благословляя прогуливающихся по площади горожан в ярких 
праздничных одеждах. Правой же ногой мужчина попирает 
омерзительного уродца с двумя мечами в коротких лапках и 
гипертрофированными гениталиями, что является верным признаком 
нечистого.

Изображает памятник невинноубиенного Рэбу-мученика, а 
попираемый представляет собой проклятой памяти дона Румату 
Эсторского, чьи преступления возмутили даже обитателей изрыгнувшей 
его преисподней, каковые обитатели были вынуждены утащить своего 
зарвавшегося собрата обратно во тьму. По традиции в день свадьбы к 
памятнику приходят молодожены - попросить у святого мученика 
побольше детишек и поплевать на уродца.

Стереофотография, изображавшая площадь с памятником, 
висела в кабинете председателя КОМКОН-1 Жан-Клода Володарского с 
целью напомнить посещавшим кабинет Прогрессорам о 
неблагодарности их работы. Сам Жан-Клод Володарский, разместив 
свои сто двадцать килограммов в покойном кресле и распушив усы, был 
исполнен тихого, спокойного, но стойкого негодования.

-Не кажется ли вам, уважаемый друг Каммерер, что ваше 
ведомство начинает брать на себя несвойственные ему функции?

Максим глядел на экран сонными, ничего не понимающими 
глазами. Со времен Большого Откровения никаких чрезвычайных 
происшествий практически не было, а была такая уж лютая рутина, что 
впору самим устраивать заговоры и разоблачать их по мере 
возможности. Максиму уже не раз случалось засыпать прямо за рабочим 
столом, что вызывало к жизни среди младших сотрудников массу  шуток 
самого дурного пошиба.

-Не кажется, дорогой Жан-Клод, - сказал он наконец. -Хотелось бы 
мне, разнообразия ради, хоть немного пофункционировать, но увы...

-Я уже обращался в центр БВИ, - сказал Жан-Клод. -Они отсылают 
к вам, поскольку закрывать и секретить можете только вы.

-Ему же дана власть связывать и развязывать, - меланхолично 
пробормотал Максим. -Ну что там у вас?

-Как будто не знаете? - усы Жан-Клода поднялись вверх и по ним, 
кажется, даже побежали небольшие синие искры. -На БВИ закрыт доступ 
к информации по Гиганде. Ко всей информации - понимаете?

-Понимаю, - сказал Максим, ничего не понимая. 

С первых дней появления самого института Прогрессоров их 
деятельность всегда была на виду и под контролем. Дети в интернатах 
играли в рейд барона Пампы по ируканским тылам, женщины обсуждали 
очередные наряды прекрасной герцогини Соанской, мужчины толковали 
о том, как можно поразить прославленного фехтовальщика при 
Эсторском дворе, дона Мао, левым мечом на четвертом выпаде. 
Прогрессорство было в моде. Потом барон Пампа умер от старости в 
своем родовом замке Бау, герцогиню Соанскую перестали спасать от 
полноты все портновские ухищрения, а несравненного дона Мао без 
всяких выпадов зарезал в гнусном трактире какой-то удачливый 
оборванец. Прогрессорство стало таким же привычным делом, как выпас 
китовых стад.

Потом какому-то умнику в Совете пришло в голову засекретить 
Прогрессорство в принципе. На всякий случай. По крайней мере, 
Каммерер, просматривая протоколы тех лет, никаких серьезных резонов 
не нашел, но врачи и учителя, всегда представленные в Совете 
подавляющим большинством, запрет охотно наложили по причине своей 
традиционной консервативности. В результате на Саракше явился 
совершенно непредсказуемый Мак Сим, принялся активно сокрушать 
челюсти и башни противобаллистической защиты. А в Совете явился 
совершенно разъяренный Сикорски, и все вернулось к обычному 
порядку. С тех пор никаких попыток в этом роде не предпринималось, и 
вся информация снова стала общедоступной - за исключением случаев, 
касающихся тайны личности. Некоторым Прогрессорам не хотелось, 
чтобы окружающие знали об их профессии. Но фронтовые сводки с 
Гиганды, схему миграции племен на Сауле или что-нибудь в этом роде 
мог получить любой школьник - с разрешения Учителя, разумеется.

-Она что, пароль требует? - спросил Максим, чтобы спросить хоть 
что-нибудь.

-Да какой пароль! - махнул толстой лапой Володарский. -Есть у 
нас темы и под паролем, чисто служебные, но дело не в этом. БВИ 
ведет себя так, будто никакой Гиганды не существует в принципе. 

-Добро, - сказал Максим. -Сейчас разберусь. Будь на связи.

Он отключил экран и только сейчас позволил себе облиться 
холодным потом. Вмешаться в деятельность БВИ было невозможно по 
определению - система сама себя контролировала, ремонтировала и 
профилактировала. Он существовала вместе с человечеством, но и 
отдельно от него. Это был верный, надежный, неподкупный и 
всеведущий секретарь каждого обитателя Земли. Нет, явно этот толстый 
дьявол (Максим с сожалением подумал о собственных лишних 
килограммах) что-то перепутал и запаниковал.

Он развернул кресло к пульту БВИ и набрал: "ГИГАНДА".

"Сейчас, - думал он. -Сейчас я тебя, паникера, распоряжусь 
поставить к ближайшей стенке. Чтобы служба медом не казалась..."

На экране БВИ возникло: "СВЕДЕНИЙ НЕТ".

Тут Максим вспомнил, что Гиганда - это самоназвание, а 
первооткрыватель зарегистрировал ее как Ареойю.

БВИ ответила, что таки да, есть планета с таким названием в 
системе звезды ЕН 01175,  да вот беда - не водится на этой планете 
ничего живого, кроме трех видов лишайников.

Фальсификация - это было уже серьезно. Никто из землян, 
включая обслуживающий персонал БВИ, не мог войти в систему 
настолько глубоко, чтобы заменить одни сведения другими.

Максим почесал в затылке и вызвал раздел "ПРОГРЕССОРСТВО".

Явилось прогрессорство во всей силе и славе своей, и значились 
охваченными этой высшей мерой любви и гуманизма и Арканар, и 
Надежда, и Саракш, и Саула, и даже Ковчег с его одиноким жителем, но 
Гиганды не было. Не было планеты, на единственном обитаемом 
континенте которой шла бесконечная, затяжная война, планеты, в 
которую Прогрессоры вбухали чертову уйму труда, средств, своих 
жизней, наконец, не было такой планеты, не было, не было...

Максим откинулся на спинку кресла, досчитал до ста, потом 
осторожно, одним пальцем, набрал: "МАРШАЛ НАГОН-ГИГ".

Эта личность давно и прочно вошла в историю военного 
искусства, поскольку рядом с маршалом довольно бледно выглядели и 
Чингисхан, и Наполеон, и даже Жуков Георгий Константинович мог бы 
служить у господина маршала в лучшем случае ординарцем - настолько 
Нагон-Гиг превосходил их в мастерстве, расчете и жестокости.  За 
пятнадцать лет его маршальства крошечное мятежное Алайское 
герцогство за счет империи Каргон вдесятеро увеличило свою 
территорию, каждый раз несокрушимо укрепляя рубежи. У имперцев 
появилось уже примитивное огнестрельное оружие, но маршала это 
нисколько не смущало, он велел ковать двойные кирасы и пер себе 
вперед, вешая имперских полководцев и милостиво обласкивая 
наиболее мужественных солдат противника. Разведка у маршала была 
поставлена превосходно, провианта всегда имелось в достатке, боевой 
дух дивизий постоянно поддерживался знаменитыми военными 
оркестрами, исполнявшими марши, ставшие популярными даже на 
Земле по причине высочайшей музыкальной культуры, и, если бы 
тогдашний Алайский герцог, возревновавший к воинской славе Нагон-
Гига, не отравил его на очередном победном пиру, то от империи Каргон 
осталось бы одно воспоминание. Если проводить земные аналогии, 
маршал являл собой нечто среднее между Валленштейном и 
Суворовым, причем с Александром Васильевичем его роднила страсть к 
военным афоризмам, многие из которых были взяты на вооружение 
Прогрессорами.

Несмотря на все это, на экране появилось: "СВЕДЕНИЙ НЕТ".

-Ничего, - сказал Максим и через силу улыбнулся.  -Перегрузилась 
наша системочка, устала она обслуживать обленившееся 
человечество... Сейчас она отдохнет, системочка наша, и перестанет 
наша системочка валятеньки дурачочка...

Поворковав таким образом несколько минут, Каммерер 
дрожащими руками вызвал раздел "МАРШАЛЫ", но и там не обрел 
вожделенного Нагон-Гига. В течение какого-то времени он тупо изучал 
боевую биографию Ким Ир Сена, после чего набросился на клавиатуру и 
принялся набирать все известные ему персоналии Гиганды, равно как и 
топонимы, гидронимы и прочее. 

БВИ на все отвечала: "СВЕДЕНИЙ НЕТ".

"ГЕРЦОГ АЛАЙСКИЙ", - в очередной раз набрал Максим.

Вместо сакраментального отказа на экране появилась кровавая 
растопыренная пятерня в кругу, по кругу же шла надпись корявыми 
буквами: "ОТОЙДИ, СМЕРД!".

Это были фамильный герб и  девиз герцогов Алайских.

 

Глава пятая



Убежище именовалось нынче "Штаб-квартирой Союза борьбы за 
освобождение Алая", и проникнуть в него было не легче, чем в прежние 
времена. Герцог охрип, доказывая, что должен вручить рапорт самому 
господину вице-премьеру, поскольку у него, младшего лекаря Угога, есть 
для господина вице-премьера еще устное сообщение, ни для чьих 
других ушей не предназначенное. Его несколько раз обыскали самым 
грубым образом, но обыскивали столь неумело, что он даже пожалел об 
оставленном пистолете. Потом, наконец, смилостивились и отвели в 
дезинфекционную камеру и долго там поливали почему-то жидкостью 
для уничтожения лобковых вшей - очевидно, она была тут у них

единственным средством, сохранившимся в изобилии.

-Только к господину старшему мажордому... виноват, вице-
премьеру, тебя все равно не пропустят, - предупредил канцелярист. -Он 
и так ночей не спит, почернел весь...

Герцог подумал, что "старший мажордом" по-алайски звучит 
вполне грамотно, а по-русски тавтология получается.

Размахивая с таким трудом полученным пропуском, герцог шагал 
вдоль неимоверно длинного коридора, выкрашенного в унылый зеленый 
цвет. Его обгоняли и мчались навстречу ему на велосипедах 
многочисленные курьеры и посыльные, но все равно было понятно, что 
ни одно донесение, ни один приказ не поступят по месту назначения в 
срок. Возле всех дверей стояли часовые, стараясь соблюдать какое-то 
отвратительное подобие строевой выправки.

"Однако, я опаздываю" - подумал полковник Гигон, взглянув на 
вмурованные в стену часы, но сразу понял, что часы остановились - и 
надолго.

У нужной ему двери стоял тощий мальчонка. На нем как на 
вешалке болтался парадный мундир старшего бронемастера со 
споротыми нашивками, а вместо автомата поперек груди висела 
дедовская винтовка. 

-Как стоишь? - рявкнул герцог. -Кто так службу несет? Ты конюшню 
охраняешь или слугу народа?

Конюшни у герцогов Алайских охранялись не в пример лучше.

-Виноват, - сказал часовой и попробовал подтянуться. -Виноват, 
господин... э-э-э... - он безуспешно пытался определить чин и звание 
стриженного парня в каком-то подозрительном халате.

-Командир медицинского отряда Угог, - подсказал герцог, сильно 
повысив себя в чине. --Ступай и доложи - по делу, не могущему иметь 
отлагательств. Специальный доклад департамента народного здоровья 
при подкомитете тотальной вакцинации...

Он подумал, что во времена смут и потрясений хорошо 
подвешенный язык значит куда больше, чем самый изобильный 
печатями документ. Мальчонка открыл дверь и вошел, но почти тут же 
вылетел под настоятельным воздействием пинка, а в двери показался 
очень важный и очень довольный собой господин в хорошем костюме и 
с явной военной выправкой. Господин очень старался выглядеть старше 
своих лет.

-Что это за скотина тут смеет... - начал он и осекся. Герцог 
внимательно глядел ему в лицо и холодел.

-Гаг? - шепотом спросил господин.

Герцог кивнул.

-Тебя же убили, - так же шепотом сказал господин.

-А ты меня хоронил? - ухмыльнулся герцог. От сердца отлегло. 
Нарвался он не на внимательного придворного, а на Бойцового Кота, 
сослуживца Гага, наверняка, судя по ряшке, капрала.

-Хорошо устроился, капрал, - сказал он. -Непыльно устроился... 
Референт, небось?

Капрал-референт втянул его в прихожую.

-Вот как кликну часовых... - неуверенно сказал капрал. -Ты разве 
не знаешь, что Бойцовые Коты теперь вне закона?

-Кликни, отчего не кликнуть, - сказал герцог. -Эть, змеиное молоко! 
Я, значит, Бойцовый Кот, а ты у нас, значит, Порхающая Принцесса.

-За меня поручились, - сказал капрал-референт. -Я чист перед 
народом...

-Это ты-то чист? А кто крестьян-дезертиров в Буром Логу...

-Тише! - прошипел референт. -Молчи, брат-храбрец. Я тебя не 
видел, ты меня не видел...

-Нет уж, - сказал герцог, закипая гневом Гага. -Это я чист - которую 
неделю искупаю вину перед народом в санитарной службе, людей 
спасаю, змеиное молоко! А ты тут на усиленном пайке отсидеться 
думаешь? Нет уж, у нас на фронте все пополам было, и здесь должно 
быть все пополам!

-Все-таки зря тебя не убили, - пожаловался капрал-референт. -
Сволочь ты, Гаг! Всех ребят убили, и господина старшего наставника 
Диггу убили, - он неожиданно шмыгнул

 носом, - а ты все живой!

-Пожалуй, я сяду, - сказал герцог и действительно оседлал стул 
задом наперед.

-Уходи, всем святым прошу, - заныл капрал-референт. -Меня 
погубишь, мать погубишь... Я тут подженился еще, квартирку хорошую 
заняли, раньше там господин управляющий парком жили... Уходи, а 
работу я тебе найду, хорошую работу, может, даже телохранителем 
устрою...

-Пожалуй, я и закурю, - герцог достал из кармана халата обрывок 
газеты и кисет.

-Только не это! - шепотом завопил капрал. -Господин вице-
премьер сами не курят и другим не велят, и чтобы в их присутствии... 
Отцы-драконы! Да у тебя и газетка старорежимная, за ее хранение 
теперь знаешь что полагается?

-Успокойся, брат-храбрец, - сказал герцог. -Представь, что лежим 
мы с тобой в окопчике, над нами крысоедовские бомбовозы второй 
заход делают - и сразу успокоишься...

-Да? И, между прочим, крысоедами ругаться теперь тоже 
запрещено. Крысоеды нынче эти... ну... братский народ Каргона, вот!

-Слушай меня внимательно, дурак, - сказал герцог, но 
курительные принадлежности все-таки спрятал. -Слушай внимательно. У 
меня для господина вице-премьера донесение, да такое, что ежели я его 
не доставлю, не сносить мне головы. И тебе не сносить головы, ежели 
ты меня до него не допустишь. А если доложишь, то может нам обоим 
выйти награда и крупное повышение... Вот и соображай.

-Все равно без доклада нельзя, - заныл капрал-референт. -А как я 
про тебя доложу? Санитаришка пришел, весь в дерьме?

-Скажешь - пришел человек, принес известие от Вольдемара. 
Запомнил? От Вольдемара, мол, срочное сообщение.

-От Вольдемара... - капрал помотал головой. -Что это за слово 
такое - вольдемара? Наркота какая-нибудь новая?

-Не твоего ума дело, - сказал полковник Гигон. -Двигай быстрее. А 
то закурю! - угрожающе добавил он.

Референт скрылся за металлической дверью. Старший мажордом 
вступил в свою должность сравнительно недавно, по рекомендации 
предшественника, не имевшего наследников по мужской линии. Видеть 
молодого герцого Алайского он мог только на портретах, поскольку 
молодой герцог в то время уже вовсю отрабатывал свою легенду в 
качестве курсанта школы Бойцовых Котов. А вот Гага он, конечно, 
запомнил...

-Господин Андрей! - герцог рванулся навстречу вышедшему, даже 
стул уронил. -Господин Андрей, большая беда! - как бы от волнения он 
заговорил по-русски.

Вице-премьер в полувоенной форме, высокий, светловолосый и 
очень похожий на отца, глядел на него с нескрываемым удивлением. 
Потом все понял, и, схватив за рукав халата, ввел герцога в кабинет.

-Ты с ума сошел, Бойцовый Кот! - сказал он. -Нет, все-таки отец 
зря с тобой нянчился. Ты что, не знаешь, что должен помалкивать?

-Вовсе я не должен помалкивать, господин Андрей, - с 
достоинством парировал герцог. -Подписки я вам никакой, между 
прочим, не давал. И господин Корней говорил, когда меня... э-э... 
провожал: болтай, мол, чего хочешь, мало ли в войну людей спятило?

-С вами спятишь, - сказал Андрей Яшмаа, сел за свой роскошный 
стол и обхватил голову руками. -Что у тебя за беда? Нынче у всех беда.

-Господин Андрей, - герцог говорил быстро, захлебываясь - так 
всегда выглядит убедительнее, - докладываю: вчера с Архипелага 
прилетел гидроплан. Синекожие восстали, порезали персонал 
метеостанции. Вот на гидроплане раненых и привезли. А среди них - 
господин Вольдемар, весь такой, я извиняюсь, черненький... Да что я, 
господина Вольдемара не помню, как он меня в спортзале швырял? 
Наши говорят, он туземцев удержать пытался, вот они его и... того. Он 
очень плох был, повезли мы его в госпиталь, а там не принимают, 
говорят, почернел уже весь, велели сжечь, не распостранять... Ну, чуть 
не сгребли нас с ним заодно, только я ведь по себе знаю, что ваша 
медицина мертвого подымет... Я его завез в одно тайное место, он там 
чуть в себя пришел, узнал меня и велел мне прямо к вам... Какая-то 
информация у него - вопрос жизни и смерти, говорит.

-Ничего не понимаю, - сказал вице-премьер. -У него же аварийный 
передатчик вмонтирован в...

-Может, чего и вмонтировано было, - сказал полковник Гигон, - а 
только били его так... На совесть били, руки, ноги - как студень. На 
обезбаливающем его держу, да какое у нас обезбаливающее... Сука ты 
штатская! - завопил он вдруг, имитируя солдатскую истерику. -Друг у 
тебя подыхает, а ты в кабинетике! Или, может, у вас черных за людей не 
считают, как у нас синежопых? Так и скажи, я пойду и дострелю его, я 
уже смотреть не могу, как он там, на соломе вонючей...

-Успокойтесь, - ледяным голосом сказал Андрей Яшмаа. -Сейчас 
поедем.

Он подошел к стене, сдвинул в сторону картину, изображающую 
маршала Нагон-Гига в момент распределения трофеев между личным 
составом. За картиной обнаружился сейф. Яшмаа-младший достал из 
сейфа большой черный саквояж, потом пистолет нездешней работы, 
повертел оружие в руках и положил обратно в сейф.

-Только ребят с собой посмелее возьмите, которые заразы не 
боятся, - посоветовал герцог.

Ребят господин бывший старший мажордом взял всего троих, 
должно быть, и вправду самых смелых. Конечно, если бы речь пошла о 
простом алайском чиновнике, тот бы для важности роту охраны 
прихватил, а мы, господа прогрессоры, стало быть, скромно, по-
простому... Тем лучше.

От места в просторном правительственном "урагане" герцог 
наотрез отказался:

-Я вперед поеду, буду показывать дорогу, а то там сейчас везде 
перегорожено.

Он знал, что треск мотоцикла предупредит всю группу еще 
квартала за четыре.

Назад поехали с ветерком. Патрули испуганно жались к стенке, 
полицейские отдавали честь, грабители, побросав узлы, укрывались в 
переулках.

Во дворе особняка все было тихо, только у стены сидел 
легкораненный и пытался из обломков мрамора составить погибший 
шедевр. Сидел легкораненный на ручном пулемете, но об этом знал 
только герцог.

Андрей Яшмаа вылез из машины и дал знак двум своим 
костоломам прихватить носилки. Костоломы завозражали, что это не их 
костоломное дело, но герцог добавил злорадно: ничего-ничего, хлебните 
чуток нашей санитарской доли! Что за прелесть эти земляне, подумал 
он, а вроде такие же люди...

В импровизированном лазарете стояла вонь, раненые 
расположились вдоль стен и у входа, а посреди зала стоял роскошный 
обеденный стол и с изрубленными в святой злобе краями. На столе 
лежал, укрытый уцелевшей шитой золотом портьерой человек огромного 
роста. Голова и лицо его перевязаны были донельзя грязными бинтами, 
виднелся только совершенно черный нос, да такая же черная могучая 
некогда рука бессильно свисала вниз. Бывший капрал дворцовой стражи 
стоял возле стола в медицинском халате, а для убедительности, дурак, 
крутил в руках клизму.

Андрей Корнеевич Яшмаа поставил саквояж, кинулся к раненому 
на грудь. И сейчас же черные руки накрепко обхватили вице-премьера 
свободного Алая поперек туловища, оставляя черные следы на его 
светлом френче.

Двое костоломов так и застыли с носилками в руках, почувствовав 
приставленные ножи, а третий застыть не захотел...

Легко- и тяжелораненные действовали быстро и слаженно. 
Господину премьер-министру за