него. Найди что-нибудь мягкое и теплое, успокаивающее,
а затем попытайся дать ему бутылку снова.
     Поток советов не успокоил Рика, разве что ему стало еще хуже.  Но  он
не мог сделать лишь одного - протянуть Стивена кому-либо из них и сказать:
"А ну-ка, позаботься об этом ублюдке". Это навлекло бы на него гнев небес.
     Компьютер показал, что кто-то стоит у двери, и  Роза  пошла  впустить
еще одного помощника доктора Джореги. Его звали Лайонел  Мергетройд,  а  в
удостоверении говорилось, что он - министр обороны.
     - Министр обороны! - воскликнул Дитер с недоверием в  голосе.  -  Что
это - пятая мировая война?
     - Нет, нет, нет, -  успокоил  его  мистер  Мергетройд.  -  Не  о  чем
беспокоиться.  Обычное  сообщение   полиции   по   вопросу   безопасности.
Пожалуйста, ничего не выдумывайте. Просто, когда  используется  новый  вид
ДНК, особенно, если она не очень послушная,  мы  должны  быть  чрезвычайно
осторожны...
     Они не смогли задать больше вопросов мистеру Мергетройду, потому  что
его схватил Морусаки и утащил в детскую.
     - Теперь  мы  должны  заблокировать  все  системы,  -  бодро  пояснил
Морусаки, - собираясь закрыть за собой дверь. - Мы берем под контроль  все
системы дома, кроме  самых  основных.  Вы  не  сможете  ни  позвонить,  ни
получить информацию из сети. У вас будут  небольшие  неудобства,  пока  мы
проводим эксперименты, но, пожалуйста, будьте терпеливы.
     Дверь  детской  за  ним  захлопнулась  и  четверо  хозяев  обменялись
беспомощными взглядами. Никто не хотел задавать неудобные вопросы  о  том,
кто мог или не мог довести дом до грани чумной войны. Такая мысль казалась
нелепой.
     Ребенок продолжал орать, несмотря на то, что  Рик,  по  совету  Розы,
ухитрился найти мягкую и  теплую  шаль  из  сверхтонкой  шерсти.  Родитель
безуспешно пытался заставить малыша взять  этот  искусственный  сосок,  но
тот, вероятно, хотел приспособление для кормления  и  не  желал  принимать
второсортные  заменители,  по  крайней  мере,  не  хотел   принимать   без
протестов. Рик отошел в самый дальний угол комнаты в  надежде,  что  будет
причинять меньше беспокойства, но это было бесполезно.
     - Я знаю одно, - сказал Дитер, возвышая голос над гамом. - Что бы это
ни  было,  как  бы  оно  не  попало  в  наши  системы,  это  опасно.   Это
потенциальное оружие. Сначала они должны приручить его, прежде чем вывести
из строя. Поэтому они и уединились там под  охраной  высококлассного  поля
безопасности.
     - Не смеши нас, - сказала Хлоу. - Если это - органическое соединения,
они должны быть с правосторонним полем поляризации. Тогда это не  повредит
ничему живому. Оно может воздействовать только на правосторонние протеины.
     - Хлоу, дорогая,  -  произнес  Дитер  с  не  свойственным  ему  едким
сарказмом. - Полмира живет в домах, сделанных из дерева  с  правосторонним
полем поляризации и одевается в такую же одежду. В каждом станке,  который
производят  наши  фабрики,  есть   компоненты   с   правосторонним   полем
поляризации. Вирус,  который  мог  бы  сожрать  такие  материалы,  был  бы
идеальным оружием. Он мог бы уничтожить все  достояние  нации,  никого  не
убив.
     - Ты говоришь чушь, - резко отрезала Роза. - Нет  никаких  вирусов  с
левосторонним полем поляризации, которые  уничтожают  все  левовращающиеся
материалы, даже после  трех  миллиардов  лет  эволюции.  Почему  вдруг  из
ниоткуда  должен  появиться  универсальный  разрушающий   правовращающийся
вирус? И почему, если он появился, он впервые появился у  нас  в  детской?
Рик, ты хоть на минуту можешь его успокоить?
     Рик перестал успокаивающе мурлыкать в ухо Стивена и ответил:
     - Нет. - А  затем  добавил.  -  О,  загрязнение,  -  когда  к  своему
неудовольствию понял, что сверхтонкая шаль пострадала от чего-то вонючего.
     Он быстро подошел к мусоропроводу, нажал кнопку локтем, так как  руки
были заняты ребенком и  бутылкой:  крышка  не  открылась.  Он  надавил  ее
несколько раз, но ничего не случилось.
     Рик повернулся, чтобы пожаловаться Розе, но заметил, что  она  читает
продолжительную,  хотя  и   не   профессиональную,   лекцию   об   основах
органической химии. Лицо Дитера, который с явным  негодованием  отнесся  к
тому, что с ним обращаются как с первоклассником, наливалось  кровью.  Рик
знал, что если он обратит их внимание на то,  что  случилось,  они  просто
отметят,  что  система  мусоропровода  не  работает  из-за  экспериментов,
проводимых в детской.
     Дверь к лестнице, которая вела в погреб, была рядом. Рик  пнул  пульт
управления сильнее, чем было необходимо,  вздохнул  с  облегчением,  когда
дверь открылась и было вошел. Пока дверь закрывалась, он взглянул назад  и
увидел, что только Хлоу все это  заметила  и  на  лице  ее  было  глубокое
облегчение от того, что ребенка забирают.
     Рик подумал, что сможет бросить грязную шаль в мусоропровод  подвала,
а если это нельзя, по крайней мере, от нее избавится. Потом  он  ополоснет
ребенка и еще раз попытается дать  ему  бутылку  уже  не  под  осуждающими
взглядами  его  партнеров-родителей.  Он  сошел  вниз,  шагая  через   две
ступеньки, и прошел по узкому коридору к установке в главной трубе.
     Она мягко открылась и Рик вздохнул с облегчением.  Он  бросил  внутрь
шаль, а потом понял, что мусоропровод был не в порядке.
     Вместо того, чтобы пролететь и упасть в камеру для обработки, грязная
шаль попала  в  мутную  воду,  которая  стояла  всего  лишь  в  нескольких
сантиметрах от крышки. Из-за вонючих пятен на шали Рик сперва  не  обратил
внимание на то, что вода тоже была зловонной, но  когда  наклонился  ниже,
это стало очевидным.
     Он заметил также, что уровень  воды  медленно  поднимается.  По  всей
видимости, гидротехническая система дома не функционировала.
     Поначалу Рик предположил, что проверяющие в детской должны уже  знать
об этом, поскольку они взяли под  контроль  все  системы  дома,  но  потом
вспомнил, что компьютер все время показывал, что  в  детской  было  все  в
порядке.  Следуя  тому,  что  сказал  мистер  Мергетройд  о  безопасности,
необходимо было сообщить об этом проверяющим.
     Рик поднялся обратно к двери подвала, которая автоматически закрылась
за ним и коленом нажал на пульт управления.
     Дверь не открылась.
     Рик выругался. Он положил орущего Стивена на плечо, переложил бутылку
из левой руки в правую и надавил на кнопки пальцами.
     Дверь не открывалась.
     Рик повернулся к экрану рядом с дверью и нажал  на  кнопки  под  ним.
Экран не засветился. Как он  и  предполагал,  люди  в  детской,  очевидно,
выключили всю сеть для какой-то цели.
     Он повернулся, чтобы взглянуть на мусоропровод. Крышка была  открыта,
вода дошла до верха и начала переливаться через край. Пока Рик  следил  за
этим, шаль всплыла, перевесилась через край и упала на пол. Там,  где  она
упала, начала образовываться лужа воды.
     - Загрязнение, - с чувством произнес Рик. - Загрязнение, грязь и  еще
раз чертово загрязнение. - Ругательства не помогали.
     Он знал, что кричать не имеет смысла. Дом был  хорошо  спроектирован,
стены и потолки прекрасно поглощали звуки.
     Он понял, что попал в западню.


     Хотя Рик знал, что это не поможет,  тем  не  менее,  начал  звать  на
помощь. А тем временем попытался придумать что-то более результативное.
     Сначала Стивен оторопел от этого неожиданного вызова, а  затем  начал
соревноваться, усиливая свои попытки. Через несколько секунд он  вышел  на
ту же ноту. Гам получился ужасающий, поэтому Рик перестал кричать.
     А ребенок нет. Его родитель  скрежетал  зубами  и  пытался  заглушить
звук, но вопли все глубже вонзались в мозг.
     Рик подошел к двери и сильно пнул ее ногой. Ничего не  произошло.  Он
пнул ее еще сильнее. Затем, осторожно держа  Стивена  в  стороне,  толкнул
дверь плечом.
     Дверь выдержала такое хулиганское поведение с достоинством,  поглощая
все звуки. Эти удары несколько  успокоили  отчаяние  Рика,  а  он  был  не
настолько мазохистом, чтобы продолжать их наносить, и тем самым  повредить
себя.
     - Заткнись, ты, ублюдок, - сказал он Стивену. Никогда  раньше  он  не
позволял себе разговаривать с ребенком в такой злобной манере,  но  сейчас
чувствовал, что может воспользоваться этим, поскольку его никто не слышит.
На самом деле он вовсе не желал ребенку зла.
     Рик взглянул на пол, покрытый какой-то тонкой  отвратительной  пеной.
Она медленно поднималась, плавая на воде.  Рик  следил  за  ней  несколько
минут, глядя как она подбирается  все  выше  и  выше.  Он  определил,  что
уровень воды поднимается на  сантиметр  в  минуту  и  отметил,  что  поток
увеличивается. Его ноги были менее чем в метре от поверхности  воды  и  он
знал, что его  рост  не  более  полутора  метров.  Все  можно  было  легко
подсчитать в уме, но неизвестна была возможная скорость увеличения потока.
     - Заткнись, - приказал он Стивену тихим, но грозным  голосом.  -  Это
серьезное дело. Если мы скоро отсюда не выберемся...
     При повышении уровня на сантиметр в минуту у них  есть  четыре  часа.
Четыре часа,  если  быть  бесстрастным,  довольно  большой  срок,  но  Рик
понимал, что это предельное время. Чем быстрее увеличивается приток  воды,
тем скорее из четырех часов получится три, затем два... и так  далее.  Рик
обвел взглядом подвал, где узкие проходы и  тусклое  освещение  вызвали  у
него некоторое  чувство  клаустрофобии.  Он  не  мог  мысленно  подсчитать
кубатуру помещения, но  широкое  центральное  основание  дома  никогда  не
казалось ему особо массивным.
     Казалось, Стивен тоже убедился в том, что что-то было не  в  порядке.
Он вопил,  как  будто  определенно  уверен,  что  его  жизнь  находится  в
опасности.
     - Пожалуйста, заткнись, - жалобно заскулил Рик, меняя тактику. - Ради
бога, дай подумать...
     В конце концов, сказал он себе, его хватятся:  Хлоу,  Роза  и  Дитер,
возможно, уже заметили,  что  его  нет  и  начали  беспокоиться...  кроме,
конечно, того, что они не  знают,  что  подвал  заливает.  Они  несомненно
обнаружат это, как только попытаются открыть дверь и увидят,  что  она  не
поддается. И, несомненно, поймут,  что  это  результат  того,  что  делает
команда  доктора  Джореги,  но  они  не  подумают,  что  нужно  торопиться
вызволять его отсюда. Наоборот, будут чрезвычайно рады, что им не придется
больше слушать вопли Стивена и не  будут  торопиться  услышать  их  вновь.
Сейчас они, наверно, сидят наверху и шутят о том, что ему не везет  и  что
он - неважный родитель.
     Да, решил Рик, настало время обеспокоиться по-настоящему.
     Он сел на верхнюю ступеньку и, нервно  кусая  губы,  начал  укачивать
малыша. Стивен продолжал плакать, но не так громко. Его плач  уже  не  был
таким ужасающим - наоборот, он как раз соответствовал ситуации. И  не  был
таким мучительным.
     - О'кэй, сынок, - сказал Рик, глядя в  прищуренные  глаза  ребенка  и
стараясь быть вежливым, -  надо  обо  всем  поразмыслить  логически.  Есть
шансы, что мы выберемся отсюда задолго до того, как  этот  грязный  прилив
коснется моих подошв, но на  всякий  случай...  имей  в  виду,  на  всякий
случай... мы должны привлечь к себе внимание. Те трое мудрецов,  возможно,
закрутили всю сеть дома в ужасный узел, но не могут же  они  полностью  ее
нейтрализовать. Надо как-то ее включить. Это как борьба  с  диверсией  при
помощи диверсии. Но это единственный способ.
     Рик старался, чтобы голос звучал спокойно, ради Стивена,  а  не  ради
себя, но заниматься самообманом он не мог. Он был перепуган, по-настоящему
перепуган.
     Какой-то момент он утешал себя мыслью, что в центральной цистерне и в
очистном устройстве не может быть столько воды, чтобы  полностью  затопить
подвал. Но, как только эта мысль  подняла  его  дух,  он  ясно  заметил  в
воздухе струю стерилизующей жидкости.
     - О, загрязнение, - воскликнул он и сердце у него замерло. - Это идет
вода из пруда. У нас действительно тяжелое положение.
     Стивен продолжал орать, но Рик воспринял это как знак для примирения.
Он встал, сошел на третью ступеньку и положил ребенка  на  верхнюю.  Вытер
пальцы о рубашку и посмотрел вокруг в поисках чего-то, что можно  было  бы
повредить в достаточной мере, чтобы это заметили.
     К несчастью, шкаф с инструментами, встроенный в стену  за  лестницей,
не открывался, а  все  инструменты,  с  помощью  которых  его  можно  было
открыть, находились внутри. Его беспокойство  росло,  а  тошнота  от  этих
неприятных запахов усиливала беспокойство.
     - Проклятье, - сказал он неуверенно. Его беспокоило не  то,  что  ему
придется голыми руками воздействовать на процессы в корнях дома, а то, что
делая это, ему придется стоять по колено в грязной  воде.  Рик  знал,  что
нужно порвать один из корней, а самые тонкие находились около земли.
     Он взглянул на Стивена, лежащего  на  спине,  как  перевернутый  жук,
сучил ножками и визжал так, будто собирался лопнуть.
     - Порядок, - сказал Рик, - я пошел.
     Он вступил в мутную воду, ощущая, как она неприятно  просачивается  в
туфли.  Через  два  шага  он  очутился  возле  кучи  волокнистых   корней,
выглядевших достаточно хрупкими, и обвил указательным пальцем одну  нитку,
которая была не толще, чем мизинец Стивена. Рик потянул за нить,  затем  с
силой распрямился. Он ожидал, что корень порвется, но его ожидание не было
подкреплено опытом - он никогда не производил подобный эксперимент. Корень
был крепче, чем выглядел, и достаточно эластичный. Он  слегка  растянулся,
но не лопнул.
     Рик даже не выругался. Он просто засунул второй палец  и  собрав  все
силы потянул.
     Боль в пальцах была непереносимая, но он не отпускал корень, пока  не
убедился, что легче оторвать пальцы, чем его. С трудом он извлек пальцы  и
стал их массировать, злобно глядя вниз. Пока он смотрел на корень,  тот  с
внезапным всплеском покрыл приток воды.
     Рик ощутил, что стоит в воде по колено и что приток воды  превратился
в  наводнение.  И  прежде  срок  в  четыре  часа  казался  ему  безнадежно
оптимистичным. А теперь, хотя он и не стал ничего высчитывать,  он  понял,
что у него осталось менее сорока минут.
     "Мы утонем, - с ужасом подумал он. - Мы в самом деле утонем!"
     Рику было пятьдесят три  года,  ему  предстояло  прожить  еще  девять
десятых своей жизни. Стивену было меньше шести месяцев,  но,  несмотря  на
то, что он по-настоящему любил ребенка, Рик не  мог  не  думать,  что  его
трагедия была значительнее. Малыш еще не был знаком с миром, и поэтому  не
мог ощутить тяжесть потери. Для Стивена теперешняя ситуация была  не  хуже
той, когда ему предлагали бутылку с незнакомым соском, а для Рика...
     Прежде ему  не  доводилось  подвергаться  смертельной  опасности.  Он
никогда не ощущал, что ему грозит смерть. А то что Рик находился  в  своем
доме и за ребенком ему разрешено было ухаживать  раз  в  двести  лет,  что
мальчик зависит от него - все это делало его чувства в десять  раз  горше,
чем они были бы, если бы  он  был  в  каком-то  диком  и  все  еще  слегка
небезопасном мире.
     Рик  с  отчаянием  огляделся,   ругая   прочность   и   экономичность
современного    конструирования,    а     также     аккуратность     своих
партнеров-родителей.  Поблизости  не  было  ни  одного  свободно  лежащего
предмета, а все, что было встроено в дом, было встроено на века и  никакие
акты вандализма ему были не страшны. Он не видел ничего, что можно было бы
использовать как рычаг или палку.
     Стивен визжал и брыкался на верхней ступеньке. Снова он  добрался  до
этой ужасной дьявольской ноты.
     - Не паникуй! - подбодрил себя Рик, зная, что уже поздно, что уже  не
в состоянии внять этому совету.
     "Что-то должно умирать", - наставлял себя Рик, стараясь, чтобы  шансы
были одинаковые. Проблема с этим корнем была в том, что он -  часть  живой
конструкции дома, как все, что состоит  из  дерева  -  даже  ступеньки.  С
другой стороны, вся неорганика была спрятана глубоко внутри живых  тканей,
кроме...
     Рик снова взобрался наверх лестницы. Он напряженно уставился на немой
и бесполезный экран возле двери.  Дыхание  его  было  прерывистым,  сердце
стучало.
     Он не знал, насколько прочен пластиковый экран, но видел  много  раз,
как люди швыряли в него предметы.  Так  что  это  можно  было  сделать,  и
получались после этого осколки с острыми краями.
     Рик также знал, что у него нечем ударить, кроме кулака, и что острыми
кромками он поранит  костяшки  пальцев,  но  ждать  он  не  собирался.  Он
спустился на вторую ступеньку и собрался с духом, положил  левую  руку  на
дверь. Сжал пальцы в кулак изо всех сил, невзирая  на  боль  в  пораненных
пальцах и психологически готовил себя, что он должен это сделать - нанести
удар со всей силы.
     Визг Стивена, казалось, стал громче, когда Рик  сосредотачивался.  Он
нанес удар и кулак отскочил.
     Волна боли переместилась из кисти в запястье и в агонии он завыл.  Он
многословно ругался, не заботясь о соблюдении приличий и почувствовал, что
вот-вот заплачет, хотя сам не знал, откуда в нем такое отчаяние - от  боли
или от страха.
     Как только боль стала затихать, в нем вновь поднялось сумасшествие  и
яростные мысли. Он знал, что туфли у него слишком мягкие и  он  не  сможет
себя заставить ударить по экрану голой пяткой. Ударить по  экрану  в  этот
раз он сможет либо другим кулаком, либо головой.
     Рик не знал, насколько крепка  его  голова  или  сколько  силы  нужно
вложить в удар, но знал, что будет ужасная  головная  боль,  если  ему  не
удастся  разбить  экран.  Он  обругал   чудесную   прочность   современных
материалов и замечательную изобретательность современной  технологии.  Рик
обследовал клавиатуру под экраном, надеясь найти там слабое место, пытался
совать пальцы во все щели и ложбинки, но ногти его  были  слишком  коротко
подстрижены для  этого.  Несколько  раз  не  очень  сильно  надавливал  на
клавиши, надеясь, что они поддадутся, но безрезультатно.
     Он решил, что снова должен ударить по экрану.  Мысленно  взвесил  чем
бить - кулаком или головой? Кулаком.
     Подвинув Стивена ближе к стене,  Рик  передвинулся  вправо,  на  край
ступеньки. Снова он собрался с духом, снова готовил себя психически. Затем
взглянул на поднимающийся поток грязи, до которого оставалась  всего  одна
ступенька. Он понимал, что  если  экран  не  поддастся  в  этот  раз,  ему
придется взять Стивена и держать его подальше от опасности.
     Рик повернулся обратно к экрану и посмотрел на него  так,  как  будто
это было нечто  ужасно  противное,  что  необходимо  было  уничтожить.  Он
чувствовал, что вся его нервная система вопила в резонанс  с  той  ужасной
нотой, которую мог произвести только Стивен  и  только  он,  Рик,  мог  ее
оценить по достоинству.
     Рик послал левый кулак в экран, собрав последние остатки силы, громко
рыча от ярости.
     Экран треснул и разлетелся на десятки осколков, некоторые из  которых
попали в лицо Рику, не  причинив  вреда.  Как  ни  странно,  или  это  так
показалось, от этого удара руке не было так больно, как от предыдущего. Но
осколки поранили костяшки во многих местах и из них начала сочиться кровь.
Самый большой и острый осколок остался в экране, но Рик его легко вытащил.
Затем он начал копаться в деталях за экраном. Обнаружились провода,  платы
- множество сложных и уязвимых  узлов.  Он  резал,  перерезал,  царапал  с
веселым  безразличием...  но  ничего  не  случилось.  Все  было  мертво  и
отключено.
     Рик испугался от того, что почувствовал, что дрожит.  Он  нагнулся  и
подхватил Стивена как раз из-под набежавшей мутной воды. Потом, в отчаянии
огляделся. Все корни были под водой. Все корни были под водой,  но  кругом
было много дерева - дерева, которое можно было скрести и  резать.  Но  где
резать? Где скрести?
     Стивен продолжал орать  и  его  крошечная  ручка  ухват