ые проливали свет на историю
колонизации Олдена землянами, - характерные образчики
эпистолярного жанра той эпохи. Они не содержали ни единого
неизвестного прежде факта. Несколько стихотворений, явно сочиненных
молоденькой девицей. Счета-фактуры какой-то фирмы, которые,
пожалуй, могли бы заинтересовать историка-экономиста, а еще -
памятная записка, в каковой пожилой человек в довольно-таки
вычурных выражениях излагал историю, услышанную им от деда,
причем дед его был одним из первых колонистов на Олдене.
	- И что же это за записка?
	- В ней говорилось о невероятных событиях, - ответила Синтия. - Я
отнесла ее профессору Торндайку, рассказала ему то, что вы только что
слышали, и попросила прочесть. Окончив чтение, он уселся, устремив
взгляд в никуда, а потом произнес одно-единственное слово -
"Анахрон".
	- Что такое "Анахрон"? - спросил Элмер.
	- Мифическая планета, - отозвался я, - мир, которого на самом
деле не существовало. Предмет мечтаний археологов, вызванный ими из
небытия...
	- Придуманный мир, - проговорила Синтия. - Я не спрашивала об
этом профессора Торндайка, но мне кажется, что название его
образовано от слова "анахронизм" - то есть что-либо, сильно
устаревшее. Понимаете, археологи многократно наталкивались на
следы, оставленные неведомой расой. Как ни странно, анахронианские
надписи находили только на артефактах аборигенов той или иной
планеты и никогда отдельно.
	- Как будто они, то бишь анахрониане, случайно заглянули на
огонек, - присовокупил я, - а уходя, оставили хозяевам в знак
благодарности пару безделушек. Они могли побывать на многих
планетах, а их безделушки обнаруживаются лишь на некоторых, да и то
по воле случая.
	- Так что там с памятной запиской? - спросил Элмер.
	- Она при мне, - ответила Синтия, доставая из внутреннего
кармана куртки объемистое портмоне и извлекая оттуда пачку
сложенных пополам бумаг. Это копия. Оригинал был слишком хрупким
и не выдержал бы подобного обращения.
	Она притянула бумаги Элмеру. Тот развернул их, просмотрел и
передал мне.
	- Я подброшу дров, чтобы было посветлее, - сказал он. - А ты
читай вслух.
	Записка была написана корявым почерком пожилого и немощного
человека. Местами попадались кляксы, но они не мешали уловить
смысл. Наверху первой страницы была цифра - 2305.
	Синтия следила за мной.
	- Должно быть, год, - заметила она, - Тут у нас с профессором
Торндайком не было разногласий. Если ее написал именно тот человек,
на которого я думаю, то в дате нет ничего удивительного.
	Элмер подбросил в костер хвороста, и пламя весело загудело.
	- Порядок, Флетч, - сказал робот. - Чего ты ждешь, начинай.
	И я начал.



	Глава 6.

	"2305. Моему внуку Говарду Лансингу.
	В мою бытность юношей, мой дед рассказал мне о том, что ему
довелось пережить, когда он был молодым человеком примерно моего
возраста, а теперь, когда мне столько же лет, сколько было ему в момент
нашего разговора, или даже больше, я передаю услышанное тебе; но
поскольку ты еще зеленый юнец, я решил доверить эту историю бумаге,
чтобы ты, став старше, смог прочитать ее и понять, в чем тут дело.
	Беседуя со мной, мой дед пребывал в твердом уме и здравом
рассудке, который не повредили многочисленные старческие немощи.
Ты можешь счесть историю неправдоподобной, однако, как мне всегда
казалось, в ней есть своя логика, из-за которой она обретает истинность.
	Мой дед, как тебе, без сомнения, известно, родился на Земле, а на
Олден прилетел уже далеко не юношей. Он родился в начальную пору
Решающей Войны, когда народы Земли, разбившись на два блока,
терзали и опустошали планету. В дни своей юности он участвовал в боях,
если я вправе так выразиться, ибо то была война не людей, а машин,
которые сражались друг с другом с бессмысленной яростью,
позаимствованной у тех, кто их создал. Поскольку все члены его семьи и
большинство друзей то ли погибли, то ли пропали без вести (по-моему,
он сам не знал, что вернее), он с легким сердцем присоединился к группе
людей, крохотной частице некогда громадного населения Земли,
которые вошли в космические корабли и покинули Землю, дыбы
основать колонии на других планетах.
	Но история, которую он мне поведал, относится не к войне и не к
бегству с Земли. Она связана с происшествием, которое случилось
неизвестно когда и, как говорил дед, почти неизвестно где. Мне кажется,
что это событие произошло, когда он был молод, хотя я не помню,
почему я так решил, Я с готовностью признаю, что многие подробности
его истории успели подзабыться, но основную канву событий я помню
отчетливо.
	Благодаря какому-то стечению обстоятельств (какому именно, я
забыл, если он вообще о том упоминал) мой дед очутился в безопасной,
как он ее именовал, зоне: на небольшой территории, где в силу ее
местоположения, а также топографических и метеорологических
особенностей почва была менее ядовитой, чем в иных местах, и где
человек мог жить в сравнительной безопасности, не пользуясь или почти
не пользуясь средствами защиты. Он не помнил в точности, где
находится то место, но уверял, что неподалеку от него текущая с севера
речушка впадает в Огайо.
	У меня сложилось впечатление (хотя он не говорил мне ничего
подобного, а я его об этом не расспрашивал), что мой дед, будучи
свободным от каких-либо обязанностей по службе и волею судеб
оказавшись в том месте, попросту решил остаться там, чтобы
насладиться сравнительной безопасностью, которую оно предлагало.
Решение его, принимая во внимание тогдашнюю ситуацию, было
чрезвычайно разумным.
	Я не знаю ни того, сколько он там пробыл, ни когда произошло то
самое событие, ни того, почему он, в конце концов, оттуда ушел.
Впрочем, все это не имеет никакого отношения к тому, что с ним
случилось.
	Однажды он увидел, что поблизости совершил посадку корабль. В
то время еще существовали корабли для перелетов по воздуху, правда,
многие из них были уничтожены, а те, что остались, совершенно не
годились для ведения военных действий. Но такого корабля дед никогда
не видел. Он рассказал мне, чем именно тот корабль отличался от
остальных, однако я помню подробности весьма смутно и, если начну
излагать, наверняка что-нибудь напутаю.
	Из осторожности - без нее тогда было не выжить - дед спрятался в
укрытие и принялся внимательно следить за происходящим.
	Корабль приземлился на вершине одного из холмов над рекой.
Едва он сел, из него вышли пять роботов и с ними существо, похожее на
человека, но деду показалось, что сходство здесь чисто внешнее. Когда я
спросил его, почему он так подумал, он затруднился с ответом. Дело
заключалось не в том, как существо ходило, двигалось или говорило, а в
подсознательном ощущении чужеродности, которое подсказало деду,
что это существо - не робот и не человек.
	Два робота, отойдя от корабля на несколько шагов, остановились.
Должно быть, их назначили часовыми, потому что они то и дело
поворачивались в разные стороны, словно кого-то высматривая.
Остальные принялись сгружать на землю ящики и оборудование.
	Дед был уверен, что спрятался надежно. Он укрылся в зарослях на
берегу речушки и лег на живот, чтобы ветки загородили его от часовых.
Помимо всего прочего, стояло лето, и можно было уповать на то,что
листва сделает его незаметным.
	Однако в скором времени один из роботов, трудившихся на
разгрузке, бросил работу и направился туда, где прятался мой дед.
Поначалу дед решил, что робот пройдет мимо, а потому замер и затаил
дыхание.
	Но у робота, очевидно, были четкие инструкции. Дед считал, что,
скорее всего, кто-то из часовых засек его по тепловому излучению и
сообщил своему хозяину о том, что за ними наблюдают.
	Приблизившись к зарослям, робот наклонился, схватил деда за
руку, извлек из кустарника и потащил на холм.
	По словам деда, все, что было дальше, он помнит довольно
смутно. Хотя хронологическая последовательность воспоминаний не
нарушена, в них случаются пробелы, объяснить которые он не в силах.
Он был уверен в том, что, прежде чем его отпустили или ему удалось
бежать (правда, как он признавался, у него не возникало ощущения, что
его удерживают насильно), была предпринята попытка стереть в его
мозгу память о происшедшем. На какое-то время эта мера
подействовала; лишь с прибытием деда на Олден память начала
потихоньку возвращаться, словно воспоминаниям был поставлен заслон,
который они сумели преодолеть только с течением лет.
	Дед помнил, что разговаривал с человеком, который человеком не
был. Ему запомнилось, что существо говорило с ним по-доброму, но вот,
о чем шла речь, он позабыл начисто, если не считать нескольких фраз.
Существо сообщило деду, что прибыло из Греции (на Земле когда-то
существовала такая страна), где жило долгие времена. Дед ясно
запомнил это выражение "долгие времена" - и подивился, как можно
так коверкать язык. Существо сказало также, что искало место, где ничто
не угрожало бы его жизни, и после ряда измерений, сути которых дед не
понял, остановило свой выбор на площадке, где приземлился его
корабль. Дед припомнил еще, что роботы использовали часть
сгруженного с корабля оборудования для того, чтобы пробить в скале
глубокий колодец и вырезать под землей обширную пещеру. Покончив с
этим, они воздвигли над колодцем деревянную хижину самого
затрапезного вида снаружи, но прекрасно обставленную внутри.
Вырубленные в стенах колодца ступени уводили к подземной пещере, а
отверстие ствола закрывалось крышкой, причем, когда она находилась
на месте, заподозрить, что за ней начинается туннель, было невозможно.
	Ящики, которые сгрузили с корабля, снесли в подземелье. На
поверхности остались лишь те из них, в которых была мебель для
хижины.
	Один из роботов, спускаясь под землю, уронил свой ящик. Дед,
который неизвестно почему очутился внизу, увидел, что тот летит прямо
на него, и поспешно отпрыгнул в сторону. Уже пересчитывая ступеньки,
ящик начал разваливаться, а достигнув дна колодца, разлетелся на
мелкие кусочки, так что все его содержимое раскатилось по полу
пещеры.
	Как утверждал дед, ящик был битком набит сокровищами: там
были подвески, браслеты и кольца с драгоценными камнями, золотые
обручи со странными узорами на них (дед уверял, что обручи были
золотые, однако я не понимаю, как ему удалось распознать золото на
глаз), выкованные из драгоценных металлов и отделанные самоцветами
статуэтки животных и птиц, с полдюжины королевских венцов, сумки с
монетами и многое другое, в том числе - пара или тройка ваз. Вазы,
естественно, разбились.
	Тут же примчались роботы и принялись подбирать сокровища, а
следом спустился их хозяин. Ступив на пол пещеры, он, не удостоив
взглядом драгоценности, наклонился и подобрал обломки одной из ваз и
попробовал соединить их заново, но у него ничего не получилось,
потому что ваза раскололась на множество мелких кусочков. Однако,
посмотрев на обломки, которые незнакомцу удалось-таки собрать
вместе, дед увидел, что на вазе имелись покрытые глазурью рисунки,
которые изображали странного вида людей в момент охоты на еще более
странных зверей. Странность рисунков заключалась в их неумелости, в
полном отсутствии у художника представления о перспективе и каких-
либо познаний в анатомии.
	Существо поникло головой над обломками вазы. Лицо его было
печальным, а по щеке скатилась слеза. Моему деду показалось нелепым
проливать слезы над разбитой вазой.
	К тому времени роботы сложили рассыпавшиеся сокровища в
кучу. Потом один из них принес корзину, и они ссыпали туда
драгоценности и отволокли корзину к ящикам в глубине пещеры.
	Но они были не слишком внимательны. Дед заметил на полу
монетку. Он спрятал ее в карман и вынес из пещеры, и передал мне, а
теперь я кладу ее в этот конверт..."



	Глава 7.

	Я прервал чтение и взглянул на Синтию Лансинг.
	- Монета?
	Девушка кивнула.
	- Да. Она была завернута в фольгу. Такой фольгой не пользуются
давным-давно. Я отдала монету на сохранение профессору Торндайку...
	- Но он сказал вам, что она собой представляет?
	- Он колебался и потому обратился за советом к эксперту по
монетным системам Земли. Тот утверждает, что это неходовая афинская
монета с изображением совы, которую отчеканили, скорее всего, спустя
несколько лет после битвы у местечка под названием Марафон.
	- Неходовая? - переспросил Элмер.
	- Которая не была в обращении. Металл ходовой монеты гладкий
и тусклый оттого, что она перебывала во многих руках. А наша монетка
выглядела новехонькой.
	- И никаких сомнений? - справился я.
	- Профессор Торндайк говорит, что нет.
	Из-за гребня холма, у подножия которого мы разбили лагерь,
вновь послышался собачий лай. Он звучал тоскливо и страшно. Я
вздрогнул и придвинулся поближе к костру.
	- Кого-то ловят, - сказал Элмер. - Наверное, енота или опоссума.
Охотники идут следом, ориентируясь на лай.
	- Но зачем они охотятся? - спросила Синтия. - Я про людей, не про
собак.
	- Чтобы добыть мясо и поразвлечься, - ответил Элмер.
	Синтия моргнула.
	- Мы не на Олдене, - продолжал Элмер. - Здесь не приходится
рассчитывать на мягкость нравов розовой планеты. Люди, которые
обитают вон в тех лесах, вполне могут оказаться полудикарями.
	Мы сидели и слушали, и нам показалось, что лай отдаляется.
	- Что касается клада, - нарушил молчание Элмер. - Давайте
прикинем, что нам известно. Где-то на территории этой страны, к западу
от того места, где мы сейчас находимся, некто, прилетев из Греции,
припрятал добрый десяток ящиков, предположительно, с сокровищами.
Мы знаем, что в одном из них сокровища были на самом деле, и
заключаем отсюда о содержимом остальных. Но местоположение клада
определить будет нелегко. Нет четких ориентиров. Река, которая течет с
севера и впадает в старушку Огайо. Да таких рек не перечесть...
	- Хижина, - напомнила ему Синтия.
	- Ее построили десять тысяч лет назад, так что она давно уже
развалилась. Нам придется искать колодец, а его могло засыпать.
	- А с какой стати, - вмешался я, - Торни решил, что тот странный
тип из Греции - анахронианин?
	- Я спросила его об этом, - ответила Синтия, - и он сказал, что
инопланетный наблюдатель, вероятнее всего, должен был поселиться
где-то в том районе. Ведь на земле бывшей Турции обитали первые
оседлые человеческие племена. Наблюдатель вряд ли стал бы
обосновываться в непосредственной близости от объектов наблюдения.
И Греция тут, по мнению профессора Торндайка, подходит со всех точек
зрения. У такого наблюдателя наверняка имелись средства скоростного
передвижения, поэтому расстояние между Грецией и Турцией не было
для него помехой.
	- Не вижу логики, - заявил Элмер упрямо. - Почему именно Греция,
а не Синайский полуостров, не Каспийское побережье и не дюжина
других мест?
	- Торни доверяет интуиции ничуть не меньше, чем фактам или
логике, - сказал я. - Интуиция у него великолепная, и зачастую он
оказывается прав. Если он говорит: "Греция", - значит, так оно и есть,
хотя, как мне кажется, этот наш гипотетический наблюдатель мог время
от времени менять место проживания.
	- Вовсе нет, - возразил Элмер, - в особенности, если он только и
делал, что рыскал вокруг в поисках добычи. Она наверняка оттягивала
ему карманы. Переместить такую гору добра - это тебе не раз плюнуть.
Судя по рассказу, он укрыл на Огайо несколько тонн поживы.
	- Да нет же, не поживы! - воскликнула Синтия, - Ну как ты не
поймешь! Ему нужны были не деньги и не предметы роскоши. Он
собирал артефакты.
	- Какой, однако, разборчивый, - хмыкнул Элмер, - Все артефакты
из золота да из самоцветов,
	- Не преувеличивай, - осадил я Элмера. - Золото и самоцветы
могли быть лишь в том ящике, который разбился, а в других хранились,
скажем, наконечники стрел и копий, образцы древних тканей, ступки и
пестики...
	- Доктор Торндайк считает, - сказала Синтия, - что ящики,
которые довелось увидеть моему предку, содержали в себе лишь
незначительную часть того, что удалось собрать наблюдателю. Быть
может, в них он упаковал самые ценные предметы. А в других пещерах,
где-нибудь в Греции, может находиться в сотни раз больше ящиков.
	- Как бы то ни было, - заключил Элмер, - клад есть клад. Люди
гоняются за любыми артефактами, а то, что они с Земли, я думаю,
забавляет им цену. Артефакты распродают направо и налево. Многие
богачи, ибо нужно быть богатым, чтобы платить такие деньги, -
коллекционируют их. И потом, в парочке артефактов на каминной полке
или на журнальном столике в кабинете есть свой шик,
	Я кивнул, вспомнив, как Торни расхаживал по комнате, ударяя
кулаком по ладони и метая громы и молнии. "Дошло до того, -
восклицал он, - что археологи остались не у дел! Ты знаешь, сколько
ограбленных городов мы обнаружили за последнюю сотню лет? Их
раскопали и ограбили прежде, чем там появились мы! Различные
археологические общества при поддержке некоторых правительств
проводили одно расследование за другим - и ничего. Неизвестно, ни кто
совершал набеги, ни куда подевались артефакты. Их где-то складируют,
а потом перепродают коллекционерам. Дело это прибыльное и потому
хорошо организованное. Мы пытались добиться принятия закона о
запрещении частного владения артефактами, но остались с носом. В
правительстве слишком много таких, у кого рыльце в пушку, кто и сам
коллекционирует, Кроме того, кто-то финансирует их противодействие
принятию такого закона. В итоге мы попросту остались с носом. А из-за
разгула вандализма теряем единственную возможность понять, как
развивались те или иные галактические культуры".
	Собачий лай сменился вдруг восторженным тявканьем.
	- Загнали, - констатировал Элмер. - Загнали жертву на дерево.
	Я дотянулся до кучки хвороста, принесенного Элмером,
подбросил сучьев в огонь и помешал палкой угли. Язычки голубого
пламени из развороченных угольев потянулись к сучьям, вспыхнула,
разбрасывая искры, сухая кора. Пламя словно обрело второе дыхание.
	- Хорошая штука костер, - проговорила Синтия.
	- Возможно ли, чтобы столь хилое пламя согревало даже таких, как
я? - спросил Элмер. - Сидя рядом с ним, я ощущаю тепло, клянусь.
	- Почему бы и нет? - ответил я, - Ты постепенно превращаешься в
человека.
	- Я человек, - сказал Элмер. - По крайней мере по закону. А если по
закону, значит, и во всем остальном.
	- Как там Бронко? - подумал я вслух, - Надо бы его позвать.
	- Он занят делом, - сказал Элмер. - Создает лесную фантазию из
темных теней деревьев, шороха ночного ветра в листве, бормотания
воды, мерцания звезд и трех черных фигур у костра. Картина, ноктюрн,
стихотворение, быть может, скульптура - он творит все это
одновременно.
	- Бедняжка, - вздохнула Синтия, - он не знает отдыха.
	- Бронко живет работой, - сказал Элмер. - Он мастер своего дела.
	В темноте послышался сухой треск. Через несколько секунд звук
повторился. Собаки, которые было замолчали, снова разразились лаем.
	- Охотник выстрелил в того, кто спасался на дереве от собак, -
пояснил Элмер.
	Над лагерем воцарилось молчание. Мы сидели, представляя себе -
я, во всяком случае, представлял сцену в ночном лесу: собаки, скачущие
вокруг дерева, наведенное ружье, вырвавшееся из ствола пламя и темный
силуэт, который падает к ногам охотника.
	Внезапно мне показалось, что я слышу иной звук. Издалека
донесся слабый хруст. Налетевший ветерок промчался по лощине и увлек
звук за собой, но вскоре он возвратился, став громче и назойливее.
	Элмер вскочил на ноги. Блики пламени засверкали на его
металлическом теле.
	- Что это? - спросила Синтия.
	Элмер не ответил. Звук приближался. Он надвигался на нас,
нарастая с каждым мигом.
	- Бронко! - крикнул Элмер. - Скорее сюда. К костру!
	Бронко тут же примчался, по заячьи перебирая ногами.
	- Мисс Синтия, - приказал Элмер, - забирайтесь.
	- Что?
	- Забирайтесь на Бронко и держитесь крепче. Если он побежит,
пригибайтесь пониже, чтобы не удариться о сук.
	- Что происходит? - спросил Бронко, - Что за шум?
	- Не знаю, - отозвался Элмер.
	- Рассказывай сказки, - проворчал я, но он не услышал, а если и
услышал, то не подал вида.
	Звук приближался. Он не шел ни в какое сравнение со всем,