Катерина д'Орсей была много меньше подготовлена к тому, чтобы принять
эту версию. Даже с помощью Симона Нортона у нас были большие  трудности  в
том, чтобы убедить ее в том, что все это имеет смысл.  Она  проверяла  эти
предложения всесторонне.
     - Вы говорите мне, - сказала она, - что девятнадцать человек в куполе
были убиты чужаком, несущим обличье человека.
     - Это всего лишь предположение, которое все ставить на свои места,  -
сказала Ангелина. - Женщина, чей труп мы так и  не  сумели  найти,  должно
быть была убита в лесу. Они взяли ее стерильный костюм,  изрезали  ее  как
Ли, выпили кровь и содрали в лохмотья кожу. Затем,  добавили  ее  форму  к
своему набору и послали одного из своих к куполу в ее обличье и костюме.
     - Но, даже, если я допускаю физическую трансформацию,  этот  чужак  в
маскировке не способен был пройти как человек. Он не мог бы  говорить.  Он
не знал бы, как проникнуть внутрь.
     - Подумайте, капитан, - ее голос почти молил. - Открыть  дверь  шлюза
просто. На нем нет замка... никто не опасался вторжения в  купол,  потому,
что знают, что несмотря на две двери, пришелец  должен  был  пройти  через
стерилизующую камеру. Все, кто не  несет  стерильного  костюма  быстро  бы
погибли под обеззараживающим ливнем. _Р_е_б_е_н_о_к_ мог бы открыть дверь.
Не  нужно  быть  кем-то  сверхразумным  для  того,   чтобы   ответить   на
приветствие. Все должно быть было заранее продумано. Все  что  нужно  было
проделать, это поднять крышку и  плюнуть.  Среди  многих  талантов  чужаки
включили в себя защитный механизм, который включает  в  себя  слюнной  яд.
Когда все это было сделано, нужно было распечатать костюм и тем  же  путем
уйти. Чужаки могут быть дикарями, но они не тупицы. Все  что  мы  описали,
подходит к их широкому диапазону поведения.
     - Почему они сделали это? - спросил капитан.
     - Потому что  это  их  "модус  операнди".  Поглощение  и  разрушение.
Слияние с потенциальным врагом, а  затем,  уничтожение  его,  чтобы  после
слияния не захотел вернуться. Это здешний закон жизни. Вы могли не  делать
никакой угрозы туземцам... они запрограммированы на борьбу за выживание.
     - Почему они не пытались поглотить других членов партии. Почему?
     - Они действовали  в  соответствии  со  своими  представлениями.  Они
считали,  что  это  не  нужно.  Они   использовали   яд,   который   могли
производить... как и некоторые  змеи  на  Земле,  они  не  восприимчивы  к
собственному яду. Они приняли факт,  что  нуждаются  в  поглощении  одного
набора генов... потому что,  как  вы  видите,  в  этом  мире  нет  половой
разобщенности. Она не нужна, так как ее преимущества  у  земных  видов  не
применимы в местных условиях. Чужаки - гермафродиты, и  они  предполагают,
что однажды смогли бы сделать  многократные  копии  с  одной  человеческой
личности и имели бы возможность размножаться в этой  обычной  метаморфозе,
перестраивая и перераспределяя гены. Кровосмешение, конечно, но...  их  не
волнуют наследственные дефекты в  их  отпрысках...  Их  наследники  должны
исключить поврежденные формы из своего набора. Они не поняли, что несмотря
на игру в  перестройку  с  человеческими  генами,  они  нуждаются  в  двух
дополнительных наборах. Со временем это им станет ясно, но  будет  слишком
поздно идти в паре с их Евой.  Слишком  поздно...  до  тех  пор,  пока  не
прибыли мы.
     - Теперь у них есть все, в чем они нуждались.  Они  могут  не  только
принять появление человеческих существ... они могут  размножаться  в  этом
морфологическом состоянии. Вы видите, капитан, в смысле вы... или даже  мы
имеем для колонизации Наксоса единственный возможный путь.
     Катерина д'Орсей взглянула на  меня,  а  затем  на  Зено,  как  будто
удостоверяясь, что все  мы  договорились.  Потом  она  глянула  на  Симона
Нортона с выражением, точно предназначенным ему за ужасную измену.
     - Это безумие, - сказала она.
     - Это чужая жизненная система, -  проинформировал  я  ее.  -  Она  не
должна жить по вашей версии здравомыслия.
     - У вас нет ни одного факта,  доказывающего,  что  это  что-то  более
фантастической истории.
     - Все, что у нас есть, - ровно  произнесла  Ангелина,  -  это  знание
того, что это имеет смысл генетически.
     - У   вас   по-прежнему   нет   доказательств.   Я    должна    иметь
доказательство... вы понимаете это?
     - Да. - сказал я  печально.  -  Но  каким  образом  может  состояться
подобное доказательство?
     Она обдумала, а затем сказала:
     - Если бы мы могли захватить чужака...
     - Трудно, - сказал я. - И возможно,  что  мы  могли  бы  наблюдать  в
течение полугодия без его  превращение  в  что-то  более  приемлемое,  чем
лягушка. Если бы нам удалось продержать его долго.
     Она  продолжала  думать,  изучая,  нет  ли  каких-то  зацепок,  чтобы
доказать нашу неправоту - если мы были неправы или убеждая  себя  в  нашей
правоте, если мы были правы.
     - Капитан, -  сказал  я,  -  ваши  люди  ходят  сейчас  в  стерильных
костюмах. Это дает им некоторую защиту. Как  могут  здесь  нормально  жить
люди,  если  существует  вероятность,  что  мы   можем   оказаться   правы
относительно  возможностей  данной  жизненной  системы?  Может   не   быть
инфекционной  угрозы  из-за  которой  мы  не   можем   разоблачиться,   но
смертоносная  биохимическая  несовместимость  между  местными  фруктами  и
человеческими желудками здесь не имеет  никакого  значения...  не  в  этом
дело. Вы не можете драться с этими чужаками. Если вы сориентируете  их  на
войну на истребление, существует вероятность, что вы проиграете.  Они  все
преимущества, а у вас только огнестрельное оружие. Вы не можете  сражаться
с изменением формы, капитан... и война  уже  началась.  Вы  вполне  хорошо
осознаете, что если мы правы, доказательство появится быстро, когда начнут
убивать ваших людей. Вы намерены ждать, пока это не произойдет?
     Она посмотрела на меня, и выражение ее  глаз  стало  очень  странным,
когда она ответила... ответ, который, как я думаю, могла дать  только  она
одна.
     Она сказала:
     - Я вынуждена.



                                    21

     Когда мы объяснялись снова, говоря прямо  по  радио  Джухачу,  мы  не
получили совершенно враждебной реакции, как я  предполагал.  Казалось,  он
осознал, что может быть  что-то  большее,  чем  саботаж,  насланный  злыми
земными правительствами для того, чтобы разрушить его великую  миссию.  Но
он,  также,  был  недоволен  тем,  что  все   еще   существовала   паутина
внушительных предположений. Он хотел чужака, мертвого и анатомированного с
их многосторонними талантами, проявляющимися в исчерпывающем  изучении  их
невероятной философии.
     Неприятность  была  связана  с  жидкой  протоплазмой,  так  как   она
разлагается значительно быстрее, чем человеческая структура.  Спасательная
экспедиция доставила назад целый труп с места моей  эпической  баталии.  А
образцы тканей, которые они собрали, стали  уже  непригодны,  когда  Зено,
Ангелина  и  биологи  "Ариадны"  попытались  выявить  отличия,   способные
определить их свойства. Попытки доказать нашу  гипотезу  не  имели  успеха
Катерина д'Орсей приказала, чтобы никто не выходил из купола в одиночку, а
вооруженная охрана охраняла оба шлюза, чтобы не допустить вторжения и быть
готовыми использовать огнестрельное оружие.
     Естественно, этого было недостаточно.
     В  течение  второго  дня  нашей  попытки   найти   доказательства   в
лаборатории, исчезли двое людей. Их послали собрать останки  подстреленных
Ангелиной чужаков. Они были радиофицированы и поддерживали контакт до  тех
пор, пока были поблизости. Затем наступило молчание.
     Катерина д'Орсей пришла в больничное отделение,  чтобы  сообщить  мне
эту новость. Лицо ее было  пепельным,  когда  она  рассказывала  это  мне.
Думаю, она знала тогда, что все кончено и что мое предсказание  точно,  но
не могла согласиться с ним. Она была обязана увериться  в  окончательности
доказательства,    но    миссия    "Ариадны"    теперь    была    серьезно
скомпрометирована, чтобы прекратиться без самых точных доказательств.
     Она могла приказать любому оставаться в  куполе,  но  не  стала.  Она
знала, что это только приведет к замедлению в получении заключения. Вместо
этого она сделала упор на абсолютной осторожности и  ждала,  что  всплывет
что-то однозначное.
     Это произошло на следующий день.
     Двое из экипажа "Ариадны" - мужчина и женщина - были атакованы  двумя
личностями в стерильных костюмах. К счастью, хотя чужаки теперь имели  два
ружья, у нападавших не оказалось огнестрельного оружия. Возможно,  оно  не
было  им  свойственно;  возможно,  они  не  были  достаточно  умны,  чтобы
воспользоваться им. Женщина была ранена во время рукопашной схватки  одним
из нападавших, но мужчина сумел  унести  ее  после  того,  как  нападавшие
бежали. Он был уверен, что оба нападавших были ранены пулями,  но  тем  не
менее они успешно бежали. Он не преследовал их, сказал  он,  так  как  это
было не  по  силам  его  спутнице.  Катерина  д'Орсей  немедленно  выслала
поисковую  партию,  уполномочив  их  преследовать  раненных  чужаков,   но
Ангелина попросила ее подождать.
     Раненную женщину перенесли в больничное  отделение  и  уложили  возле
меня.
     Ангелина спросила женщину, могла бы она узнать лицо того, кто на  нее
напал и та ответила, что сможет.
     - Ты можешь встать, Ли? - обратилась ко мне Ангелине.
     Я встал и повернулся  лицом  к  кровати  раненной.  Катерина  д'Орсей
присутствовала, внимательно наблюдая.
     - Это лицо? - спросила Ангелина.
     Выражение женщины было совершенно непостижимым, когда она глядела  на
меня.
     - Да, - сказала она. - Но когда он напал на  меня,  нос  у  него  был
целым.
     -  Конечно  нет,  -  сказал  я.  -  Это  наследственный  опыт,  а  не
генетический.
     Я повернулся к Ангелине и сказал:
     - Счастье, что я так  молод.  У  меня  все  еще  есть  лицо,  которое
природно заданно... более или менее. К сорока годам, как  я  говорю,  люди
имеют лицо, которое они заслужили.
     Катрин д'Орсей я просто сказал:
     - Ну?
     Она попробовала держаться бесстрастно в ответ, но было ясно,  что  ее
надежды окончательно разрушены кладбищенскими грезами.



                                    22

     Мы  не  разобрали  купол...  только  опечатали,  чтобы  не   впустить
подсматривающие глаза и руки. Кто-то вернется, не  колонисты,  но  кто-то.
Симон Нортон спросил меня, могу ли я быть в их числе и я сказал:
     - Возможно. - Это, конечно, не выходило за пределы вероятного.
     - Это не невероятно, - сказал он инстинктивно,  -  что  мы  могли  бы
научиться  ладить  с  ними   и   убедить   их   в   преимуществе   мирного
сотрудничества.
     - Это возможно, - допустил я, -  но  мне  бы  не  хотелось  учить  их
человеческому языку... хотя это было бы легче для них, чем для нас изучить
его. В настоящий момент они не могут по настоящему сойти за  человека,  но
если это им удастся...
     - Сегодня Наксос, - пробормотал он, - завтра - Вселенная.
     Я кивнул.
     - Но, если мы сумеем похитить их детей, - сказал он, - и воспитать их
в соответствии с нашими ценностями, что можем мы сделать с ними?
     - Мы подготовим путь для своего постепенного разрушения, - ответил я.
- Это может быть медленный процесс, чем  позволить  им  просачиваться,  но
результат будет тот же. Они слишком совершенны. Мы не сможем управиться  с
ними.
     Он покачал головой и сказал:
     - Не знаю. По натуре он был оптимистом.
     - Вам не следует оставаться на "Ариадне", - сказал я.  -  На  "Земном
духе" найдется свободная койка. Вы могли бы вернуться, если бы захотели.
     Он выглядел искренне пораженным.
     -  Мы  потеряли  слишком  много  людей,  -  сказал  он.  -  Людей   и
оборудования. Эта  ошибка  стоила  нам  дорого.  Будет  трудно,  когда  мы
достигнем места назначения.
     - Вы уверены, что найдете его где-то? - спросил я.
     Он был уверен, несомненно.
     - Сможете ли вы теперь вернуться в  морозильник?  -  продолжал  я.  -
Может перед очередной посадкой пройдет еще триста пятьдесят лет.  А  когда
вы достигнете, может быть другой мир похожий на  Наксос,  привлекательный,
но смертоносный. Не будет кому помочь вам.  Никто  из  трех  капитанов  не
разрешит другой световой переход. Они оставят "Земной  дух"  на  одной  из
орбит здесь, а Джухач будет анализировать опыт. Если вы думаете, что можно
убедить формоизменяющихся в преимуществах взаимного сотрудничества, почему
бы вам не подумать о подобном сотрудничестве с Землей?
     - Думаю, вы не поняли, - сказал он.
     - Нет, - возразил я. Не думаю. Позвольте назвать эту задачу, основную
энигму.
     Симон, конечно, был одним  из  умниц.  Однажды  приняв  неизбежность,
Катерина д'Орсей быстро отбросила свое внешнее спокойствие  и  солидность,
но как много опыта дало ей эмоциональное банкротство, о котором я  не  мог
судить. Я разговаривал с ней только раз, да и то коротко,  перед  подъемом
челнока.
     - Прошу прощения, что все так произошло, - сказал я. - Я не виноват.
     - Вы никогда не были с нами, - бесцветным голосом произнесла она.
     - Нет, но  я  никогда  не  был  и  против  вас.  Джухач  был  неправ,
подозревая нас в этом. Ему не следовало высаживать  нас  в  болото.  Хотя,
если бы он этого не сделал, все могло бы получиться хуже. Даже если  взять
в расчет тот факт, что я был почти  ободран  заживо,  я  считаю,  что  нам
повезло. Мы прыгнули  прямо  к  правильному  выводу  второпях.  Это  могло
случиться много позднее и с большими  смертями.  Первый  экипаж  "Ариадны"
погиб на Наксосе. Ваша миссия была близка к такому же концу.
     - Если бы мы торговались намеками, - ответила она, - то один  из  нас
мог бы сказать, что Леандра была убита  штормовой  ночью,  когда  пыталась
встретиться с героем.
     Я не обиделся на эту колкость.  Она  не  знала,  насколько  это  было
близко... люди с "Ариадны" могли распространить слухи  о  моей  декламации
речи Джона Гаунта, но я ничего не говорил Зено и Ангелине,  что  могло  бы
способствовать этому.
     - Неприятности с намеками, - сказал я,  -  в  том,  что  никогда  нет
настоящей параллели. Ваш миф, как видите, это посылка Тезея... и  в  конце
концов, это был Тезей, о котором судачит история. Вы могли рассказывать  о
темных лабиринтах среди звезд со множеством поэтических отвлечений, но кто
вас через него провел?
     Она посмотрела мне в глаза и, не меняя выражения, сказала:
     - Человечество.
     - Не верно, - заметил я. - Тезей оставил Ариадну.  В  данном  случае,
Ариадна  оставила...  если,  конечно,  вы  не  восстановите   ГПП,   когда
достигнете назначения.
     - Вы правы, - без сомнений согласилась она. - Это не годится. Если мы
и дезертировали, то только из-за людей типа Джесона Хармалла. Но вы можете
вспомнить,  что  смерть  Ариадны   на   Наксосе   была   только   короткой
переориентацией ее карьеры. Окончательно она нашла свое место среди звезд.
Это больше, чем можно сказать о Леандре.
     Я вынужден был уступить. Было очевидно, что  я  не  мог  победить.  Я
никогда не наслаждался преимуществами классического образования,  так  как
не имел его.
     Я не получил возможности переброситься парой слов с Мортеном Джухачем
после того, как  мы  вернулись  на  "Ариадну"...  потерял  возможность,  о
которой не сожалел. Было правда небольшое кризисное  интервью  с  Джесоном
Хармаллом. Оно началось достаточно хорошо, с нашими благодарностями ему за
участие в спасении. Затем мы извинились за некомпетентное шпионство.
     - Но это не имеет значения, так как все вон как обернулось, - заметил
я. - Не так ли?
     - Думаю, вы могли бы сделать большее усилие, - промурлыкал он.
     - Могли бы, - согласился я, - если бы знали точно для чего и для кого
мы работаем.
     - Для Космического Агентства, -  сказал  он,  точно  это  была  самая
очевидная вещь на свете.
     - Бес сомнения, - ответил я. Но про себя попытался  определить,  чьим
бы  интересам  не  содействовало  Космическое  Агентство,   я   не   видел
необходимости в "плаще и кинжале".
     - Забудь это, Ли, - сказала Ангелина. Это был хороший  совет.  Мудрец
оценил бы его, но я все еще не оправился от недавних ран,  и  мое  чувство
благоразумия не было таким, каким ему следовало бы быть.
     - Мы имеем больше общего с людьми "Ариадны", чем  кажется  на  первый
взгляд, не так ли? - спросил я. К "мы"  я  относил,  конечно,  Космическое
Агентство. Я озаглавил его "мы", будучи  его  членом,  хотя  и  на  низком
уровне. - Они провозгласили независимость, решив, что в своих руках держат
судьбу человечества. Космическое Агентство делает то же, не так ли? Не то,
чтобы марсианская база и спутники собираются объявить независимый  курс...
это все "де факто", что мы достигли информационного контроля. Мы  изменили
свои собственные цели для тех правительств Земли, и очень спокойно.
     - Земля воткнута в колею, - ровно произнес Хармалл. -  Она  находится
на краю бедствия и никогда не убежит с него. Прогресс, который осуществили
за пятьсот лет - это прогресс в космосе. С точки зрения  будущего,  доктор
Каретта, человечество - это мы. Не только Космическое Агентство... все  не
так узко, как оно. И не мир Советов. Это не  мятеж,  как  вы  знаете.  Это
значит, что мы - те, кто управляет судьбой. Это - свершившийся  факт.  Это
дело предохранения от экспорта проблем Земли во Вселенную.
     - Вы удивляете меня, - сказал я. Подразумевал  я  это  буквально.  Он
улыбнулся, словно я был примитивным существом, и эта улыбка заставила меня
подумать, что я пропал, хотя по-настоящему и не спорил с ним.
     Когда он ушел, я сказал Ангелине.
     - Держу пари, Везенков оказался лучшим шпионом, чем мы.
     - Вероятно, - ответила она.
     Мы присоединились к Зено поесть, так что он смог посвятить нас в  то,
как Наксос подходит к великой космической схеме. Он уже разрабатывал ее во
всю. По его мнению должна  быть  некоторая  разновидность  метафизического
многозначения всего этого вдали от игр с глупыми намеками на мифологию,  и
я знал, что это не будет гимном вечному величию человечества...  или  даже
гуманоидов.
     -  Все  другие  миры,  которые  обладали   тем,   что   мы   называем
парателлурианской биологией, - отметил он, - более сильны и больше склонны
к изменениям чем Земля  и  Каликос.  Разрушительные  силы  против  которых
должна бороться жизнь для того, чтобы сохранить свою организацию, есть то,
что много больше, и жизнь проще и более  примитивна  в  ее  приложениях  в
следствие  этого.  Наксос  -  первый  мир,  где  мы  нашли  что-то   более
стабильное, чем Земля и Каликос,  где  жизненная  система  не  в  споре  с
силами, даже такими бурными как те, которые действуют  на  наших  родинах.
Может быть, что для каждого мира похожего на Каликос,  во  Вселенной  есть
также мир, сходный с Наксосом. Наши надежды на распространение в Галактике
и превосходство над  ее  видами  может  быть  более  хилым,  чем  мы  себе
представляем.
     - Не совсем, - сказал я. - Формоизменяющиеся могут быть умнее  нас...
может быть, ты хочешь сказать, что они более приспособлены к их окружению.
Это не значит, что они станут конкурентами.  Мы  могли  бы  доказать,  что
из-за того, что они много лучше приспособлены к их  теперешнему  окружению
они не имеют стимула покидать ее. С нашей  точки  зрения,  они,  возможно,
живут не лучшим образом, но по их мнению - жизнь удобна.
     - Пересекающие пространство путешественники способны  сказать  то  же
самое о своих покинутых предках, - подсказал он. - И в  любом  случае,  та
невинность, которой народ Наксоса обладал,  теперь  разрушена.  В  их  Рае
появилась змея и, если они придут к соглашению с ней, они должны совершить
прогресс... наш тип прогресса.  Мы  подсмотрели  будущее,  Ли,  и  оно  не
принадлежит  существам  похожим