.
     - У нас охота или клуб юных натуралистов? - заносчиво спросил Максим.
     Я пожал плечами и демонстративно повесил оружие на плечо.
     - Охотьтесь.
     Эльза начала внимательно осматривать свой карабин.
     - А он громко стреляет?
     - Нет, - успокоил я ее. - Можешь попробовать.
     Она выставила оружие перед собой, зажмурила глаза и  выстрелила,  как
ей показалось, в воздух. На самом же деле пуля угодила в  брюшко  муравья,
который облизывал невесть как сюда попавшую яблочную тлю. Он покачнулся, а
затем повернулся в сторону девушки и принял  "боевую  стойку"  -  согнулся
пополам.
     Увидев это,  Максим  беспомощно  оглянулся,  отпрыгнул  назад,  потом
вперед, наконец совладал с карабином и  начал,  не  целясь,  разряжать  во
врага обойму. Муравей постоял немного, шевеля усиками, а затем  развалился
пополам - заряд перебил  ему  перемычку  между  животом  и  грудью.  Лапки
конвульсивно дернулись и скрючились,  усики  продолжали  чуть  шевелиться.
Никто из его товарищей не обратил на происшествие ни малейшего внимания.
     - И все? - разочарованно проговорила Эльза. - Жалко его?
     - Жалко?! - вскричал ее приятель. - Вот он бы тебя сейчас разорвал на
куски...
     - Кого жалко больше? - попытался уточнить я. - Муравья или жука?
     - Всех жалко, - сказала девушка.
     - Тогда пусть они разбираются сами, а  мы  пойдем  искать  что-нибудь
посерьезнее.
     Максим  громко  сопел,  обиженный  тем,  что  Эльза  не  оценила  его
героизма. "Ничего, - подумал я. - Когда  мы  смонтируем  тебе  фильм,  все
знакомые снимут перед тобой шапки."
     Первым делом я связался с Лехой.
     - Видел? - спросил я.
     - Да уж...
     - Ну и как?
     - Вы были похожи на...
     - После скажешь. Что еще можешь посоветовать?
     - Сейчас  посмотрим,  -  и  он  вновь  начал  елозить  объективом  по
минитрону.
     - Макс! - позвал я и выдержал паузу, ожидая, начнет ли  он  возражать
против такого обращения. Он не возражал. - Макс, ты не хотел бы  сразиться
со скорпионом?
     Он оживился.
     - Давай. Это уже кое-что. Мух гонять надоело...
     - Ну здесь ты не прав. Муха -  опаснейшее  насекомое,  и  уже  многих
свела в могилу.
     - Это разговор на тему "Мойте руки перед едой"?
     - Да нет. Ты знаешь, что муха может отложить личинку тебе  под  кожу,
пока ты спишь? А потом эта личинка проникнет тебе в мозг...
     - Да пускай!
     - ...а после этого наступит резкое ухудшение самочувствия - и смерть.
     - Что-то я такого не слышал.
     - А я слышал и читал. Был случай, когда один нищий положил за  пазуху
кусок подгнившего мяса и уснул.  Личинки  перебрались  в  него  и  сожрали
заживо. Ни один доктор не мог его спасти. А ты говоришь - мухи...
     - Постеснялся бы такие гадости при даме  рассказывать,  -  услышал  я
жестяной голос Лехи. - Нашел я вам скорпиона. Пасется возле  трех  хвощей,
ты знаешь это место. Тут и еще кое-какая живность по дороге есть...
     На самом деле никаких скорпионов у нас не было. В минитрон вообще  не
допускались ядовитые и опасные существа, ведь среди них бывают такие,  что
устоят  и  перед  карабином.  Мы  разводили  лжескорпионов  -   безобидных
членистоногих, очень похожих на своих "однофамильцев", правда без жалящего
хвоста.  Впрочем,  клиенты  про  хвост  и   не   вспоминали   -   в   наше
урбанистическое время некоторые уверены, что  у  лошадей  растут  рога,  а
свиньи высиживают яйца.
     Наш путь пролегал по долине, усаженной  пирамидальными  тополями.  Ее
огораживали две обрывистые каменные гряды, с которой нам на голову  вполне
мог свалиться кто-нибудь  из  обитателей.  Мы  наблюдали,  например,  двух
мухоловок, которые грелись под нашим искусственным солнцем,  разбросав  по
камню десятки своих ножек-волосинок, чуть дальше бестолково  таращился  на
Божий свет земляной  червь,  а  позади  нас  прыгали  со  скалы  на  скалу
сенокосцы - дети называют их косиножками.
     Потом мы увидели гигантского  богомола  -  он  возвышался  над  лесом
подобно подъемному крану  и  аппетитно  объедал  какую-то  мошку,  которую
держал в передних лапках.
     У Максима перехватило дыхание от восторга.
     - Вот бы побегать за этой козявкой! - выдохнул он.
     - Ты хотел сказать "от этой козявки", -  уточнил  я.  -  Жаль  ты  не
видел, как эта козявка охотится или дерется. Это впечатляет.
     - Тем интереснее. А то воюем со всякой мошкарой...
     - А вообще-то древние берегли богомолов, они  считали  их  священными
насекомыми.  Говорили,  что  богомол  указывает  дорогу  путникам   своими
лапками, и никогда не ошибается.
     - И куда он сейчас показывает? - спросила Эльза.
     - Он не показывает, - ухмыльнулся Максим. - Он жрет.
     Вскоре я увидел, что дорогу нам перегораживает длинное бревно.  Через
несколько шагов я понял, что это за бревно, но виду не подал. Пусть  будет
небольшое развлечение...
     - Может обойдем? - небрежно предложил я, когда мы приблизились.
     - Еще чего!  -  возразил  Максим.  -  Что  мы  -  инвалиды?  Какая-то
жердочка...
     Он подал Эльзе руку,  и  та  опустила  свою  ногу  прямо  на  зеленую
поверхность бревна.
     "Бревно" вздрогнуло, вскочило на хрупкие  ножки-прутики  и  бросилось
наутек. Эльза дико завизжала и прыгнула на руки Максиму.
     - Что... Что это?! - закричал он.
     - Ничего особенного, - спокойно ответил я. - Это всего лишь палочник,
отряд прямокрылые, семейство страшилки. Питается листвой, поэтому для  нас
не опасен.
     - Но почему ты не предупредил?!
     - Я разве не предлагал обойти?
     Дальше мы следовали молча. Эльза была бледной, как  личинка  майского
жука, и Максим все время вздрагивал и морщился.
     - Уродина чертова... - проговорил он наконец.
     - Кто? - насторожился я.
     - Да этот твой... Деревяш... Палочник. Я ж не знал, что он живой.  На
вид, как деревяшка.
     - Ну вот ты и узнал, что такое мимикрия, - успокоил я его.
     - Что-что?
     - Это способность быть незаметным. Палочник незаметен среди  палочек.
Еще есть листовидка - она точь-в-точь как листья, на которых живет. А  еще
бывает стеблевидка Росса...
     - Ты, наверно, учитель ботаники? - нелюбезно спросила Эльза.
     - Почти, - скромно ответил я. - Я преподаю в университете на  кафедре
общей биологии. Моя тема - строение зрительных  органов  у  паукообразных.
Поэтому я и подрабатываю здесь.
     - Все ясно, - испуганно пробормотал Максим. - И что, интересная тема?
     - Конечно! Тебе известно, что у пауков бывает по восемь глаз?  Причем
у разных видов они по разному расположены,  и  обычно  на  спине.  А  есть
слепые пауки.
     - Терпеть не могу пауков.
     Три хвоща, о которых говорил Леха, были уже  близко.  Они  уходили  в
бездонную высоту искусственного неба, бросая  на  поверхность  исполинские
тени. Я решил остановиться возле  уютной  дубовой  рощицы,  чтобы  немного
отдохнуть, перезарядить оружие и вообще морально подготовиться.
     Максим с Эльзой сразу сели, отложили карабины и  принялись  растирать
уставшие  ноги.  Здесь  было  спокойно,  только  бродячие  муравьи  иногда
начинали шуршать неподалеку.
     Эльза шепнула что-то на  ухо  приятелю  и  отправилась  за  ближайший
валун. Я вопросительно посмотрел на Максима, и он поспешил меня успокоить:
     - Она в туалет, - слишком громко и не слишком тактично сказал он.
     Я подобрал сухую соломинку и потыкал  ей  в  комок  белой  пены,  что
подобно  плевку  висел  на  стволе  дерева.  Изнутри  "плевка"  немедленно
выползло жалкое крылатое существо и заковыляло  вверх  по  стволу.  Максим
шумно вздохнул.
     - Ольховая пенница,  -  пояснил  я.  -  Латинское  название  Афрофора
спумария. По классификации относится к отряду полужесткокрылых,  семейству
кобылки. Иногда ее называют еще слюнявой пенницей.
     - Ну и названия здесь у вас, - сокрушенно покачал головой  Максим.  -
Слюнявки, кобылки, страшилки...
     - Это еще не самые выдающиеся, - заметил  я.  -  Как  тебе  нравится,
например, навозный карапузик?
     - И такие есть?
     - Еще и не такие есть! Известен тебе, ну скажем,  вонючий  быстроног?
Или  садовый  кузька?  Или  жуки-калоеды,  трупоеды?  И  заметь,  это  все
официальные  научные  названия.  А  вот   еще   вспомнил   очень   изящное
наименование - язычок глистовидный! Но особенно  мужики  у  нас  не  любят
яйцеистребителя из семейства кодриновых...
     Нашу степенную беседу вдруг прервал пронзительный  женский  визг.  Мы
переглянулись. Кричала Эльза, больше некому.
     Я еще рассуждал, уместно ли приближаться  к  даме  в  столь  интимный
момент, а Максим был уже возле валуна и, размахивая руками, орал:
     - Скорее сюда! Скорее!!!
     Меня как подбросило. В долю секунды я был уже рядом. Эльзу  прижимала
к скале какая-то черная туша, смахивающая на большой грузовик. Перед  тем,
как стать инструктором, я прошел спецподготовку,  и  умел  не  теряться  в
трудные моменты. Но я все-таки растерялся.
     Где Леха со своим лазером?!
     Эльза запищала еще громче и меня, наконец, сорвало с тормоза. Я в три
прыжка добрался до нее и толкнул так, что она зацепилась ногой за камень и
растянулась. Черная махина не  смогла  затормозить  и  мягко  ударилась  о
скалу.
     Я уже понял, кто устроил нам встряску. Это была медведка  -  существо
огромное и омерзительное на вид, но совершенно тупое и  ленивое.  Название
его справедливо происходило от слова "медведь". Всей энергии этого  чудища
хватало только на поедание червяков в своих норах  и  на  порчу  огородных
растений. Похоже, по собственной глупости  оно  выползло  из-под  земли  и
теперь, одурев от яркого  света,  бестолково  носилось  взад-вперед  и  по
кругу.
     Эльза продолжала орать, потому  что  медведка  развернулась  и  снова
поползла на нас.  Она,  скорее  всего,  не  желала  нам  зла,  ей  двигало
любопытство или дурь. Но нам было не легче.
     Я швырнул девушку на руки Максиму и открыл огонь. Первые три выстрела
заставили монстра сбиться с шага. Чудовище остановилось и начало вертеться
волчком. Я не прекращал стрелять, пока оно не завалилось на спину,  поджав
широкие передние лапы.
     Я бросился к ребятам. Эльза  ничего  не  говорила,  только  тряслась,
беспомощно глядя на нас.
     - Тут есть вода?! - закричал Максим.
     - Потряси ветви на деревьях, там могли застрять капли, -  посоветовал
я, а сам взял руки Эльзы в свои, чтобы успокоить ее. Она ответила железной
хваткой.
     "Надо было добить медведку", - подумал я.
     Действительно, они  были  живучи.  Мы  ставили  в  институте  опыт  -
разрезали медведку пополам, а  потом  любовались,  как  передняя  половина
пожирает заднюю.
     Подтверждение своим мыслям я увидел в неожиданно остекленевших глазах
девушки. Она увидела за моей спиной что-то страшное, но у нее уже не  было
сил кричать.
     А у меня не было времени оглядываться.
     - Стреляй, Макс!!! - заорал я и потащил Эльзу в сторону.
     Я лишь чудом успел спасти ее. И себя,  конечно.  Черед  долю  секунды
уродливая голова медведки уже обнюхивала место, где только что сидели мы с
Эльзой. Она бы нас, может, и не  съела,  но  раздавила  бы  -  это  точно.
Максим, не растерявшись, разрядил в чудовище  всю  обойму,  превратив  его
голову в лохмотья. Но у насекомых основное значение имеет не  головной,  а
спинной мозг. Тело еще продолжало совершать конвульсивные  движения,  пока
не запуталось в стеблях ползучего лютика.
     Убедившись, что самое страшное позади, я передал обморочную Эльзу  на
руки ее приятелю и побежал в сторону  острого  каменного  уступа.  Максим,
наверно, решил, что я рехнулся, но я знал, что искал.  И  найдя  в  камнях
пузатую оранжевую тумбу, со злостью ударил ногой по педали.
     - Ты что там, заснул?! - заорал я в микрофон. -  Ты  знаешь,  что  мы
едва не отправились на тот свет?
     -  Но  ведь  не  отправились,  -  трусовато  возразил  Леха.  -  Ведь
обошлось...
     - Я тебе устрою "обошлось"! Тебя на кой хрен туда посадили? Спать?
     - Я не спал.
     - А что, дремал?
     - Алик, они тебя не слышат? - Леха понизил голос.
     - А ты соизволь взглянуть на монитор.
     - Ну, мало ли... Слышь, Алик... Ток у меня обрубили.
     - Не понял.
     - На две секундочки напряжение пропало. И все.
     - Но я ничего не заметил!
     - Само собой - освещение на резервном питании.
     - Но ты сказал - две секунды. А дальше что?
     - А дальше нужно пять минут на накачку лазера. Я  говорил,  чтобы  не
экономили на этом. Не надо было покупать всякое  старье.  Кстати,  накачка
еще не закончилась. Ты бы не бросал людей одних.
     - Ладно, Леха, - процедил я. - После поговорим.
     Подопечных я застал в состоянии  полного  морального  упадка.  Максим
что-то доказывал подруге, но та лишь хныкала и однообразно повторяла:
     - Не хочу... Хочу домой...
     И вдруг снова перешла на визг:
     - Что это?!
     Мои нервы едва не лопнули от этого крика, но я вовремя  заметил,  что
ее напугала всего лишь большая черно-белая гусеница, сползающая со ствола.
     - Все нормально, - сказал я как можно спокойнее.  -  Это  всего  лишь
личинка бабочки махаон. Жаль вы не видели самой бабочки. У нее очень яркая
раскраска, красивый и величавый полет...
     - Ну вот, видишь, это просто гусеница, - присоединился Максим.
     - Нимфа, - поправил я. - Научное название - нимфа.
     Услышав последнее слово, Эльза с удвоенной энергией начала  проситься
домой. Максим беспомощно посмотрел на меня, а я лишь развел  руками.  Бабы
есть бабы, и ничего с этим не поделаешь. Ты знал, кого берешь с собой.
     Настроение  было  испорчено.  Мы  возвращались   обратно,   даже   не
разговаривая. Я предложил было пройти по следу  серого  слизня,  но  Эльза
лишь застонала в ответ. Я закрыл рот на замок и не  открывал  его  до  тех
пор, пока  не  развез  ребят  по  боксам.  Перед  трансформацией  я  решил
поговорить с Лехой.
     - Представляю что будет, если они нажалуются  Пупсу,  -  сказал  я  в
микрофон. - Ведь еще и деньги придется возвращать.
     - Да не... - без особой надежды проговорил Леха. - Что  для  них  эти
деньги? Мелочь.
     - Хотя, парню это все должно было понравиться. Просто с девкой ему не
повезло.
     - Слушай Алик, - я  услышал,  как  Леха  зевнул.  -  Я  посплю,  пока
работает преобразователь. Как все закончится, вы меня разбудите.
     - Ну, спи, спи... - и я  отправился  в  свой  бокс,  чтобы  предаться
действию усыпляющего газа.
     Неудивительно, что после  таких  нагрузок  на  нервную  систему  меня
посетил во сне какой-то бред. Мне снилось, как будто я развожу в маленьком
ветхом сарайчике тараканов. Вот я выливаю им в лохань  ведро  помоев,  они
аппетитно  чавкают,  толкают  друг  друга   рыжими   спинками,   скребутся
надкрыльями о шершавые стены. А потом сытые и довольные трутся у моих ног,
преданно лижут мои ботинки. Точь-в-точь, как поросята...
     Но сон окончился, я сладко потянулся и, не  открывая  глаз,  выставил
вперед руки, чтобы распахнуть стеклянную крышку бокса. Однако  ладони  мои
провалились в пустоту.
     Пришлось открыть глаза. Меня окружала бескрайняя пористая поверхность
поглотителя. Я вскочил.
     Либо тараканий кошмар разбудил меня раньше времени, либо... И  тут  я
понял, что  преобразователь  не  работает.  Поверхность  поглотителя  была
холодной.
     Наконец я взглянул на контрольную панель на стене. На ней горели  две
большие желтые лампы и три нуля на табло  -  это  был  сигнал  готовности.
Неужели Леша забыл включить аппаратуру?!
     Я прыгнул в комбинезон и побежал к машине - нужно было узнать, что  с
моими подопечными. Я быстро убедился, что у Максима та  же  история  -  он
сидел посреди  контейнера,  расставив  ноги  и  остерегался  предпринимать
какие-либо действия.
     - Ну? - спросил он.
     Я, как мог, успокоил его и предложил доехать до Эльзы. Ему оставалось
только согласиться. Девушка, слава Богу, еще спала.
     - Сиди рядом, - сказал я Максиму. - Я доеду в аппаратную и  посмотрю,
что там с Лехой.
     В аппаратную вел особый  стеклянный  тоннель.  Его  использовали  для
подгонки запасных машин и для других внештатных ситуаций.  Я,  не  сбавляя
скорости промчался по нему, резко затормозил и приставил лицо к прозрачным
стенам.
     Меня прошиб озноб. Леша безмятежно дрых  на  банкетке,  подложив  под
голову томик "Занимательной фармакологии", который мы подарили  ему  на  8
марта.
     Стараясь не думать, чем может обернуться вся эта история, я вскочил в
машину и полетел обратно.
     Эльза уже проснулась.  Она  не  паниковала,  не  билась  в  истерике,
правда, как мне показалось, была необычайно  бледной,  с  темными  кругами
вокруг глаз.
     - Что? - спросил Максим.
     - Плохо, - ответил я.
     Мне предстояло сказать им одну вещь, которая  держалась  сотрудниками
фирмы в строгой тайне. Обстоятельства  вынуждали  меня  быть  честным.  Но
прежде следовало выяснить, сколько времени осталось  у  нас  в  запасе.  Я
нашел глазами часы на стене и убедился, что они показывают 1 час 14 минут.
Это была, мягко говоря, туфта - на улице еще не начало темнеть.
     Но что это значило? Выходит, снова нам отключили электричество и часы
обнулились. А с ними - и вся аппаратура. Компьютеры надежны, когда рядом с
ними надежные люди. А не такие, как Леха. Пупс давно и с  радостью  уволил
бы его, но Леху спасало то, что он был классным специалистом по всей нашей
технике, и заменял собой целую ремонтно-эксплуатационную бригаду.
     - Слушайте меня, девочки-мальчики, - наконец  решился  сказать  я.  -
Сколько мы с вами гуляли по минитрону? Час не  больше,  так?  Плюс  час  с
небольшим мы провалялись под наркозом  в  боксах.  Итого,  скажем,  два  с
половиной часа...
     - Мы тоже умеем считать, - нетерпеливо заметил Максим. - Дальше что?
     - А дальше  то,  что  до  темноты  мы  должны  вернуться  в  исходное
состояние. Любой ценой, ясно? На все у нас три-четыре часа. До утра  здесь
не появится ни один человек.
     - Нас кто-то может поймать в темноте? - спросила Эльза.
     - Нет, никто нас не поймает.
     - Но тогда ведь мы можем переночевать и здесь.  А  завтра  пусть  нас
вырастят обратно.
     - Нельзя нам здесь ночевать!
     - Да не тяни ты, говори! - воскликнул обозленный Максим.
     - Через пять или шесть часов начнутся необратимые  процессы  в  наших
организмах. И когда нас увеличат, мы в  лучшем  случае  останемся  на  всю
жизнь тяжело больными людьми. Если, конечно, выживем.
     - Мы навсегда останемся маленькими?  -  проговорила  Эльза,  которая,
похоже, плохо следила за моими мыслями.
     - Нет, не останемся.  Дело  в  том,  что  принцип  действия  аппарата
Меньшикова строится  на  отсечении  молекулярной  структуры  и  поглощении
лишней влаги.  Некоторые  молекулы  содержат  всю  информацию  о  развитии
организма. С отсечением молекулярного вещества  отсекается  и  информация.
Организм развивается каждую минуту, и если он не получает этой информации,
наступает сбой в развитии. Это допустимо в пределах  восьми-десяти  часов,
но не более.
     Рассказывая это, я с опаской поглядывал на Эльзу. Я боялся,  что  она
вновь устроит концерт. Но она сидела  тихо,  обхватив  колени  побелевшими
пальцами.
     - Ну ты и наговорил, - сказал Максим. - А почему нас не  предупредили
про всю эту ерунду?
     - А как ты думаешь? - ядовито ответил  я.  -  Много  у  нас  было  бы
клиентов, если бы мы всех предупреждали?
     - Но вы не имеете права производить опасные для  людей  эксперименты!
Это незаконно, - воскликнул он.
     - Да не опасные они! - я тоже заорал, потому что мои  нервы  тоже  не
железные. - Все законно, есть лицензия министерства здравоохранения,  если
хочешь.
     Я перевел дыхание и сказал спокойнее:
     - Ну вот скажи, Макс, ты водку пьешь?
     - Пью, - удивленно и настороженно ответил он.
     - И что, жалуешься на здоровье?
     - Да нет...
     - А если будешь в день выпивать литр