я отметил с удовлетворением. В очередной раз.
     Все  тот  же  бархатный  голос  занялся  более  подробным    анализом
международных событий, и я выключил радиоприемник.
     Пожалуй, все же международные события попробуют сегодня обойтись  без
меня.  Возьмемся-ка мы за дела более близкие... Как ни крути, а пока что в
операции <Сумасшедший  в  горах>  наблюдается  ярко  выраженный  тупик.  И
никакой ниточки...  Осмотр мест, где нашли трупы радистов, ничего  мне  не
дал.  И не должен был дать... Это было бы слишком просто...  Нет,  ребята!
Пусть мне, как бедным суданцам, отсекут правую руку, но что-то в этом деле
не так...  Ну, хорошо, предположим... Предположим, что Маккин  -  резидент
или связной иностранной разведки...  Нет, не может быть,  тяжеловесно  все
это: метеостанция, граница с красными рядом.  Нет здесь изящества... Зачем
эти два трупа?..  Почему он не  скрылся  сразу?..  Чего  ждет  еще?..  Или
кого?..  Возможно.  И  все-таки  для    шпионов    все    это    как-то...
неинтеллектуально, что ли? Не могло быть у них здесь этих двух трупов.  Ни
к чему они им... как будто специально привлечь внимание... или отвлечь  от
чего-нибудь другого... Нет не то!
     А что, если зайти с другого конца?..  С Клаппера-Гринберга-Ромса. Что
у нас там?.. В разговоре со мной этот господин существа дела касается лишь
слегка,  не  вдаваясь  в  подробности.  Всякие  там  воспоминания  юности,
лирические  отступления...  Поразительная  легковесность  для   полковника
Службы Безопасности!..  Я бы даже  сказал:  безответственное  отношение  к
делу!..  А Гонзалес? Его роль и вообще сводится к  тому,  чтобы  дать  мне
прочитать  несколько  страничек  в  красной  папке...  Страничек,   весьма
смахивающих на липу...  А как он всячески  избегал  моих  распросов!..  То
дремал... якобы, то беготня эта к пилотам и обратно.  И еще  тот  тючок  с
электроодеждой, которая мне так и  не  досталась...  А  надо-то  ему  было
всего-навсего отлучиться.  Скажем, для того, чтобы  получить  от  Клаппера
последние указания... Ну, молодцы молодцы! Спецы!.. А может быть, убийства
эти и не интересуют их вовсе, может быть, все это просто дым?..
     Ой, ребята, как все это смахивает на охоту с подсадной уткой!..  А  в
роли утки - ваш покорный слуга!  Тогда  весь  этот  балаганчик  становится
вполне объяснимым...  Но тогда возникает еще одна  проблема:  судьба  этой
уточки меня интересует. Очень. Как своя собственная... А это уже серьезно!
Потому что минус-варианты есть. Целых два...
     Ну-ка, ну-ка...  Скажем:  утка  гибнет.  Что  дальше?..  А  ничего!..
Похоронная процессия... оркестр играет траурный марш... <Геройски погиб на
боевом посту в борьбе с  нарушителями  народного  спокойствия...  Навсегда
останется в наших сердцах...> В  голос  рыдают  патриотически  настроенные
дамочки.  Клаппер вытирает платочком фальшивые слезы... Это вариант  номер
один.
     Вариант  номер  два:  утка  вопреки  всем  козням  врагов  героически
уцелела.  Честь ей и хвала! Впору  Серебряный  Крест  на  грудь  вешать...
Только сожрут эту утку.  Сами охотнички сожрут и с большим  аппетитом.  За
ненадобностью... или за то,  что  много  знает...  Далее  все  по  первому
варианту: процессия, оркестр и прочее подобное... Вот так вот!
     М-да-а,  хороши  пути-дорожки...  Ну  а  что  было  бы,  если  бы   я
отказался?..  А ничего!.. В вертолете, скорее всего,  пуля  от  Гонзалеса,
труп за борт, и  концы  в  воду!..  Нет,  не  так...  Если  бы  я  вздумал
отказаться, я бы сделал это еще в кабинете Клаппера, а там...  А  там  все
просто: досье на стол, а в нем Исидора. И компьютеры Службы Безопасности в
два счета доказывают мне, что  я  связан  с  врагами  нации.  И  извольте,
дорогой бывший соратник по борьбе, друг молодости, так  сказать,  вот  вам
выбор: либо согласие, либо лагерь... либо штрафбат, либо смерть... Да, вот
тебе  и  операция  <Сумасшедший  в  горах>!  Если  и  есть  в  этих  горах
сумасшедший, так это ваш покорный слуга...  Ай да Клаппер! Ай да полковник
Гринберг! И ай да я!..  Потому что согласился,  потому  что  руки  у  меня
развязаны, потому что теперь лишь от меня зависит, быть ли мне  ревностным
агентом Службы Безопасности или только играть эту чудную роль...  Вот  так
вот!
     А впрочем, все это пока - одни домыслы, и, как божий день, ясно,  что
мне  нужны  факты,  любые  факты,  хоть  самые  мизерные,  чтобы  я   смог
окончательно определить свое отношение к этому делу.  И раз  таких  фактов
нет снаружи, надо искать их внутри! В этом милом домике.
     Я стал вспоминать расположение помещений.
     Где же  я  был?..  Был  в каминной,  был в санузле,  был на кухне,  в
радиорубке был,  у себя в комнате и в комнате Маккина. А не был я только в
кладовой.  И  кладовая  эта  имеет  немного-немало как два входа:  один из
каминной,  закрытый (как сказал метеоролог, заваленный какими-то ящиками),
а  другой  -  из  его  комнаты.  Стало  быть,  надо  обязательно попасть в
кладовую,  и чем скорее,  тем лучше!..  Ну что же,  мысль  хорошая,  очень
правильная  мысль...  Вот  только  как  это  осуществить  на практике,  не
дожидаясь согласия Маккина. Боюсь, что ждать его придется слишком долго...
И нейтрализовать метеоролога до поры до времени нельзя...
     В дверь постучали, и вошел Маккин.  Он был наряжен в теплый оранжевый
комбинезон с капюшоном и такого же цвета сапоги и рукавицы.
     - Я  на  площадку,  -  сказал  он,  -  сниму  цифры.  Через   полчаса
метеосводка.
     - Скажите, Джон,  -  остановил  я  его.  -  Почему  наша  станция  не
автомат?..  Ведь  в  принципе  же  мы  здесь  не  нужны.  Ночью-то  сводки
передаются автоматически... Для чего мы здесь находимся?
     Это был удар в лоб, и я, затаив дыхание, ждал ответного.
     - Не знаю, - сказал метеоролог. - Я ее не  строил.  Да  и  какая  мне
разница, если за это платят деньги...  А потом,  вы  знаете,  Джерри,  мне
здесь нравится. - Он пристально посмотрел на меня и вышел.
     Ч-черт, никакой реакции! Может быть,  мы  просто  ломимся  тараном  в
открытую дверь?
     Я вскочил с койки.  Пока он снимает там свои показания, у меня есть в
запасе минут пятнадцать.  Я сунул в карман пистолет и  вышел  в  каминную.
Дверь в комнату Маккина  была  заперта,  но  ключ  приглашающе  торчал  из
скважины.  Я подошел к двери и взялся было за ручку, но тут  что-то  вдруг
меня  остановило.  Я  внимательно  осмотрел  паз:  слишком   уж    открыто
приглашают, до примитивизма...  Ну вот, так и есть!  Вот  он  -  тоненький
волосок, приклеенный между дверью и дверной коробкой. Стоит хотя бы слегка
приоткрыть дверь, и он оборвется.
     Неужели  все-таки  шпионы?..  Иногда  примитив  действует    наиболее
безотказно...  Так, ребята! Это любезное приглашение мы, пожалуй,  оставим
без внимания. Подождем-ка мы ночи. Это будет умнее. Спящий в ночи не знает
забот... Или как там еще у Стивенса?
     Во всяком случае, теперь определенно ясно, что  какая-то  игра  здесь
все-таки происходит.  А стало  быть,  надо  довести  дело  до  развязки  и
постараться, чтобы развязка эта наступила не позднее  завтрашнего  утра...
Уверен, что так оно и  будет.  Не  в  интересах  Маккина  затягивать  наше
совместное проживание здесь. И не в моих тоже...
     Остаток дня прошел, как во сне.  Я передавал метеосводки, ел,  слушал
музыку, разговаривал с Маккином, смеялся вместе с  ним  над  его  шутками,
плоско шутил сам, смотрел какой-то очередной супербоевик, но все это делал
кто-то другой, равнодушный и легкомысленный, а я сидел  в  засаде,  сидел,
сняв с предохранителя безотказное, сотни раз  проверенное  оружие,  сидел,
затаив дыхание, сидел, приглушив стук сердца,  сидел,  слушал,  смотрел  и
ждал, когда на лесной тропинке в сером молоке  тумана  появится  вражеский
отряд, осторожно пробирающийся к нам в  тыл,  опасливо  оглядывающийся  по
сторонам, пугающийся каждого куста,  и  настанет,  наконец,  пора  нанести
удар,  стремительный   и    неотразимый,    настанет    пора    уничтожить
сопротивляющихся и захватить языка, потому что без языка  дальше  работать
просто невозможно.
     Наконец, этот тянущийся, как жевательная резинка вечер закончился,  и
мы разошлись по своим комнатам.  Я переоделся в пижаму и лег в постель.  В
руках у меня оказалась какая-то книжка, но я не прочел ни одной строчки. Я
просто не видел ее. Я был уже весь в предстоящей охоте.
     Из комнаты метеоролога доносились звуки магнитофона, но что именно он
слушал, было не разобрать.  Мною овладело нетерпение, я  выключил  свет  и
долго лежал в темноте, проклиная все эти ночные увлечения музыкой. В конце
концов, замолк и магнитофон, и наступила удивительно пронзительная тишина.
Даже ветер на улице стих, а может быть,  и  метеостанция  исчезла,  и  все
вокруг исчезло, и остался во всей Вселенной только этот домик и в нем  два
человека да еще висящие на стене часы, бесшумно перемигивающиеся секундами
и минутами.  И когда они отсчитали полчаса, я встал, положил в один карман
пижамы пистолет, а в другой авторучку с усыпляющим аэрозолем и тихо  вышел
из комнаты.  Минуты две я стоял перед дверью  моего  противника,  стараясь
понять, спит он или нет. Из-за двери не доносилось ни звука.
     <Ну что же, спи себе, спи, - подумал я. - А уж я постараюсь, чтобы ты
не просыпался до самого утра>.
     Я осторожно нажал на ручку.  Дверь легко, без скрипа отворилась, и  я
на цыпочках вошел внутрь.
     В комнате горел ночник.  Он освещал нетронутую  кровать,  застеленную
пушистым плисетовым одеялом.  На одеяле валялась какая-то раскрытая книжка
в яркой цветной обложке. Метеоролога в комнате не было.
     Я прикрыл за собой дверь и огляделся.  Всюду царил полный порядок, не
было ни разбросанных вещей, ни  раскрытых  шкафов,  ни  выдвинутых  ящиков
стола, ни заваленной жжеными документами пепельницы - ничего, похожего  на
поспешное бегство.  Дверь, ведущая в кладовую, была слегка  приоткрыта.  Я
подошел к ней и заглянул в щель.  Там было совершенно темно. Я  достал  из
кармана пистолет, снял его с предохранителя и ввалился в кладовую,  широко
распахнув дверь.  В полосе слабого света, падающего из-за моей спины, были
видны какие-то тюки и ящики.  Маккина  здесь  не  было.  Я  повернул  было
обратно, намереваясь взять фонарик и вернуться, но  тут  до  меня  донесся
приглушенный человеческий голос. Говорил метеоролог.
     Я аккуратно прикрыл за собой дверь и замер.  Когда мои глаза привыкли
к темноте, я с удивлением обнаружил, что вполне различаю контуры  каких-то
предметов: не то штабелей ящиков, не то стеллажей. Темнота полной не была.
Откуда-то из-за этих штабелей-стеллажей пробивался лучик света.
     Я осторожно стал пробираться в ту сторону,  выставив  вперед  руки  и
стараясь ничего не свалить на пол.  Что говорил Маккин, было, к сожалению,
не разобрать, только однажды до  меня  донеслось  четко  выделенное  слово
<Сегодня>.  А потом Маккин замолк, но  тут  же  забубнил  чей-то  другой,
совершенно незнакомый мне голос. От неожиданности я чуть не свалил на себя
какую-то  невидимую  штуковину,  едва  успев  поймать  ее  левой    рукой.
Справившись с нею, я снова стал пробираться  вперед,  к  свету  и  к  двум
бубнящим что-то голосам, удивляясь, почему нет знакомого мне предчувствия,
что вот сейчас, через секунду меня  ослепит  вспышка  выстрела  и  в  лицо
полетят смертоносные кусочки свинца.
     В дальнем углу кладовой я обнаружил еще одну дверь.  Она была  слегка
приоткрыта,  словно  мне  намеренно  хотели  показать  дорогу  и    теперь
приглашали войти. Сквозь щель был виден Маккин, сидящий в кресле у пульта,
утыканного кнопками, ручками и перемигивающимися разноцветными лампочками.
Посреди пульта расположился экран, и с него смотрел  на  Маккина  очкастый
лысый тип близкого к престарелому возраста.  Метеоролог сыпал  цифрами,  а
тип согласно кивал блестящим черепом.
     Все-таки это были шпионы! Я замер  в  раздумье:  то  ли  ворваться  с
воплем: <Руки вверх!>, то ли осторожно вернуться  к  себе  и  дать  сигнал
тревоги Клапперу.  Одному мне здесь, пожалуй, было не справиться. Впрочем,
врываться внутрь во время сеанса связи было  -  глупее  не  придумаешь,  а
сигналить Клапперу у меня особого  желания  не  было,  во  всяком  случае,
сейчас, когда еще так ничего и не ясно.  Может быть, подождать  Маккина  в
его комнате и взять его там?..
     Я стоял и ворочал мозгами, а лысый тип, прерывая  поток  цифр,  вдруг
сказал Маккину: <Все! Следующий  сеанс  после  возвращения  Карреды.  Если
удастся...>
     И пока  я,  совсем  обалдевший,  раздумывал,  причем  здесь  какое-то
возвращение  Президента-Динозавра,  экран  погас,  а   метеоролог    вдруг
произнес:
     - Заходите, Джерри. Я давно уже жду вас.


                               Глава пятая

                                ПОРАЖЕНИЕ

     Метеоролог стоял передо мной с поднятыми кверху руками.
     - Я рад, что вы в пижаме, Джерри, - сказал он, улыбаясь.
     Эта улыбка меня взбесила.
     - Не ерничайте,  мистер Не-Знаю-Как-Вас-Звать!  - сказал  я.  -  Ваша
песенка спета!
     - Не думаю, - спокойно ответил он. - Полагаю, что наша с вами песенка
только начинается.
     Это была порядочная наглость, и я не мог не отреагировать:
     - Уж не думаете ли вы, мистер, завербовать меня? - сказал я. - Только
учтите: я не продаюсь. А шантажировать меня вам просто нечем.
     - Видимо, это вы думаете меня завербовать, - сказал он. - Только  вот
для кого... Да и сначала нужно меня взять...
     Я подумал, что неплохо бы ощупать его воротник.  Нет ли там ампулы  с
цианистым калием? Однако сделать обыск было некому, а сам бы я и  шага  не
шагнул к этому молодчику: вон  как  сокращаются  у  него  бугры  мышц.  Не
проспать бы выпада!.. Вряд ли он будет кончать с собой, пока я здесь один.
     - Взять вас нетрудно, - сказал  я.  -  В  кармане  у  меня  баллон  с
усыпляющим газом. Сейчас я вас усыплю и вызову Службу Безопасности.
     Я достал из кармана  авторучку  и  показал  ему.  Лицо  его  осталось
абсолютно  спокойным,  и  спокойствие  это  мне  определенно    нравилось.
Серьезный противник!.. Тем приятнее будет его взять.
     - Не спешите, Джерри, - сказал метеоролог. - Вы все равно не  сможете
этого сделать.
     - Это почему же?
     - А потому!
     Он не сделал по направлению ко мне ни одного шага, он  не  двинул  ни
рукой, ни ногой, ни один мускул не дернулся у него.  Он стоял с  поднятыми
руками и смотрел мне прямо в глаза. Пальцы мои вдруг разжались, и пистолет
с авторучкой с глухим стуком упали на пол, застеленный мягким ковром.
     Если бы небо рухнуло на нас, я и то был  бы  поражен  меньше.  Я  был
просто потрясен той  легкостью,  с  которой  он  разоружил  меня  -  меня,
взявшего на своем веку  не  одного  вооруженного  бандита,  среди  которых
попадались и совершенно отпетые типы.
     - Гипноз... - пробормотал я непослушными губами.
     - Извините, Джерри, за насилие, но вы  слишком  возбуждены  и  можете
наделать ошибок, о которых потом будете жалеть.  Я вам верну ваше  оружие,
но только после того, как мы с вами побеседуем...  Не волнуйтесь,  от  вас
все равно ничего не зависит.
     Он спокойно подошел ко мне, подобрал мое  оружие  и  положил  себе  в
карман.
     - Знаете что, - сказал  он.  -  Давайте  пройдем  в  каминную  и  там
побеседуем.  И очень вас прошу, не пытайтесь делать глупости. Мне очень не
хочется причинять вам  какой-нибудь  вред...  А  возможность  разоблачать,
судить и карать у вас еще будет.
     Думаю, он просто подавил мою волю. Все происходило словно в кошмарном
сне, когда хочешь ударить противника или убежать от  него,  но  не  можешь
сделать ни того, ни другого: твое тело тебе просто не подчиняется. Разница
была лишь в том, что я не только не мог, но и не имел желания, и, когда мы
проходили через полутемный склад, я не сделал даже попытки  проломить  ему
чем-нибудь череп, хотя он шел впереди и глаз у него на  затылке  точно  не
было.  Не уверен, но, по-моему, я в этот момент даже и не думал ни о  чем,
просто шел, как идет на веревочке за своим хозяином баран.
     В каминной мы уселись в кресла, и Маккин сунул мне в  руки  стакан  с
каким-то соком. Я машинально отхлебнул.
     - Видите ли, Джерри, - сказал метеоролог. - Для начала я хочу,  чтобы
вы поняли, почему я так обрадовался тому, что  вы  явились  брать  меня  в
пижаме.  Сходите-ка к себе в комнату и осмотрите свою рубашку.  Слева  под
воротником...
     Я послушно встал и пошел к себе.  Я сразу нашел его,  этот  маленький
шарик.  Он был прилеплен под воротником моей рубашки. Я достал  из  своего
портфеля лупу и осмотрел его.  Это был, без сомнения, <жучок>. Я  осмотрел
две другие рубашки: <жучки> были и там. Я вернулся в каминную.
     Взглянув на меня, Маккин удовлетворенно хмыкнул.
     - Я раскусил вас, Джерри, сразу, -  сказал  он.  -  Вчера,  когда  вы
прилетели, пилот вертолета не привез  мне  спиртного.  А  ведь  мы  с  ним
заранее договорились...  Да и понимал  я,  что  Службе  Безопасности  пора
присылать  человека.  И  тут  являетесь  вы!  Ничего  не  оставалось,  как
подсыпать вам за праздничным ужином снотворное. Что я и сделал...
     Ко мне, наконец, вернулась возможность соображать.  Теперь мне  стало
понятно, почему у меня утром голова трещала так,  что  даже  антивинин  не
помог. Болван, мог бы сообразить это и раньше!
     - Когда  вы  покинули  мою  комнату  и   отключились,   -   продолжал
метеоролог,  - я осмотрел ваши вещи.  Нашел и пистолет, и микропередатчик.
Кстати,  мои приборы среагировали на его присутствие сразу,  как только вы
появились на станции, и это было мне еще одним сигналом.
     - Да, вы неплохо вооружены, - сказал я. - И технически,  и...  Только
вряд ли это вам поможет.  Служба Безопасности  наверняка  уже  блокировала
весь этот район.  Со мной вы справились. Посмотрим, как вы  справитесь  со
всей Службой Безопасности.
     Я блефовал. А что еще оставалось делать?! По крайней мере, можно было
посмотреть, как он на это отреагирует.
     Он встал и прошелся по каминной, словно  хотел  заглянуть  в  углы  и
убедиться, что нас никто не подслушивает.
     - Служба Безопасности не сможет нам  помешать,  -  сказал  он,  мягко
улыбаясь.  Он был уверен в себе  на  все  сто.  -  Кстати,  я  только  что
убедился, что вы всего-навсего ходячий микрофон  и  вряд  ли  во  что-либо
посвящены.
     Я удивленно уставился на него.
     - Если бы вы знали о микропередатчике, вы бы в  сложившейся  ситуации
не пошли осматривать свои рубашки, - пояснил он. - Кстати, вам не кажется,
что после конца операции вас бы просто ликвидировали?
     Я пожал плечами.  Мне не казалось. Теперь  я  в  этом  был  абсолютно
уверен. Ай да Клаппер!
     Наверное, вид у меня был довольно жалкий, потому что Маккин достал из
бара бутылку коньяка и плеснул немного в стакан.
     - Выпейте, Джерри, это вас взбодрит. Не бойтесь! У меня нет намерения
отравить вас.
     Я послушно проглотил коньяк.  Маккин подождал, пока я вновь  приду  в
себя.
     - Так вы согласны  со  мной,  что  вас  ликвидируют  после  окончания
операции? - снова спросил он.
     - Может быть вы и правы...  -  сказал  я.  Я  лихорадочно  соображал,
пытаясь отыскать хоть какой-нибудь выход  из  сложившегося  положения,  но
тщетно: это был тупик, выхода из которого, похоже, просто не было.
     - Значит, вы все-таки пытаетесь меня завербовать? - помолчав, спросил
я.
     - Нет, - сказал Маккин. - Нам вы не нужны. Вы нужны себе.
     - Кому это вам?..  Послушайте,  Джон,  вы  сами  начали  эту  игру...
Давайте начистоту.  Кому - вам? На чью разведку, извините за  любопытство,
вы работаете?
     - Мы не работаем  на  разведку.  -  Он  посмотрел  на  меня,  как  на
маленького ребенка, потерявшего в толпе маму, которого надо отвести домой,
да и еще и утешать по дороге, чтобы не расплакался. - Мы работаем на  свою
страну, - коротко сказал он.
     - На какую это страну?