окойно  оглядываться.  Наконец,  мы
увидели: на противоположном конце стола  из  серой  пластмассовой  коробки
выползала широкая бумажная полоса.
     - Телефакс, - проговорила девушка. Слово прозвучало, как  заклинание.
- Вы представляете, факс!
     - Вспомнил! - прошептал я.
     - Что?
     - Электронное  средство  связи  из  восьми  букв.  Телефакс.  Это  из
кроссворда...
     - Ну, ты даешь, Алик,  -  покачал  головой  Максим.  -  Мне  бы  твои
проблемы.
     - А что вы так радуетесь-то? - спросил я.
     - А то, что у нас в офисе стоит такой же. И Колька  сегодня  дежурит.
Сейчас нарисуем ему записочку, что б позвонил вашему начальнику,  отправим
по факсу - и все дела.
     - Записочку? Ну и чем мы ее нацарапаем?
     - Да сейчас найдем какой-нибудь фломастер...
     - А ты уверен, что сможешь ворочать фломастер. Это  ведь  все  равно,
что телеграфный столб.
     - Не надо никаких фломастеров! - закричала  Эльза.  -  Посмотрите,  в
принтере  торчит  лист  чистой  бумаги.  Лезьте  на  клавиши,  сейчас   мы
напечатаем записку.
     Работа снова закипела, хоть и не так  бодро.  Сказывалась  усталость,
хотелось отдохнуть или поспать.
     - Быстрее, мальчики, пожалуйста! - умоляла нас Эльза. - Темнеет уже.
     Когда, наконец,  заработал  принтер,  мне  показалось,  что  началось
землетрясение.  А  звуки,  которые  он  издавал,  напоминали  распиливание
тридцати кошек на  циркулярной  пиле.  Но  прошло  несколько  минут  и  на
поверхность стола упал  лист  бумаги  с  готовым  текстом.  Текст  занимал
примерно пятую часть бумаги, а то и меньше. Правда, сама бумага  была  для
нас все равно, что огромный лист толстой фанеры.
     - Не дотащим, - сразу сказал Максим.
     - Не дотащим, - согласился я.
     - Нужно отрезать кусочек с текстом. Тогда будет легче.
     Я посмотрел на него, но он не дал мне раскрыть рта:
     - Только не спрашивай, чем. Сам знаю, что нечем. Хотя...
     Он повернулся и пошел куда-то  на  край  стола.  Я  прогулялся  вдоль
листа. Отчетливо были видны все волокна,  и  даже  всякий  мусор,  который
добавляют в бумагу. Отпечатанные буквы же казались просто наносом грязи на
бумаге.
     Я подобрал карабин и выстрелил в бумагу. Пуля разворошила волокна, не
оставив никакого серьезного отверстия.
     - Патронов не хватит, - заметила Эльза.
     - Да уж...
     - Э! - услышал я голос Максима. - Помоги...
     Он волок за собой блестящую металлическую плиту размером  в  половину
своего роста.
     - Понимаете, - начал объяснять он. - Бумагу ведь режут  канцелярскими
ножами. А  у  них  лезвия  с  насечками.  Когда  кончик  затупится  -  его
обламывают и выбрасывают. А режут тем, что осталось...
     - Это, конечно, очень  полезно  для  кругозора,  -  сказал  я.  -  Но
хотелось бы ближе к делу.
     - Так ведь это и есть тот самый отломанный кусочек лезвия.  Я  его  в
пепельнице нашел. Сам туда всегда выбрасываю. Он еще острый.
     - Я, кажется, понимаю, - проговорила Эльза.
     - А я, кажется, нет.
     - Что тут непонятного! - воскликнул Максим. - Впряжемся в эту  штуку,
как в плуг, и будем пахать взад-вперед, пока не отрежем.
     Мы начали "пахать". Я и Максим  таскали  лезвие  за  собой,  а  Эльза
налегала на него сверху. Сказать, что эта  штука  была  острой,  я  бы  не
рискнул. Зазубрины  с  треском  разрывали  волокна,  и  производительность
нашего труда была плачевно низкой. Когда мы в девятый  раз  пошли  поперек
проклятого  листа,  я  проклял  тот  день,   когда   пришел   работать   в
"Минитрон-Сафари".
     Наконец, обрезанная половинка с хрустом отделилась от листа, едва  мы
потянули за нее. Тащить ее было несоизмеримо легче, но как поднять  ее  на
крышку факса? Высота, по нашим меркам, была чуть меньше двухэтажного дома.
Мы начали ходить вокруг, прикидывать, ругаться и  вздыхать.  Потом  Максим
сказал:
     - Веревка нужна.
     - Повеситься? - поинтересовался я.
     - Смотри, веревку привязываем к бумаге, перекидываем  через  вон  тот
уступ и тянем. Ну как?
     - Эффектно. Одна загвоздка:  нужно  человек  пять,  чтобы  этот  лист
наверху принимать, и еще столько же - держать тех, кто принимает, чтобы те
не свалились.
     Максим замер, переваривая мою сложную формулировку, потом согласился:
     - Ну, в общем, да... А если перекинуть с другой стороны, через корпус
и там потянуть...
     - Да не сможете вы ничего тянуть, - раздался голос  Эльзы.  -  Вы  на
себя-то посмотрите - вас ноги уже не держат. Нормальный человек столько не
выдержит, сколько вы сегодня сделали.
     - Придется стать ненормальными...
     И мы взялись за работу. С  веревкой,  к  счастью,  проблем  не  было.
Максим принес из той же пепельницы клубочек шерстяной нитки,  мы  расплели
его на несколько частей и связали длинный крепкий канат. Затем  перекинули
его через корпус факса, я прострелил в бумаге отверстия, что бы привязать,
мы напряглись...
     Эльза была  права.  Наши  пальцы  разжимались,  а  ноги  отказывались
упираться  в  стол.  Это  окончательно  испортило  настроение,  захотелось
плюнуть на все, уснуть где-нибудь в пепельнице, забыться...
     - Мальчики, милые, не спите, - чуть не плача уговаривала нас Эльза.
     - А может, ничего  с  нами  не  будет,  если  в  срок  не  успеем?  -
предположил Максим. - Уж больно ноги устали.
     - Может, и не будет... - легкомысленно соглашался я.
     Нам удалось лишь поставить бумагу на ребро. О том, чтобы затащить  ее
наверх, не могло быть и речи. Мы надрывались, падали, вставали,  шатались,
совсем как пьяные.
     - Бедные вы мои! - убивалась девушка. - Ну постарайтесь еще немного.
     И вдруг она хлопнула себя по лбу.
     - Ну что я за дура! Как я раньше не догадалась!
     - Ты вспомнила, что у тебя есть с собой подъемный кран?
     - Да нет же! Ребята, напрягитесь еще чуть-чуть, сдвиньте с места  тот
карандашик.
     - А зачем?
     - Мы привяжем его к веревке и сбросим со  стола.  Короче,  это  будет
противовес. Ну так что, сможете?
     Я посмотрел на Максима. Он сидел,  расставив  ноги,  и  тупо  смотрел
перед собой.
     - Ну, что, Макс, сможем?
     - Ну, если женщина просит... - и он развел руками.
     Дальнейшее я помню смутно. В голове остались расплывчатые образы, как
мы привязывали веревку, как подсовывали под карандаш булавки и катили  его
к краю стола. А потом вставляли бумагу,  ходили  по  клавишам  и  набирали
номер. Помню еще, как Максима чуть не затянуло в потроха аппарата.
     Когда мы спустились вниз, Эльза крепко  спала,  подложив  под  голову
кусочек ластика. Мы пристроились рядышком и через  несколько  секунд  тоже
отключились...


     ...Пробуждение было быстрым и радостным. Я едва лишь открыл  глаза  и
увидел блеск стеклянной крышки перед своим носом.
     Получилось!
     Я вскочил, едва не разбив стекло головой, натянул кое-как  одежду  и,
застегиваясь на ходу, побежал в аппаратную.
     Здесь уже было множество людей. Леша перетащил  из  соседней  комнаты
телефон и что-то орал в трубку, мне показалось, он  выясняет  отношения  с
электростанцией. Бригада энергетиков  и  ремонтников,  которых,  очевидно,
позвал Пупс,  оживленно  обсуждала  перспективы  установки  на  аппаратуру
резервного питания. Сам Пупс с виновато  поднятыми  бровями  расшаркивался
перед  Максимом  и  Эльзой,  что-то  объяснял  им  и,  наверно,   приносил
соболезнования. Еще здесь были двое парней из соседней  фирмы  -  их  тоже
пришлось поднять, чтобы открыть офис и снять нас со стола.
     На меня внимания никто не обратил. Я не стал навязывать свое общество
и побежал искать Никотина - было сильное желания начесать  ему  холку.  Но
хитрая бестия уже куда-то исчезла. Я решил перенести экзекуцию на завтра и
вернулся в аппаратную. Там меня наконец заметил Пупс.
     - Алик! - вскричал он. - Ну как ты?
     - Хороший вопрос, - сказал я.
     - Боже, как тебе удалось выбраться?!
     - Лучше скажите, сколько нам  придется  заплатить  тем  двоим,  чтобы
замять скандальчик?
     Шеф округлил глаза.
     - Представляешь, они не берут денег! Я предлагал вернуть то, что  они
заплатили  -  отказываются.  Говорят,  что  довольны   всем   этим   нашим
безобразием. Я думаю темнят, а?
     - Не исключено, - сказал я. - Но  раз  они  так  захотели,  то,  сами
знаете, слово клиента - закон. Мне кажется есть смысл  обсудить  вопрос  о
поощрении сотрудников нашей фирмы единовременной материальной помощью. Раз
уж деньги появились...
     - Конечно, - кисло ответил Пупс, - после того, как  ты  сумел  спасти
экспедицию, ты достоин некоторого вознаграждения.  Кстати,  можешь  завтра
взять выходной.
     Я не стал ему открывать, что мои  заслуги  были  довольно  скромными,
иначе денег я не дождусь.
     Пупс ушел ругаться с  Лехой,  а  я  решил  поговорить  с  Максимом  и
проверить обстановку.
     - Алик! - его глаза были полны радости. - У нас получилось, да? Мы не
стали тебя будить, ведь ты...
     - Ладно-ладно. Как здоровье?
     - Нормально. Только вот у Эльзы голова  разболелась.  Я  испугался  -
может, уже началось?
     - Прекрати. Если по столько раз в день засыпать и просыпаться - еще и
не то заболит. А где она?
     - Пошла анальгин запивать.
     - Послушай, Макс, - я решился на прямой вопрос, - тут мне шеф сказал,
что вы от неустойки отказываетесь...
     - Какие могут быть неустойки, Алик! Такое раз в жизни бывает.
     - Это уж точно, - не удержался я.
     - Да нет... Ты понимаешь, первый раз в жизни что-такое...  настоящее.
Мы все бегаем, все чего-то добиваемся, и это  такая  ерунда!  Гордиться  в
жизни  нечем,  понимаешь.  А  тут  такое!..  Я   другим   человеком   себя
почувствовал. И еще знаешь, я ведь на Ленке жениться хотел...
     - Минуточку, - я отвел его к стене и понизил голос. - А Эльза знает?
     - О чем?
     - О том, что ты на Ленке жениться хотел.
     - Да она и есть Ленка.  Просто  выпендривается  -  сейчас  ведь,  сам
знаешь, мода на иностранщину... Ну так вот, я на ней  жениться  хотел.  Но
все сомневался.
     - А теперь не сомневаешься? Правильно - от баб только шум один.
     - Да! То есть - нет! Мы поженимся!
     - Ну, тогда соболезную. На свадьбу не забудь пригласить.
     Он хлопнул меня по плечу и пошел искать свою Эльзу-Ленку, а  я  решил
немного посидеть в приемной, где никого не было.
     На аллочкином столе лежала авторучка  и  незавершенный  кроссворд.  Я
подвинул к себе телефон, набрал номер. Потом вспомнил, что сейчас,  должно
быть, уже около полуночи, и хотел было повесить трубку. Но  на  том  конце
уже зазвучал голос Аллочки.
     - Алло.
     - Я вспомнил, - сказал я.
     - Что?
     - Слово из восьми букв. Средство связи.
     Возникла пауза, во время которой, как я полагаю, Аллочка смотрела  на
часы.
     - А что толку, - сказала она  наконец.  -  Я  оставила  кроссворд  на
работе.
     - А я тебе его привезу, - галантно предложил я.
     - Ты что, до сих пор на работе? Ах, да... Как прошла экскурсия?
     - Нормально. Ну так что, привозить?
     - Видишь ли, сегодня моя мама уехала на дачу, так что можешь  завезти
заодно и себя. И не забудь прихватить бутылочку фруктового вермута, как ты
привозил прошлый раз, хорошо?
     - Хорошо, - сказал я и повесил трубку.
     Нужно было уведомить Пупса, что  я  завтра  беру  выходной.  А  затем
поторопиться, пока не ушли последние трамваи.





   Александр Тюрин
   Возвращение Красной Шапочки

     /**. * (c) Alexander Tyurin
     * SF-story, encoded Cyrillic
     * email: alex.tyurin@mail.ru
     * http://www.rusf.ru/tjurin, http://www.lib.ru/TYURIN/
     **/

     (цикл "Откровенный русский киберпанк")

     Марсианская раса произошла от нескольких подразделений русской армии, а
также девушек из австрийского фронтового борделя, случайно телепортированных
на Марс летом 1916 года

     Большая Солипсическая Энциклопедия


1.

     Его  звали  Красная Шапочка, или кратко  Ред.  В этом прозвище не  было
никакого  намека  на  гомосексуализм.  Просто  он  умел  выходить  даже   из
безвыходных положений,  перед  которыми встреча  маленькой  девочки с зубами
свирепого хищника показалась бы пустяком.
     Ровно в полночь по среднему марсианскому времени его вызвала Мама. Ее и
в самом деле можно было  посчитать  женщиной, если бы не совершенно  мужской
склад ума.
     Мама была материнской  платой Метатрона -  самого мощного  марсианского
гиперкомпьютера - впрочем, неизвестного налоговым киллерам, которые обложили
податями каждый жалкий гигагерц и гигабайт.
     Сетчатая структура  из кремниевых нанотрубок с миллионами синаптических
контактов,  к  которым  примыкали  нейроны,  была вделана в  голову  женщины
легкого поведения.
     А вот долгосрочная  память  Метатрона располагалась в марсианских льдах
глубокого залегания. Горячий квантовый процессор Метатрона был  замаскирован
под Вечный  Огонь у памятникам первопроходцам Марса,  которые, все как один,
погибли  осваивая красную планету, однако успели  произвести  многочисленное
потомство.
     Женщина  со встроенной Мамой только что  обслужила клиента и  встреча с
Редом была замаскирована под очередное любовное свидание.
     Мама  нравилась  Реду,  в смысле как женщина,  но он лишь мечтал о том,
чтобы поцеловать ее, ведь она была его непосредственным начальником.
     За двадцать минут лжелюбовной встречи Мама провела операцию под местным
наркозом, во время которой в мочевой  пузырь  Реда была введена  бластула  с
зеркальной материей.
     Конец   операции  был   скомкан   хозяйкой  публичного  дома,  разумной
каракатицей  по  имени  Шарлин  Перро, подплывшей со стороны  ванны-джакузи.
Бандерша страшно  боялась, что девушки-стахановки будут водить себе клиентов
сверх норматива и брать всю выручку себе.
     Мама пошла открывать крышку джакузи, а  Реду пришлось срочно вставать с
операционного "ложа любви"  и  делать  перед  бандершой  вид, что он страшно
доволен,  хотя в  промежности остались неснятые зажимы, а из-за анестезии он
едва держался на согнутых колесом ногам.
     Отдав  чипкредитки  прямо  в  щупальца  мадам,  он  с  трудом вышел  из
заведения и едва нашел в себе силы добраться до собственного вертоката, хотя
вокруг  крутились киберрикши. Но  среди них могли  быть агенты  марсианского
гестапо, если точнее налоговой полиции, среди которых самым опасным являлся,
конечно, Вольф Блитцер.
     И хотя Реду удалось прорваться сквозь стаю бешено  щипающихся и клюющих
рикш, чувствовал он себя неуверенно.
     Никогда  еще  в истории марсианского  человечества никому  не удавалось
получить  столь большую дозу зеркальной материи. И  даже те, кто ее получил,
не  знал,  как  она  себя  поведет. Зеркальная  материя не  имела деления на
молекулы, атомы, лептоны, кварки, не знала стрелы времени. По  сути она была
математическим   объектом   с  двадцатью   тремя   свернутыми   измерениями,
нестабильно проецирующимися в нашу трехмерную реальность.
     Зеркалку как будто произвели в подпольной лаборатории на Ио, в одном из
серных  вулканов, который власти  считали  действующим.  Организации удалось
выйти  на  производителей  и предложить им  хорошие деньги,  прежде  чем  их
загребла налоговая полиция или они попали в руки других подпольщиков, только
уже убийц и насильников. Теперь зеркальную материю надо было передать в руки
Омы...
     На одном из перекрестков движение было прервано огромной раздувшейся  и
страшно  закрученной  тушей гельминта, который  видимо сбежал  из  городской
канализации,  не  вынеся  ужасов  загрязнения.  На  несколько  километров от
перекрестка выстроились застрявшие вертокаты.
     Ред  ударил по  голове автоводилу, заставив  его  спрятаться в  коробку
передач,  и  взял  управление  на  себя,  надеясь  как-то протиснуться между
застрявших машин.
     И  тут в кабину заглянул регулировщик.  Если  точнее, это был сам Вольф
Блитцер.
     - Привет, Ред, -  просто сказал он, хотя  визави встретились они первый
раз.  -  Прими  мои  соболезнования,  но  за  эту  пробку  в  конечном счете
ответственны те, кто злостно уклоняется  от  налога  на канализацию.  Каждая
попа должна платить за содеянное, не так ли?
     Ред подумал, что весь затор был устроен,  лишь  бы только отловить его.
Позорный провал, как  он не заметил опасные изменения на транспортной карте,
которая передавалась через  левый  коммуникационный  чип прямо  в зрительный
центр  его мозга? Ему никогда уже  не доказать  Маме, что  он чего-то стоит.
Никогда она не захочет поцеловать его в губы.
     - Здравствуйте, Вольф. Кажется, вы не прочь меня арестовать?
     - Пока что нет ни малейшего повода. Ты смотришь прямым честным взглядом
и к тому же сдал налоговую декларацию за прошлую неделю, которую, правда, мы
еще не начали проверять. Так может, подскажешь за что?
     А вдруг и в самом деле у Вольфа нет ордера на арест?
     -  Может  и  подскажу. Но только вы  сперва подсобите мне выбраться  из
пробки.
     Это было похоже на  предложение из  сказки : "Не ешь меня, Серый Волк",
но Ред знал большую убойную силу прямых высказываний.
     Реакция Вольфа оказалась достаточно тонкой.
     - Шутишь, парень? Не шути, да не судим будешь. Впрочем... почему нет.
     Вольф  сел в вертокат Реда, прилепил к  крыше полноспектральную мигалку
и, едва касаясь тродов управления кончиками пальцев, стал пробивать путь.
     -  Ну, куда-таки едем, юноша? - с  заметным ехидством  спросил Вольф  и
махнул  рукой  в  сторону  высотных  расписных  теремов  Нойпетербурга,  что
напоминали застывшие  солнечные парусники. - Может, туда? Нет лучшего места,
чтобы  немного расслабиться,  смыть  тоску-печаль за  умеренную цену. Или ты
предпочитаешь курить травку только на Фобосе, где человек человеку не только
волк, но еще и козел?
     Ясно,  серый,  что  ты  разыграл  эту  партию, чтобы  выудить  из  меня
какую-нибудь информацию, подумал Ред.
     -  Мне еще нет двадцати одного года, так  что  ничего кроме пива, разве
забыли, начальник? И у меня деловая  встреча. Есть возможность  продать пару
приличных   рефлексов   для   симулантов,   -  Ред   постучал  по   разъему,
вмонтированному в последний шейный позвонок.
     - Сайкософтом , значит, приторговываешь.
     Вольф покачал  головой, как бы в  знак полного согласия,  хотя мог бы и
потребовать товар показать.
     - Ты рано начал, главное теперь кончить вовремя... Я знаю, Ред-редиска,
что  ты не просто  одинокий  отчаянный  диллер,  - Вольф передал  управление
автоводиле  и посмотрел  вдаль  на  небоскреб Кощей-центра, сияющий на  фоне
темной махины Монс Павонис. - За тобой стоит Организация.
     -  За   нами   всеми   стоит  организация  и  не  одна.  Союз  питомцев
клоноинкубатора "Гуппи", лига вакуумного пения, клуб вертикального плавания,
кружок прицельного плевания ...
     -  Я  имею  в виду нелегальную  Организацию,  в которую тайно  вступили
многие  крупные  высокооплачиваемые  ученые  и даже  сетевые  авторы, хорошо
знающие себе  рыночную цену. Вступили и  плетут там заговоры в знак протеста
против  методов налоговой полиции,  сующей  нос  в каждую щелку и  не дающей
личности полного права пользоваться своими деньжатами. Ты  знаешь, малыш,  я
иногда думаю, что разделяю многие цели этих заговорщиков. Не платить налоги,
не содержать кодлу тупых бюрократов. Зачем они нужны, если люди могут просто
встретиться за  рюмкой алколоидного чая  и  решить тихо-мирно без стрельбы и
мордобоя все финансовые вопросы.
     Вольф испытующе посмотрел на Реда.
     - А я не разделяю  этих  целей и  не  понимаю таких  ученых и тем более
сетевых авторов. Бюрократы нужны...
     - Для чего? - Вольф коварно улыбнулся.
     - Ну если...  кто-то захочет уничтожить всю нашу цивилизацию, это могут
заметить  только  люди, которые  не занимаются  бизнесом, то есть наши тупые
бюрократы.
     Ред про себя хмыкнул. Вывернулся.
     -  Спасибо,  мальчик,   я   им  все  передам.  Уверен,  что  они   тебя
отблаго