еланхолично двигая челюстями, я думал о том, насколько суровее
жизнь на Земле по сравнению с нашим милым Олденом. Вряд ли я
действительно сожалел о том, что покинул Олден, но был к этому
близок. Однако воспоминания о прочитанных книгах о Земле, о моих
мечтаниях и томлениях укрепили мой дух. Я размышлял о том, что,
будучи восторженным поклонником первобытной красоты земных лесов,
тем не менее, ни физически, ни по складу характера решительно не
годился на роль этакого первопроходца, покорителя девственной
природы. Я прилетел на Землю вовсе не за этим; но, с другой стороны, в
теперешних обстоятельствах мне выбирать не приходится.
	Синтия, торопливо дожевывая свой кусок, спросила:
	- Мы идем к Огайо?
	- Разумеется, - отозвался Душелюб, - но до реки еще далеко.
	- А как насчет бессмертного отшельника?
	- О бессмертном отшельнике мне ничего не известно, - сказал
Душелюб.- До меня доходили только слухи о нем, а слухи бывают
всякие.
	- Про чудовищ, например? - справился я.
	- Не понимаю.
	- Ты как-то упомянул чудовищ и сказал, что волков использовали
для борьбы с ними. Ты заинтриговал меня.
	- Это было очень давно.
	- Но было же.
	- Да.
	- Наверное, генетические выродки...
	- Слово, которое ты употребил...
	- Послушай, - перебил я, - когда-то Земля представляла собой
радиоактивное пекло. Многие формы жизни исчезли. А у тех, кто выжил,
должен был измениться генетический код.
	- Не знаю, - сказал он.
	"Так я тебе и поверил", - усмехнулся я мысленно.
	И тут у меня мелькнуло подозрение, что он потому разыгрывает из
себя незнайку, что сам является одним из генетических выродков и
прекрасно об этом осведомлен. Интересно, как я не сообразил раньше?
	- Зачем Кладбищу было возиться с ними? - продолжал я допрос. -
Зачем было изготавливать волков для охоты на них? Правильно? Ведь
волки предназначались именно для охоты?
	- Да, - кивнул Душелюб. - Волков были тысячи и тысячи. Они
собирались в огромные стаи и были запрограммированы на охоту за
чудовищами.
	- Не за людьми, - уточнил я, - только за чудовищами?
	- Совершенно верно. Только за чудовищами.
	- Наверное, иногда они ошибались и нападали на людей. Не так-то
просто запрограммировать робота на охоту только за чудовищами.
	- Да, ошибки бывали, - признал Душелюб.
	- По-моему, - заметила Синтия горько, - Кладбище из-за них не
убивалось. Подумаешь, несчастный случай!
	- Не могу знать, - сказал Душелюб.
	- Чего я не понимаю, - проговорила Синтия, - так это того, зачем
им понадобилось отлавливать чудовищ. Вряд ли их было слишком
много.
	- Нет, их в самом деле было слишком много.
	- Ладно, пускай. Ну и что из того?
	- Думается, - сказал Душелюб, - причина здесь в паломниках. Едва
Кладбище встало на ноги, его чиновники осознали, что организация
паломничеств принесет им немалую прибыль. А всякие чудища могли
напугать паломников до смерти. Вернувшись домой, паломники
рассказали бы о том, что им пришлось пережить, и количество
желающих посетить Землю наверняка значительно снизилось бы.
	- Чудесно! - воскликнула Синтия. - Геноцид да и только. Чудовищ,
должно быть, начисто стерли с лица планеты.
	- Да, - согласился Душелюб, - от них постарались избавиться.
	- Но некоторые уцелели, - прибавил я, - и время от времени
попадаются на глаза.
	Он смерил меня взглядом, и я пожалел о словах, что сорвались у
меня с языка. И что мне наймется? Мы ведь полностью зависим от
Душелюба, а я донимаю его дурацкими намеками!
	Оборвав разговор, я принялся энергично пережевывать мясо. Оно
частично утратило первоначальную жесткость и приобрело горьковатый
вкус; голод оно не утоляло, но по крайней мере приятно было ощущать,
что во рту что-то есть.
	Мы с Синтией молча жевали; Душелюб, казалось, погрузился в
размышления.
	Я повернулся к Синтии.
	- Как вы себя чувствуете?
	- Отлично, - ответила она язвительно.
	- Извините меня, - попросил я. - Я вовсе не предполагал, что все
так обернется.
	- Ну конечно, - подхватила она, - вы воображали себе
увеселительную прогулку по романтическим местам! Начитались
книжек, навыдумывали невесть...
	- Я прилетел сюда сочинять композицию, - перебил я, - а не играть
в кошки-мышки с гранатометчиками, кладбищенскими ворами и стаей
механических волков!
	- И вините во всем меня, да?! Если бы я не увязалась за вами, если
бы я не напросилась...
	- Ничего подобного, - возразил я, - Мне это и в голову не
приходило.
	- Разумеется, вы всего лишь выполняли просьбу милашки Торни...
	- Прекратите! - рявкнул я. Мое терпение истощилось. - Какая муха
вас укусила?
	Прежде чем Синтия успеха открыть рот, Душелюб поднялся.
	- Пора, - объявил он. - Вы поели и отдохнули, и теперь мы можем
продолжать путь.
	Ветер стал холоднее и задел резкими порывами. Когда мы
выбрались из расселины на гребень холма, он обрушился на нас и
швырнул нам в лицо первые капли приближающегося дожди.
	Мы побрели навстречу дождю. Его отвесная стена преградила нам
дорогу и толкнула обратно. Душелюб продвигался вперед, не обращая
на дождь никакого внимания. Роба его, как ни терзал ее ветер,
оставалась неподвижной и ни разу даже не шелохнулась. Удивительное,
доложу я вам, было зрелище!
	Я хотел было поделиться своим наблюдением с Синтией и
окликнул ее, но налетевший шквал заставил меня поперхнуться
собственным криком.
	Деревья в распадке клонились к земле и стонали под напором
вихря. Птицы беспомощно размахивали крыльями, будучи не в силах
противостоять мощи ветра. При взгляде на тучи почему-то возникало
впечатление, что они опускаются все ниже и ниже.
	Мы упорно тащились вперед. Ледяной, колючий ливень хлестал
нам в лицо. Я утратил всякую способность ориентироваться и потому
старался не терять из вида согбенную фигуру Синтии. Как-то девушка
споткнулась. Не говоря ни слова, я помог ей подняться. Не
поблагодарив, она поплелась дальше.
	Подстегиваемый ветром, дождь зарядил не на шутку. Порой он
превращался в град и барабанил по веткам деревьев, а потом снова
становился самим собой, и был, по-моему, холоднее града.
	Мы шли целую вечность, и неожиданно я обнаружил, что мы
оставили гребень холма и спускаемся по его склону. Внизу бежал ручей;
мы перепрыгнули его, выбрав местечко поуже, и полезли на следующий
холм. Внезапно почва у меня под ногами сделалась ровной. Я услышал
бормотание Душелюба:
	- Ну вот, теперь мы достаточно далеко.
	Едва разобрав, что он там бормочет, я без сил плюхнулся на
мокрый валун. На какой-то миг я совершенно отключился и сознавал
лишь то, что больше никуда идти не надо. Постепенно напряжение
спало, и я осмотрелся.
	Мы остановились на широкой каменистой площадке. Футах в
тридцати или выше над ней нависала скала, образуя глубокую нишу в
поверхности утеса. Чуть ниже площадки прыгал по камням ручей -
маленький и стремительный горный поток. Он то бурлил и пенился на
порогах, то разливался заводями и отдыхал перед очередным прыжком.
За ручьем возвышался холм, гребень которого и привел нас сюда.
	- Добрались, - весело проговорил Душелюб. - Теперь ни ночь, ни
погода нам не помеха. Разведем костер, наложим в ручье форели и
пожелаем волку сбиться со следа.
	- Волку? - переспросила Синтия. - Но ведь их было трое. Что
случилось с двумя другими?
	- У меня есть подозрение, - ответил Душелюб, - что двум другим
волкам немножко не повезло.



	Глава 15.

	Снаружи бушевала гроза. Но нам около костра было тепло и
уютно, и одежда наша наконец просохла. В ручье и в самом деле
водилась рыба. Мы поймали чудесную крапчатую форель и с
удовольствием ею поужинали. Не знаю, как Синтия, а меня уже
начинало воротить при одном упоминании о консервах или вяленом
мясе.
	Судя по всему, не мы первые укрывались в этой пещерке от
непогоды. Свой костер мы развели на том месте, где камень почернел и
потрескался от пламени, которое разжигали тут прежде (хотя как давно,
определить было невозможно). Черные круги кострищ, наполовину
прикрытые слоем опавших листьев, были разбросаны по всей площадке.
	В куче листьев, наметенной ветром в углу пещерки, там, где крыша
ныряла навстречу полу, Синтия обнаружила еще одно доказательство
того, что здесь бывали люди, - едва тронутый ржавчиной металлический
прут примерно четырех футов длиной и около дюйма в диаметре.
	Я сидел у костра, глядел на огонь, вспоминал пройденный нами
путь и пытался понять, почему столь хорошо продуманный план, как
наш, пошел насмарку. Ответ напрашивался сам собой: происки
Кладбища. Правда, в стычке с шайкой разорителей могил Кладбище
винить не приходится. Нам следовало быть поосмотрительнее.
	Как ни верти, положение у нас просто никудышное. Нас вынудили
бежать из деревни, нас опять же вынудили разлучиться с Элмером и
Бронко, а в итоге мы с Синтией оказались во власти загадочного
существа, которое ведет себя весьма, скажем так, странно.
	И, вдобавок, волк - один из трех, если Душелюб не ошибся. Я знал
наверняка, что произошло с двумя другими. Троица схватилась с
Элмером и Бронко, и это была с их стороны непростительная глупость.
Однако, пока Элмер разбирался с двумя из них, третьему удалось
ускользнуть, и теперь, быть может, он идет по нашему следу, если,
конечно, таковой остался. Во-первых, мы двигались по каменистым
гребням, на которых ничто не росло; во-вторых, дул ураганный ветер, и
он должен был развеять наш запах. Ветер и дождь - наверное, следа
попросту не существует.
	- Флетч, - сказала Синтия, - о чем вы думаете?
	- Прикидываю, где могут сейчас быть Бронко с Элмером, - ответил
я.
	- Возвращаются в пещеру, - предположила она. - А там их ждет
записка.
	- Записка, - повторил я. - По совести говоря, пользы от нее... В ней
говорится, что мы направляемся на северо-запад, и что если они не
нагонят нас по дороге, то встретимся на Огайо. Вы представляете, какое
расстояние отделяет нас от реки? И на сколько миль она протянулась от
истока до устья?
	- Мы сделали, что могли, - сердито бросила Синтия.
	- Утром, - вмешался в разговор Душелюб, - мы разведем на холме
костер, чтобы они знали, где нас искать.
	- Ну да, - сказал я, - и все остальные тоже, и волк - в том числе. Или
их все-таки трое?
	- Один, - уверил меня Душелюб. - Поодиночке волки не такие уж
храбрецы. Они набираются смелости, лишь сбившись в стаю.
	- Откровенно говоря, - заметил я, - я не горю желанием
повстречаться пускай даже с одним волком, каким бы трусоватым он ни
был.
	- Их осталось немного, - сказал Душелюб. - Они давным-давно не
охотились; быть может, долгие годы бездействия отразились на их
характере.
	- Интересно, - проговорил я, - почему Кладбище сразу не
отправило их за нами в погоню? Ведь их могли бы спустить с привязи в
самый момент нашего побега.
	- Должно быть, - ответил Душелюб, - им пришлось послать за
волками. Я не знаю точно, где их логово, но оно довольно далеко от
Кладбища.
	Ветер с воем гулял по долине; проливной дождь глухо шумел у
входа в пещерку. Отдельные его капли порой долетали до костра.
	- Где твои приятели? - поинтересовался я. - Я имею в виду теней.
	- В такую ночь, - сказал Душелюб, - они покидают меня и спешат
по делам.
	Я не стал спрашивать, какие у призраков могут быть дела. Меня
это не заботило.
	- Вы как хотите, - сказала Синтия, - а я намерена завернуться в
одеяло и подремать.
	- Ложитесь оба, - предложил Душелюб. - День был долгим и
трудным. Я покараулю. Мне сон почти не нужен.
	- Ты не спишь, - проговорил я, - и редко когда ешь. Ветер не
раздувает твою робу. Что же ты, черт побери, за существо?
	Он не ответил. Я был уверен, что он не ответит. Последнее, что я
увидел перед тем, как заснуть, был сидящий поодаль от костра
Душелюб. Его силуэт до странности напоминал поставленный на
основание конус.
	Пробудился я оттого, что замерз. Костер потух; снаружи пещерки
разгорался рассвет. Ночная гроза отбушевала, и на видимом мне кусочке
неба не было ни облачка.
	На площадке у входа в пещерку сидел металлический волк. Он
внимательно глядел на меня; его стальные челюсти крепко сжимали
бессильно обвисшую тушку кролика.
	Отбросив одеяло, я сел и зашарил рукой вокруг в поисках палки
поувесистей, хотя на что годится палка против этакого чудища, я не
представлял. Однако я нашел кое-что получше. Я шарил рукой вслепую,
не осмеливаясь отвести глаз от волка, но когда мои пальцы наконец
нащупали твердый предмет, я моментально догадался, что это такое, -
металлический прут, обнаруженный Синтией в куче опавшей листвы.
Пробормотав нечто вроде благодарственной молитвы, я обхватил
пальцами прут и поднялся, сжимая его в кулаке с такой силой, что руке
стало больно.
	Волк сидел не шевелясь, не делая попыток броситься на меня, по-
прежнему держа в зубах кроличью тушку Его хвост задвигался и
застучал по камню площадки точь-в-точь как хвост собаки, которая рада
встрече с вами.
	Я рискнул оглядеться. Душелюба нигде не было видно. Синтия
сидела, закутавшись в одеяло, и глаза у нее были каждый размером с
плошку. Она не замечала, что я смотрю на нее; ее взгляд был устремлен
на волка.
	Я сделал шаг в сторону, чтобы обойти костер, и взял прут
наизготовку. Если мне повезет огреть его по этой дурацкой
металлической башке, подумал я, мы еще посмотрим, кто кого.
	Однако волк не собирался нападать. Когда я сделал следующий
шаг, он перевернулся на спину, выставив все четыре лапы в воздух; его
хвост заходил ходуном. Звон металла о камень казался оглушительным в
утренней тишине.
	- Он хочет подружиться с нами, - подала голос Синтия. - Он просит
вас не бить его.
	Я медленно приближался к волку.
	- Он принес нам кролика, - гнула свое девушка.
	Я опустил прут. Волк перевернулся на брюхо и пополз ко мне. Я
поджидал его с прутом в руке. Он уронил кролика к моим ногам.
	- Возьмите, - сказала Синтия.
	- Ну да, чтобы он откусил мне руку, - хмыкнул я.
	- Возьмите, - повторила она. - Он принес кролика вам. Он вам его
отдает.
	Я наклонился и поднял кроличью тушку. Волк вскочил, подбежал
ко мне и потерся о колено, едва не свалив меня с ног.



	Глава16.

	Мы сидели у костра и обгладывали кроличьи косточки, а волк
лежал в стороне и пристально разглядывал нас, время от времени
принимаясь вилять хвостом.
	- Что, по-вашему, могло с ним случиться? - спросила Синтия.
	- Наверное, сошел с ума, - предположил я. - А быть может, участь
собратьев сделала из него пуганую ворону. Или он задабривает нас,
чтобы успокоить наши подозрения, а когда ему представится
возможность, он живо прикончит нас.
	Я придвинул металлический прут поближе.
	- Вряд ли, - возразила Синтия. - Вы знаете, о чем я. Он просто не
хочет возвращаться.
	- Возвращаться куда?
	- Туда, где его держало Кладбище. Подумайте. Ему и другим
волкам, сколько бы их ни было, пришлось многие годы просидеть на
привязи...
	- Ну уж не на привязи, - сказал я. - Скорее всего, когда в них отпала
надобность, их взяли и выключили.
	- Пускай так, - ответила она. - Значит, он не хочет возвращаться
туда потому, что боится, что его выключат снова.
	Я фыркнул. Что за глупости она говорит! Пожалуй, правильнее
всего было бы схватить прут и отколошматить им волка до смерти. И
удерживало меня от этого только то, что в одиночной схватке с
противником, у которого, судя по всему, весьма богатый опыт в
подобного рода делах, я вряд ли выйду победителем.
	- Интересно, куда подевался Душелюб? - проговорил я.
	- Волк напугал его, - ответила Синтия. - Он не вернется.
	- Мог бы по крайней мере разбудить нас. Или предостеречь.
	- Все и так получилось нормально.
	- Откуда ему было это знать?
	- Что мы будем делать?
	- Понятия не имею, - сказал я. И это была чистая правда. Никогда
в жизни не доводилось мне испытывать такой растерянности и
неуверенности в себе. Я не знал, где мы находимся; с моей точки зрения,
мы заблудились в безлюдной глуши. Нас разлучили с двумя нашими
спутниками, наш проводник удрал. Правда, к нам в друзья набился
металлический волк, но у меня были достаточно серьезные основания
сомневаться в его искренности.
	Краем глаза я уловил какое-то движение и вскочил на ноги, но
было уже поздно. На меня уставились два ружейных ствола. В человеке,
который держал одно из ружей, я узнал того детину, который
предводительствовал толпой гробокопателей, что собирались напасть на
нас с Синтией, но разбежались, устраненные появлением Элмера. Меня
слегка удивило то, что я узнал его, поскольку тогда мне было вовсе не до
запоминания лиц. Однако, как видно, в памяти моей отпечаталась эта
гнусная ухмылка, мрачный взгляд и рваный шрам через всю щеку.
Напарник верзилы был мне незнаком. Должно быть, они подкрались ко
входу в пещерку, и теперь мы всецело в их руках.
	Услышав изумленное восклицание Синтии, я проговорил:
	- Замрите!
	Зацокал по камням металл. Что-то подошло ко мне, потерлось о
мою ногу и встало рядом. Мне не нужно было смотреть вниз, чтобы
сказать, кто это. Присутствие волка придало мне смелости.
	Пока он лежал у стены, бандиты его, по-видимому, не замечали.
Едва он появился, с лица Детины, как я мысленно его окрестил, сползла
ухмылка, и челюсть у него слегка отвисла. Физиономия другого
исказилась в нервической гримасе. Однако ружей они не опустили.
	- Джентльмены, - заговорил я, - мне кажется, силы у нас равные.
Вы можете убить нас, но за ваши жизни я не поручусь.
	Детина, помедлив, поставил ружье прикладом на землю.
	- Джед, - приказал он, - убери пушку. Они нас перехитрили.
	Джед опустил ружье.
	- Надо бы обмозговать, - продолжал Детина, - как бы нам
разойтись так, чтобы ничья шкура не пострадала.
	- Идите сюда, - пригласил я, - только уговоримся сразу, с ружьями
не баловаться.
	Неторопливой, где-то даже сонной походкой они приблизились к
костру.
	Я метнул взгляд на Синтию. Она по-прежнему лежала, но страха в
ее глазах не было. Она была тверда как кремень.
	- Флетч, - сказала она, - джентльмены, должно быть, голодны.
Ведь они пришли издалека. Пригласи их сесть, а я тем временем открою
что-нибудь из консервов. Деликатесов не обещаю, поскольку мы
путешествуем налегке, но тушенка у нас найдется.
	Бандиты посмотрели на меня. Я довольно нелюбезно кивнул.
	- Садитесь.
	Они уселись прямо на камень, положив ружья рядом с собой. Волк
не шелохнулся. Он неотрывно глядел на непрошеных гостей.
	Детина вопросительно указал на него.
	- Он нам не помешает, - сказал я. - Однако резких движений делать
не советую.
	Я старался говорить уверенно, а в глубине души терзался
сомнениями. Синтия вынула из рюкзака сковородку. Я поворошил
дрова, и пламя вспыхнуло с новой силой.
	- Ну, а теперь, - проговорил я, - будьте добры объясниться. Что
вам от нас нужно?
	- Вы угнали наших лошадей, - ответил Детина.
	- Мы искали их, - добавил Джед.
	Я покачал головой.
	- Не верю. Вы бы выследили их с завязанными глазами, а значит,
должны были бы разыскать их давным-давно. Табун лошадей - отнюдь
не иголка в стоге сена.
	- Ладно, - проворчал Детина. - Мы нашли нору, где вы прятались;
там была записка. Джед, он разобрался, о чем в ней речь. И потом, мы
знали про это место.
	- Мы сами тут, бывало, останавливались, - поддержал Джед.
	Я не удовлетворился объяснением, однако надавливать не стал.
Впрочем, Детина еще не закончил:
	- Мы догадались, что вы не одни. С вами должен был быть кто-то,
кто знает дорогу. Людям вроде вас в одиночку сюда не дойти.
	- А вот насчет волка я не сообразил, - перебил Джед. - Мы про него
и думать не думали - решили, что он без оглядки мчится к себе в логово.
	- Вы знали про волков?
	- Мы видели следы. Их было трое. А потом мы нашли то, что
осталось от двоих.
	- Не обманывайте, - сказал я. - Вы прочитали записку и бросились
в погоню. У вас просто не было времени...
	- У нас - да, - ответил Джед. - Своими глазами мы волков не
видели, зато их видели другие. Они дали нам знать.
	- Они дали вам знать?
	- Точно, - подтвердил Детина. - Мы всегда друг друга так
извещаем.
	- Телепатия, - проговорила Синтия. - Иной разгадки быть не
может.
	- Но телепатия...
	- Фактор выживания, - перебила она. - Люди, которые остались на
Земле после войны, должны были как то приспособиться к ок