Никаких   тебе   лекарей!   Сразу   к
полицмейстеру!
   - Да ведь...
   - И слышать не желаю! Марш на свое место.
   Вавила помрачнел и, извиваясь,  как  рыба,  поплыл  к  двери.  Вслед  ему
пристроился и купец, думая про себя, как бы мужик не обернулся и не  увидел,
какие несуразные движения приходится выписывать  телом,  чтоб  добраться  из
угла в угол.
   Случившееся с пассажиром несчастье совершенно испортило всем  настроение.
Даже  радость  возвращения  пропала.  Никому  не   хотелось   оставаться   в
одиночестве, поэтому и Жбанков, и Гаврюха пришли в общую залу  и  тихо  сели
себе в угол. Мрачные  мысли  нахлынули  на  купца.  Он  думал  о  покойнике,
которого  приходится  везти  домой  вместе  с  выручкой  и  гостинцами   для
домочадцев.
   Впрочем, постепенно хмурь начала отпускать. Петр Алексеевич вспомнил, что
и раньше ходил он в  торговые  походы,  и  там  случались  несчастья  самого
разного рода. Бывало, лошадь понесет и убьет людей, бывало, пожар произойдет
в постоялом дворе. А случалось, мужики схватятся с топорами  -  когда  из-за
денег, когда просто, с дури. Доводилось в таких случаях и покойников в  обоз
класть. Такая доля купеческая - дорога, неизвестность, опасность...
   Жбанков выскользнул из  своего  угла  и  начал  тихонько  перебираться  к
инженеру.
   - Слышь, Капитон Сергеевич, - позвал он, - ты, что  ли,  покажи,  как  ты
снарядом правишь. Надобно знать...  -  Купец  смущенно  замолчал,  не  сумев
объяснить, зачем ему "надобно знать".
   Инженер  хмыкнул,  указал  на  свои  рычаги  руками,  тронул  каждый   по
отдельности и, наконец, пожал плечами, не зная, с чего начать.
   - К примеру, как вперед лететь, а как вбок  отвернуть,  -  подсказал  ему
Жбанков.
   - Ну... Он вперед и так летит, - непонятно ответил Меринов.  -  Надо  ему
углы задавать.
   - Ясно, - с солидностью кивнул Жбанков. - А дальше?
   - Ну... Вот... Это у нас планета одна впереди. Надо ее так миновать, чтоб
не столкнуться. Для этого надо синусы разные считать.
   - А как мне, к примеру, налево снаряд отвернуть?
   - Ну... Как сказать... Берем эту вот рукоятку  и  крутим  на  себя,  чтоб
ослабить хомуты на пороховых бочках и чтоб  они  крутиться  на  осях  могли.
Потом оттянуть эти жгуты, но не совсем, а по делениям.
   - А сколько делений?
   - Это смотря какой синус вычислен.
   - А мужики наши тоже умеют синусы вычислять?
   - Нет, мужики не могут. Они себе, чтоб понятно было,  на  лимбах  словами
написали: "Чуток", "Побольше", "Много",  "Дюже  много".  Только  так  они  и
понимают. А синусы я сам считаю.
   - Мудрено, - вздохнул Петр Алексеевич, чувствуя, как остывает его интерес
к летному делу.
   - А эта рукоять - чтоб порох загасить и остановить снаряд вовсе.
   - Где?
   - Вот, за стеклом. Стекло надо разбить и рукоять выдернуть.
   - И что ж, ты всякий раз колешь это стекло?
   - Нет. - Меринов пошарил в карманах и, не найдя там платка, промокнул нос
посторонней промасленной тряпочкой.  -  Это  тормозная  рукоять  для  особых
случаев. А так я опять через синусы снаряд останавливаю.
   - Мудрено, - снова вздохнул Жбанков.
   Инженер в  этот  момент  прекратил  разговор,  потому  что  в  его  тумбе
затрезвонил какой-то звонок и  пришлось  срочно  заниматься  управлением.  А
через полчаса купец почувствовал, что не нужно больше  держаться  за  всякие
выступы из страха улететь к потолку. Тело начало обретать долгожданный вес.
   Когда стало возможным передвигаться на собственных ногах, Петр Алексеевич
взял Гаврюху и направился в кабину, где лежал  пассажир,  чтобы  увидеть,  в
каком состоянии теперь пребывает тело. Вслед за ними увязался и дед Андрей.
   В кабине царил неописуемый беспорядок. Все имущество пассажира, не будучи
закрепленным, разлетелось и теперь лежало на полу как  попало.  Сам  хозяин,
вернее, тело его покоилось все там же, на лежанке, раскинув в стороны руки и
ноги.  Уши  его  беспомощно  лежали  на  подушке.  В  воздухе  висел  чужой,
неприятный запах, переходящий в отвратительный.
   - Завонял уже, - прошептал дед Андрей, перекрестившись.
   - Надо бы его... - купец поморщился, - куда-нибудь деть.
   - В самом заду есть кабины, где  прежде  сухая  рыба  была,  -  отозвался
приказчик. - Там и прохладно,  и  запах  уже  такой  рыбный,  что  ничем  не
перебьешь.
   - Да, - согласился Жбанков. - Пусть Вавила его туда сам и  переправит.  И
еще - надобно  здесь  порядок  опять  установить.  А  то  как-то  неприятно,
нехорошо...
   Дед Андрей шагнул в глубь нумера и  поднял  с  пола  одну  коробку,  чтоб
водрузить на надлежащее ей место.  Но,  не  найдя  такого,  бросил  обратно.
Беспорядок был столь безнадежный, что прямо-таки опускались руки.
   - Позову Степана, что ли, -  проговорил  Жбанков,  выходя  в  коридор.  -
Вместе вам сподручнее будет.
   Ему хотелось поскорее покинуть кабину, где лежал покойник, где  воняло  и
повсюду были разбросаны вещи.
   - Эге! - воскликнул вдруг дед и замер на месте.
   - Что? - всполошился купец.
   - Идол-то... Мы его не на то место ставили.
   - Что ты такое говоришь, - нахмурился Жбанков, с неохотой опять заходя  в
дверь.
   - Точно так говорю. Мы его в угол привязывали, а сейчас он где?
   Жбанков пригляделся, и действительно: идол стоял  в  трех  шагах  от  той
скобы, к которой его крепили.
   - А веревки-то! Веревки где? - еще больше запаниковал дед.
   - Да что ты, право, раскудахтался, - сердито произнес Петр Алексеевич.  -
Ну, ослаб узел, веревки упали, и эта глыба сдвинулась. Чего шум теперь зазря
поднимать?
   Гаврюха тоже прошел на середину нумера и разгреб вещи ногой.
   - Вот, - сказал он и поднял с пола обрывок веревки длиной в пол-аршина.
   - Святая богородица! - воскликнул дед,  и  голос  его  стал  от  волнения
хриплым. - Уж не покойник ли...
   Не  дожидаясь  продолжения,  Гаврюха  приблизился  к  телу  чужеземца   и
склонился, зажав нос пальцами.
   - Ничего не замечаю особенного, - сообщил он  через  некоторое  время.  -
Мертв, как доска.
   - Ты его пощупай, пощупай, - посоветовал дед Андрей шепотом. - Может,  он
еще теплый, может, кровь еще бьет?
   Гаврюха распрямился и сделал шаг назад.
   - Сам щупай, - громко сказал он.
   - Да ну вас к лешему! - решительно проговорил Жбанков, собираясь уходить.
- Понапридумали страстей, сами себя  запугали,  тоже  мне...  Ну,  мало  ли,
снаряд обороты делал, веревки и не удержали такую махину, порвались. Пойду я
в залу. Сейчас велю Степану прийти, чтоб нумер прибрать.
   Он повернулся и быстро зашагал по коридору. Все же ему было не  по  себе.
Первобытный страх, с которым воспринял дед Андрей  необъяснимые  перемещения
идола, оказался сильней, чем любые разумные доводы, и передался Жбанкову  во
всей полноте. А дело меж тем  клонилось  к  вечеру,  и  с  этими  суеверными
мыслями предстояло еще засыпать.
   Но, как ни странно, спать ему в ту ночь удалось вполне сносно.  Усталость
помогла изгнать из мыслей всякую чертовщину. Наутро дед Андрей доложил,  что
все сделано, как было велено: мертвец  обернут  в  рогожу  и  переправлен  в
кабину для грузов, порядок в его нумере восстановлен,  все  вещи  сложены  и
закреплены. Так что, если вдруг хватятся родственники или  лица,  имеющие  к
погибшему интерес, можно будет им  отчитаться,  что  все  вещи  и  документы
сохранены в целости.
   Говоря об этом, дед как-то странно заглядывал Жбанкову  в  глаза,  словно
хотел  сказать  что-то  необходимое,  но  боялся  ошибиться  и  внести  этим
напрасное беспокойство.
   - Что ты, брат, все егозишь? - не выдержал наконец Петр Алексеевич.
   Дед тут же весь подобрался, распрямился,  только  что  руки  по  швам  не
положил.
   - Мы когда со Степаном прибирались, - тихо сказал он,  сохраняя  на  лице
очень заговорщицкое выражение, - мешка с червонцами нигде не нашли.
   - Да как же... - растерялся купец. - И где он мог пропасть?
   - А где? - ехидно ответил дед. - Рыжий черт один с покойником  оставался,
когда я за вами бегал.
   - Вот как? - Глаза Жбанкова сузились, а голос  окреп.  -  Что  ж...  Надо
тотчас устроить ему дознание.
   - А нечего и устраивать, - мстительно произнес дед. - Степан уже  глядел.
Червонцы у рыжего под матрасом схоронены.
   - Вот же бестия! - не выдержал Жбанков.
   - То-то бестия. Я завсегда говорил, что он разбойник и каторжник.
   - Ну, вот что. Вы пока шума не делайте. Дайте до дома добраться. А уж там
устроим  все  процедуры,  как  полагается.   И   червонцы   эти   вместе   с
полицмейстером будем доставать.
   - Это мудро, - согласился дед. -  Я,  признаться,  Вавилу  уже  опасаюсь.
Ежели начнем его сейчас  приструнять,  он  того  и  гляди  всех  по  очереди
перережет.
   - Оно так, - кивнул купец. - Потому и не будем сейчас  следствия  чинить.
Обождем до дому.
   Вавила, конечно, заметил, что кое-кто из команды общается с ним теперь  с
некоторым напряжением. Но отнес это  за  счет  нечаянно  убитого  пассажира.
Понимая свою вину, он стал меньше задираться и  лезть  на  рожон.  Возможно,
роль в этом сыграло и то, что червонцы теперь покоились под его  матрасом  и
оставалось только спокойно дотерпеть до  дома,  чтоб  воспользоваться  всеми
благами жизни. Вопрос с полицией он надеялся как-то уладить.
   И это улаживание начал прямо после обеда.
   В один прекрасный момент он подошел к купцу с самым невинным видом.
   - Петр Алексеевич, - печально проговорил он. -  Небось  тоже  огорчаешься
из-за чужеземца?
   - Еще спрашиваешь! - со злостью отвечал Жбанков.
   - Беда... - вздохнул Вавила. - Теперь небось и люди заговорят, что  купец
летал к планетам за выгодой, а привез покойника.
   - Ты нарочно пришел, душу мне травить? - рыкнул Жбанков. - Пошел с глаз!
   - Да, пойду, пожалуй, - поспешно согласился Вавила, но  не  ушел.  Вместо
этого опять начал рассуждать: - И наверное, в полицейское ведомство  таскать
начнут, спрашивать то да это...
   - Что тебе от меня надо? - воскликнул вконец разозленный купец.
   - Я говорю, небось неохота вам таких хлопот, а?
   - Да уж ясное дело, неохота!
   - А раз так, - Вавила подошел вплотную и заговорил вполголоса, - раз так,
давайте покойника из снаряда вон выбросим!
   - Что?! - Петр Алексеевич ушам своим не поверил.
   - А что? - нахально сказал мужик. - Кто там потом узнает, что мы при себе
везли? Выкинем его вон, вещи - тоже, все следы изничтожим - и не будет с нас
никакого спроса. Ни хлопот, ни разговоров.
   - Ты мне это предлагаешь? - задыхаясь от  гнева,  пролепетал  Жбанков.  -
Мне?!
   - Не извольте кипятиться, барин,  а  лучше  послушайте  моего  совета,  -
ухмыльнулся Вавила, фамильярно взяв купца за рукав.
   - Да я... Да я тебя сейчас! - Жбанков не смог договорить,  ибо  в  ту  же
секунду его отвлек громкий звук неясного происхождения.
   Звук услышали все в общей зале  и  тут  же  оставили  свои  занятия.  Это
походило на то, если бы некто бил колотушкой в  пустой  колокол:  тум!  тум!
тум!...
   - Что это там? - пролепетал дед Андрей, заметно побледневший.
   - Гаврюха, что ли, чудачит? - задумался было купец, но в  тот  же  момент
сообразил, что приказчик находится вместе  со  всеми  и  удивлен  не  меньше
остальных.
   Меринов встал от своих рычагов, надел очки и вгляделся  в  темный  провал
дверного прохода, словно желал просмотреть его насквозь.
   - Вибрация... - пробормотал он. - Возможно,  отошло  какое-то  крепление.
Степан,  сходи  проверь.  И  возьми  с  собой  инструмента,  болтов,  клепок
запасных.
   Степан взял вещи и молча вышел, опасливо покосившись на остальных.
   Из глубины коридора продолжали доноситься гулкие удары, и всем  казалось,
что с каждой минутой они становятся громче. Все так и стояли полукругом,  не
говоря ни слова. Только дед Андрей беспокойно  дергался  и  все  время  тихо
повторял: - Может, еще кого послать? Может, ему подмога требуется?
   Внезапно удары стихли. После небольшой паузы инженер зашевелился.
   - Ну, вот. Степан уже все и наладил.  -  Он  тут  же  потерял  интерес  к
событию и вернулся в кресло.
   Остальные еще продолжали наблюдать, хотя уже и не так напряженно. Наконец
из мрака появилась большая фигура Степана.
   Едва лишь увидав его лицо, все поняли, что причин  для  спокойствия  нет.
Степан подошел вплотную к группе ожидающих и некоторое время  молча  смотрел
на н их, часто-часто моргая. Инструмент и мешочек  с  болтами  он  судорожно
прижимал к груди.
   - Ну! - нетерпеливо воскликнул Жбанков. Двери-то нету, - вымолвил наконец
мужик.
   - Какой двери? Что ты говоришь такое?
   - Двери нету... Той, что в нумере у чужеземца стояла.
   - Да где ж она?
   - Почем мне  знать?  Я  ее  искать  не  стал.  Стена  вся  побита,  петли
разворочены, словно таран по ним прошелся.
   - Постой-постой... - пробормотал купец, чувствуя, как  волосы  на  голове
начинают шевелиться. - Да кто ж мог!
   - Не ведаю.
   - А что в нумере? В нумере что? - засуетился дед.
   - В нумере? - Степан обвел всех леденящим душу взглядом,  и  стало  ясно,
что теперь он выдаст нечто вовсе уж из ряда вон выходящее. - В нумере - все,
как было, но только... - он понизил голос, - только идола там уже нет.
   Повисла страшная пауза, во время  которой  каждый  пытался  догадаться  и
найти происшествию какое-то простое разъяснение.
   - Может, кто-то из наших? - безнадежно произнес Гаврюха, оглядев  стоящих
рядом. Но, конечно, все были на месте.
   - Взрыва там никакого  не  наблюдалось?  -  подал  голос  Меринов,  также
стоявший рядом. - Вони, копоти нет?
   - Никакой копоти. - Степан перекрестился в знак верности  своих  слов.  -
Только вмятины  да  царапины,  словно  бы  кувалдой  били.  Хотя  какая  там
кувалда... Такую дверь ни одной кувалдой не проймешь.
   - Эге-ге... - растерянно пробормотал инженер.
   От этого его междометия всем стало по-настоящему жутко. Потому  что,  раз
сам инженер, не удивляющийся ничему в жизни, удивился, значит, произошло и в
самом деле нечто ужасное. То был ужас, холодящий кровь и сковывающий  члены,
так как нет ничего страшнее, чем присутствие постороннего там, где его  быть
не должно, - будь то запертый дом, или корабль в  открытом  море,  или  даже
снаряд, летящий в одиночестве от планеты к планете.
   Меринов не умел мириться ни с какими тайнами.
   - Это должно иметь научное объяснение, - сказал он не  очень  решительным
тоном. Никто ему не ответил и не согласился, поэтому он продолжил: -  Должно
предположить, что чужеземец вовсе не умер, а лишь погружен  в  заторможенное
состояние, из которого иногда выходит. В такие моменты он  и  мог  попортить
нашу дверь и уволочь идола.
   - Кто? Этот вислоухий? - хмуро проговорил дед Андрей. - Он своими тонкими
пальчиками соплю разорвать не сможет, а ты говоришь - дверь...
   - Об этом судить нам пока нельзя, - серьезно заметил  инженер.  -  В  его
организме могут иметься очень даже громадные запасы силы, о которых мы  пока
не знаем.
   - Да что ж нам теперь делать? - нервозно воскликнул Гаврюха.
   Меринов снял очки, сунул их в карман, обтер рукавом вспотевший лоб.
   - Надо идти и смотреть, - тихо сказал он.
   Все, как по команде, уставились в  темноту  коридора.  Казалось,  никакая
сила не заставит их шагнуть туда, навстречу неизведанному кошмару.
   - Надо идти, - негромко  повторил  Жбанков,  соглашаясь  с  инженером.  -
Стоять тут -  никакого  проку.  Эх,  жаль,  не  захватил  с  собой  никакого
револьвера. Придется брать что потяжелее - и идти.
   ... Полутемный узкий коридор глотал небольшую группу людей, как  железная
кишка. В путь двинулись впятером - инженера оставили следить за управлением.
Каждый  взял  в  руку  что-нибудь  увесистое.  Жбанков  и  Степан  несли  по
здоровенному гаечному ключу, деду досталась длинная медная труба с  фланцем,
Вавила намотал на кулак обрывок цепи. Сзади  всех  семенил  Гаврюха,  сжимая
большой столовый нож. Все старались идти неслышно  и  пугались  собственного
эха.
   Первым делом обследовали нумер пассажира. Все было в  точности  так,  как
описал Степан: помятое железо стен, вывороченные петли, вырванный  вместе  с
заклепками запор. Внутри сохранился прежний порядок, только  на  месте,  где
раньше стоял идол, теперь была непривычная пустота.
   - Глядите, вот опять, - прошептал дед, поднимая с пола рваные веревки.  -
Как и в тот раз, помните?
   - Пойдемте, - нетерпеливо предложил Жбанков. - Вонища здесь...
   В кабине на самом деле все так же висел отвратительный запах,  замеченный
еще прошлый раз. Казалось, сейчас он лишь усилился и даже проник в коридор.
   - Теперь куда? - спросил дед Андрей. И тут же  сам  предложил:  -  Теперь
надо покойника смотреть.
   Чем  ближе  подходили  разведчики  к  грузовым   кабинам,   тем   сильнее
становилась вонь. Все это заметили и  только  удивлялись,  как  может  такой
маленький пассажир наделать столько запахов.
   Уже издали они увидели, что и здесь дверь вырвана с  корнями  и  валяется
неподалеку.
   - Стойте, я пойду проверю, - шепнул Степан и тихо  начал  прокрадываться,
держа наготове свой гаечный  ключ.  Он  по  стеночке  приблизился  к  двери,
задержался, собираясь с духом, и - заглянул в кабину.
   Но тут же  отскочил,  словно  увидел  самого  сатану.  Вся  команда  тоже
невольно подалась назад, а дед даже тоненько  вскрикнул  от  испуга.  Однако
Степан быстро унял страх и опять сунулся в кабину. Ничего страшного на  этот
раз не произошло, и остальные тоже подтянулись.
   Тело чужеземца, покрытое рогожей, лежало на  прежнем  месте.  А  над  ним
мрачной глыбой возвышался идол.
   - Может, притворяется? - робко произнес дед.
   Никто не ответил. Все пристально глядели на пассажира, стараясь заметить,
не выдаст ли он себя неосторожным движением. Ничего не происходило,  поэтому
смотреть всем быстро наскучило. После краткого совещания  было  решено,  что
дед Андрей, как обладатель самого длинного во всей компании  орудия,  обязан
приподнять рогожу и потыкать тело трубой. Вдруг отзовется. Дед воспринял это
решение почти как смертный приговор. Но возражать постыдился.
   Шагнув на самую малость в глубь кабины, он вытянул трубу так, что та едва
его не перевесила. И тогда осторожно потрогал покойника.
   Ничего не произошло.
   Осмелев, дед сковырнул рогожу, и все увидели, каким жалким  и  сморщенным
стало тело чужеземца после  смерти.  Нельзя  было  и  мысли  допустить,  что
существо в таком виде может оживать и таскать тяжеленное каменное  изваяние,
круша при этом железные двери.
   -  Да  ты  сильней  его  ткни,  -  посоветовал  Степан,  тоже   замети(r)
похрабревший. - А ну, дай, я...
   Он принял у деда трубу и так боднул ею вислоухого, что  тот  перевернулся
на бок. Все вздрогнули - показалось, покойник пошевелился сам.
   - Нисколько он не живой, - буркнул Степан и в  подтверждение  своих  слов
еще раз двинул пассажира в бок трубой.
   И тут произошло нечто неожиданное. От сильного удара бок  у  покойника  с
треском разорвался, и из него покатились  яркие  желтые  шарики  размером  с
вишню. Степан ахнул и отскочил назад в коридор, обронив  трубу.  Шарики  все
сыпались и сыпались с твердым звуком, раскатываясь по полу.
   - Что ж ты сделал, козлиная твоя голова! - в сердцах воскликнул  Жбанков.
- Как такого покойника на свет теперь предъявлять? Мало нам одной беды?
   - Барин, сам не знаю, как вышло, - виновато заговорил Степан.
   - Эх! - Купец с досады махнул рукой.
   Между тем странное явление с шариками  вызвало  у  команды  интерес.  Дед
Андрей - откуда только храбрость  взялась?  -  полез  в  кабину  и  подобрал
несколько штук. Один оставил в кулаке, другие положил ненароком в карман.
   - Вот же чертовщина. - Он почесал в затылке. - Похоже, как  икра.  Может,
они там икру мечут, как севрюга?
   Он взглянул на лица товарищей, определяя их мнение по этому  вопросу,  но
увидел в их глазах нечто совсем другое.
   Все до единого оцепенело стояли и смотрели с невыразимым  ужасом.  Только
Степан делал  какие-то  судорожные  движения  рукой  и