через
тридцать шесть часов. Можете ли вы уладить за это время свои  дела  здесь?
Кому можно передать ваши обязанности?
     Я вздрогнул от  неожиданности,  потому  что  уже  совершенно  потерял
интерес к своим обязанностям.
     - Вы должны знать лучше меня, - ответил я.
     - Мне не известно, с какими проблемами они там столкнулись, -  сказал
Шуман. - Все что мне  известно,  так  это  то,  что  гиперпространственный
звездолет "Земной Дух" вернулся домой с другим кораблем - "Ариадной".
     - Никогда не слыхал о гиперзвездолете "Ариадна", - заметил я.
     - Совершенно верно, - согласился Шуман.  -  Если  верить  документам,
корабль "Ариадна" оставил орбиту Земли  триста  пятьдесят  лет  назад.  Он
проделал долгий путь.
     Я уже был переполнен удивлением. И не мог скрывать его.
     - Хорошо, хорошо, - сказал я так, словно это была самая  естественная
вещь в мире. - Значит, один из летающих морозильников  растаял.  План  "В"
после всех перипетий сработал.
     - Прошу прощения, - вмешался Зено. - Я не совсем понял.
     Я глянул на Шумана, но  тот  опустил  глаза,  давая  мне  возможность
объяснить.
     - Это произошло задолго до того знаменательного  момента,  когда  две
наши расы открыли, что они не одни, - сказал  я.  -  После  того,  как  мы
впервые обнаружили, что гиперпространство открыло нам  широкую  дорогу  во
Вселенную. Но мы не могли ориентироваться  в  ней.  Мы  потеряли  какое-то
количество кораблей, которые не смогли найти  дорогу  домой.  Затем  стали
посылать одни  гиперпространственные  корабли.  Зонды  возвращались  назад
через ничто. Они помогли нам определить,  как  велик  космос  и  как  мала
Солнечная  система.  Люди  поразились,  узнав  то,  что   сейчас   кажется
очевидным. Без точных координат, гиперпространство всего  лишь  безбрежное
море из ничего. Оно стало понятным для людей достаточно быстро. Для  этого
понадобилось всего лишь перевести гиперпространственный звездолет  обычным
пространством до Альфы Центавра или Плуто, чтобы затем вернуться  назад  в
гиперпространство. Все это делало освоение  вселенной  делом  медленным  и
болезненным, но это все, что мы могли делать - и все, что мы делаем...
     - Теперь, конечно,  мы  используем  автоматические  корабли,  которые
настойчиво посылаем с орбиты Земли, нацеливая их на  все  звезды  типа  Ж,
находящиеся поблизости. В те дни не было столь очевидно,  что  существовал
иной путь. Мы еще не знали, как мало  таких  звезд,  имеющий  планеты  для
заселения - хотя и предполагали, что поблизости их нет, исходя  из  факта,
что еще ни один гиперпространственный звездолет не вернулся.  Умные  парни
решили, что поскольку  гиперпространство  так  сложно,  то  гораздо  проще
положить в корзину яйца. Поэтому летающие морозильники были рассчитаны  на
то,  что  их  экипажи  периодически  меняются,  а  пассажиры  находятся  в
анабиозе, как яйца,  готовые  стать  цыплятами  к  определенному  моменту.
Главная идея была в том,  чтобы  они,  путешествуя  от  звезды  к  звезде,
отмечали переходы,  но  долго  не  оставались  бы  у  них.  При  известных
обстоятельствах, как было задумано, они нашли бы новую Землю  и  могли  бы
сесть для ее колонизации.
     - Не вижу в этом смысла, - хмыкнул Зено.
     - Нет, - возразил Шуман. - Теперь нет. Но тогда казалось,  что  есть.
Т_е_п_е_р_ь_ мы знаем, что существует очень и очень мало миров,  пригодных
для обитания; и мы также знаем, что можем жить везде, если есть подходящее
место для заселения. В те дни такие вещи не были столь очевидными.  У  нас
не было стандартов для сравнения. Существовал расхожий миф, настоящая тема
для болтовни на пару сотен лет,  что  где-то  в  космосе  мы  можем  найти
райскую планету - зеленую, любимую и  гостеприимную,  только  и  ожидающую
переселения  людей.  Действительно,  мы  думали,  что  их  десятки.   Идея
колонизации двадцати или тридцати  планет  _ч_е_р_е_з_  гиперпространство,
казалась  не  вызывающей  сомнений.   Но   слишком   трудно   поддерживать
достаточный интерес к проблеме, чтобы посылать корабли в путешествия...  и
слишком много кораблей, чтобы искать маловероятное. Теперь, конечно,  если
мы действительно стучимся во Врата Рая, следует основательно  позаботиться
обо всем, даже если понадобятся тысячи поездок - потому что мы знаем,  что
это случается раз в дюжину поколений.  Раньше  надеялись,  что  это  будет
достаточно обыденной вещью:  достаточно  одного  решительного  наскока.  И
подобная тактика, казалось, имеет смысл.
     - Это было не совсем так, - воспротивился я. - Шла последняя четверть
двадцать первого века. Время Великого Краха.  Мы  делали  большие  шаги  в
космосе, а спотыкались о свой дом.  Сама  Земля  была  на  неверном  пути.
Корабли-колонии  имели  другое  предназначение:  они  были  разновидностью
политики  страхования.  Семена...  на  случай,  если  родительское  гнездо
погибнет. Большое количество яиц во многих корзинах, понимаете?
     - Думаю, да, - ответил Зено.
     Я снова повернулся к Шуману.
     - Как далеко забралась "Ариадна"?
     Он покачал головой.
     - Никаких фактов... нет записей, указывающих,  что  они  пользовались
гиперпереходом. Приняв в расчет релятивистский эффект, я могу сказать, что
корабль покрыл  сто  пятьдесят-сто  восемьдесят  световых  лет.  Известное
пространство, как мы привыкли его называть,  является  неровным  сфероидом
около шестидесяти световых лет радиусом. Только Ж-тип звезд в его пределах
является "известными", конечно... и не все из них. Мы  можем  сделать  все
лучше, если будем усерднее работать. Больше  кораблей,  лучшая  стратегия,
больше здравого смысла. Станция на расстоянии  ста  восьмидесяти  световых
лет - даже если это будет _в_с_е_г_о _л_и_ш_ь_ станция, а вовсе не мир для
заселения, - очень полезная ступенька.
     - По направлению к галактическому центру? - спросил я.
     Он кивнул. После небольшой паузы добавил.
     - Это все, что мне известно. Терпеть не могу подталкивать вас,  когда
такие замечательные известия, но здесь еще есть дела,  которые  необходимо
закончить. Мне бы хотелось спросить - нет ли  у  вас  работы,  которую  вы
могли бы закончить за полтора суток?
     - Кому нужно передать нашу работу?
     - Это уже ваша забота, -  возразил  Шуман.  Это  было  сказано  таким
тоном, словно директором был я и знал, кому можно подкинуть дополнительную
нагрузку. Лично я  простил  ему  жесткость.  После  всего  сказанного,  он
оставался на Суле, в то время как нас посылали на Большое Приключение.
     - Пошли, дружище, - позвал я Зено, - все дело в  том,  что  мы  нужны
цивилизации. Мы - конкистадоры новой Земли.
     Я оглянулся на Шумана и сказал:
     - Наверное, они думают, что мы классные ребята, если выбрали из массы
достойнейших людей именно нас.
     - Об этом ничего не  знаю,  -  ответил  директор,  приглаживая  назад
несколько седых волос, еще остававшихся у него. - Может, они считают,  что
вас можно использовать как расходный материал.
     Я рассмеялся. Потому что в самом деле подумал, что это была шутка.



                                    2

     Мы вернулись назад в лабораторию, и сели лицом друг к другу у главной
скамьи.
     - Что нам следовало бы сделать, так это решить, с каким  проектом  мы
можем повременить, а какие следует передать другим, - сказал Зено. -  Было
бы значительно легче, если бы можно было  отложить  наш  отъезд.  Есть  по
крайней мере полдюжины  дел,  которые  необходимо  сдать  в  бюллетень  до
отъезда. Материалы нуждаются в дополнительном аннотировании.
     - Зи, - заметил я, - у тебя искажено чувство очередности. Ты в  самом
деле полагаешь, что любое из этих дел нужно теперь?
     - Конечно. Ведь это дела.
     - Это - утиль, - возразил  я.  -  Грязь  из  какого-то  куска  скалы.
Бросовая жизненная система. Эволюционная абэвэгэдейка,  азбука.  Жизненные
мешки  химикатов.  Уверен,  их  нуклеиновые  кислоты  плещутся   в   своих
микроскопических клетках. У них свои мутации и свои вирусы, и  все  другие
скверные маленькие неприятности, которые наследует плоть,  но  все  это  -
потерянное время. Никого это не волнует. Если такая жизненная система была
бы размазана Новой, никто бы не  проронил  и  слезы.  Это  упражнение  для
развития пальцев, Зи... оно позволяет нам практиковаться  перед  настоящей
работой, отшлифовать нашу  технику  и  заострить  ум.  Но  оно  ничего  не
предлагает... оно даже не угрожает нам, даже  если  какой-то  вирус  будет
способен напасть на нее. Забудь это!
     Он вежливо выслушал меня, затем поднял трубку телефона.
     - Вызываю Тома Торпа, - произнес он. - Он сумеет разобраться  в  моей
дряни прежде чем нас заберут. Я полагаю они возьмут нас?
     Я кивнул, но не ответил на его  вопрос.  Лишь  прислушивался  как  он
извинялся перед Томом за то,  что  беспокоит  его  в  праздник,  и  просит
уделить ему время и спуститься в лабораторию. Том согласился, отлично. Как
и все, включая меня, он был помешан на своей работе.  Сообразительность  -
существенная  черта  характера  тех,  кто  смог  получить  направление   в
лаборатории Сула, что само по себе означало близость к вершинам профессии.
Хотя вырвать человека из гравитации Земли и доставить его к Марсу было  не
просто, однако ни у кого не вызывало сомнения, что это следовало делать.
     Зено был, конечно, прав, но я все еще хотел урвать  немного  времени,
чтобы тщательно обдумать все. Это была одна из тех вещей, о которых мы все
мечтали... кроме, конечно, того случая, когда нас мучили кошмары.
     - Ли, - мягко произнес Зено  (мое  имя  Лиандр  -  Ли  точно  так  же
сокращается как и Зи), - ты ведь не знаешь, нашли ли они обитаемый  мир...
или нашли ли они вообще мир. Мы только знаем, что  "Ариадна",  находясь  в
гиперпространственном  переходе,  обратилась   за   помощью.   Там   могла
возникнуть своя собственная проблема, никак не связанная с открытием новой
планеты.
     -  И  поэтому  они  нуждаются   в   психологе   и   двух   генетиках,
специализирующихся на чужеродных жизненных системах?
     - Кто знает? - спросил он.
     - Уверен, -  ответил  я.  -  Корабль  был  захвачен  лягушкоподобными
чудовищами - монстрами, напоминающими лягушек даже  больше,  чем  ты.  Или
длительное  облучение  космическими  лучами  породило  некую   безобразную
жизненную форму в инкубаторной фабрике,  которая  начала  питаться  свежим
мясом полноправных членов экипажа. Тогда снова...
     - Тогда снова, -  уступил  Зено,  -  они  могли  найти  новый  мир  с
жизненной системой, немного жутковатой. Их собственные биологи не могут  с
ней справиться, поэтому  они  и  отсутствовали  триста  пятьдесят  лет.  Я
согласен... бритва Оккама отсекла твою версию. Теперь есть большая  работа
для двоих.
     Том Торп пришел в лабораторию и подозрительно осмотрел нас.
     - Привет, Зено, - поздоровался он. - И ты, Ли, здесь? Куда  ты  исчез
прошлой ночью?
     Это был главный из десятка вопросов, смущавших меня.
     - Ну... ты знаешь, - сказал я, надеясь,  что  он  не  знал.  Тридцать
шесть часов и меня здесь не будет, и никому до этого не будет дела.
     - Иногда, - заметил Том, -  у  меня  появляется  чувство,  что  ты  -
антиобщественный элемент. Ну, в чем дело?
     Я весьма пространно рассказал ему, что случилось. Так, чтобы он забыл
эту  небольшую  прелюдию  к  нашей  беседе.  С  помощью  Тома  мы   начали
разрабатывать план изменения работы, которую мы сделали  для  кого-то.  Мы
кое-что сделали в биохимии, психологии и совсем немного в  патологии.  Все
дело в  изменившихся  определениях.  Как  объяснил  Зено,  еще  оставалась
немалая работенка. Если бы направление, в котором мы работали до этого, не
было потеряно - продолжали бы мы разрабатывать наши линии или нет - у  нас
было бы до черта написано. Мне надоело записывать и я  отставил  диктофон.
Запись никогда не была моей сильной стороной.
     После полудня  я  попытался  получить  разъяснения  для  того,  чтобы
послать телеграмму матери, но моя просьба была  отвергнута.  Они  называли
это "информационным временным  контролем",  но  на  самом  деле  под  этим
подразумевалась  цензура.  Космическое  Агентство  очень  чувствительно  к
подобным вещам. Они всегда говорят Советы, но  никогда  свободная  пресса.
Марсианская база является независимым политическим районом во всем,  кроме
имени, и не означает республику. Нет  даже  тени  демократии.  Для  этого,
конечно, существовали причины. Они всегда находятся. Я урвал время,  чтобы
написать матери письмо. Некоторые части его, вероятно, будут вычеркнуты  и
предстоит "неизбежная" задержка в передаче, но достаточно  будет  ей  дать
знать, что я переезжаю и не нужно беспокоиться, если она долго обо мне  не
услышит.
     Ей это не понравится. Как-то, в течение последних  лет,  она  убедила
себя, что Сул неподалеку, за углом, и мы иногда смотрели друг на друга  по
телику.  Она  не  воспринимала  вещи  такого  рода,   как   прыжок   через
гиперпространство, и кто может ее в этом обвинить? Это было  нелегко  даже
для нее... моего отца  убили,  когда  мне  было  три  года,  и  в  течение
пятнадцати лет я был ее единственным компаньоном. Потерять меня в  космосе
было бы достаточно скверно. Потерять же в гиперпространстве было несколько
лучше, чем получить известие о моей смерти.
     Я подготовил длинное  письмо  и  пообещал,  что  каждый  ГПП-корабль,
который вернется с нового маршрута, будет доставлять от меня весточки. Она
была приучена постепенно к моему  отсутствию...  первой  был  университет,
затем назначение в Америку, затем Сул. Хотел бы  я  знать,  приземлюсь  ли
когда-либо на Землю и доживет ли она, чтобы  увидеть  день,  когда  я  это
сделаю. Это  была  невольная  мысль,  ввергшая  меня  в  ту  разновидность
одиночества, которую я совершенно не мог переносить.
     Я всегда ел в своей комнате, или в лаборатории. Я не переносил  общую
комнату, даже если и знал, что в  меню  есть  что-то  особенное.  Поглощая
привычный рацион  из  синтетической  пищи,  я  продолжал  обдумывать  свое
положение. Большое Приключение скрывалось в засаде на  несколько  часов  в
будущем, и я не хотел, чтобы кто-либо еще спрашивал, где я был  в  течение
критического часа. Кто-то, полагал я, должен знать,  но  мне  не  хотелось
встречаться с тем, кто мог бы заинтересоваться состоянием моей психики.
     Когда я наконец отправился  спать,  заснуть  не  представляло  особой
трудности, и если я спал, грезы милосердно обошли меня.



                                    3

     Следующий день был длинным и утомительным, каким  только  может  быть
дело приведения в порядок нашей работы. Когда мы  раскрутили  все  это,  я
отбросил пустяковые ссоры с Зено для того, чтобы сбросить свое раздражение
и решил, что настало время замкнуться и изолировать себя.
     Я выбрал один из валов ступицы, и карабкался по ступенькам на верхние
палубы до тех пор, пока позволяла идти лестница. Я двигался по направлению
к ступице станции и, по мере того, как я  шел,  гравитация  уменьшалась  в
соответствии с изменением  угловой  скорости.  Мне  всегда  нравилось  это
чувство постепенного уменьшения веса, когда ощущаешь легкое  расслабление.
Уменьшение бремени тела всегда разгружает мозг.
     Перемещение из  кружащейся  станции  в  "неподвижную"  ось  дало  мне
чувство небольшого головокружения и мне пришлось присесть,  чтобы  сделать
паузу у главного входа. Потому что в оси сила гравитации была равна нулю и
этого оказалось достаточно, чтобы заставлять думать где верх, а  где  низ.
Но в  своих  мысленных  представлениях  я  всегда  видел  дверные  створки
"внизу", а башню наблюдения "сверху". С того места  вы  могли  бы  увидеть
небо с обнаженными звездами. И созерцая ужасную, засыпанную  песком  звезд
вечность, вы должны думать о  себе  как  о  глядящем  _в_в_е_р_х_,  только
потому, что _в_е_р_х_, метафорически, означает прямой путь к небесам.
     Ребята в астрономическом отделе принялись за работу. Ведь  по  нашему
календарю, имитирующему земной, уже второе января и  праздник  закончился.
Они не обращали на меня внимания. Сами они не использовали для  наблюдения
смотровую площадку: астрономия и простое разглядывание звезд - две большие
разницы, уверяли они меня.
     Я подплыл к поручню и закрепился у него так,  что  смог  смотреть  на
созвездие Стрельца, где центр Галактики скрывался за  завесой  межзвездной
пыли.
     Конфигурация   ярких   звезд,    которую    еще    древние    назвали
Кентавром-Стрельцом, терялась в море  звездной  пены,  чей  свет  ослеплял
глаза и будоражил  воображение.  Этот  свет  нужно  уметь  использовать  -
некоторые находят его слишком сильным, чтобы переносить безболезненно.  По
всему видно, что только половина персонала станции бывала  здесь  хотя  бы
раз, а остальные за пять лет службы ни разу  не  взглянули  на  обнаженные
звезды. Некоторые утверждали, что вид  звезд  пробуждает  у  них  чувство,
словно они стоят перед Господом; другие, что они такие  крохотные,  словно
песчинки. Они вынуждены были подавлять подобные чувства,  специфические  и
многосоставные. Для меня сенсацией было все, что не  переходило  в  разряд
благоговейного молчания. Это был уникальный опыт сам по себе, поскольку он
не нуждался в сравнении с каким-либо видом трансцендентальной бессмыслицы.
     По перилам полз крохотный паук, совершенно не обращавший внимания  на
грандиозное зрелище за стеной, хотя у него  было  достаточно  глаз,  чтобы
видеть. Конечно, это  земной  паук.  Главная  задача  станции  состояла  в
изучении  чужеродной  биологии,  но  мы  не  позволяли  образцам  свободно
разгуливать. Возможность занесения опасного заболевания запрещала подобное
безрассудство, за исключением самого Зено, проведшего на  Каликосе  долгий
срок карантина. Во всяком случае, лишь Земля  и  Каликос  имели  жизненные
системы достаточно развитые, чтобы произвести  организмы  столь  развитые,
стоящие так высоко по эволюционной шкале, как пауки.
     Я сдул паука с его высокого насеста,  зная,  что  он  может  поплыть,
вращая невидимую нитку серебра до тех пор, пока  не  ухватится  за  что-то
твердое. Было похоже, что он имел большой опыт в обращении с невесомостью.
Он мог расти здесь сотни поколений.  Я  заинтересовался,  какие  изменения
могли произойти на биохимическом уровне в результате естественного отбора,
опирающегося на приоритет невесомости. Следует ли мне  ловить  его,  чтобы
подготовиться к длительному изучению? Затем я вспомнил,  что  у  меня  нет
времени, и отметил про  себя,  что  нужно  записать  свои  соображения  на
диктофон. Прийти, чтобы тщательно все обдумать: пауки предполагали  мух  -
некоторые особи могут  питаться  кусочками  человеческой  кожи  и  другими
осколками, собранными здесь в изобилии. Может быть, подумал я, здесь,  при
нулевой силе тяжести, есть полноценная экосистема.
     Я взглянул на сверкающую панораму,  заинтересованный,  где  же  может
находиться звезда,  вокруг  которой  обращается  Земля-III.  Она  была  бы
видимой звездой, пришел я к выводу, если только это спектральный класс Ж и
расстояние не более двести  световых  лет.  Но  среди  множества  подобных
светил она может быть невыразительной.
     Все звезды, которые были видны с орбиты Марса, могли быть  достигнуты
через гиперпространство, но мы управлялись лишь с их пригоршней. Остальные
манили  нас  светом,  покинувшим  их  сотни  и  тысячи  лет  назад,  но  в
гиперпространстве они не были видны. Все прыжки  в  гиперпространство,  за
исключением тех, что  были  освоены  людьми,  были  прыжками  во  Тьму;  и
темнота, в согласии с исчислением  вероятности,  существовала  всегда  при
подобных прыжках. Наши ГПП-корабли прыгали к звездам настолько отдаленным,
что с Земли их не было видно, и даже в межгалактическую  бездну  за  нашим
спиральным рукавом, зная, что мы могли попасть домой снова через  обратный
гиперпространственный прыжок к орбите  Марса.  Не  найдя  друго