Свет,  если  только
кто-нибудь напечатает его статью".
   "А может быть, ее не напечатают!"
   Она улыбается. Некоторое время оба молчат. Их  сковывает  робость.  Она
смотрит на часы и заводит мотор.
   "Не опаздывайте на лекцию".
   Снова небольшое смущение, столь характерное  для  зарождающейся  любви.
Потом он делает шаг назад и смотрит вслед автомобилю.



5. ДОКТОР ХАРТИНГ ЧИТАЕТ ЛЕКЦИЮ О ПРИЧИНАХ ВОЙНЫ

   На экране аудитория в Стилвилле, в которой доктор Хартинг  читает  свою
лекцию о причинах войны.
   Этот пожилой, видный американец высок и худ. Он чем-то похож на ректора
Гарвардского университета Элиота. Заглядывая в свой конспект, он  надевает
очки, а когда говорит, держит их в руке,  то  и  дело  постукивая  ими  по
бумагам. Он стоит  на  кафедре.  Позади  висят  диаграммы,  сначала  плохо
видные. За столом сидит председатель собрания. Сцена  снята  снизу  вверх,
чтобы доктор Хартинг как бы возвышался над  собравшимися,  словно  высокий
нос корабля.
   Сначала мы видим Зелинку и Маргарет, сидящих в первом ряду, а  потом  и
прочих   слушателей.   Здесь   же   присутствует   враждебно   настроенный
Человек-разрушитель и несколько ничем не примечательных и шумных людей.
   Лектор говорит:
   "Не думайте, что мир на земле можно сохранить с  помощью  одних  только
резолюций. Угроза войны будет существовать до  тех  пор,  пока  существуют
национальные флаги, национальное соперничество, национальная вражда".
   Человек-разрушитель кричит с места:
   "Предатель!"
   А пожилой джентльмен рядом с ним говорит:
   "Моя страна всегда права!" - И взволнованно оглядывается,  ожидая,  что
его поддержат.
   Поднимается человек средних лет и, указывая на лектора, говорит:
   "Вы делаете слишком поспешные и далеко идущие выводы".
   На экране снова лектор.
   Сначала мы видим только, как он жестикулирует. Потом он говорит:
   "Вот вам яркий пример. Конфликт из-за калькомита".
   Он берет указку. Отчетливо видна  та  необычная  географическая  карта,
которую зритель уже видел. Указка лектора движется по ней.
   "Здесь,  в  Агравии,  сосредоточены  самые  крупные   в   мире   залежи
калькомита".
   Он начинает не торопясь излагать свои доводы.
   "С появлением новых технологических процессов калькомит  стал  жизненно
необходим для  всех  металлургических  предприятий  мира...  но  только  у
англичан есть собственные разработки в Южной Африке и Малайе".
   Аудитория усваивает это не сразу. На лицах выражение неудовлетворенного
интереса. Лектор делает паузу и продолжает:
   "Имеет ли право обладательница калькомита Агравия, вошедшая в сговор  с
Англией, играть роль собаки на сене?"
   У слушателей нет единого мнения.
   Человек-разрушитель вскакивает:
   "Если для нас этот калькомит жизненно важен, то мы  имеем  право  взять
его".
   Другие его поддерживают.
   Коротышка в очках, обращаясь к залу, запальчиво говорит:
   "Мы не можем допустить, чтобы нашу национальную промышленность задушили
из-за геологической случайности".
   Разгорается спор. Здесь  к  музыкальному  сопровождению  присоединяются
голоса, записанные на граммофонных пластинках. В музыку  не  очень  громко
вплетаются фразы:
   "Права наций", "Простая справедливость",  "Здравый  смысл",  "Священный
эгоизм великого народа" и тому подобное.
   Лектор ждет, когда станет сравнительно