ловушки. Но была ли
ловушка?
	Если провокация, то с какой целью? Что же такое стряслось, что
Маркус Эплтон сделался его врагом?
	Из-за попавшей к Фросту бумаги? Да что же в ней такого, что его
нужно угробить, пока он не успел пустить ее в ход? Конечно, каждому
понятно, если бумага важная, то тот, к кому она попала, не замедлит
использовать ее себе во благо.
	Он сунул листок в стол, а сегодня его там нет. Но если они забрали
документ, то зачем им...
	Стоп! Положил ли он бумагу в стол? Или второпях засунул в
карман?
	Фрост откинулся в кресле и попытался вспомнить, но ясность не
приходила. В карман или в стол? Или в корзину для мусора? Не
вспомнить.
	Если он положил ее в карман, то... она здесь! Хотя нет, бумага
могла попасть в карман другого костюма, но вряд ли, тот костюм он
отутюжил неделю назад и повесил в шкаф. Значит, он вычищал карманы
и все, что там обнаружил, сунул в ящик комода, чтобы потом
рассортировать.
	Тогда бумага еще у него. В ящике комода.
	И если так, то документ еще не поздно использовать против
Эплтона и Лэйна.
	Он встал и подошел к комоду.
	Рывком выдвинул ящик: да, вот эта кучка бумаг...
	Затаив дыхание, он принялся их перебирать.
	Вдруг раздался резкий стук в дверь. Фрост обернулся и замер -
никто никогда не стучал в его дверь, никто никогда к нему не приходил.
	Он запихал бумаги во внутренний карман пиджака и задвинул
ящик.
	Стук повторился более настойчиво.



	11.

	"Всего доброго, пастор,- сказал человек.- Всего доброго и спасибо
за заботу". Испуганный, неуверенный человек приходил в поисках
утешения и ушел несолоно хлебавши.
	Ко мне обратились за помощью, вздохнул Никлос Найт, впервые
за столько лет ко мне обратился за помощью человек, а я обманул его
ожидания, ибо не было у меня надежды, которую я мог бы передать
другому.
	Это же так просто, понурился Найт. Так просто наделять людей
уверенностью. Кому-то, но не ему. Ему и самому ее не хватает.
	Сгорбившись, он сидел за столом, свет маленькой лампочки
отражался в полированной столешнице. Казалось, прошло уже немало
времени. Одна мысль не давала ему покоя: он обманул ожидания
человека единственного, кому потребовалось его участие. Он обманул
его, потому что сам был пуст, как весь этот мир. Он проповедовал веру,
которой не имел. Он лицемерил, рассуждая о бессмертии духа, а сам не
мог отречься от бессмертия тела, обещанного Нетленным Центром.
	Церковь - не только храм, церковь олицетворяла собой нечто
большее, объединяющее всех людей. Ее отцы могли в чем-то ошибаться,
по с незапамятных времен - с колдунов в джунглях, с человеческих
жертвоприношений в священных рощах - церковь оставалась
неподвластной человеческому разумению. Она символизировала тайну
жизни, духовный экстаз и ослепительный свет разума.
	Но те времена прошли, сказал себе Найт. Церковь не может быть
выше своих слуг. Сегодня уже никто не посвящает себя ей полностью,
нет теперь готовых на муки, сильных в вере. Осталась лишь угасающая
привычка.
	Когда бы человек мог молиться, думал Найт, не словами (слова -
лишь ритуал), а сердцем!
	Он тяжело вздохнул, нащупал в кармане сутаны четки, достал их и
положил перед собой из стол. Деревянные бусины были отполированы
прикосновениями многих рук, тускло блестело металлическое распятие.
	Люди еще молятся с четками - он знал,- но все реже и реже. Даже
единственная, сохранившая еще остатки былого влияния, Римская
Церковь близка к полному упадку, большинство людей, если и посещает
богослужения, то - в Новой Церкви, выхолощенном подобии того, что
было когда-то храмом.
	Раньше была вера, вздохнул Найт. Слепая, неосознанная вера.
	Четки достались ему от предков, прошли сквозь поколения, и он
припомнил связанную с ними историю - какая-то его пробабка жившая в
маленькой европейской деревеньке, как-то отправилась в церковь.
Внезапно хлынул ливень. Укрывшись от дождя в первом попавшемся
доме, она кинула четки на двор, повелев дождю перестать. И дождь
прекратился, выглянуло солнце. До самой смерти она была уверена, что
именно четки прекратили ливень. И все остальные - после ее смерти -
пересказывали эту историю, искренне веря в ее истинность.
	Конечно, опять вздохнул Найт, это только красивая выдумка, но
все же... Ему бы хоть часть такой веры, и он помог бы приходившему,
единственному из тысяч, кому потребовалась вера.
	Почему же он один ощутил необходимость в истинной вере? Какой
психический механизм, какое чувство побудило его?
	Он попытался вспомнить лицо этого человека: чуть расширенные
от страха глаза, копна буйных волос, выступающие скулы. Лицо вроде
бы знакомое, или настолько обычное, что кажется знакомым?
	Да нет же! Вот оно - глядит на него с первой полосы сегодняшней
газеты.
	У человека, простонал Найт, чьи надежды он обманул, на всем
свете не осталось ничего, кроме веры!
	Этот человек, ушедший от него без ничего, потерявший
последнюю надежду - а он, несомненно, утратил ее - был не кто иной, как
Фрэнклин Чэпмэн.



	12.

	Резким движением Фрост распахнул дверь, ожидая увидеть там
кого угодно.
	На пороге стояла женщина, на вид спокойная и уравновешенная,
ее волосы тускло блестели в слабом свете лампочки.
	- Мистер Фрост? - осведомилась она.
	От удивления или, скорее, от облегчения Фрост затряс головой.
	- Да,- сказал он.- Войдите.
	Женщина переступила порог.
	- Надеюсь,- произнесла она,- я не отниму у вас много времени.
Меня зовут Энн Харрисон, я адвокат.
	- Энн Харрисон,- повторил Фрост.- Рад познакомиться. Это вы...
	- Да, это я,- кивнула она.- Я защищала Фрэнклина Чэпмэна.
	- Я видел фотографию в газете. Мог бы сразу узнать.
	- Мистер Фрост,- взглянула на него женщина.- Буду с вами
откровенна. Мне следовало вам позвонить, но я не была уверена,
захотите ли вы со мной встретиться. Поэтому решила прийти. Надеюсь,
вы меня не выставите.
	- Что вы,- опешил Фрост.- Почему? Садитесь, пожалуйста.
	Она села в кресло, где только что сидел Фрост.
	Красивая, разглядывал ее хозяин, но в ее красоте кроется сила.
Изысканная твердость.
	- Мне нужна ваша помощь,- начала Энн.
	Фрост подошел к другому креслу, сел, но не торопился с ответом.
	- Я не вполне понимаю, о чем речь,-ответил он наконец.
	- Мне сказали, что вы человек, с которым можно разговаривать.
	- Кто сказал?
	- Не важно,- она покачала головой.-Говорят. Вы меня выслушаете?
	- Естественно. Как иначе я смогу помочь?
	- Да, конечно,- вздохнула она.- Это касается Чэпмэна.
	- Вы сделали для него все, что могли,- заметил Фрост.- Ничто не
говорило в его пользу.
	- В том-то и дело,- кивнула она.-Может быть, кто-то смог бы
сделать и больше, но не я. Несправедливо все это.
	- Но законно,- пожал плечами Фрост.
	- Да, конечно. И я живу законом, точнее - обязана жить. Но юрист
должен различать закон и справедливость, это не всегда одно и то же.
Лишать человека права на вторую жизнь нельзя. Да, по независящим от
него обстоятельствам, Чэпмэн опоздал и умершая потеряла свой шанс.
Но почему он тоже должен быть лишен этого шанса? Это закон
джунглей: око за око, зуб за зуб. Но мы же разумны, мы цивилизованы.
Разве не существует милосердия? Разве нет сострадания? Неужели мы
вернулись к первобытным нравам?
	- Мы живем в промежутке,- потер лоб Фрост. - Мы на полпути
между старым образом жизни и ее новыми условиями. Старые правила
не применимы, а применять новые - рано. Поэтому потребовалось
создать законы переходного периода, и среди них главенствующий -
новые поколения обязаны заботиться о поколениях ушедших так, чтобы
под угрозой не оказался план оживления. Если эта гарантия будет
нарушена хотя бы однажды, мы подорвем доверие к себе. Поэтому
необходим кодекс, предусматривающий самое строгое наказание
нарушителям.
	- Было бы лучше,- произнесла Харрисон,- если бы Чэпмэна
допросили под наркозом. Я предлагала, даже настаивала, но он
отказался. Есть люди, которые не могут выставлять свою жизнь на
публичное разбирательство - даже себе во вред. В некоторых случаях
такая проверка обязательна - при измене, например. А в этом - нет.
Лучше бы его проверили...
	- Я пока не понимаю главного,-прервал ее Фрост.- Чем я могу
помочь вам?
	- Если бы я вас убедила,- сказала она,- что помилование возможно,
вы могли бы посодействовать мне через Центр. Если бы Нетленный
Центр обратился к суду...
	- Погодите,- перебил Фрост,- я не собираюсь делать ничего
подобного. Я занимаюсь связями с общественностью, а никак не с судом.
	- Мистер Фрост,- вздохнула она.- Буду с вами совершенно
откровенна. Я поняла, что вы - единственный человек в Центре, который
уделит мне время и выслушает. Я пришла и не собираюсь лукавить. Я
борюсь за своего клиента и сделаю все, чтобы помочь ему.
	- Он знает, что вы здесь?
	- Нет, он не одобрил бы, если бы узнал,- покачала она головой.- Он
странноват, мистер Фрост. Он горд, упрям и ничего бы не стал просить.
Но я - попрошу, если понадобится.
	- Стали бы вы стараться ради любого другого клиента? - хмыкнул
Фрост.- Вряд ли. В чем тут дело?
	- Не в том, о чем вы думаете,-выпрямилась она.- Хотя я не в обиде,
если вы действительно так подумали. Ему присуще крайне редкое сейчас
чувство собственного достоинства, готовность встретить беду и не
просить пощады. И это разрывает мне сердце, мистер Фрост. Он попал в
капкан - в сети закона, который сочинили лет сто назад в приступе
энтузиазма, решив, что ничто не должно омрачить золотой век. Может
быть, и неплохой закон, да только устарел. Он служил для устрашения и
предназначение свое выполнил. Я проверила - за все это время к смерти
приговорено менее двадцати человек. Значит, свою миссию закон
выполнил. Он способствовал устройству того общества, создать которое
мы хотели или думали, что хотим. Теперь нет никакого смысла в том
чтобы применять наказание в полной мере. Но есть еще причина, почему
меня это задело. Я присутствовала, когда его лишали передатчика. Вы
когда-нибудь видели...
	- Но это выходит далеко за пределы ваших обязанностей,-
запротестовал Фрост.-Вам не следовало быть там.
	- Мистер Фрост,- напряглась она.-Когда я берусь за очередное
дело, то принимаю на себя определенные обязательства и защищаю
своего клиента до конца. Я не снимаю свое попечение.
	- Как в этом случае,- заметил Фрост.
	- Да,- кивнула она.- Так вот, я стояла возле него и видела, как
приговор приводят в исполнение. Физически - тут ничего страшного.
Где-то у сердца - передатчик, его сигнал фиксируется мониторами, а
когда биение пульса прекращается, в нужное место немедленно
высылают спасателей. И они извлекли передатчик - маленькую
металлическую вещицу - и швырнули на металлический поднос с
инструментами. Но там лежал не просто кусочек металла, там лежала
человеческая жизнь. Теперь его пульс не отмечается на мониторах, и,
когда он умрет, не приедет никакая спасательная бригада. Вокруг
рассуждают о тысячах лет жизни, о миллионах - все болтают о вечности.
А для моего клиента нет ни тысячи, ни миллиона, ни вечности; ему
осталось лет сорок, а то и меньше.
	- А как бы поступили вы? - осведомился Фрост.- Вшили бы
передатчик обратно, будто ничего не произошло?
	- Нет, конечно. Человек совершил преступление и должен
ответить. Но правосудие не должно мстить. Почему бы не смягчить
приговор до изгнания? Тяжело и это, но ведь не смерть!
	- Не многим лучше смерти,- возразил Фрост. - Клеймятся обе
щеки, человека вышвыривают из общества. Общение - запрещено, даже
если ему угрожает смерть. Никаких прав, никакой собственности -
только одежда, которая была на нем в момент приговора...
	- Но это не смерть,- раскраснелась Энн Харрисон. - Остается
передатчик. Спасатели прибудут вовремя...
	- И вы полагаете, что я могу склонить к этому суд?
	- Не совсем так,- вздохнула она.- Не так прямо. Но мне нужен друг
в Центре. Чэпмэну нужен друг в Центре. Вы знаете, с кем переговорить,
как это сделать. Если мне удастся убедить вас в своей правоте... И не
поймите меня превратно, платить вам не будут. Просто нечем. Если вы
этим займетесь, то лишь потому, что сочтете справедливым.
	- Так я и думал,- усмехнулся Фрост.-Подозреваю, что и вам не
платят.
	- Ни цента,- согласилась она.- Он хотел, конечно, но у него семья, и
откладывать им удавалось не слишком много. Он показывал мне свои
сбережения - гроши... Не могла же я отправить его жену во вторую жизнь
нищей. Ему, понятно, сбережения не нужны. Работа у него пока есть - но,
учитывая общественное мнение, долго он не продержится. А где ему
искать новую...
	- Не знаю,- задумался Фрост.- Я мог бы переговорить с...
	Он запнулся. С кем он мог бы переговорить? С Маркусом
Эплтоном, с Питером Лэйном? Но оба связаны с пропавшим
документом, который, может статься, и не пропал вовсе. С Б.Д.? Вряд ли
Б.Д., да и кто угодно, захотят его слушать.
	- Мисс Харрисон,- он грустно улыбнулся ей.- Кажется, вы пришли
к единственному в Нетленном Центре человеку, который не в состоянии
вам помочь.
	- Простите меня,- смутилась она.- Я не собиралась требовать чего-
то конкретного. Я буду признательна за любое участие. Даже если у вас
только возникнет желание нам помочь. Это придаст мне уверенности,
подаст знак, что на свете еще есть люди с чувством справедливости.
	- Если я смогу,- тихо сказал Фрост,-я помогу. Но, поймите, я не
могу рисковать. Именно теперь риск для меня невозможен.
	- Этого вполне достаточно,- ожила Энн.
	- Но я ничего не обещаю.
	- Как я могу рассчитывать на этот! Вы просто сделаете, что
сможете.
	Напрасно, подумал Фрост. Он не имел права предлагать помощь,
не его это дело. Да и как он мог обещать, зная, что ничего предпринять
не сможет.
	Но жалкая комнатенка показалась ему вдруг теплее и светлее.
Возникло ощущение жизни, неведомое ранее. И сделала это сидящая в
кресле женщина - но скоро она уйдет, теплота и свет рассеются, память
затухнет, и комната вновь станет жалкой и постылой, как прежде.
	- Мисс Харрисон,- спросил он внезапно.- Мог бы я пригласить вас
куда-нибудь пообедать?
	Она улыбнулась и покачала головой.
	- Простите,- смутился Фрост,- я только...
	- Вы не поняли,- остановила его Энн.-Не могу допустить, чтобы вы
тратились на меня. Но, если у вас есть продукты, я могу приготовить...



	13.

	Нестор Белтон захлопнул книгу и оттолкнул ее от себя. Зевнул,
потер кулаками глаза.
	Завтра экзамен, хорошо бы выспаться, но еще столько надо
повторить, просмотреть хотя бы.
	Такой экзамен раз в жизни бывает. В Школу консультантов
поступят лучшие, а он с детства мечтал стать именно консультантом.
Выбор оказался верным - сколько разговоров вокруг, что бессмертие вот-
вот станет реальностью, что кто-то в Нетленном Центре сумел решить
задачу, и дело лишь за технической реализацией.
	А тогда начнутся оживления, и настанет черед консультантов.
Долгие годы они находились в резерве, ждали этого часа, а многие так и
не дождались, и теперь, как все прочие, ожидают в подвалах
воскрешения.
	Консультанты и специалисты по воскрешению - вот две группы
людей, которые годами оставались сторонними наблюдателями. Эти
группы обучались на средства Нетленного Центра, им, по сути, всю
жизнь платили жалованье ни за что, их час еще не пробил.
	Но они были готовы вступить в дело в любой момент. Наготове
были и тысячи пустующих домов, и гигантские, забитые продуктами
магазины, и мощные конверторы - все ожидало Дня Воскрешения.
	Да, Нетленный Центр повел дело так, восторженно подумал
Белтон, как его мог повести лишь коллектив единомышленников, людей
увлеченных и бескорыстных. Почти двести лет Центр оберегал умерших,
был ангелом-хранителем надежды человечества, архитектором грядущей
жизни.
	Он встал из-за стола и подошел к единственному в его
студенческом закутке окну. Полная чуть скрытая облаками луна слабо
освещала двор общежития. А дальше, к северо-западу, высилась громада
Нетленного Центра.
	Как здорово, в тысячный раз восхитился Белтон, что окно выходит
на Центр! Один его вид вдохновляет, взглянешь на него - и словно
получил благословение. Увидишь его - вспомнишь и ради чего учишься,
и о триумфе, который через миллион лет (хотя некоторые говорят, что
позже) увенчает человечество, медленно выползающее из трясины
повседневной бессмысленности.
	- Вечная жизнь...- прошептал Нестор Белтон. Не надо умирать, не
надо стареть. Есть время для развития интеллекта, есть время обрести
знания, необходимые для полного раскрытия человеческих
возможностей. Копиться будет мудрость, а не годы. Будет время на все,
что только можно вообразить. Сочинять великую музыку, писать
грандиозные книги, создавать картины - такие, о которых художники
всех времен могли только мечтать. Будет время на межзвездные
перелеты, человек доберется до тайн атома и космоса, станет свидетелем
разрушения высочайших гор и прихода на их место других. Он увидит,
как мелеют реки и как образуются новые, а когда через десять
миллиардов лет огненная смерть настигнет солнечную систему - уйдет в
глубины пространства.
	Нестор обхватил впалую грудь худыми руками.
	- Вот заживем! - воскликнул он. И с ужасом вспомнил о прежних
временах, когда люди умирали, даже не догадываясь о возможности
новой жизни, и согревал их лишь слабый и неверный огонек
средневековой веры.
	Все эти несчастные ушли без уверенности, что смерть их - лишь
временна: невзирая на всю свою веру, они страшились смерти и загоняли
мысль о ней в самые потаенные уголки сознания, потому что мысли о
небытие невыносимо ужасны.
	Порыв ветра прошелся по карнизам, бесплотные тени пересекли
двор, а на фоне черного неба смутно белел Нетленный Центр. Скоро
рассвет, подумал Белтон. Да, конечно, уже поднимается заря - так, верно,
часто казалось людям, сутками напролет работающим в Нетленном
Центре. Но когда до завершения рукой подать - внезапное препятствие -
неожиданная неудача. Но теперь, судя по просачивающимся сведениям,
близится настоящий рассвет, скоро человек достигнет своей цели, и путь
его будет пройден до конца.
	И он, Нестор Белтон,- рассчитывает принять в этом участие. Он и
остальные консультанты станут помогать вернувшимся в мир людям
безболезненно включиться в современную культуру.
	Но выполнить такую работу способен лишь человек, специально
обученный - психолог, назубок знающий историю двух последних веков.
	Впереди шесть долгих лет учебы - если завтра он получит
отличную оценку.
	Он еще раз взглянул на белеющее здание Центра и вновь
склонился над книгой.



	14.

	Свечи на обеденном столе почти догорели, их запах, смешанный с
ароматом роз, заполнил убогую комнату - впрочем, уже не столь убогую,
как прежде.
	Свечи и розы создали непривычную обстановку, чуточку
экстравагантную. Фрост решил не жалеть денег - впервые он ел не в
одиночестве, и этот вечен был самым приятным в его жизни.
	Энн Харрисон больше не возвращалась к делу Чэпмэна, им
хватало тем для разговора: европейская художественная выставка в
Метрополитен-музее, как оказалось, оба посетили ее в прошлый уикэнд;
новый исторический бестселлер, посвященный героическим дням
зарождения космонавтики; вызывающее поведение уличных
регулировщиков. Сошлись, что деньги следует вкладывать в вещи, а не в
акции Нетленного Центра.
	Энн родилась и выросла в Нью-Йорке, выучилась на адвоката в
Колумбии, провела один отпуск во Франции, а другой - в Японии, но
больше отпусков не брала, потому что не хотела транжирить время и
деньги. Kроме того - адвокатская практика не дает никакой возможности
отдыхать: так получается, что на одного человека работы приходится
слишком много, а на двоих - слишком мало.
	В свою очередь, Фрост рассказал о том, как мальчиком проводил
каникулы на дедушкиной ферме в Висконсине. Не на ферме, конечно,
ферм уже не существовало, там было что-то вроде кемпинга, куда
отправляются на лето.
	- Теперь там уже не отдохнешь,-вздохнул он.- Kогда дед с
бабушкой умерли, поместье продали крупной компании, занимающейся
недвижимостью, а деньги обратили в акции Нетленного Центра.
Несколько лет назад я был по делам в Чикаго и заехал взглянуть. Это на
запад, дорога идет по отвесному берегу в сторону Бриджп