- На ту же самую, что и вы... Я - ваш соотечественник.
     Он вдруг замолчал.  В нем явно происходила какая-то борьба, и  он  не
мог, а может быть, и не пытался скрыть это.  Кажется, он не знал, что  ему
делать с ребенком дальше, потому что маму найти, увы, не удалось.
     Я молча ждал. Наконец, он, видимо, принял какое-то решение.
     - Видите   ли,   Джерри,   -   сказал   он.  -  Я  действительно  ваш
соотечественник,  только я...  - он помедлил - ...из будущего. Из двадцать
четвертого века.
     Я ждал чего угодно, только не подобных выкрутасов.
     - Не лгите, Джон, -  сказал  я.  -  Зачем  сюда  притягивать  за  уши
фантастику? Гипнотизеры есть и в наше время.
     Он сел в кресло и внимательно посмотрел мне в глаза, словно хотел там
что-то разглядеть.
     - Вам нужны доказательства, - сказал он. - Ну что же,  сейчас  вы  их
получите.
     Он вышел к себе в комнату, а я остался сидеть в  кресле,  тупо  глядя
прямо перед собой и совершенно ни  о  чем  не  думая.  Только  вертелся  в
голове, как  заезженная  пластинка,  кусочек  пошлой  песенки,  услышанной
когда-то в матросском кабаке: <Один старый шкипер  утопил  свой  клипер...
Один старый шкипер утопил свой клипер...> Я даже головой затряс от обиды.
     В каминную вернулся Маккин. В руках у него была обычная видеокассета.
Он вставил ее в магнитофон, и в стереораме появилось изображение.  Это был
вид какого-то города, снятого с высоты  птичьего  полета.  Город  выглядел
вполне обычно, но когда я присмотрелся, картина сразу  потеряла  всю  свою
убедительность: разноцветные коробки,  возвышающиеся  среди  моря  зелени,
совершенно  не  имели  окон.  Все  это  весьма  смахивало  на  кадры    из
какого-нибудь фантастического фильма.
     - Ну что ж, макеты вроде бы сделаны... - начал я и  тут  же  прикусил
язык: из-за одной из этих коробок вдруг выплыла серая глыба Университета.
     Аппарат, с которого велась съемка, летел все дальше  и  дальше,  и  я
узнавал среди густой зелени и между разбросанными тут и там  разноцветными
коробками  знакомые  мне  здания.  Вот  аляповатая  образина  Королевского
дворца, за ним изящные коричневые башни Национального музея, излучина Реки
с ажурной конструкцией моста Независимости. Да, это была Столица, страшно,
невообразимо изменившаяся, но Столица.
     Аппарат снизился над одной из улиц, и  стали  видны  люди.  Они  были
странно и вычурно одеты,  но  это  были  обычные  земные  люди.  На  улице
совершенно  отсутствовал    транспорт,    и    у    нее    был    какой-то
странно-праздничный вид, словно из незнакомой сказки.
     Я, конечно, не эксперт, но макетами  или  комбинированием  тут  и  не
пахло.  Все это были съемки с натуры, и  мне  ничего  не  оставалось,  как
поверить. И я поверил...
     А на экране все тянулись  и  тянулись  виды  этого  неизвестного,  но
временами  такого  знакомого  города.  Чуть  в  стороне  проплыл  памятник
какому-то  деятелю.  Камера  сняла  его  сзади,  но  фигура,  стоящая   на
постаменте, показалась мне знакомой, хотя я никак  не  мог  вспомнить,  на
какой из улиц Столицы находится этот памятник.
     - Что это за памятник? - спросил я метеоролога.
     - Это Жан-Пьер Ларуш, - ответил он. - Первый народный президент нашей
республики.
     - Так его еще нет?! - вырвалось у меня.
     Это ж надо  так  поверить!  Даже  несуществующий  памятник  умудрился
<узнать>!
     - Он жил в вашем  веке,  -  сказал  Маккин.  -  Выдающаяся  личность.
Кстати, мой предок... Теперь вы мне верите?
     - Да, - прошептал я, облизывая губы.
     Он  плеснул  мне  еще  коньяка.  Я  машинально  проглотил  коричневую
жидкость, не почувствовав вкуса и запаха, как воду.
     - Очень хорошо! - сказал он.  -  А  теперь  давайте  так:  вы  будете
задавать вопросы, а я  буду  на  них  стараться  отвечать.  Вроде  как  на
допросе... - усмехнулся он.
     Я чуть было не ляпнул: <Так что же вы все-таки от меня хотите?>
     А что еще спрашивать в  такой  ситуации?  В  фантастических  романах,
которые мне приходилось читать, разговоры подобного рода велись  обычно  с
помощью лайтингов, атомных гранат и фраз типа: <Чтоб тебя...!> И все же  я
нашел, чем его прижать.  Видимо, бой придется принимать в  области  хитрых
вопросов и умных ответов. За неимением вторых придется нажать на первые.
     - Каковы же моральные законы в  вашем  таком  прекрасном  будущем,  -
спросил я, - если они позволяют вам вмешиваться в наши дела?
     - Моральные законы?.. - Маккин крякнул то ли  от  досады,  то  ли  от
удовольствия. - Ну что ж, затронем и  моральный  аспект...  Знаете  что?..
Пожалуй, я просто  по  порядку  расскажу  вам,  почему  и  зачем  я  здесь
нахожусь. Не возражаете?
     Я пожал плечами. Мне ли возражать?
     Он достал из кармана еще одну видеокассету  и  вставил  ее  на  место
первой.  На экране появилось изображение огромной  обугленной  воронки,  в
которой догорали какие-то обломки. Маккин остановил изображение и сказал:
     - Это катастрофа с одним из наших межконтинентальных стратопланов.  В
ней погибли более двухсот членов Всемирного Совета - так называется в наше
время руководящий орган планеты... - Голос его чуть дрогнул. - Кроме того,
в результате ядерного взрыва, которым закончилась эта катастрофа,  погибло
еще пятьдесят тысяч землян.
     - Цифры, конечно,  впечатляют,  только  что  мне  за  дело  до  ваших
катастроф?
     - Подождите, Джерри.  Я еще  не  кончил...  Дело  в  том,  что  такие
катастрофы у нас, - он кивнул в сторону экрана,  -  совершенно  исключены.
Сейчас я покажу вам запись, сделанную одним из автоматов, которые следят у
нас за безопасностью воздушных полетов.
     Он снова включил магнитофон. На экране появилась серебристая точка.
     - Это стратоплан, - пояснил Маккин.
     Точка медленно двигалась по экрану.  Потом недалеко от  нее  внезапно
возникла другая точка.  Они сблизились. Вдруг экран полыхнул ослепительным
светом, а когда он погас, на нем уже ничего больше не было.
     - А сейчас вы увидите  увеличенное  изображение  второго  объекта,  -
сказал метеоролог.
     На экране снова появились две  точки,  теперь  уже  неподвижные.  Они
начали стремительно расти, в сторону уплыл маленький серебристый шарик,  в
который превратилась первая точка, а вторая все росла  и  росла,  пока  не
превратилась  в  столь  знакомые  очертания  <Кондора>   -    всепогодного
истребителя-перехватчика с опознавательными знаками  военно-воздушных  сил
нашей республики. Я увидел, как от него медленно - одна за другой - отошли
две ракеты класса <воздух-воздух>, и через некоторое  время  экран  начало
заливать жемчужное сияние. В то же мгновение <Кондор> исчез, как будто его
и не было, а экран превратился в пылающий прямоугольник.
     - Вы узнали второй аппарат? - спросил Маккин.
     - Да, - сказал я. - Это наш истребитель.
     Метеоролог снова взял в руки бутылку с  коньяком,  только  теперь  он
плеснул и себе.
     - Погибли лучшие люди Земли... - произнес он и надолго замолчал.
     Я тоже молчал. Пауза затягивалась. И тогда я спросил его:
     - Скажите, Джон, и много вас, таких... так сказать, наблюдателей?
     Маккин печально улыбнулся.
     - Я понимаю, Джерри, о чем вы думаете, - сказал он. -  Нет,  немного.
Было трое, теперь осталось всего двое. И все были только в вашем времени и
в вашей стране.
     - Как так? - не удержался я.
     - Так вот...
     Он снова встал и прошелся по каминной, посмотрел на часы.
     - Здесь мы и подходим к моральному аспекту, - сказал он. - Видите ли,
Джерри...  Само мое присутствие здесь, у вас, доказывает, что движение  во
времени возможно, так ведь? - Он хрустнул пальцами. - Но все дело  в  том,
что <машина времени> существует только в одном экземпляре, да и тот вскоре
будет уничтожен.
     - Почему? - изумился я.
     - Потому что путешествия во времени признаны у нас аморальными.
     - Но ведь их научная ценность...
     - Их научная ценность  никак  не  может  возместить  того  ущерба,  к
которому непременно приведет вмешательство в историю.  Цель здесь не может
оправдать средств.  При массовых экспериментах проследить  все  пути,  все
линии изменения будущего просто-напросто невозможно: пришлось  бы  создать
гигантскую контролирующую организацию.  И все равно никто не смог бы  дать
стопроцентной гарантии.  Ведь действия контролирующей организации наоборот
могли бы только увеличить вероятность вмешательства. Как цепная реакция. А
гарантия здесь должна быть абсолютной...  Вы не желаете кофе?  -  внезапно
спросил он.
     Я кивнул головой, и он вышел на кухню. Я задумался.
     Да, сплел он все четко.  Все у него получилось отлично, кроме одного:
чем же он и его друзья здесь у нас занимаются? А  главное  -  все  это  не
давало никакого ответа на вопрос:  что  же  теперь  делать  мне?..  Можно,
конечно, пойти и передать на  аварийной  волне  две  <восьмерки>,  у  меня
почему-то зрело ощущение, что метеоролог не станет мне в этом  мешать.  Но
после этих <жучков> под воротниками  наши  с  Клаппером  дороги  разошлись
окончательно.  Что же мне делать?.. Впрочем, Клаппер Клаппером - это  наши
личные дела.  Есть еще ответственность перед своим временем,  перед  своей
страной.  А потому главная задача  теперь  -  выяснить  цель  деятельности
Маккина и его компании в нашей республике...
     Вернулся Маккин с двумя чашками кофе.  Он осторожно  поставил  их  на
стол. Я отхлебнул из чашки: кофе был что надо.
     - И  все  же,  Джон,  -  сказал  я.  -  Раз  вы  имеете   возможность
путешествовать во времени,  неужели все,  что вы мне здесь говорили, могло
помешать вам... так сказать, экспериментально изучать историю?
     - Джерри, вы все-таки не понимаете! Или не  верите...  Хорошо.  -  Он
встал и опять прошелся по комнате, потом подошел и  положил  мне  руку  на
плечо. - Тогда скажите мне... Кстати, вы по профессии частный детектив, не
так ли?
     Врать было бессмысленно, и я ответил:
     - Вы правы.
     - Ну   так  вот,  -  продолжал  Маккин.  -  Предположим,  вы  поймали
преступника,  который совершил такое,  за что его непременно ждет смертная
казнь.  Что же вам мешает наказать его прямо сейчас?..  Куда как проще! Не
надо бояться,  что сбежит,  или присяжные его вдруг помилуют по доброте, а
вы старались, ловили... Ответ прост: вам мешает ваша мораль.
     - Так велит закон, - сказал я. - К тому же, это вы...
     - Закон есть лишь отражение вашей собственной морали. - Он  улыбнулся
и продолжал. -  Да,  я  утрирую.  Но  это  явления,  так  сказать,  одного
порядка...  Так вот, наша  общественная  мораль  не  позволяет  нам  вести
эксперименты с путешествиями в прошлое.  Вы поймите: речь идет о  жизни  и
судьбах не отдельных людей,  а  целых  поколений.  Одно  незначительнейшее
вмешательство может вызвать такую цепную реакцию  изменений,  что  страшно
подумать.  Не родится тот, кто должен был родиться... Умрет тот,  кому  бы
еще жить да жить...  На это мы пойти не могли. Поэтому еще в прошлом веке,
когда была научно обоснована возможность путешествий во времени и даже был
изготовлен  первый,  опытный  экземпляр  <машины  времени>,  был  проведен
всепланетный референдум.  В результате  этот  экземпляр  был  отправлен  в
музей,  и  производство  подобной  техники  было  признано  аморальным   и
просто-напросто запрещено.
     Он залпом осушил чашку кофе и продолжал:
     - Конечно, в семье не без урода.  Нашлись  горячие,  безответственные
головы...  Начались крики о консерватизме,  об  искусственном  сдерживании
прогресса,  посыпались  обвинения  в  научной  трусости  и    замалчивании
открывающихся  возможностей...  В  общем,  шуму  было  много.  К  счастью,
кустарным способом <машину> не построить, а все попытки нарушить запрет  с
помощью производственных мощностей пресекались и пресекались очень жестко.
Кое-кого даже изолировали от  общества...  на  время...  Кстати,  в  нашем
случае тоже был всепланетный референдум.
     Я решил пустить пробный шар:
     - Джон, не морочьте мне голову! Что это у вас за такой особый случай?
     - Ах да, я  же  еще  так  и  не  объяснил  вам...  Видите  ли,  кроме
рукотворных путешествий во  времени  возможны  при  определенных  условиях
спонтанные выбросы в прошлое и будущее.  Правда, до этого случая они  были
лишь чистой теорией.
     - Джон! - заорал я. - Мне надоели  ваши  теоретические  выкладки!  Не
забивайте мне баки! Я вас  в  сотый  раз  спрашиваю:  <Что  это  за  <ваш>
случай?>
     - В результате спонтанного выброса, - спокойно ответил Маккин,  глядя
мне прямо в глаза, - ваш истребитель оказался в нашем веке и встретился  в
воздухе со стратопланом. Эта встреча стала причиной гибели полусотни тысяч
человек, среди которых оказался почти весь Всемирный Совет.  Вот такой вот
у нас случай...
     Он снова надолго замолчал.
     - Все же ответьте мне, Джон, - тихо сказал я. - Что  же  вы  все-таки
здесь наблюдаете?
     - Мы не наблюдатели, Джерри...  И не разведчики, - устало ответил он.
- Мы просто-напросто террористы.


                               Глава шестая

                                 РЕШЕНИЕ

     Они сидели в креслах и молчали.  Маккин разглядывал  на  свет  резной
рисунок на фужере, а Вуд тупо уставился на экран, на котором хищной птицей
застыл всепогодный истребитель-перехватчик <Кондор>.
     За стенами станции тоскливо выл ветер, и этот  безрадостный  вой  как
нельзя более соответствовал состоянию  души  Вуда.  Он  словно  подошел  к
бездонной пропасти и теперь стоял на самом краю, глядя в ее чрево и  зная,
что дороги назад уже нет, что впереди, кроме  падения  и  смерти,  ничего.
Беспросветная тьма...
     Ветер вдруг взвыл сильнее, в тамбуре послышались чьи-то  шаги,  дверь
распахнулась, и на пороге возникла  фигура  высокого  человека  в  нелепом
черном плаще и со странной коробкой за плечами.  Лицо  человека  закрывали
большие круглые очки на манер мотоциклистских.  Маккин вскочил с кресла  и
стремительно бросился навстречу вошедшему.
     Тот выпростал руки из рукавов плаща, и  Вуд  захлопал  глазами:  плащ
вместе с коробкой остались висеть в воздухе,  как  будто  были  надеты  на
человека-невидимку.
     - Здравствуй, Джон! - сказал вошедший Маккину, снимая с головы очки.
     - Наконец-то, Рик! С прибытием!
     Они обнялись.
     - Знакомтесь, Джерри, - сказал Маккин Вуду. - Это Рик Карреда... Рик,
это Джерри Смит.
     Вуд встал и равнодушно поклонился.  Карреда дружелюбно кивнул ему,  а
потом вопросительно посмотрел на метеоролога.
     - После... Как дела? - сказал тот.
     - Хорошо тут у вас, - произнес Карреда. - Тепло!
     - Рик, не тяни! - взмолился Маккин.
     - Все! - выдохнул Карреда. - Надо уходить.
     - Как все произошло?
     - Как было задумано... Подлетел к окну. Он сидел в кресле за столом и
что-то писал...  Бросил в окно термическую бомбу... Пришлось его,  правда,
окликнуть: сидел к окну спиной...  Даже глаза в глаза  друг  другу  успели
посмотреть...  Вот только понять он, по-моему, ничего не успел... Задержка
стояла секунды на четыре, и я сразу рванулся  в  сторону.  Успел  отлететь
метров на восемьдесят, и тут все вокруг и осветилось.  В этот момент меня,
наверное, и заметили. Обстреляли вдогонку, но, к счастью, мимо...
     Карреда устало плюхнулся в кресло и вдруг как-то  сразу,  моментально
помрачнел, сник и как будто даже сжался в размерах.
     - Есть хочешь? - осторожно спросил его метеоролог.
     - Нет! Душ...  Ты знаешь, Джон, как будто в помоях искупался... -  Он
вдруг передернул плечами, и лицо его перекосила гримаса отвращения.
     - Понимаю, Рик... - чуть слышно  произнес  Маккин.  -  Иди,  мойся...
Мыло, шампунь и  полотенце  в  шкафчике.  А  я  тебе  все-таки  что-нибудь
приготовлю... Не забыл еще, где тут ванная?
     Карреда кивнул и медленно, нехотя,  словно  ноги  не  слушались  его,
двинулся в ванную.  На пороге он остановился и, ни к  кому  не  обращаясь,
каким-то не своим, скрипучим голосом произнес:
     - Мы считали его зверем, а он оказался всего-навсего...
     Он не договорил, вошел в ванную и захлопнул за  собой  дверь.  Вскоре
оттуда донесся шум воды.
     - Он оказался всего-навсего человеком, - задумчиво сказал метеоролог,
покачал головой и добавил: - И мы тоже всего-навсего люди...
     Вуд сидел и молча хлопал глазами, ничего не понимая  в  происходящем.
Маккин пошел на кухню. В ванной шумела вода, и больше ничего оттуда слышно
не было.  За стенами по-прежнему дико выл ветер, а на экране  все  так  же
корячился <Кондор>.  Через открытую дверь  кухни  Вуд  видел,  как  Маккин
колдовал там у плиты, на которой вскоре что-то заскворчало.
     - Джон! - крикнул Вуд. - Кто этот человек?
     - Этот человек час назад убил вашего президента! - прокричал в  ответ
метеоролог.
     - Зачем?
     - Подождите, Джерри, я сейчас.
     Через пару минут Маккин вернулся в каминную с  подносом,  на  котором
стояли тарелки с разогретыми консервами, блюдо с сандвичами  и  три  чашки
кофе. Запахло так вкусно, что Вуд неожиданно для себя проглотил слюну.
     - Видите ли, Джерри, - сказал Маккин, расставляя тарелки на столе.  -
Расчеты показали, что стопроцентную гарантию обеспечить просто невозможно.
Но наиболее  близкая  к  идеальной  ситуация  сложится,  если  будет  убит
президент республики.
     - Убили бы пилота <Кондора>... - сказал Вуд.
     - Бесполезно! Полетел бы другой...  Не утруждайте себя, Джерри.  Были
проверены все ситуации. Иного выхода не нашлось.
     Из ванной вышел раскрасневшийся Карреда с мокрыми  волосами,  сел  за
стол, но к еде не прикоснулся.
     - Надо поесть, Рик, - мягко сказал Маккин.
     Карреда начал равнодушно ковыряться вилкой в тарелке. Было видно, что
кусок ему в горло не лезет.
     - Поешьте и вы, Джерри, - сказал  метеоролог  Вуду.  -  Ответственные
решения лучше принимать на полный желудок.
     - А почему вы сделали это  именно  сейчас?  -  спросил  Вуд.  -  Ведь
послезавтра День независимости.  Испортили людям праздник... Уж  подождали
бы пару дней...
     - Дело в том, Джерри, что именно завтра... - Метеоролог  взглянул  на
часы. - Вернее, теперь уже сегодня около десяти часов  утра  и  произойдет
спонтанный  выброс  истребителя  в  будущее.  После  случившегося  учебные
стрельбы отменят.  А  в  двадцать  четвертом  веке  уцелеет  стратоплан  и
останутся в живых пятьдесят тысяч человек.
     Карреда удивленно посмотрел на них, но ничего не сказал. Он понемногу
приходил в себя. Еда на тарелке, во всяком случае, уже заинтересовала его.
     - Есть и еще одна причина, - сказал Маккин, - и весьма  немаловажная.
Теперь уже об этом никто никогда не  узнает,  но  именно  завтра,  в  День
независимости,  президент  был  бы  убит  террористами    из    подпольной
организации <Справедливость>.  Так что мы не намного изменили его  судьбу.
Всего на одни сутки...
     Вуд вдруг стремительно вскочил с кресла.
     - И все равно я вам не верю? - закричал он. - Все ложь... Все!.. Если
вы  действительно  из  будущего,  как  вы  не  попали  в    лапы    Службы
Безопасности?! Там сплошь и рядом оказываются  люди,  которые  в  подполье
полжизни провели!..  Не чета вам... А тут так все просто: пришел,  увидел,
победил...  Зачем вы убили здесь двух радистов?.. Уже одно это  изобличает
вас с головой!..  Почему это я должен верить вашей сказке про какой-то там
выброс, да еще спронт... стопт...
     - Спонтанный, - сказал спокойно Маккин,  а  Карреда  уже  невозмутимо
уписывал консервы, переводя взгляд с одного из них на другого.
     - Успокойтесь, Джерри, - продолжал метеоролог. - Вы что же,  думаете,
что мы пришли к вам сопливыми мальчишками, да?..  Ничуть не бывало! Мы все
специалисты по вашему времени, сотрудники Института  Истории,  так  что  с
подготовкой у нас полный порядок!.. Что же касается радистов, так никто их
и не убивал.
     - Первый был наш человек,  Джерри,  -  вступил  в  разговор  Карреда,
подчища