или подвергнуть заточению поэтессу, художника и пианистку.
	Гейл в отчаянии всплеснул руками.
	- Я же сказал вам, что не знаю рационального объяснения! Вам
надо увидеться с Брином, если, конечно, он сумеет выкроить для вас
время. Он чрезвычайно занят...
	- Легко могу себе представить.
	- Он мог бы даже вскрыть файлы и познакомить вас с их
содержанием. Но, как я уже говорил, вы никуда отсюда не денетесь. И
при всем желании не создадите нам новых проблем. Вы прикованы к
нам, а мы к вам. Наверное, мы могли бы перебросить вас обратно в дом
на берегу, но это, по моему мнению, нежелательно. Это бы только
расстроило всех остальных, кто там живет. В настоящий момент они,
вероятно, считают, что вы попросту заблудились и вас задрал медведь,
или укусила гремучая змея, или вы утонули в болоте. Они, конечно,
будут вас искать, но раз не найдут, то и забудут. Им и в голову не
приходит, что вы нашли путь к бегству. Наверное, лучше, чтоб они и
впредь оставались в неведении. Раз вы уже здесь и с течением времени
непременно пронюхаете обо всем существенном, что касается нашей
деятельности, у нас нет выбора, кроме как держаться с вами откровенно.
Тем не менее мы предпочли бы не расширять круг посвященных.
	- Послушайте, там, в доме на берегу, в моей комнате повесили мою
собственную картину...
	- Нам показалось, что это приятный штрих. Своего рода жест
доброй воли. Картину можно перебросить сюда, если хотите.
	- Да нет, я не о том. Мне пришло в голову: а может, сюжет этой
картины как-то соотносится с судьбой, какую вы мне уготовили? Может,
вы опасались, что я и впредь буду рисовать картины, указывающие на
слабости вашей несравненной экономической системы?
	- Не могу сказать ничего определенного, - ответил Гейл. Ему было
явно не по себе.
	- Хотелось бы заметить, что если так, вы опираетесь на крайне
ненадежную почву, и к тому же вас гложет комплекс вины.
	- Это вне моей компетенции, ответил Гейл. - Я не вправе даже
комментировать ваши слова.
	- Чего же вы от меня хотите? Чтоб я попросту держался тихо-
мирно? На положении гостя ваших великодушных корпораций?
	- Если вы не надумаете рассказать нам, как вы сюда попали.
	- Я уже заявил, что рассказывать не намерен. По крайней мере,
пока. Хотя, наверное, если вы подвергнете меня пыткам...
	- Пыток не будет. Мы люди цивилизованные. Мы сожалеем о
некоторых акциях, которые приходится предпринимать, но не
уклоняемся от ответственности. И не по отношению к великодушным
корпорациям, как вы изволили выразиться, а по отношению ко всему
человечеству. Оно развивается в благоприятном направлении, и мы не
позволим ставить препоны такому развитию. Никому не позволим и не
потерпим ни малейшего риска. А теперь я, наверное, позову кого-нибудь,
чтобы вам показали вашу комнату. Сдается мне, прошлой ночью вам
почти не удалось поспать...

	Комната Лэтимера располагалась на одном из верхних этажей.
Она была просторнее и обставлена более изысканно, чем мансарда в
доме на берегу. Из окна открывался широкий вид, и пленник сразу
понял, что очертания берега здесь практически не изменились. На восток
уходило грязно-серое полотнище океана, прибой накатывал и разбивался
о такие же валуны. Но на некотором отдалении от берега в воде
резвилась группа длинношеих существ. Присмотревшись, Лэтимер
понял, что они ловят рыбу. По холмам, сбегающим к океану, там и сям
бродили сухопутные монстры-рептилии, одни небольшими сталями,
другие поодиночке. Ни одно из чудовищ не казалось несусветно
огромным - наверное, их размеры скрадывались расстоянием. А вот
деревья, по его наблюдениям, не слишком разнились от тех, к каким он
привык. Единственное, что ощущалось как отчетливо неземное, -
отсутствие травы.
	Теперь Лэтимер наконец осознал, что на спасение нет никаких
шансов. Ну не смешно ли: один человек норовит помириться силами с
объединением, в распоряжении которого все ресурсы Земли и лучшие
умы планеты? Эти воротилы безжалостны и фанатичны и нагло
убеждены, что хорошо для них, избранных, то хорошо для всех. Они не
потерпят никакого противодействия, они вытравят с корнем любую
угрозу, мельчайшую, даже воображаемую... Но - пусть смешно, пусть
глупо, пусть это нелепое донкихотство, и все-таки - что он может
сделать? Хотя бы ради самоуважения, ради формального почтения к
человеческому достоинству он обязан предпринять какое-то, по меньшей
мере символическое усилие.
	Еще подумалось: надо отдать им должное, люди они не жестокие,
а, пожалуй, и сострадательные. Не в пример тиранам из истории, они не
убивают своих воображаемых врагов и не бросают таковых в зловонные
застенки. Недругов содержат в наилучших возможных условиях, потакая
любым их нуждам и никоим образом не унижая. Делается все, чтобы
заключенным было уютно, чтобы они были счастливы. Все, кроме
одного: они лишены свободы выбора.
	А ведь человек, заявил себе Лэтимер, мучительно боролся за эту
свободу в течение многих столетий. Свобода - это вам не какое-то
бытовое удобство, которым можно и пренебречь, от которого нетрудно
отказаться. Однако, подытожил Лэтимер, в настоящий момент все
абстрактные рассуждения совершенно бессмысленны. Настало время
познакомиться с тем и с тени, что и кто его окружает.
	Парковая территория вокруг здания была обнесена оградой
высотой футов двенадцать, если не больше. Внутри была вторая ограда,
раза в три пониже. А в парке все как положено: деревья, кусты,
цветочные клумбы и трава - единственная трава, какую он встретил с тех
пор как ворвался в этот мир. Газоны были подстрижены на совесть.
	Среди деревьев бежали тропинки, выложенные дроблеными
ракушками. Под деревьями царили прохлада и покой. Кое-где на
клумбах трудились садовники, вдалеке, у ворот, по-прежнему торчали
часовые, а больше на территории почти никого не было. Вероятно,
сейчас в разгаре рабочий день - посмотрим, что здесь будет после
звонка...
	Тропинка круто повернула, огибая кусты в рост человека, и
Лэтимер вдруг заметил мужчину, праздно сидящего на скамье. От
неожиданности он застыл на месте, да и мужчина уставился на него с
удивлением.
	А потом сказал с озорным огоньком в глазах:
	- Похоже, нас с вами только двое, кому не хочется надрываться в
такой прекрасный день. Слушайте, а вы часок не беглец из дома на
берегу?
	- Не стану отрицать, это я и есть. Меня зовут Дэвид Лэтимер, если
вы еще не осведомлены.
	- Честное слово, - ответил мужчина, - я не знал вашего имени.
Слышал, что кто-то ускользнул из дома на берегу и объявился у нас.
Новости здесь распространяются в мгновение ока. Этот центр -
настоящая фабрика слухов. Значимых событий здесь раз, два и обчелся,
и уж если в кои-то веки что-то случится, не сомневайтесь, что
происшествие обсосут до мельчайших подробностей...
	- Да, между прочим, - добавил он, помолчав, - меня зовут Хорас
Саттон. Я палеонтолог. Можете вы представить себе местечко, более
подходящее для палеонтолога?
	- Нет, не могу, - ответил Лэтимер искренно.
	- Прошу вас, располагайтесь на скамейке рядом со мной, -
пригласил Саттон. - По-видимому, у вас сию минуту нет каких-либо
неотложных дел?
	- Нет. Никаких дел вообще.
	- Превосходно. Можем посидеть немного или пройтись, что вам
больше нравится.
	Волосы у Саттона были прошиты проседью, лицо в морщинах, но
в нем ощущалась какая-то моложавость, заставляющая забыть и о
седине, и о морщинах. Лэтимер уселся, и Саттон спросил:
	- Ну и как вам здесь нравится? Ей же ей, славное местечко. Высокая
ограда, как нетрудно догадаться, под напряжением, а внутренний малый
заборчик оберегает дурачков, как мы с вами, от удара током. Хотя, по
правде сказать, иной раз бываешь рад-радешенек, что вокруг ограда.
Когда какой-нибудь хищник, а то и парочка учуют, что здесь гуляет
мясо, и надумают нами полакомиться, только и спасение, что забор...
	- И вы палеонтолог, изучаете здесь свой предмет, так сказать, в
натуре? При других обстоятельствах вы, наверное, написали бы книгу...
	- Но я и пишу книгу! - воскликнул Саттон. - Корплю над ней не
покладая рук. Здесь есть один хороший рисовальщик, он делает для меня
схемы и графики, а кроме того, в моем распоряжении есть фотоснимки.
	- Но к чему все это? Кто напечатает ваш труд? И когда? Гейл
утверждал, что отсюда нет возврата, что обратно в первичный мир
никто больше не попадет...
	- Это правда, - спокойно ответил Саттон. - Мы разлучены с
первичным миром. Я частенько думаю о нас как о древнеримском
легионе, несущем службу, скажем, на северных границах Британии или в
диких степях Причерноморья и сознающем, что Рима нам больше не
видать.
	- Но ведь это значит, что ваша книга так и не будет опубликована.
	- Нет, наверное, ее можно было бы переправить в первичный мир и
напечатать там, однако такое издание не оставит камня на камни от
секретности, окутывающей проект в целом.
	- Простите, что вам известно о проекте в целом?
	- Наверное, немногое. Всего-навсего его цель - заточать людей во
времени. Нет, не во времени, а - как это? - в альтернативных мирах.
	- Задача перемещения из первичного мира тех, кто потенциально
опасен, это лишь малая часть замысла. Уверен, если вы подумаете
хорошенько, то увидите и многие другие возможности.
	- На глубокие размышления у меня пока не было времени, - сказал
Лэтимер. - Да вообще-то ни на что времени не было. Послушайте, вы
намекаете, что эти миры можно эксплуатировать, разрабатывая их?
	- Совершенно точно. Это же так очевидно и так логично. Ресурсы
первичного мира почти исчерпаны. А здесь все лежит нетронутым.
Разработка альтернативных миров не только откроет новые источники
сырья, но и обеспечит занятость, новые земли для освоения, новое
жизненное пространство. Во всяком случае, это куда более плодотворная
идея, нежели навязшие в зубах благоглупости о том, что миры для
колонизации следует искать в космосе.
	- Но к чему тогда вся эта канитель с использованием
альтернативных миров для избавления от потенциальных врагов?
	- Вы, по-видимому, очень неодобрительно относитесь к этой части
проекта.
	- Вы, кажется, забываете, что я один из тех, кого выбрали и
вытолкнули из жизни. Все это отчетливо отдает паранойей. Да, большой
бизнес в первичном мире уже вцепился во все земные дела такой мертвой
хваткой, так закабалил большинство народов, что невозможно поверить,
чтобы кто-то мог ему угрожать...
	- Однако боссы принимают в расчет и тот вариант, что опасность
возникнет в будущем, исходя из каких-то событий, имеющих место
сегодня. Они наняли целые полки психологов, исследующих все
мыслимые угрозы, армии экономистов и политологов, отслеживающих
тенденции, которые в будущем могут привести к возникновению в
обществе реакций, враждебных Большому Бизнесу. Как вам известно,
они выделили специфические профессии и людей, способствующих,
подчас помимо собственной воли, зарождению и закреплению подобных
реакций. И, насколько я понимаю, есть надежда, что, если
нежелательные тенденции удастся отсрочить хотя бы на несколько
столетий, политический, экономический и социальный климат Земли
безоговорочно изменится в пользу Большого Бизнеса. Тогда можно
будет начать эксплуатацию первых альтернативных миров. Авторы
проекта хотят иметь уверенность, что, когда дойдет до массового
переселения, им не придется поминутно оглядываться через плечо.
	- Но ведь несколько столетий - срок нешуточный. Все вовлеченные
в этот проект будут давным-давно мертвы!
	- Не забывайте, что корпорации способны жить в течение многих
веков. А именно корпорации - движущая сила всего проекта. К тому же
участники проекта получают немалые выгоды, вполне оправдывающие
их усилия.
	- Но эти участники не могут вернуться на Землю. То есть в
первичный мир...
	- И что вас заклинило на этом первичном мире! - воскликнул
Саттон. - Занятые в проекте обеспечены такими льготами, о каких в
первичном мире не могли и мечтать. Например, через двадцать лет
службы, то есть годам к пятидесяти, а подчас и раньше, вам
предоставляется широкий выбор вариантов отставки - имение в мире
бескрылых гагарок, вилла в другом мире, во всех отношениях похожем
на рай, охотничий домик в третьем мире, где разнообразие дичи и зверья
просто не поддается описанию. Разумеется, вместе с семьей, если вы
человек семейный, со слугами, с гарантированным исполнением любых
ваших желаний. Скажите, мистер Лэтимер, разве в первичном мире
можно претендовать на что-либо подобное? А ведь я перечислил далеко
не все, есть и другие возможности.
	- Гейл говорил мне, что технически несложно перебросить меня
обратно в дом на берегу. Значат, между альтернативными мирами
передвигаться можно, нельзя только вернуться в первичный мир?
	- Совершенно верно. Припасы для всех миров доставляются сюда,
в центр, а уж отсюда рассылаются по всем другим станциям.
	- Но как? Как это делается?
	- Не имею представления. Видимо, совершенно новый технический
принцип. Сперва я думал, что действуют какие-то передатчики материи,
но потом узнал, что никаких передатчиков нет, зато существуют двери.
Двери, помеченные определенным шифром. Наверное, есть доверенные
инженеры, владеющие этими кодами, но, кроме них, этого не знает
никто.
	- Вы упомянули о семьях...
	- Да, здесь есть и семейные.
	- Но я что-то не вижу...
	- Ребятишки в школе. И вообще в это время людей не встретишь.
Вот наступит час коктейлей, тогда набегут. Здесь распорядок не
меняется, почти как в загородном клубе. Потому-то я и люблю вставать
пораньше. Ни на кого не напорешься. Весь парк в моем личном
распоряжении.
	- А ведь, похоже, вам здесь нравится...
	- Скорее, я ничего не имею против. Во всяком случае, это лучше
той работы, какая у меня была в первичном мире. Моя
профессиональная репутация там серьезно пострадала в результате
споров с коллегами, затеянных, признаться, по глупости. Жена умерла. В
университете меня просто терпели, и то с трудом. И когда мне
предложили пристойную работу...
	- Не сообщая толком, что за работа?
	- Да, в общем-то, не сообщая. Но условия предлагались хорошие, и
мне было обещано, что надо мной не будет начальства и я буду вести
исследования, как мне захочется. Честно говоря, я просто вцепился в
такое предложение.
	- А потом вас ожидал сюрприз.
	- Что было, то было. Ушло изрядное время, прежде чем я хоть
немного попривык к ситуации.
	- Но зачем им понадобился палеонтолог?
	- Вы намекаете, что алчным, циничным корпорациям
палеонтология вовсе ни к чему?
	- Да, примерно так.
	- Послушайте, Лэтимер, руководители корпораций отнюдь не
безмозглые чудища. Они сознают, что здесь открываются возможности
для изучения поистине уникального мира, продолжающего меловой
период, который ранее считался одной из самых загадочных вех в
истории планеты. Они видят в таком изучении свой вклад в копилку
знаний человечества. Моя книга, когда она будет опубликована,
покажет, каким был этот мир, пока не подвергся воздействию человека.
	- Когда же она будет опубликована?
	- Когда можно будет объявить без опаски, что открыты
альтернативные миры, готовые к колонизации. Я-то сам, конечно, книги
не увижу, но тем не менее горжусь ею. Здесь я нашел подтверждение
принципам, вызвавшим недовольство прежних моих коллег. Они
назвали эти принципы ненаучными, а на деле это их взгляды не имеют
ничего общего с наукой. Книга отомстит за меня.
	- Неужели это для вас так важно? Даже после вашей смерти?
	- Разумеется, важно. Даже после смерти. - Саттон посмотрел на
часы. - Наверное, уже пора. Мне только что пришло в голову - вы что-
нибудь сегодня ели?
	- Нет, - ответил Лэтимер. - Я совершенно забыл о еде, а ведь я
голоден!
	- В баре уже подают закуски. Это поможет продержаться до обеда.
	- Еще один вопрос, прежде чем отправиться в бар. Вы упомянули,
что рептилии обнаружили способность к эволюционному развитию. В
каком направлении? Что в них могло измениться?
	- Представьте себе, многое. Изменилось строение тел. Произошли
какие-то экологические изменения, а быть может, и поведенческие, хотя
ручаться за это нельзя. Откуда мне знать, как они вели себя прежде!
Некоторые из крупных хищников, вероятно, не изменились вообще. А
может, в каких-то случаях поднабрались ловкости. Добыча-то стала
пугливее и резвее, вот и хищникам приходилось становиться проворнее,
если им не нравилось голодать. Но самая удивительная из перемен -
разум. Появился один вид, насколько могу судить, совершенно новый
вид, демонстрирующий все признаки выраженного интеллекта. Но если
это интеллект, он развивается в странном направлении. Трудно сделать
какое-то определенное заключение. Стоит напомнить, что из всех тупиц,
когда-либо бродивших по Земле, динозавры не знали себе равных.
Разума в них не было просто ни на грош.
	- Вы сказали, развитие интеллекта приняло странное направление?
	- Постараюсь объяснить. Я вел наблюдения за этими умниками по
многу часов подряд. Я почти убежден, что они пасут стада травоядных -
я имею в виду травоядных рептилий. Они не носятся вокруг стад, как
сторожевые собаки вокруг овец, и тем не менее я уверен - свой скот они
контролируют. Какая-то группа обязательно наблюдает за стадом, и
пока идет наблюдение, стадо не разбредается, а держится кучно, как
овцы под присмотром собак. И когда настает момент перейти на новое
пастбище, стадо движется организованно. А время от времени отдельные
особи отделяются от стада и трусят в определенное место, где их
поджидают другие представители моих так называемых разумных
динозавров и без сопротивления забивают. Жертвы идут на бойню
просто безропотно. Не могу избавиться от впечатления, что эти
травоядные - мясные стада, домашний скот динозавров разумных. И еще
одно. При нападении хищников эти разумные их попросту изгоняют. Не
охотятся на них, никак их не отпугивают, просто выходят на видное
место и спокойно себе садятся. И как только хищники это видят, их
охватывает вроде бы беспричинное беспокойство, и какое-то время
спустя они уходят прочь.
	- Гипноз? Какое-то умственное воздействие?
	- Все возможно.
	- Но это не обязательно интеллект. Это может быть просто-
напросто благоприобретенный жизненный навык.
	- Мне так почему-то не кажется. Они не только стерегут стада и
отгоняют хищников - они частенько сидят группами сами по себе.
Точно, как беседующие люди. Именно такое у меня создалось
впечатление - они сидят и беседуют. Никаких стадных привычек,
никаких шумных игрищ, никакой возни, ничего похожего. И, по-
видимому, почти никаких физических контактов - ни хлопков, ни ласк,
ни прямых прикосновений. Словно они ни в чем таком не нуждаются.
Однако они танцуют. Какие-то ритуальные танцы, хоть и без музыки. У
них нет инструментов, чтоб извлекать музыку. И вообще никакой
материальной культуры. У них нет рук, чтобы изготовить какие бы то ни
было предметы культуры. А может, им и не нужны ни станки, ни оружие,
ни музыкальные инструменты. И в то же время очевидно, что у них есть
святилища. Места, куда они отправляются поодиночке или малыми
группами размышлять, а возможно, молиться. Мне известно одно такое
место, но могут быть и другие. Ни идолов, ни предметов поклонения.
Просто уединенное место, хотя в нем, по всем признакам, есть что-то
особенное. Они посещают его год за годом. Пробили к нему тропу и
утоптали ее за столетия. Не видно ни молитвенных бдений, ни каких-
либо обязательных ритуалов. Приходят и сидят. В самое разное время. В
этом мире воскресные службы не установлены. По-моему, они ходят в
святилище тогда и только тогда, когда у них возникает в том нужна.
	- От такого просто дрожь берет, - сказал Лэтимер.
	- Да, не спорю, - согласился Саттон. И опять посмотрел на часы.
	- Что-то мне остро хочется выпить. А вам?
	- Да, - ответил Лэтимер. - Рюмка мне, чувствую, не повредит.
	Теперь, сказал он себе, я знаю гораздо больше, чем раньше. Я
знаю, как заменяют прислугу в доме на берегу и откуда поступают
припасы. Совершенно очевидно, что всем и всеми распоряжаются и
управляют из этого центра. Из первичного мира периодически
поступают товары и персонал, а все остальное решается здесь.
	Что приводило в недоумение, так это позиц