неделю ужаса".
     Во все страны света были посланы агенты - вести переговоры
с намеченными в списке предприятиями. Переговоры  были  маской.
"Союз  пяти", подготовляя ограбление целого мира, - осторожно и
тщательно  исследовал  состояние  биржи   и   рынка;   открывал
онкольные  счета;  сажал  на  места  своих  маклеров; перекупал
газеты и основывал новые; раздавал чудовищные авансы  ученым  -
популяризаторам   и   писателям,   обладающим  хотя  бы  каплей
фантазии.
     На   книжный   рынок   полились   потоки   астрономических
рассказов,  утопий,  мрачной  мистики, апокалипсических поэм. В
Швейцарии возродилась теософская община. Члены ее разъезжали по
городам, говорили о наступающем дне страшного суда и  учреждали
ложи борьбы с антихристом.
     В конце июля вышла небольшая заминка: по обыкновению в это
время  года  с Балкан потянуло трупным запахом, пошли тревожные
слухи, и истерическая стрелка биржевого барометра подвинулась к
"буре".
     Тогда  Игнатий  Руф  бросился  в  Европу,  как   кабан   в
тростники.  Он устроил заем Юго-Славии и свалил министерство. С
чудовищной   ловкостью,   нажимая   тайные   пружины,    созвал
конференцию    Малой   Антанты.   Надавал   приятных   обещаний
Германскому Союзу. Опубликовал поддельный документ  Московского
Совнаркома,  чем  вызвал  в  Польше  бешеный  взрыв ненависти и
отвлек ее внимание от дел на Балканах.
     В  какие-нибудь  пять  недель  он  предотвратил  очередную
опасность  войны  и  вернулся  на воздушном корабле в Нью-Йорк.
Тогда появилась во  всех  газетах  вторая  статья  за  подписью
астронома Ликской обсерватории:
     "Возвращение кометы Биэлы.
     "Как  известно,  ежегодно  30  ноября земля проходит через
орбиту кометы Биэлы. Об этом  свидетельствуют  потоки  падающих
звезд, - малых небесных тел, разбросанных по всему пути кометы.
Каждые  двадцать три года Биэла проходит близко от земли, почти
в точке пересечения орбит. Тогда  звездные  потоки,  выходя  из
созвездия  Льва,  огненной метлой раскидываются по всему небу и
представляют восхитительное зрелище.
     "Известен в истории случай, когда в 1783 году,  вследствие
неточности  вычисления,  ожидали  столкновения  земли с Биэлой.
Людей охватил ужас. В Париже  были  случаи  смерти  от  страха.
Недостойные  представители  духовенства,  предлагая  за хорошие
деньги полное отпущение грехов, недурно обделывали  свои  дела.
Великий геометр Лаплас писал в то время:
     "...Действие   подобного   столкновения   не  трудно  себе
представить: положение оси и  характер  вращения  земли  должны
измениться, море покинуло бы свое теперешнее лоно и устремилось
бы  к  новому  экватору,  люди  и  животные  погибли  бы в этом
всемирном потопе, все народы были бы уничтожены, все  памятники
человеческого ума разрушены"...
     "Но  столкновения  не  произошло и не могло произойти, так
как земля опаздывает на несколько  часов  в  точку  пересечения
орбит  и  настигает только хвост кометы в виде потоков падающих
звезд.
     "Столкновение, однако же, возможно, но лишь  тогда,  когда
прохождение  кометы через перигелий, то-есть ближайшую к солнцу
точку ее орбиты, придется на 28 декабря. Подобный случай бывает
только раз в 2.500 лет. Нынешний 1933 год как раз является этим
годом.
     "Но  опасаться,  как  это  было  раньше,  нам   не   имеет
основания.  Масса  головы  кометы слишком ничтожна и разрежена,
чтобы наделать нам бед,  воздушная  оболочка  земли  -  слишком
надежная  броня.  Быть  может пронесутся магнитные бури; да, мы
будем свидетелями великолепнейшего из мировых фейерверков.
     "По-другому ожидаемое  столкновение  может  отозваться  на
нашем  спутнике.  Луна  не защищена атмосферой. Шар ее прорезан
трещинами.  Бомбардировка  луны  метеорами  Биэлы  начнется  29
ноября.   На  этот  раз  мы  с  уверенностью  не  поручимся  за
благополучную судьбу нашего спутника".
     Статья произвела  нужное  впечатление.  В  Вашингтоне  был
сделан   парламентский   запрос   о   "безответственной  лунной
литературе". Игнатий Руф понял, что биржа на этот раз  клюнула.
И   действительно,   -  биржевые  ценности  испытали  ничем  не
обоснованное колебание вниз и вверх и  повисли  в  неустойчивом
равновесии.
     Наступило время решительных действий.

     8.

     Утром  28 ноября Игнатий Руф прибыл на стопятидесятитонной
моторной полуподводной лодке в бухту острова  и,  не  сходя  на
берег,  передал  инженеру Корвину приказ от "Союза пяти" начать
сегодня же в ночь бомбардировку лунного шара.
     Затем лодка стала на внешнем рейде и опустилась  так,  что
над  волнами  виднелась  только  овальная  коробка капитанского
мостика с задранными люками.
     Дул сильный ветер порывами. Низко летели тучи над  мрачным
морем.  Кипели  буруны,  и  океанские волны разбивались о скалы
острова. Дождь, не переставая,  лил.  Вдали  в  горах  пенились
водопады.
     Игнатий   Руф   стоял  один  в  рубке,  поглядывая  сквозь
заливаемый   зелеными   волнами   иллюминатор   на   мотающиеся
общипанные  пальмы,  на  тускнеющие  облака,  которые рвались и
крутились среди скал над кратером. Наступал  вечер.  Снизу,  из
лодки, погруженной в воду, доносились веселые голоса механиков,
не подозревающих ничего дурного.
     Руф  близко  к  глазам  поднес  хронометр. Сейчас же вытер
рукавом потеющее стекло иллюминатора.  Теперь  он  слушал,  как
медленно  бьется  сердце.  30 секунд оставалось до назначенного
срока.
     От качки от масляно-жаркого воздуха закупоренной лодки, от
переутомления последних  дней,  -  в  тридцать  этих  последних
секунд  Игнатий Руф почувствовал такой внезапный разлад с самим
собой, что это почти превысило его душевные  силы.  Горло  было
схвачено   железной   спазмой.   Тучное  тело  ослабело,  -  он
привалился к железной обшивке. В  тридцать  секунд,  -  он  это
понял,  -  он не успеет спуститься в каюту и по радио приказать
инженеру  Корвину  оставить  безумное,  непомерное,  чудовищное
предприятие...
     И  вот,  наискосок, из-за скал, - он увидел это только, на
мгновение сквозь иллюминатор,  -  скользнула  в  рваные  облака
овальная тень, - красноватый след от нее погас в небе.
     Игнатий  Руф  налег всею тяжестью на бронзовый анкер люка,
отвинтил, откинул его и до пояса высунулся  из  лодки.  В  лицо
хлестнула волна, и ветер, танцуя по пенным гребням, засвистал у
него  между крахмальным воротником и ушами. В сумерках слышался
только тяжелый грохот прибоя.
     Затем ахнуло, раскатилось где-то в горах и  затарактакало,
- чаще,  проворнее....  громовые удары слились в рев чудовищной
сирены, и, шипя, из-за зубчатых скал  метнулся  в  небо  второй
снаряд.
     Игнатий Руф потряс над седой головой кулаками и, вне себя,
закричал:
     - Гип, гип, ура!
     Но  голос  его потерялся среди шума волн и ветра, как писк
комара.

     9.

     Тем временем, на дне кратера, где раскачивались на столбах
электрические фонари, и  тени  от  клубов  желтого  дыма  и  от
двигающихся   кранов  мотались  по  скалам,  -  инженер  Корвин
распоряжался отправкой снарядов. На лицо  у  него  была  надета
свиным  рылом противогазовая маска. Несколько десятков отборных
рабочих, -  также  в  противогазах,  -  одни  зацепляли  крюком
подъемного  крана  стальное яйцо, другие - подводили похожий на
виселицу кран с висящим яйцом к  полетной  площадке,  третьи  -
осторожно  опускали  снаряд,  жерлом  вниз, на стальной, слегка
наклонный диск площадки и спешили отойти подальше.
     Инженер  Корвин  приближался  к   стоящему   дыбом   яйцу,
поворачивал  массивные винты диска, ставя его на нужный угол, и
ломал взрывной  капсюль...  Секунду  -  сыпались  искры,  затем
раздавался  громоподобный удар, гигантское яйцо подскакивало на
несколько метров в воздух, и  там,  крутясь,  как  бы  начинало
бороться,  не  взлетая  и  не  падая,  все  учащеннее стреляя и
взрываясь, - еще секунда, и, подхваченное ураганом взрывов, оно
взвивалось тяжело, - шипящий след от него исчезал за тучами...
     Так, один  за  другим,  через  промежутки  в  2-3  минуты,
снаряды уносились в междупланетное пространство.
     Густой  и  едкий дым наполнял кратер. Настала ночь, а было
отправлено всего еще только  60  яиц.  Люди  изнемогали.  Один,
другой,  шатаясь, брели к ручью, чтобы опустить вспухшую голову
в воду. Другие брали из  разбитых  ящиков  бутылки  и,  отшибив
горлышко, глотали водку.
     Корвин  торопил,  подбегал  к  изнемогающим, выхватывал из
кармана пачки долларовых бумажек,  обещал  огромную  премию  за
каждое  отправленное яйцо. В последующий час удалось послать 25
яиц. Но затем несколько человек содрали с себя маски  и  упали,
задыхаясь.  Одно из яиц, подведенное к диску, сорвалось с крана
и откатилось. В ужасе все легли. Но инженер вскочил на клепаную
обшивку снаряда и написал на ней  мелом:  "Отправка  -  полторы
минуты - 1.000 долларов"...
     Обильный   дождь,   пролившийся   над   кратером,  освежил
ненадолго воздух, и число  "разрушителей  луны"  перевалило  за
сотню.  Во  втором  часу  ночи  дождевые  тучи  разорвались  на
мгновение, и пролился лунный свет.
     В эту ночь население  острова,  -  слишком  четыре  тысячи
рабочих,  -  было удалено от места работ в бараки на побережьи.
Люди стояли в  темноте  толпами.  Глядели  на  взвивающиеся  из
кратера  огненные  хвосты  ракет.  Никто  не  знал  -  для чего
строились эти снаряды и куда улетали они  в  эту  бурную  ночь.
Чувствовали только, что делается недоброе дело.
     Суеверные   шептали   молитвы.  Озлобленные  сговаривались
опубликовать в газетах, - как только получат свободу и вернутся
на материк, - все беззакония  и  преступления,  совершонные  на
проклятом  острове.  Трусливые прятались между приморских скал,
затыкали уши, когда нестерпимый  вой  снаряда  заглушал  грохот
прибоя  и  шум  толпы.  Немногие из сознательных говорили между
собой, - мрачно и злобно, - что снарядами  бомбардируют  в  эту
ночь   через  Атлантический  океан  Москву  или  другие  города
республик России.
     В середине ночи зажгли кое-где костры и варили еду. Многие
радовались концу утомительных работ и хорошим деньгам,  которые
они привезут домой, на родину.
     А  в  это же время на юго-западе, над океаном, из-под низу
туч, идущих грядами, начал разливаться кровяно-красный неземной
свет. Это хвостом вперед из эфирной ночи над  землей  восходила
комета Биэла.

     10.

     Игнатий  Руф, как это ни странно, крепко заснул в железной
капитанской рубке. Разбудил его  резкий  удар  над  головой  по
обшивке.  Он  прислонил большое лицо к иллюминатору и увидел на
красных гребнях танцующую шлюпку,  -  в  ней  стоял  человек  и
размахивал веслом.
     Руф  откинул люк. Человек выскочил из шлюпки, проскользнул
сквозь люк, сел рядом с Игнатием Руфом и одним  шевелением  губ
проговорил:
     - Немедленно!.. Полный ход в открытое море!
     Это  был инженер Корвин. Он взял из ящика сигару и чиркнул
спичкой. Платье его  было  прожжено,  руки,  шея,  лицо,  кроме
белого  кружка - следов маски, - черно и обуглено. Когда лодка,
гудя от мощи моторов, двинулась на  северо-восток  от  острова,
Руф вполголоса спросил:
     - Дело сделано?
     - Нет  еще,  не  все  сделано,  -  у инженера так сверкали
глаза, что Руф отвернулся.
     - Что же еще осталось?
     - Успокойтесь, осталось то, чего  через  десять  минут  не
останется.
     - Я не понимаю, Корвин.
     - Врете, Руф.
     Огромная  челюсть  у  Игнатия  Руфа начала отваливаться. В
неясном свете кометы лицо  его  бледнело,  как  у  утопленника.
Корвин сказал отрывисто, с омерзением:
     - Имейте  мужество  признать, что вы этого хотели, об этом
постоянно мне намекали и сейчас этого ждете.
     - Остров?
     - Да!   Со   всеми   обитателями.   Со    всеми    следами
преступления...
     Корвин  быстро  взглянул  на  часы, кинулся к капитанскому
рупору.
     - Алло! Полный, самый полный, до отказу! - Он повалился на
кожаную банкетку  и  закрыл  глаза.  Руф,  сутулясь,  глядел  в
иллюминатор.  Мрачен  и дик был океан, изрытый бурей, озаренный
сиянием кометы, раскинутой петушьим хвостом на полнеба.
     - Снаряды  достигнут  луны  завтра  в  полночь,  -  сказал
Корвин, - готовьте бумажник.
     Вдруг  Руф  попятился  и сел на пол. На юго-западе, на том
месте, где лежал остров, из океана поднялся  огромный  косматый
столб  праха.  Зеленоватые  молнии быстро прорезали его во всех
направлениях. Блеснул ослепительный свет.
     Через минуту лодку  ударило  тяжестью  воздуха.  Раздались
громовые раскаты. Большая волна покрыла капитанский мостик.

     11.

     Третью  ночь  население  большого города собиралось весело
встречать восхождение кометы Биэлы.  Где-нибудь  в  деревенской
глуши или в степях, среди остатков кочевников, - люди трепетали
и молились, служили в стареньких церквах милостивые молебны или
садились  в круг слушать колдунов и шаманов, потрясающих бубном
навстречу огненным перьям кометного хвоста.  Африканские  негры
устраивали  пляски  и  били  в  там-тамы. Желтолицые мудрецы на
плоскогорьях Памира вычисляли, им одним важные, сроки  судеб  и
улыбались улыбкой Будды потокам падающих звезд. Дети и животные
были  охвачены  тоской.  Но  в  больших городах играли всю ночь
оркестры. Под открытым небом среди столиков и осенних цветов, в
полутьме потушенных улиц, - смеялись нарядные  жинщины,  пелись
злободневные  песенки  о  комете,  о  луне,  об  Игнатии  Руфе,
пугающем весь свет.
     Едва  только  закатилось  солнце,  по  небу  из  точки   -
созвездия  Андромеды  -  помчались стремительные линии падающих
звезд. Их, как угли, словно швыряла чья-то рука. Они неслись  к
зениту  и  исчезали.  Иные  устремлялись  к  земле,  вспыхивали
зеленоватым светом и рассыпались в хлопья. Казалось - в  высоте
бушует  огненная метель. Отсветы ее играли в бокалах с вином, в
изумленных, смеющихся, взволнованных глазах,  в  драгоценностях
на непокрытых волосах женщин.
     Часов около десяти по улицам побежали газетчики:
     "Небывалая  катастрофа в Тихом океане. Гибель острова Руфа
со всеми обитателями".
     Это известие придало еще больше остроты дивному и  жуткому
зрелищу.  Многие и многие в первый раз сегодня глядели на седые
созвездия. Оркестры играли похоронный марш Шопена. Над  головой
беззвучно  бушевала  метель  небесных тел. На облетевших аллеях
бульваров, в скверах, где пахло  вянущими  листьями,  на  чисто
подметенных  улицах  и  площадях мужчины в вечерних цилиндрах и
женщины в мехах, веющих духами, - испытывали острое и небывалое
влечение.
     С изумлением глаза вглядывались  в  глаза.  Женские  руки,
плечи,  видные  сквозь  приоткрытый  мех,  душистые  волосы,  -
обещали,   казалось,    неиспытанное    и    головокружительное
наслаждение. И женщины глядели с нежностью и волнением на своих
спутников.  С  переполненным  сердцем  откидывались  в плетеных
креслах, улыбались восходящему свету  кометы.  Легонький  озноб
неожиданно  и  всеми  желанно  принятого  влечения  веял  в эту
октябрьскую  ночь  на  площади,   полуосвещенной   ресторанными
фонариками.
     Потоки  звезд  все  гуще  бороздили небо. Началось падение
аэролитов.    Извиваясь,    как     змеи,     раскаляясь     до
ослепительно-зеленого  цвета,  они  силились  пробить воздушную
броню земли и распадались в пыль.  Их  встречали  криками,  как
борцов,  идущих  к  финишу.  Вот  один,  другой, третий аэролит
устремились со страшной  высоты  прямо  на  площадь.  Испуганно
кое-где   вскочили  люди.  Площадь  затихла.  Но,  не  долетев,
разорвались воздушные камни, и только издалека громыхнул  гром.
Между  столиками закрутились серпантиновые ленты. Негритята-бои
разносили корзины с фруктами.
     И вот, над крышами начал вставать сияющий хвост Биэлы. Она
возносилась  все  выше,  раскидывалась   все   шире.   Наконец,
появилась  ее  голова,  похожая на тупую голову птицы. Оркестры
заиграли туш. К небу поднялись  руки  с  бокалами  шампанского.
Через  двенадцать  часов, по точнейшим вычислениям обсерваторий
всего мира, Биэла должна была пройти всего в тысяче  километров
над  пустынной  южной областью Великого океана. Ожидались бури,
большие приливы, усиление деятельности вулканов и даже  падение
в   океан   крупных  осколков,  из  которых  составлен  зыбкий,
окутанный раскаленными газами головной шар кометы.
     Все  это  было  необычайно,   красиво   и   волновало,   в
особенности  женщин.  Множество  глупостей  было  сказано и еще
больше - наделано в эту ночь.
     Неожиданно на площадь в  широкий  проход  между  столиками
вылетел  мотоциклет.  Бестактно  и  нагло ослепительный луч его
фонаря скользнул по глазам. Мотор стал. Седок в  кожаном  шлеме
что-то  хрипло  прокричал.  Закутался вонючим дымом, затрещал и
вихрем унесся в боковую улицу.
     Сейчас же засуетилось несколько человек.  Что-то,  видимо,
произошло.   Начался   ропот.   Возвысились  тревожные  голоса.
Оркестры  нестройно  замолкали.  Всюду  вставали   на   стулья,
вскакивали   на  столики.  Зазвенело  разбиваемое  стекло.  Вся
площадь поднялась.  Еще  не  понимали,  не  знали,  из-за  чего
тревога. И вдруг, среди глухого говора, раздался низкий, дурной
женский   крик.   В  сотне  мест  ответили  ему  воплем.  Пошли
водовороты  по  толпе.  И  так  же  внезапно  площадь  затихла,
перестала дышать.
     Вдалеке,     из-за     безобразной    островерхой    башни
восьмидесятиэтажного дома выплыла  луна.  Она  была  медного  и
мутного  цвета.  Она  казалась  больше  обычного размером и вся
словно окутана дымом. Самое страшное в ней было то, что диск ее
колебался подобно медузе.
     Прошло много минут молчания.  Стоявший  на  столе  высокий
тучный   человек  во  фраке,  в  шелковом  цилиндре  набекрень,
зашатался и повалился навзничь. После этого  началось  бегство,
давка,  дикие  крики.  Люди с поднятыми тростями наскакивали на
кучу мужчин и женщин и били  по  головам  и  плечам.  Пролетали
стулья в воздухе. Захлопали револьверные выстрелы.
     Луна,  -  это  ясно  теперь  было  видно, - развалилась на
несколько кусков.  Комета  Биэла  действовала  на  их  неравные
части, и они отделялись друг от друга. Это зрелище разбитого на
осколки  мира  было  так страшно, что в первые часы много людей
сошли с ума, бросались с мостов в каналы, накладывали  на  себя
руки, не в силах подавить ужаса.
     ...............
     Улицы   осветились.   Отряды   полиции   и   войск  заняли
перекрестки и площади. Кареты скорой помощи подбирали раненых и
убитых. В ту же ночь многие города были  объявлены  на  военном
положении.  Вместо  музыки  и  веселого смеха слышались грузные
шаги идущих частей, колючие крики команды,  удары  прикладов  о
мостовую.
     ...............
     Игнатий Руф и инженер Корвин лежали в креслах салон-вагона
специального  поезда,  мчавшегося  по озаренным кометой прериям
западных штатов. Оба курили сигары, глядели из  темноты  вагона
на дымный, зыбкий, разрушенный ими лунный шар. Время от времени
Руф  брал  трубку  радиотелефона, слушал, и рот его одним углом
лез вверх. Инженер Корвин сказал:
     - Когда я был ребенком,  меня  преследовал  сон,  будто  я
бросаю камешки в луну, - она висела совсем низко над поляной, -
я не знал тогда, что этот сон означает - преступление.
     - Возьмите  себя в руки, - сказал Руф, нахмурившись, - нам
предстоит не спать семь ночей, через неделю я даю вам отпуск на
лечение.

     12.

     "В ночь  на  29  луна  разбита  кометой  Биэла"...  "Пожар
луны"...  "Возможность  падения  луны на землю"... "Выдержит ли
земная  атмосфера  удары  лунных   осколков"...   Таковы   были
заголовки газет от 30 ноября.
     Из   Ликской   обсерватории  сообщалось,  что  лунный  шар
распался на семь основных кусков, и все  они  окутаны  дымом  и
тучами  пепла.  Дальнейшая  судьба луны пока еще не определена.
Телеграммы о бедах, которые на земле натворила Биэла, никем  не
читались.  Примо