и
молча. Наконец Щербаков сказал:
   - Нам надо как можно скорее связаться с Мооном.
   Лайтис следил,  как я  разворачиваюсь,  направляя ракетолет к  побережью.
Спросил:
   - Интересно, как вы найдете Моона? На Иммете никто не знает точно, где он
живет. Высадите меня. пожалуйста.
   Щербаков протянул стоящий у переборки аварийный мешок:
   - Вот,  Матт.  Здесь все необходимое. Микрорация, портативный излучатель,
запасы энергопитания, надувная лодка, одежда.
   - Спасибо.-  Лайтис подтянул к себе мешок.  Я опустил ракетолет. Щербаков
открыл люк, помог Лайтису спрыгнуть. Матт, уже стоя на земле, сказал вдруг:
   - Не передавайте Моону и его дочери о нашем... разговоре. Вы обещаете?
   Над прибрежными скалами управление ракетолетом взял Щербаков. Вглядываясь
вниз, сказал задумчиво:
   - Запомни, Моон - человек, проживший здесь, на Иммете, полжизни.К тому же
серьезный,  талантливый ученый. Не буду объяснять азы психологии творчества,
но  характер таких людей всегда состоит из парадоксов.  И  еще,  Влад.  Мы с
тобой  в  критической ситуации.  Пока  в  силу  некоторых причин я  не  хочу
раскрывать ход своих мыслей.  Просто предупреждаю:  ситуация может оказаться
самой неожиданной.
   Щербаков снизил скорость до  минимума.  Я  смотрел вниз:  там  давно  уже
тянулось знакомое нагорье.  И  неожиданно увидел фигурку.  Уна стоит на  еле
заметной кромке песка  и  машет  рукой.На  ней  подвернутые до  колен брюки,
рубашка с  распахнутым воротом,  козырек от солнца.  Увидев за стеклом меня,
сжала над головой руки.  Щербаков осторожно опустил аппарат,  я  открыл люк,
спрыгнул,  и ракетолет сразу же ушел вверх,  скрылся за скалами. Уна подошла
ко мне и, улыбаясь, сморщила нос:
   - Ну? Все в порядке?
   Она говорила спокойно,  будто мы не разлучались,  будто мне только что не
грозила смерть.  Здесь,  в бухте,  со мной остались только крики птиц, плеск
воды и Уна.  Я вглядывался в ее лицо.  Мне вдруг показалось,  что я вижу его
впервые.
   - Что ты молчишь?
   - Я не молчу.
   - Если бы только видел себя.  Живого места нет.-  Она тронула ладонью мою
губу.- Подожди, принесу порошок.
   - Какой порошок?
   - Ксилловый.- Повернувшись, она побежала к скалам. Я крикнул:
   - Уна, стой! Куда ты?
   Она  махнула рукой,  скрылась и  минуты  через  три  вернулась.  Порошок,
мелкий, серый, напоминавший обычную пыль, был насыпан прямо в ладонь.
   Осторожно  притрагиваясь  к  порошку  указательным  пальцем,   Уна  стала
протирать мои ссадины, нашептывая:
   - Быстрее,  сейчас может выйти отец...  Он не любит,  когда я беру ксилл.
Больно? Потерпи. Ты не пугайся, отец на первый взгляд странный, но вообще он
ничего.  Главное, ты с ним не спорь, что бы он ни говорил... Хорошо? Если уж
будет особенно наседать, молчи, я сама с ним справлюсь. Ну как, легче ?
   Она вдруг сделала круглые глаза:  человек,  неожиданно вышедший к  нам из
расщелины,  быстро приближался к нам.  Он казался слишком располневшим. Моон
был в рваной майке-безрукавке, в поношенных брюках. Еще не доходя до нас, он
крикнул каким-то капризным, резким голосом:
   - Уна,  ты зачем взяла порошок ?  Я терпеть не могу, когда что-то берется
без спросу, ты же знаешь!
   Филипп Моон  неожиданно резко  остановился в  двух  шагах за  спиной Уны,
всматриваясь в  меня  и  близоруко щуря  глаза.  Лицо Моона одуловатое,  нос
загнут книзу. Под носом топорщились неровно подстриженные рыжие усы, щеки же
обсыпала грязно-седая щетина.  По  цвету глаза Моона такие же,  как  у  Уны,
зеленовато-серые, но маленькие и близко посаженные.
   Уна улыбнулась:
   - Влад, познакомься, это мой отец. Пап, это Влад.
   Моон сердито моргнул, уставившись на меня:
   - Кто это такой, Влад?
   - Папа, не сердись. Влад попал в неприятную историю.
   Лицо Моона передернулось. Он повторил так, будто ничего не слышал:
   - Уна, я спрашиваю: кто это такой?
   Я поклонился Моону и, стараясь отчетливо произнести каждую букву сказал:
   - Меня зовут Влад Стин. Астронавт Влад Стин.
   Некоторое  время  Моон  смотрел  на  меня  в  упор;   наконец,   глядя  в
пространство, хрипло произнес:
   - Некоторые думают, что у них очень красивые имена.
   Моон оглянулся с видом победителя, будто сделал удачный удар.
   - Па,  зачем ты так? - Уна растерянно перевела взгляд с отца на меня. - Я
Влада хорошо знаю. Посмотри, у него же все лицо разбито....
   Моон, будто только и ждал этих слов, злорадно заметил:
   - Ну и что?  Кого это волнует?  - Он уперся в меня серо-зелеными глазами,
явно надеясь вывести меня из равновесия. Я молчал.
   Моон отошел к воде,  остановился,  будто разглядывал море.  Долго молчал,
наконец вздохнул:
   - Хорошая погода, а?
   - Хорошая, - быстро ответила Уна.
   - То-то я смотрю,  ветра нет и давление нормальное.  - Моон снова подошел
ко мне. - Вы из Сообщества?
   - Из  Сообщества.  -  Я  хорошо помнил наставления Щербакова,  но  сейчас
совершенно не знал, как говорить с Мооном.
   - Недавно прилетели?
   - Недавно.
   - Чем  вы  занимаетесь?  Я  имею в  виду вообще,  что  вы  делаете?  Ваше
образование?
   - Высшая школа и академия.
   - Ай-яй-яй!  Высшая школа!  Академия...  Быстро -  структуру альфаспирали
ДНК?
   - Альфа-спирали  ДНК?  -  Я  помедлил.  Требовать  структуру ДНК  в  этой
обстановке все равно что ударить обухом по голове.- Полностью?
   - Да,  полностью!  И не медлить!  - Моон смотрел в упор, не давая думать.
Собравшись,  я  все-таки выпалил тридцатидвухступенчатую формулу.  Некоторое
время Моон смотрел под ноги,  будто проверял,  нет ли в  моем ответе ошибки.
Прищурился:
   - Терпимо.    Ладно,    самый   ценный   вывод   "Лао-цзы".("Лао-цзы"   -
древнекитайский философский трактат.)
   Это был совсем уже запрещенный прием.  Как можно спрашивать вообще что-то
о "Лао-цзы" здесь,  на Иммете? Да еще требовать самый ценный вывод? Да этого
вывода наверняка не знал и сам Лао-цзы,  если он и в самом деле существовал.
Я  посмотрел на  Уну  -  она умоляюще прищурилась.  Это,  видимо,  означало:
ответь, пожалуйста, ответь. Глубоко вздохнув, я выдавил:
   - Наиболее ценный вывод  "Лао-цзы":  при  истинном странствии не  ведают,
куда направляются; при истинном наблюдении не ведают, на что смотрят.
   Уна улыбнулась. Моон прошелся по песку, повернулся;
   - Забавно,  забавно,  молодой человек.  Я  бы  даже  сказал -  более  чем
забавно,Кивнул  Уне:  -  Помажь,  помажь ему  раны,  а  то  действительно не
заживут.-  Он как-то странно посмотрел на меня,  шагнул в  сторону и исчез в
расщелине.
   Некоторое время мы с Уной молча смотрели друг на друга.  Уна с улыбкой, я
раздосадованно.  Допускаю, что она лучше меня понимает и ДНК и "Лао-цзы", но
все-таки не очень приятно,  когда над тобой подсмеиваются.  Вдруг вспомнил -
Щербаков.  Ведь он ждет наверху,  в ракетолете.  Задрал голову :  сверху, со
скал, медленно сполз ракетолет , мягко опустился на песок. Люк
   открылся, и Щербаков, выглянув, протянул Уне руку:
   - Поднимайтесь. Меня зовут Павел Петрович.
   Помедлив, девушка улыбнулась:
   - Вы - товарищ Влада?
   - Товарищ. Поднимайтесь.
   Уна легко поднялась в машину.  Забравшись следом за ней,  я задраил люк и
поднял ракетолет в воздух.  Уна сидела рядом со мной, с интересом наблюдая в
иллюминатор.  Ракетолет постепенно набирал высоту,  уходя  к  джунглям.  Уна
вдруг вздохнула,  взявшись за щеки ладонями.  Покачала головой,  разглядывая
море.
   - Здорово. Это же ни с чем нельзя сравнить.
   Я улыбнулся:
   - Ты первый раз в воздухе?
   Она кивнула:
   - Выгляжу смешно, да?
   - Что  ты!  Ты  не  представляешь,что было со  мной,  когда я  первый раз
поднялся в воздух. Павел Петрович подошел к Уне:
   - Уна, если вам не трудно, расскажите об отце. Я ведь много о нем слышал.
Еще в дни молодости.
   - Об отце?  - Уна замолчала. Вдруг улыбнулась чему-то.- Ну если вы хотите
знать правду, отец - хозяин Имметы.
   - Как это понять?
   - Считайте,  я сказала это в переносном смысле.  Просто...  отец отличный
психолог,  он раскусил Сигэцу с самого начала.  Хозяином Имметы отец считает
себя потому, что, оставшись здесь, он бросил все и начал заниматься ксиллом.
Только ксиллом. Собственно, он из-за этого здесь и остался. Вместе с
   мамой.  От Сигэцу же он откупался камешками.Для него, серьезно изучавшего
ксилл, это ничего не значит.
   - То есть как?
   - Ну, эа это время, за двадцать лет, отец узнал о ксилле практически все.
Впрочем, все о ксилле, конечно же, узнать еще предстоит.
   - И все-таки,  как нам показалось, настоящий хозяин Имметы скорее Сигэцу,
чем Моон.
   - Сигэцу?  -  Уна хотела сказать что-то обидное, но сдержалась.- Сигэцу -
временщик,  он  все равно долго не продержится.  И  потом...  Что мог с  ним
сделать отец один?  Он растил меня.  Занимался ксиллом.  Ну и ему нужно было
покупать у  Сигэцу различные вещи.  Для меня.  А отец -  ученый,  и борьба с
бандитами не его дело. Этим пусть занимаются другие жители Имметы.
   - "Мстители"? - спросил Щербаков.
   - Вы... знаете о них?
   - Только Лайтиса, Вэна, Грайра,Кру.
   Уна нахмурилась, Щербаков улыбнулся:
   - Уна,  Лайтис  не  назвал вашего имени.  Но  нам  и  так  ясно,  что  вы
действуете заодно.
   Уна возмущенно повернулась. Щербаков спросил:
   - Мне  просто любопытно,  Уна,  почему вы  не  хотите об  этом  говорить?
Некоторое время Уна  бесстрастно разглядывала облака.  Так как Щербаков ждал
ответа, она проговорила:
   - Из-за отца,  конечно.  Если отец узнает об этом, он умрет. Он боится за
меня и к тому же убежден, что я создана исключительно для науки.
   - А вы сами? В чем вы убеждены?
   Уна вздохнула:
   - Извините, Павел Петрович, но это уже к делу не относится.
   - Пожалуй, - согласился Щербаков,- А давно вы у "мстителей"?
   - Три года,- нехотя ответила Уна.
   - Значит, вас всего пятеро?
   - Да. Сейчас пятеро.
   - Вы пробовали затронуть эту тему с отцом?
   - Когда мне было шестнадцать лет, об этом и говорить было нечего, отца бы
сразу хватил удар. А недавно, когда я затронула эту тему, он так накричал на
меня...  После этого мы  разошлись.  Целый месяц он  жил  без  меня.  Он  же
обидчивый, как...- Уна не договорила.
   Трещит костер. Обугленные сучья изредка вздрагивают, догорая, выбрасывают
искры,  стреляют.  После этого в темноте, в струе теплого воздуха возникают,
плывут,  кружатся  оранжево-лиловые  блестки.  Они  быстро  тают,  но  после
короткого перерыва вслед за  ними  летят новые.  Несмотря на  все  уговоры и
предупреждения,  что где-то рядом могут быть и резидент и Сигэцу, ночевать в
ракетолете Уна  категорически отказалась.  Сказала,  что  привыкла спать  на
открытом воздухе и  изменять своей привычке не  собирается.  Мы договорились
дежурить по  очереди:  Щербаков остался  в  ракетолете,  я  вытащил надувные
матрасы и  лег здесь.  Джунгли,  как и в ту страшную ночь,  хохотали,  выли,
кричали.
   И  все-таки  теперь я  воспринимаю звуки джунглей Имметы по-другому.  Уна
покосилась на меня и заговорила:
   - Хороший он у тебя, Щербаков. Какой-то открытый, доверчивый.
   - Понимаю.- Некоторое время мы молчали.- Неужели на тебя не действуют эти
звуки?
   - Какие звуки?
   Я кивнул на джунгли. Уна откинула волосы:
   - Я ведь тут родилась.- Она усмехнулась, удивившись моей мысли.- Для меня
это... Ну все равно что шум ветра. Плеск воды.
   Уна некоторое время разглядывала тлеющий пепел костра. Я помедлил и вдруг
сказал:
   - Понимаешь,  я не смогу оставить Иммету без тебя.  И вообще,  Уна,  я не
смогу без тебя.
   Она посмотрела мне в глаза очень серьезно. В зрачках мелькнули искры:
   - Знаешь, Влад, и я ведь не смогу без тебя.
   Она не договорила что-то, а я ждал. Уна тронула палочкой пепел:
   - Пойми, я не знаю, что делать.
   - В чем дело, Уна?
   - Ведь ты же не можешь остаться здесь, на Иммете? Вижу, не можешь. А я не
могу улететь.
   - Почему?
   - Из-за отца. Он никогда не оставит Иммету. Из-за ксилла.
   - Но  ведь  твой отец сможет заниматься ксиллом и  в  Сообществе?  Причем
именно там ему и нужно этим заниматься.  Я уверен,  ему,  как минимум, дадут
институт. Если не целый комплекс. Ты знаешь, что такое комплекс?
   - Знаю. Но... Ну, во-первых, отец отвык от людей.
   - Отвык -  привыкнет.  Потом его никто не будет заставлять жить в городе.
Дадут коттедж, он и видеть никого не будет.
   - Может быть, ты и прав, Влад. Только ты все это сам ему и объясни.
   - И объясню -  мне важно знать другое...-  Я понимал: сейчас решалась моя
судьба, и поэтому повторил: - Хочешь или нет?
   Она вдруг разозлилась.
   - Неужели ты еще не понял? И вот что, хватит лезть с расспросами.
   Я хотел возразить что-то еще, но она отвернулась.
   Разбудил меня писк.  Сквозь сон я почувствовал: еще очень рано. Попытался
отмахнуться от  писка,  заглушить его.  Нет  -  зуммер пищал прямо под ухом,
тонко,  настойчиво,  по-комариному.  Вдруг я понял - это же авральный вызов,
доносящийся из  открытого  люка  ракетолета.  Что-то  случилось  у  Иана.  Я
вскочил, огляделся, пытаясь как можно скорее прийти в себя. Рассвело, костер
погас;  рядом,  прижавшись щекой к матрасу,  спит Уна.  Тут же услышал голос
Щербакова:
   - Влад, Иан обнаружил Сигэцу. Немедленно вместе с Уной в ракетолет.
   Я повернулся, увидел: Щербаков стоит в люке.
   Когда  аппарат  уже  плыл  над  джунглями,  Щербаков взглядом показал  на
кресло, я сел рядом:
   - Где Сигэцу?
   - Иан  сообщил,  где-то  рядом с  ним.  Он  только что  засек поле твоего
излучателя.
   - Интересно. Где же это поле было раньше?
   - Вот и я об этом думаю. Включи бортовую.
   Я повернул тумблер и тут же услышал голос Иана:
   - Алло? Борт? Вы меня слышите?
   Я отозвался:
   - Слышим. Какие новости?
   - Держу поле. Оно близко, километрах в трех,
   - Почему не под тобой?
   - А зачем? Так мы его спугнем. Пусть думает, что мы не знаем, где он.
   - Твои предложения? - спросил Щербаков.
   - Мои? - Иан помедлил.- А какие могут быть предложения? Высадиться с двух
сторон  и  окружить  его.  Только  осторожно.  Там  какие-то  странные  вещи
происходят.
   - Какие странные вещи?
   - Что-то  очень быстро он перемещается.  Будто кто-то его переносит.  Мои
приборы никаких транспортных средств не фиксируют.  А у него точки меняются,
сами увидите.
   - Хорошо. Подлетим - разберемся.
   Я  посмотрел на  приборы:  счетчики  инерции  показывают,  как  неуклонно
сближаются аппарат Иана и наш ракетолет.  Щербаков снизил высоту и скорость;
теперь мы почти ползем метрах в  двух над деревьями.  Я  подумал:  что могут
означать "странные вещи"?
   Щербаков кивнул,  я тут же увидел: на поисковом дисплее пляшет синусоида.
Мой излучатель?  Да,  это его поле.  Пока перемещений Сигэцу не видно,  он с
излучателем или  излучатель без него на  одном месте,  километрах в  пяти от
нас. Я посмотрел на Щербакова:
   - Павел Петрович? Начинаем?
   - Вот что, Влад. И ты, Иан, слышишь меня?
   - Слышу,- отозвался Иан.
   - Не мне вам объяснять,  какую опасность представляет излучатель в  руках
такого человека,  как  Сигэцу.  Сейчас делим секторы:  Иан  начинает поиск с
отметки десяти градусов,  мы - здесь. Нам с Владом придется оставить машину:
таким  образом,  подстраховываем возможный уход  Сигэцу.  Иан  же  на  своем
ракетолете действует мобильно,  накрывая объект по нашему пеленгу.  Сходимся
синхронно,  условно держа Сигэцу в  центре.  Связь сводим до  минимума.  Уна
остается в  ракетолете под  нейтронной защитой.  Всем  помнить,  что  боевое
излучение запрещено.  Крайне важно захватить Сигэцу живым: в его руках жизни
десятков людей. Все ясно? - Щербаков опустил машину. Я повернулся к Уне:
   - Мы оставляем тебя здесь и включим нейтронную защиту.
   Щербаков отдраил люк, улыбнулся Уне, спрыгнул.
   Я показал Уне на пульт.  Спрыгнув,  увидел, что Уна закрыла люк. Щербаков
ждал  чуть  В  стороне,  на  свободном  пространстве.  Показал  направление:
"Расходимся,   тебе,   туда".  Войдя  в  джунгли,  некоторое  время  я  шел,
протискиваясь между  стволами,  потом начал прорубаться тесаком.  Пеленгатор
показывает,  что до Сигэцу два с половиной километра,  так что не услышит. И
все  же,   пройдя  метров  пятьсот,  я  вдруг  услышал  взволнованный  голос
Щербакова:
   - Влад, сколько у тебя до объекта?
   - Около двух километров.
   - Приборы исправны?
   - А в чем дело?
   - Только что мы связывались с Ианом.  Его приборы показывают,  что объект
прямо около меня. Совсем близко, метрах в сорока.
   - А ваши приборы?
   - По моим объект в полутора километрах.
   - Что это значит?
   - Если бы я мог объяснить.
   - Тогда... Может быть, у Иана барахлят приборы?
   - Один прибор может барахлить. Но все?
   Эфир некоторое время молчал. Потом я услышал вздох!
   - Вот что, Влад. Думаю, дело здесь не в приборах. Это тот самый парадокс.
Ты ближе к ракетолету, поэтому немедленно возвращайся.
   - Но...
   - Пререкаться не время.  Возвращайся к ракетолету и сразу же поднимайся в
машину. Включи ближний пеленг и накрывай объект. Парализующим. Ты понял?
   - Связь с вами держать?
   - Обязательно.  Особенно когда  поднимешься на  борт.  И  с  Ианом  тоже,
непрерывно. Понял?
   Я еще не знал, что слышу голос Щербакова в последний раз.
   Я  быстро  пошел  назад  по  собственным  следам.  Теперь  прорубаться не
приходилось, можно было говорить на ходу. Я вызвал Иана и сразу же спросил:
   - Иан, что происходит? У тебя приборы барахлят?
   - Показывают: объект около Щербакова. А что у тебя?
   - Возвращаюсь к ракетолету. Павел Петрович велел ждать его там.
   - Черт...
   Иан вдруг замолчал. Я тут же снова вызвал его:
   - Иан, ты слышишь меня? Иан? Что случилось?
   - Чертовщина какая-то...По приборам объект уже рядом со мной, но я его не
вижу.  Ладно,  Влад,  обо мне не думай.  Давай в  машину,  я  сам свяжусь со
Щербаковым.
   - Хорошо.-  Я прошел около сорока метров и увидел ракетолет.  Предупредил
Уну.
   Люк  открылся  тут  же,   как  только  я  подошел.  Вывалилась  лестница.
Поднявшись,  я  прежде всего задраил люк,  сел к управлению.  Взял небольшую
высоту.  Сверился -  поле излучателя там же,  где и было, в трех километрах.
Нажал кнопку связи:
   - Павел Петрович? Алло? Павел Петрович, это борт.
   Щербаков не отвечал. Я снова нажал вызов:
   - Павел Петрович,  вы меня слышите?  Павел Петрович?  Алло, борт вызывает
Щербакова! Борт вызывает Щербакова!
   Эфир молчал.  Я  взглянул на пеленгатор:  по импульсам Щербаков оставался
там же, где был. В полутора километрах от поля излучателя. Вызвал Иана:
   - Иан?  Иан,  это борт,  ты слышишь меня?  Иан?  Ты где,  Иан? Алло? Борт
вызывает Сайко! Борт вызывает Сайко!
   Иан тоже не  отзывается.  Я  поймал растерянный взгляд Уны.  Ждать помощи
больше неоткуда,  но  мне  сейчас так нужна подсказка,  именно подсказка.  Я
совершенно не представляю,  что могло случиться.  Кто-то блокировал эфир, но
кто?  Я закрыл глаза. Надо собраться, собраться и... оставаться спокойным. И
прежде всего выполнить приказ Щербакова. Я взглянул на прибор: до излучателя
пятьдесят метров.  Хорошо:  для верности включу рассеивающий луч.  Развернул
правое орудие,  довел шкалу радиуса до  ста и  дал парализующий.  Теперь все
живое  в  радиусе ста  метров  от  точки  должно быть  обездвижено.  Включил
аварийный вызов:
   - Борт -  Щербакову и Сайко.  Борт -  Щербакову и Сайко. Приказ выполнен,
спускаюсь к объекту. Потом лечу к Щербакову.
   Подождал.  Никто не отзывается.  По прибору излучатель прямо подо мной. Я
проверил защиту.
   - Уна, спущусь ненадолго, оставайся на месте. Экран включен.
   Выбросил  лестницу,   спустился  и   почти  тут  же   увидел  собственный
излучатель.  Рядом никого не было,  но на всякий случай я  осмотрел заросли.
Везде  застыла  парализованная  живность:  неподвижные  насекомые,  ящерицы,
раскрывшие крылья  птицы.  У  излучателя присел:  никаких следов.  Ощущение,
будто оружие просто бросили. Вдруг я услышал голос Иана:
   - Влад? Влад, ты где