й за портьерами.
     - Можно? - спросил осторожный молодой голос. Ринальдо  обернулся,  но
так неудачно, что где-то под ложечкой  зацепилось  нечто,  и  резкая  боль
продернулась  внутри,  заставила  принять   прежнее   положение,   натужно
выпрямиться в кресле, а затем развернуться вместе с ним.
     - Конечно, - произнес Ринальдо, переведя дух. - Я тебя жду.
     Вошедший юноша был удивительно похож на молодого Чанаргвана  -  такой
же смуглый, жгучий,  широкоплечий,  с  ослепительным  взглядом  и  колючим
прицелом горбатого носа. Сын. Сын Чанаргвана и Айрис. Он  явно  был  иного
мира; его живой жар, его загар, даже  его  шорты  выглядели  в  сумеречном
навороте ковров, портьер и кресел словно  капля  расплавленного  золота  в
преющей теплой трухе.
     - Здравствуй, - сказал Дахр.
     - Здравствуй, - ответил Ринальдо.
     - Отец знает?
     - Знает.
     - И все-таки говорит?
     - И все-таки говорит. Садись, зачем ты так стоишь.
     Дахр послушно сел.
     - Тебе опять нездоровится? - обеспокоенно спросил он.
     - Пустяки.
     - Что теперь, Ринальдо?
     Ринальдо  вздохнул  и  медленно,  с  усилием  поднялся.  Дахр  сделал
движение помочь, но Ринальдо только пренебрежительно шевельнул  ладонью  и
улыбнулся углом губ. Подошел к  стене,  нажал  кнопки  шифра  и,  подождав
секунду, вынул из бара две чашки с соком, прозрачно-желтоватым,  кислым  и
бодрым даже на вид.
     - Последние дни мучает жажда, - признался Ринальдо и опять улыбнулся.
Ему будто что-то мешало улыбаться, какой-то невидимый шрам, или ожог,  или
странный паралич, - улыбалась  половина  рта,  а  половина  не  двигалась,
стиснутая загадочными тисками.
     - Сколько там было? Двести?
     - Сто тридцать пять мужчин, - не задумываясь, ответил Ринальдо,  -  и
семьдесят две женщины.
     Дахр медленно сглотнул. Как Чанаргван над шифрограммой. Сын. Ринальдо
нес чашки - сосредоточенно,  очень  боясь  расплескать,  закусив  губу  от
напряжения. Руки его крупно дрожали, и несколько капель все же  пролилось.
Одну чашку Ринальдо подал Дахру  -  тот  поспешно  принял  ее,  а  другую,
вцепившись в нее обеими руками, поднес ко рту. Его щеки чуть вздувались, а
морщинистое горло проседало при каждом глотке.
     - Это произошло мгновенно, - выговорил он потом,  отстранив  чашку  и
чуть задыхаясь. - Пей.
     - Не хочу, - ответил Дахр, глядя в пол.
     - Тебе не холодно здесь? - заботливо спросил Ринальдо, ставя чашку на
стол. Чашка резко стукнула. - Совсем южный прилетел, даже рубахи нет.
     - Причины неизвестны?
     Ринальдо пожал плечами.
     - Взрыв нейтринных запалов при переходе в надпространство.  Отчего  -
один бог знает.
     - Это ведь впервые такое, Ринальдо?
     - Да. Первая катастрофа за все годы, что мы знаем надпространство.
     - Ужас, - сказал Дахр тихо. - Это просто ужас какой-то.
     - Главное - головной корабль, - сказал  Ринальдо  задумчиво.  -  Весь
запас техники ушел.
     - И двести семь человек.
     Ринальдо помолчал.
     - И двести семь человек, - согласился он.
     - Что вы будете делать?
     Ринальдо опять пожал узкими плечами.
     - Твой отец решит.
     - Но он говорит, что все прекрасно.
     - Он взял большую ответственность.
     - Ринальдо... а ты бы...
     - Не знаю, - помедлив, ответил  Ринальдо.  -  Кажется,  я  хотел  его
остановить, когда оператор позвал... но не знаю, действительно я не  успел
или... Знаешь... - Ринальдо пожевал губами. - Я тоже растерялся.
     - Ужас...
     - Что говорить.
     Дверь распахнулась размашисто, вздулись и заплясали портьеры. Тяжелой
мощной глыбой влетел Чанаргван. Он сбросил свою роскошную куртку прямо  на
кресло, смотав ее в какой-то невообразимый комок, а сам шумно упал на нее.
Уставился на Ринальдо круглыми глазами. Упрекать  его  было  бессмысленно.
Успокаивать его надо было. Он  уже  все  понял  сам.  Наверное,  еще  пока
говорил, понял сам, что ошибся, подумав, будто солгать - это не решение, а
способ выиграть время, чтобы решение это спокойно найти.
     - Сам не знаю... - выдавил он и осекся, не ощутив вокруг сострадания.
Ринальдо молчал. Молчал Дахр. - Никто не уцелел?  -  бессмысленно  спросил
Чанаргван.
     - Никто, - ответил Ринальдо.
     Потом они  долго  не  решались  заговорить.  Чанаргван,  громадный  и
сгорбленный, угрюмо глядел в пол.
     - Ты успел поужинать, Дахр? - вдруг спросил Ринальдо.
     - Д-да... - Дахр  отвел  глаза  от  отца,  коснулся  лба  ладонью.  -
Спасибо. Мы перекусили с ребятами в орнитоптере.
     - Чанаргван, - без паузы, тем же  тихим  голосом  произнес  Ринальдо,
понимая, что говорит глупость, но все же  надеясь.  -  Ты  что-то  дельное
придумал? Или просто не решился сказать... всем?
     Чанаргвана вдруг затрясло.
     Надежда развеялась.
     Ринальдо вздохнул и осторожно распрямил спину.
     - Ты сильно сузил нам возможность маневра, - спокойно  сказал  он.  -
После твоей триумфальной речи гораздо труднее будет найти  предлог,  чтобы
объяснить, почему завтрашний рейс откладывается на неопределенный срок.
     - Я не... - едва шевельнув губами, выговорил Чанаргван. И замолчал.
     - А может, немедленно взять общий эфир снова и сказать о  катастрофе?
- несмело предложил Дахр. Чанаргван горько усмехнулся.
     - Боюсь, это единственное,  чего  мы  категорически  не  имеем  права
делать, - проговорил Ринальдо. - Руководитель, у которого семь  пятниц  на
неделе, теряет доверие мгновенно. Значит, полчаса назад нам соврали? -  Он
старался  не  смотреть  на  снова   сгорбившегося,   почти   скорчившегося
Чанаргвана. - Значит, завтра могут еще раз соврать? Не-ет, это смерть...
     - А ты бы решился? - глухо спросил Чанаргван.  -  Вот  так  вот...  в
праздник... Да кто пошел бы завтра на второй корабль после такого?!
     - Почему ты думаешь, что второй корабль будет завтра? - с  наконец-то
прорвавшимся раздражением спросил Ринальдо. - Надо понять...
     - Оставь, - устало сказал Чанаргван. - Это же аннигиляция.
     - Так вы что, все так и скроете? - потрясение прошептал Дахр.
     - А что теперь делать? - почти жалобно сказал Ринальдо.
     Тишина.  За  стенами  ликовала  -  и   наверняка   вновь   благодушно
дискутировала о целесообразности колонизации Терры - счастливая  и  гордая
Земля. Радиоволны ползли к планетам.
     - Не знаю, - проговорил Ринальдо. - И в правде, и  в  неправде,  если
вдуматься, есть свои плюсы и свои минусы. А какой была  первая  реакция  -
уже не могу сообразить.
     Чанаргван вдруг расслабился, горестное напряжение покинуло  его.  Это
ощутили и Ринальдо, и Дахр.
     - Он тоже соврал бы, - сказал Чанаргван, повернувшись к  сыну,  -  Ты
понял? Вот и все. Ничего нельзя было сделать.
     Ринальдо только головой покачал, и Чанаргван,  уловив  его  движение,
резко повернулся к нему.
     - Теперь надо думать, что делать дальше.
     - Заново сконцентрировать начальный запас  техники  и  материалов  мы
сможем недели за две, - проговорил Ринальдо совсем тихо. -  За  это  время
как раз надлежит разобраться в причинах  катастрофы.  Старты  мы  отложим,
сославшись на выявление каких-то незначительных  неисправностей...  причем
не на кораблях, а в старт-зоне. Это, кстати, подготовит тех, кто  полетит,
к тому, что... их  на  Терре  не  встречают.  О  гибели  или  исчезновении
сегодняшнего они как бы догадаются сами.
     Тишина.
     -  А  как  ты  объяснишь,  что  вновь  идет  техника  с   минимальным
персоналом, а не сто тысяч народу, как планировалось  на  второй  рейс?  -
отрывисто спросил Чанаргван.
     - Надо подумать.
     - Только идиоты не заподозрят, что с первым рейсом не все в  порядке.
А когда, прилетев на Терру, они застанут ее  и  впрямь  вполне  безлюдной,
может, они и начнут работать, но уж экипаж звездолета наверняка вернется с
вотумом недоверия. И если в наши-то дни начнется расследование...
     - Погоди, Чан, не  горячись,  -  с  досадой  сказал  Ринальдо.  -  Не
напирай. Ты не в рубке. Объяснить всегда можно все. Надо только хорошенько
придумать, что именно следует объяснять.
     - Все это чушь, - решительно сказал Чанаргван и  адмиральским  жестом
разрезал воздух, как бы выметая своей большой  ладонью  слова  Ринальдо  с
командного пункта флагмана. - Слюнтяйство. О том, что, делая двухнедельную
паузу, мы убиваем почти полтора миллиона людей, которых успели вывезти  бы
за эти четырнадцать рейсов, ты помнишь?
     - Мы считаем на миллиарды, Чан, - мягко сказал Ринальдо.  -  Не  надо
маскировать свое стремление спасти лицо под заботу о  людях,  такое  плохо
кончается.
     - И этот человек имеет наглость всегда упрекать меня в  черствости  и
прагматизме, - пробормотал Чанаргван. Подобного рода реплики он возмущенно
выкрикивал; но сейчас сказал едва слышно и как-то  виновато  обернулся  на
сына. Взгляд Дахра его добил, и, поняв, что выглядит вконец  раздавленным,
Чанаргван выкрикнул, распаляя себя: - Я тебе не позволю! Ни одного дня  не
дам потерять!
     Ринальдо покачал головой, и  щеки  его,  обвисшие  и  мягкие,  дрябло
заколебались, разевая и вновь захлопывая морщины. Ринальдо знал,  что  Чан
станет возражать. И он как  будто  даже  хотел,  чтобы  Чан  уговорил  его
отказаться от его плана. Он не верил,  что  так  быстро  удастся  выяснить
причину. Он не верил, что за две недели удастся,  не  привлекая  внимания,
собрать и загрузить технику.  И  чем  больше  он  думал,  тем  меньше  ему
хотелось хотя бы даже намекать на возможность неисправностей - потому  что
это сразу сбило бы даже тот нешибкий энтузиазм, который  удалось  накачать
вокруг идеи массовой колонизации Терры.  Получалось,  что  Чан  был  прав,
когда лгал о триумфе.  Получалось,  что  Ринальдо  напрасно  -  то  ли  из
непонимания, то ли из зависти,  то  ли  из  старых  счетов  -  взъелся  на
Чанаргвана,  гениально,  в  считанные  секунды  и  в  одиночку,  нашедшего
единственно верное решение в  страшной  ситуации.  Это  чувство  сковывало
Ринальдо, не давало  настаивать.  Он  буквально  ждал,  что  в  ответ  ему
Чанаргван наконец выкрикнет: "Что бы я  ни  сделал,  ты  всегда  усмотришь
подлость!" - и хотя это была бы  неправда,  Ринальдо  сам  уже  готов  был
подсказать эту реплику, которая разом разбила бы все его доводы.
     - Что ты предлагаешь? - спросил Ринальдо.
     - Ничего не менять. Старт завтра! Загрузим всю  технику,  что  сможем
собрать и переправить за сутки. Набьем до хруста. И  так  каждый  день!  В
конце концов, что ты знаешь о грузоподъемности этих машин? Я ходил на  них
сто раз, а ты-ты ведь, кажется, вообще не покидал  Земли?  -  подкусил  он
Ринальдо.
     - Да, - спокойно ответил тот, - мне же запретили.
     - Папа, - тихо сказал Дахр. И Чанаргван, и Ринальдо разом вздрогнули:
сколько лет уже Дахр не обращался к отцу так. - Папа... Я был  там.  Терра
прекрасная, щедрая планета земного типа, так мы и написали  в  заключении.
Но не Земля. Пока. Под открытым небом, без синтезаторов...
     - Мальчик, - в тон ему ответил Чанаргван, и Ринальдо вздрогнул снова.
- Речь идет об их жизни. Что бы  ты  предпочел,  если  бы  тебя  спросили?
Победовать пару недель там или заживо гореть здесь?
     Дахр не ответил. Чанаргван несколько секунд пристально вглядывался  в
его стынущее лицо, а затем покивал то ли с пониманием, то ли с укоризной.
     - То-то, - проговорил он. - Нет вопросов. И, в конце концов, мы же их
не в пещеры ссылаем. Что-то  удастся  втиснуть,  я  же  сказал.  Понемногу
перебросим все и восстановим баланс. Месяца за два, за три. Но  не  терять
ни дня. Я не хочу чувствовать себя убийцей.
     Уверенность и пафос вернулись к  нему  окончательно,  слишком  быстро
вернулись, и только это, только эмоциональное,  даже  вкусовое,  неприятие
настораживало Ринальдо. Но слов не было. Он не знал, что возразить.
     - А причины катастрофы? - спросил он.
     Чанаргван яростно ударил ладонью по столу. И Ринальдо показалось, что
Чанаргван ждал этого вопроса, что мышцы его руки, приготовившись к ответу,
были заранее напряжены, - так скоро раздался громовый, веский треск  после
того, как отзвучал тихий голос.
     - Не будь смешным! Это же аннигиляция, я тебе говорю. Данные о полной
предстартовой проверке и о ходе старта  у  тебя  в  столе  -  все  было  в
порядке. Иначе и быть  не  могло.  А  теперь  даже  с  наперсток  газа  не
осталось. Комиссия будет копошиться полгода, чтобы записать  в  протоколе:
авария произошла вследствие некоторых  нарушений  технологического  режима
гиперсветовых силовых узлов. Это мы  и  без  комиссии  знаем,  потому  что
следящие системы  старт-зоны  точно  привязали  момент  взрыва  к  моменту
включения запалов, а больше мы не узнаем ничего! Но я скажу тебе другое, -
он угрожающе выбросил в сторону Ринальдо палец. - Машины -  не  люди.  Они
надежны. Если  какой-то  осел  за  пультом  не  справился  с  переходом  в
надпространство, не  машину  следует  винить!  Вспомни.  Когда  под  тобой
взорвался тренажер, не он был виноват, а ты! Твоя паршивая реакция!
     Чанаргван умолк, но казалось, что широкий мрак  кабинета  еще  звучал
несколько секунд, рассасывая его трубный голос в мякоти портьер.  И  тогда
Ринальдо сказал:
     - А если снова?
     - Перестань! Ты не понимаешь. Все будет в порядке. Я знаю эти машины,
- в голосе Чанаргвана прозвучала нежность, - я сам их испытывал  когда-то,
сам принимал первый  образец...  Они  безотказны,  Ринальдо.  Дважды  одна
глупость не повторяется. Ну? Хватит воду в ступе толочь, время дорого.  За
сутки надо много успеть.
     - Мне это как-то не нравится, - сказал Ринальдо.
     - Ты согласен или нет? - закипая, спросил Чанаргван.
     Ринальдо поднял голову со сцепленных кулаков. На лбу его долго  таяло
белое продавленное пятно.
     - Нет, - спокойно ответил он наконец. - Что дальше?
     - Так, - ровно и угрожающе проговорил Чанаргван. - Что  конкретно  ты
предлагаешь?
     Ринальдо пожал плечами.
     - Надо подумать.
     Чанаргван вскочил и, сжав  губы,  забегал  от  стены  к  стене.  Дахр
болезненно следил, как его отец  -  в  развевающихся  свободных  брюках  и
затянутой  застежками  рубахе,  громадный,  похожий  на  льва,   оттопырив
брезгливую адмиральскую  челюсть,  мечется  по  кабинету,  взбивая  воздух
позади себя.
     - Успокойся, дружище, - попросил Ринальдо.
     - Что мне, философствовать сейчас с тобой?
     Ринальдо улыбнулся половиной лица.
     - Удостой.
     - Я не могу без тебя решать такое, - сказал Чанаргван после паузы.
     - Понимаю, - кивнул Ринальдо.
     - Ты просто издеваешься надо мной! Ты уже решился!
     - Это ты уже решился. Не надо делать вид, будто мое мнение  для  тебя
сейчас чего-то стоит.
     - Вот как ты заговорил, - Чанаргван остановился прямо  перед  ним.  -
Что бы я ни сделал, ты всегда усмотришь подлость!
     Ринальдо улыбнулся. Он ждал этих слов с начала спора.
     - Но я все равно буду делать! Я делатель! А ты - говорун!
     - Отдай приказ, делатель.
     - Ах, приказ! Ринальдо, мне и без  того  надоело  слышать:  ты  не  в
рубке, ты не в рубке... А я люблю быть в рубке!
     - Председателем Комиссии по колонизации тебя назначил Совет, -  будто
извиняясь, напомнил Ринальдо.
     - Знаю...
     - Там считали, что во главе нужен крупный специалист по космонавтике,
практик...
     - Знаю!
     - Будь моя воля...
     - Да знаю я! Ты согласен?
     - С чем?
     - С моим планом! - он осекся, увидев, что Ринальдо улыбнулся снова. -
Так. Улыбаешься. Знаешь, что это значит? - спросил он с угрозой.
     - Что?
     - Что по существу сказать тебе нечего.
     - Чанаргван, - позвал Ринальдо безнадежно. - Меня победить -  это  не
самое главное сегодня. Остынь. Надо подумать.
     - Надо решать, - ответил Чанаргван и, резко  повернувшись,  пошел  из
кабинета. У двери обернулся. - Надо  спасать  людей.  Я  в  рубке,  понял?
Ответственность на мне. А ты, - он презрительно скривил сочные  коричневые
губы, - ты философствуй всласть.
     Ушел.
     Навалилась тишина и загустела среди портьер.
     - Еще попить? - нерешительно спросил Дахр.
     - Пожалуй.
     Удивительно нелепыми и немощными казались их голоса.
     Дахр принес сок. Сел напротив Ринальдо и приник к бокалу; кадык  его,
острый и раздвоенный, запрыгал вверх-вниз, готовясь,  казалось,  пропороть
тонкую смуглую кожу. Потом встал и зачем-то надел куртку  отца,  затянулся
на все ее бесчисленные застежки и сразу стал похож на некоего межзвездного
корсара из подростковой телепередачи.
     - Хорош, - одобрительно сказал Ринальдо.
     - Я полечу с ними, - сказал Дахр. - Меня уважают. Мне верят  молодые.
Я сам объясню им на Терре, я умею, ты знаешь.
     Ринальдо знал.
     - Ты сошел с ума, - сказал он. - Ты...
     - Я полечу именно сейчас, - настойчиво сказал Дахр. - Именно завтра.
     - Дурачок! - крикнул Ринальдо, старчески надрывая голос. - Неужели ты
думаешь, что никто, кроме тебя, не сумеет! Именно  вот  ты,  кто  мне  так
нужен... - Дахр глядел непреклонно.  -  Дурачок...  -  медленно  прошептал
Ринальдо.
     - Им там будет очень трудно. А ведь это мы их послали. Ты, отец, и...
получается, что и я, раз я слышал и ничего другого не смог сказать. Но  вы
не можете быть с ними. А я могу.
     - Ох, подожди, Дахр, - умоляюще сказал Ринальдо. - Подождите вы  все.
Ведь случилось событие из ряда вон. А вы оба рветесь героически его забыть
и, как ни в чем не бывало, начать с  нуля.  Но  ведь  произошло  же!  Надо
подумать.
     - Ринальдо. Ты же знаешь, сутки промедления - сто тысяч  жизней.  Да,
нам будет очень трудно на Терре без техники, но мы  справимся.  Справимся,
Ринальдо, не бойся.
     - О, господи... Ты хоть слышишь меня, Дахр?
     - Я слышу, а ты? Ведь другого выхода нет. Ты согласен?
     - Нет! - бессильно закричал Ринальдо. - Не согласен!! Что? Теперь  не
полетишь?


     С едва слышным шелестом раздвинулась дверь, и голос секретаря сказал:
     - Радиограмма на ваше имя, товарищ заместитель председателя комиссии.
     - От кого? - тихо спросил Ринальдо.
     - От председателя комиссии.
     - Дайте.
     Чжуэр  подошел  почти  неслышно  -  только  поскрипывали  ремни   его
любимого, застегнутого наглухо  комбинезона.  Подал  бланк  Ринальдо,  тот
распечатал. Трепещущие буквы нехотя склеились в слова:  "Зачем  ты  послал
Дахра? Никогда  не  прощу".  Ринальдо  выронил  бланк  на  стол,  стоявший
вплотную  к  прозрачной  стене  диспетчерской.  Ему  хотелось   завыть   и
покатиться по полу.  Но  не  было  сил.  Он  только  закрыл  глаза.  Чжуэр
мимолетно скользнул взглядом по неприкрытым строкам.
     - Он вам очень мешает, - мягко,  с  едва  уловимым  оттенком  вопроса
произнес он. Ринальдо молчал. - Он вас просто замучил.
     - Я сам себя замучил, - прошелестел Ринальдо. - Я все время  чувствую
себя виноватым.
     - Виноватым за что? - неподдельно удивился Чжуэр.
     - За все. За  взрыв.  За  то,  что  Дахра  не  удержал.  За  то,  что
Чанаргвана не удержал... не поддержал... и не переубедил...
     - Что вы говорите такое?
     - А раз я считаю себя виноватым... все тоже считают виноватым меня.
     - Он вас замучил, - жестко, почти хищно сказал Чжуэр.
     - Он мой старый друг.
     - Он мешает делу. А вы не настаиваете в Совете, чтобы его убрали.
     - Вот видите, опять я виноват... Все, Чжуэр. Давайте не будем об этом
больше.
     - Он погубит дело, - сказал Чжуэр, послушно  идя  к  двери.  Ринальдо
молча поднялся, и Чжуэр, не говоря более ни слова, вышел.
     С верхнего этажа Ринальдо смотрел на кашу голов, медленно ползущую  к
катерам,  -  нескончаемую,  шумную...  Впрочем,  о  шуме   он   мог   лишь
догадываться. В диспетчерской  космопорта  было  тихо.  Ринальдо  стоял  у
стеклянной стены и все надеялся углядеть в двухстах  метрах  внизу  чужого
сына, но это было невозможно. И, когда катера поплыли к  синеве,  Ринальдо
понял, что плачет. Последний близкий человек покидал планету -