предложить,  но  тем  не
менее я готов обсудить  это.  Замечу,  что  японца  со  столь  характерной
внешностью вижу впервые в жизни.
     - Серьезно? - гость явно находился в смущении. И  он  совсем  не  был
похож на  японца:  коротко  постриженные  волосы  с  золотистым  оттенком,
голубые глаза. - Они тут здорово научились менять  внешность  клиентам,  -
извиняющим тоном произнес он. - Вполне вероятно,  что  раньше  я  выглядел
совсем иначе. Скажи, я первый, кто пришел к тебе?
     - Ты пришел до того, как я успел позавтракать.
     - Превосходно! Это действительно превосходно! Приступим  к  делу.  Мы
все загниваем, запомни это хорошенько. Люди - обычные овцы, и  они  знают,
что их экспроприируют. Но пытаются ли они что-либо  предпринять?  Нет,  да
проступи на них пот! Они  отсиживаются  и  наслаждаются  этим.  Поэтому  и
возникло Общество  Нед  Луд.  Чарли,  я  не  в  курсе  твоих  политических
убеждений...
     - Я  привык  считать  себя  сторонником  демократической  партии.  По
ключевым вопросам.
     - Забудь. Сегодня это не имеет  значения.  Разумеется,  я  официально
зарегистрированный  аркадианист,  но  многие  "граждане"  относят  себя  к
триммер-оппозиции. И возможно, - он подмигнул, -  возможно,  их  убеждения
еще радикальнее,  чем  мои.  Понимаешь?  Мы  завязли  все.  Завяз  дружно.
Обстановка влияет на всех и каждого.  Если  ты  растишь  детей  с  помощью
машин, то неизбежно из них получаются, по меньшей мере, рьяные  поклонники
машин. Поэтому...
     - Эй! - настырно рявкнул Форрестер, глядя на стену. Приблизительно  в
том же месте, где исчезла кровать, диафрагма  снова  начала  раскрываться.
Она извергла из себя накрытый  на  двоих  стол:  на  одной  стороне  стоял
завтрак Форрестера, а на второй только чистые приборы.
     - А, завтрак, - обрадовался Тайко Хирониби. Он сунул  руку  в  карман
своей шотландской юбки и вытащил небольшую закрытую  чашку  и  пластиковую
коробку, в которой лежало что-то  вроде  крекеров,  и  шар,  из  которого,
надавив, Тайко вылил  в  чашку  горячий,  зеленоватый  чай.  -  Попробуешь
маринованную сливу? - вежливо предложил он, открутив крышечку в углублении
коробки.
     Форрестер покачал головой. Около стола появились стулья, и он  быстро
сел перед яичницей с ветчиной.
     Впритык к  дымящейся  тарелке  был  придвинут  небольшой  хрустальный
поднос с капсулой и клочком золотистой бумаги, на котором было написано:

     "Я мало знаю о шампанском. Если  почувствуешь,  что  вчера  перебрал,
прими капсулу.
                                              Хара"

     Похмелья Форрестер не ощущал, но капсулу было жалко  выбрасывать.  Он
проглотил ее, запив апельсиновым соком  и  мгновенно  почувствовал  легкую
приятную расслабленность. И у него даже возникло дружеское расположение  к
белокурому  японцу,  грызущему  темный  сморщенный  плод.   К   Форрестеру
подкралась мысль и нашептала, что капсула  плюс  зелье,  которым  инджойер
обрызгал его, могут совместно вызвать совершенно непредвиденный эффект. Он
почувствовал  головокружение.  Следует  внимательно  контролировать  себя,
заключил Форрестер  и  постарался  задать  вопрос  максимально  неприятным
командным голосом:
     - Кто послал тебя ко мне?
     - Контакт был установлен через Эдне Бенсен.
     - Не знаю ее! - рявкнул Форрестер, старательно сдерживая смех.
     - Да? - ошеломленно произнес Тайко и прекратил грызть.  -  Какого  же
Пота! Она сказала, что ты...
     - Это неважно, - закричал Форрестер, а  потом  вздохнул,  прежде  чем
задать убийственный вопрос, который он держал про  запас.  -  Поясни  один
момент. Какие преимущества я получу, вступив в Общество?
     Блондин был явно рассержен.
     - Послушай, я ведь не заставляю тебя. Мы занимаемся  полезным  делом.
Хочешь вступить - вступай. Хочешь выйти - выходи...
     - Не надо меня агитировать. Просто  ответь  на  вопрос.  -  Форрестер
сумел прикурить сигарету и выпустил струйку дыма в лицо Тайко. - Например,
- продолжал он, - принесет ли это мне деньги?
     - Разумеется. Человек ведь нуждается в деньгах, не так ли? Но это  не
единственное, что...
     Форрестер ответил вежливо, но жестко, подавив в  себе  желание  глупо
захихикать.
     - Знаешь, другого ответа я и не ждал.
     Два транквилизатора вкупе с невыведенными из  организма  метаболитами
алкоголя предыдущей ночи довели его  -  как  он  отметил  -  до  состояния
приличного опьянения.  Умение,  достойное  подражания,  считал  Форрестер,
держать голову чистой, когда ты пьян в стельку.
     - Ты реагируешь так, будто бы  мы  пытаемся  сесть  тебе  на  шею,  -
недовольно произнес Тайко. - Что с  тобой?  Разве  ты  не  понимаешь,  что
машины лишают нас права естественного человеческого рождения,  права  быть
несчастными, если на то появляется личная воля, права совершать  ошибки  и
забывать. Разве ты не понимаешь, что мы, луддиты, хотим разнести вдребезги
машины и вернуть людям мир?.. Поясню:  разумеется,  оставив  исключительно
жизненно необходимые машины.
     - Понятно, - согласился Форрестер, вставая и  слегка  покачиваясь.  -
Благодарю. Вам, почтенный Хирониби, будет  лучше  уйти.  Я  поразмышляю  о
вашем предложении, возможно, через некоторое время мы вновь встретимся. Не
звоните мне, я свяжусь с вами сам.
     Форрестер   вежливо   "по-японски"   закивал   и   сумел    выдержать
приятно-невозмутимую паузу, пока Тайко не добрался до двери и не закрыл ее
за собой.
     Затем Форрестер согнулся пополам и зашелся от смеха.
     - Жулик! - выкрикнул он, немного успокоившись. - Посчитал меня легкой
добычей! Проклятие богатых - из них вечно пытаются выманить деньги!
     -  Не  понимаю,  человек  Форрестер,  -  признался  инджойер.  -   Ты
обращаешься ко мне?
     - Ни за что в жизни, - посмеиваясь, ответил устройству Форрестер. Его
переполняла растущая гордость. Пусть он походил на  провинциала,  но  этот
жулик получил от ворот поворот.
     Его интересовало - кто  эта  Эдне  Бенсен,  направившая  мошенника  и
пославшая электронный поцелуй? Если  она  целует  в  жизни,  как  и  через
сенсорную стимуляцию рецепторной сети, то эта женщина  достойна,  чтобы  с
ней познакомиться.  А  дальше  проблем  не  возникнет.  Конечно,  Тайко  -
наихудшее проявление эпохи, подумал Форрестер с удовольствием и  радостью,
зато четверть миллиона долларов остались нетронутыми!
     Двадцатью минутами позже, несмотря на протесты  инджойера,  Форрестер
самостоятельно выбрался из здания как раз на уровне улиц.
     - Человек Форрестер, - удрученно протянуло устройство, -  тебе  лучше
вызвать такси. Не стоит  идти  пешком.  Гарантии  не  действуют  в  случае
провокации или неосторожности пострадавшего, вызвавшей несчастный случай.
     - Да замолчи  хоть  на  минуту.  -  Форрестер  только  и  успел,  что
приоткрыть дверь и оглядеться вокруг.
     Город образца  2527  года  был  огромным,  быстродвижущимся  и  очень
шумным. Форрестер стоял на подобии подъездной  дороги.  Заросли  воздушных
десятиметровых  папоротников   частично   маскировали   двенадцатиполосную
скоростную автостраду,  плотно  забитую  стремительно  несущимся  в  обоих
направлениях транспортом. Время от времени машина подъезжала  ко  входу  в
здание,  останавливаясь  на  мгновение,  затем  уносилась  прочь.   Такси?
Форрестер размышлял. Попыток остановить машину он не предпринимал.
     - Человек Форрестер, - договорил инджойер. - Я вызвал аппарат реверса
смерти,  но  он  прибудет  только  через   несколько   минут.   Я   обязан
предупредить, что расходы можно оспаривать согласно положениям о бонах.
     - Да заткнись ты.
     День, похоже, выдался теплым, и, возможно, Форрестер еще  пребывал  в
некоем дурмане: искушение  прогуляться  было  непреодолимым.  Все  вопросы
можно отложить на потом. Не только можно, но и нужно отложить,  сказал  он
самому себе. Совершенно очевидна задача - сориентироваться в городе. И  он
- чем гордился - считал себя истым космополитом в  годы,  предшествовавшие
смерти, он чувствовал себя дома как в Сан-Франциско  или  Риме,  так  и  в
Нью-Йорке или Чикаго. И он всегда - где бы ни оказался -  выкраивал  время
для прогулок по городу.
     Он и сейчас побродит по городу. И пошел к черту этот инджойер,  решил
для себя Форрестер. С решительным выражением лица он прикрепил инджойер  к
поясу и быстро зашагал по узкому тротуару.
     Прохожих было немного. Но не стоит  делать  поспешных  оценок,  думал
Форрестер; вот только почему  попадавшиеся  ему  навстречу  люди  казались
изнеженными?  Возможно,  они  могли  позволить  себе  такой  образ  жизни.
Несомненно,  сам  он,  трезво  размышлял  Форрестер,  выглядит   волосатым
троглодитом, грубым, диким и каменно-топорным.
     - Человек Форрестер! - вскричал инджойер, -  Я  должен  информировать
тебя, что Хайнцлихен Джура де Сыртис Майджор отклонил протест,  сославшись
на положение о бонах. Аппарат реверса смерти в пути.
     Форрестер врезал по инджойеру кулаком, тот  утихомирился,  а  если  и
продолжал говорить, то его  заглушал  рев  дорожного  движения.  Выхлопных
газов не ощущалось: видимо, машины работали не на бензине.
     Форрестера окружал бесконечный несмолкаемый гул рассекаемого  воздуха
и стократно умноженное пение шин. Автострада пролегала между двух  высоких
светящихся    зданий:    одно    мягко    мерцало    оранжевым,    второе,
прозрачно-хрустальное, - отливало серо-голубой сталью.  В  моменты  редких
пробелов автодвижения сквозь стекло здания он  различал  размытые  контуры
деревьев с огромными алыми  плодами,  росших  во  внутреннем  дворике.  На
балконах дворика журчали фонтаны с ароматизированной водой.
     Инджойер вновь обратился к Форрестеру, но тот уловил лишь  непонятное
окончание фразы.
     - ...ая позиция занята, человек Форрестер.
     Тень скользнула к его ногам, и он поднял голову. Белый аэрокрафт  без
крыльев развернулся и вновь заскользил в направлении Форрестера.  На  борт
была нанесена  блестящая  рубиновая  эмблема,  напоминавшая  змеиный  жезл
Эскулапа. В застекленной рубке сидела молодая женщина в аккуратно-голубом,
лениво наблюдая  за  невидимым  Форрестеру  экраном.  Она  отвела  взгляд,
посмотрела на него, сказала что-то в микрофон, снова посмотрела на него  и
вернула взгляд на  экран.  Аэрокрафт  завис  над  его  головой  и,  стоило
Форрестеру пойти, последовал строго за ним.
     - Забавно, - громко произнес Форрестер.
     - Это забавный мир, - подхватил кто-то совсем рядом.
     Он повернулся. Четверо мужчин приязненно и открыто смотрели на  него.
Один из них казался высоким и крепкого телосложения, но на самом  деле  он
был чрезмерно толст. Опершись на трость, он настороженно, но  с  интересом
изучал Форрестера.
     Форрестер  понял,  что  фразу  произнес  именно  он,  и  одновременно
вспомнил, что знает его.
     - Ну конечно же, - сказал он. - Марсианин в оранжевом трико.
     - Превосходно, - кивнул марсианин. Оранжевого трико уже  не  было  на
нем, на смену пришла просторная белая туника и шорты цвета асфальта.
     Кто-то из мужчин взял Форрестера за руку и пожал.
     - Так ты и есть тот самый обладатель четверти  миллиона  долларов,  -
сказал он. - Заскакивай в гости,  когда  это  все  закончится.  Мне  будет
небезынтересно узнать, что думает о нашем мире такой парень, как ты.
     И он изо всей силы ударил Форрестера коленом в пах.
     Форрестер  почувствовал,  что  мир  взрывается,  а  эпицентр   взрыва
находится внутри его тела. Он заметил, что мужчина отошел немного назад  и
теперь с удовольствием и интересом  наблюдает  за  Форрестером.  Ему  было
тяжело следить за мужчиной: город пришел в движение,  начал  крениться,  а
тротуар ударил Форрестера по лбу. Он покатился по асфальту, держась руками
за пах, но вращение быстро остановилось, а взгляд уперся в небо.
     Человек с Марса непринужденно сказал:
     - Не торопитесь. Времени достаточно для каждого. - Он поднял трость и
прошел вперед. Форрестер отметил, как тяжело даются движения  непривычному
к гравитации.
     Удар  трости  пришелся  по  плечу  и  руке.  Затем  трость  методично
поднималась  и  опускалась:  медленно  и  сильно.  Трость  наверняка  была
намеренно утяжелена. Марсианин работал ею, как бейсбольной битой.
     Боль в теле Форрестера стала как сама смерть... Рука онемела.
     Но  все  же,  наблюдая  за  переходящей  из  рук  в   руки   тростью,
беспомощный, бессильный пошевелиться, он отчетливо видел парящий аппарат и
терпеливый взгляд женщины. Однако боль была куда более  терпимой,  чем  он
предполагал. Возможно,  подействовало  лекарство  от  похмелья,  посланное
Харой. Возможно, это был всего лишь шок.
     - Ты был предупрежден, человек Форрестер, - где-то  рядом  с  головой
раздался грустный голос инджойера.
     Форрестер попытался ответить, но легкие отказали.
     Он не мог потерять сознание, хотя страстно желал  этого.  Возможно  -
еще одно  действие  капсулы-эйфорика  Хары.  Затем  он  почувствовал,  что
заветная цель близка. Боль в животе тревожно нарастала и начала утихать, а
затем он не чувствовал ничего или, вернее, никаких физических страданий.
     Но боль засела в мозгу, хныкающая и причитающая. Почему? Почему я?



                                    3

     Форрестера вернули в сознание раскаты приближающегося смеха.  Девушка
радостно выкрикнула:
     - Он вращает! Он вращает! Ого, кажется, я даже видела патрон!
     Форрестер открыл глаза. Он лежал непонятно в чем, что покачивалось  и
тихо напевало. Девушка в голубом платье сидела спиной к нему, вперившись в
экран, который сейчас  показывал  арену:  раскрасневшаяся  от  возбуждения
девчонка что-то громко кричала и довольно  улыбалась,  притопывая  ногами,
рядом с ней стоял мужчина с револьвером в руке, глаза его  почему-то  были
завязаны.
     Нещадно болевшие ссадины и синяки моментально напомнили Форрестеру  о
том, что с ним произошло. Он  с  удивлением  обнаружил,  что  еще  жив,  и
прокряхтел:
     - Эй!
     Девушка в голубом  повернула  голову  и  через  плечо  посмотрела  на
Форрестера:
     - Ты в полном порядке, - сообщила она. - Главное - не  переживай.  Мы
прилетим на место через минуту.
     - Куда?
     Она раздраженно вздернула плечами. Арена вместе с мужчиной и девушкой
исчезла в тот момент, когда мужчина, казалось, начал поднимать  оружие.  А
потом Форрестер видел над собой лишь небо и облака.
     - Немного приподымись, - посоветовала девушка в голубом. - И  ты  все
увидишь. Смотри вон туда.
     Форрестер попытался приподняться на локте и,  прежде  чем  рухнул  на
спину,  зрение  выхватило  деревья  и   беспорядочную   застройку   зданий
пастельных тонов.
     - Мне не приподняться! Черт, меня чуть не убили.  -  Он  ощутил,  что
лежит на носилках и что рядом находятся еще одни "обжитые" носилки.
     Неожиданный сосед был укрыт простыней. Причем с головой.
     - Кто это? - завопил Форрестер.
     - Откуда мне знать? Я занимаюсь  перевозкой,  а  не  жизнеописаниями.
Расслабься, или мне придется уснотворить тебя.
     - Тупая стерва, - отчеканил Форрестер.  -  Я  не  потерплю  подобного
обращения. Я требую... Постой! Что ты делаешь?
     Девушка обернулась, держа в руках нацеленный на него инджойер:
     - Замолчи и лежи спокойно.
     - Я предупреждаю тебя. Ты не посмеешь...
     Она вздохнула и обрызгала лицо Форрестера чем-то холодным. Он  собрал
все свои силы, чтобы высказать ей все, что он о  ней  думал,  и  в  первую
очередь - о ее возможной сексуальной жизни, о ее мире, в  котором  чинился
произвол и попрание прав состоятельных людей.  Он  не  смог  вымолвить  ни
слова. Все, что ему удалось выдавить, прозвучало как:
     - Арррр. - Он не потерял сознание, но очень ослаб.
     Девушка процедила:
     - Я вспотела от тебя, зеленый. Ты ведь зеленый новичок?  Я  определяю
на лету. Проснувшись в Дорментории, каждый из вас воображает себя Господом
Богом. Пресвятая Богоматерь! Конечно, ты жив. И ты, несомненно, торчишь от
собственной удачи. Но почему ты думаешь, что мы должны  торчать  вместе  с
тобой?
     Все это время аэрокрафт разворачивался и плавно заходил  на  посадку.
Девушка,  которую  Форрестер  первоначально  принял  было  за  пилота,  не
обращала внимание на маневры. Она была сильно рассержена чем-то и в  итоге
сказала:
     - Я свою работу знаю. Моя главная задача - сохранить твою  жизнь  или
труп до тех пор, пока профи тобой не займутся. Я не обязана  разговаривать
с кем попало. А выслушивать чей-то бред и подавно.
     - Ааррр, - повторил Форрестер.
     - Ты мне даже не нравишься, - раздраженно уточнила она. - Из-за  тебя
я пропустила любимую передачу. Спи-ка лучше.
     Стоило аппарату  коснуться  земли,  она  снова  подняла  инджойер,  и
Форрестер мгновенно заснул.
     При температуре жидкого гелия все химические и биохимические процессы
полностью прекращаются. На данном факте и на  одной  рациональной  надежде
базировалась самая крупная и прибыльная индустрия,  рожденная  на  свет  в
конце двадцатого века.
     Под  рациональной  надеждой  подразумевалось,  что   темп   прогресса
медицины за годы, последующие  после  смерти,  будет  соизмерим  с  темпом
прогресса будущего в целом, и, следовательно, вне зависимости  от  причин,
вызвавших смерть, в будущем  появятся  способы  лечения  и  восстановления
замороженного человека или, по крайней мере, новые знания  сведут  болезнь
до стадии ее незначимости  для  продолжения  нормальной  жизнедеятельности
(включая   метод    восстановления    повреждений,    вызванных    низкими
температурами).
     Абсолютный холод был призван остановить время.
     Индустрия называлась "Бессмертие Инк".
     Форрестер  проснулся  в  Шогго,  огромном  городе   с   восьмивековой
историей. Городской  тысячеакровый  парк,  разбитый  вдоль  берега  озера,
упирался  в  холм,  вокруг  которого  простиралась   равнина.   Холм   был
искусственным, в его недрах располагался Фриз-центр, обслуживавший  данный
регион Земли.
     Сто пятьдесят миллионов кубических ярдов было вынуто из чрева планеты
для сооружения хранилища людей.  После  завершения  строительства  большую
часть выбранной земли в  качестве  теплоизоляционного  материала  засыпали
поверх хранилища.
     Крайние точки температур между уровнем земли и сердцем  замороженного
холма отстояли на пятьсот градусов по Фаренгейту (или триста  с  небольшим
по Кельвину) и ограничивали рабочую шкалу Дорментория.
     Когда Форрестер осознал,  куда  доставил  его  белый  аэрокрафт,  его
мгновенно охватил невыразимый ужас. Он едва начал  пробуждаться  и  ощущал
жуткую  слабость,  как  будто  инджойер  девушки  отключил  на   девяносто
процентов контроль за мышцами (что и произошло на самом деле). Увидев  над
собой светлый равнодушный потолок, услышав стоны и щелчки  тысяч  пугающих
приспособлений, возвращающих людей к жизни,  он  вновь  застыл  от  ужаса,
уверенный,  что  будет  подвергнут  повторному  замораживанию.   Пока   им
занимались, он лежал, нечленораздельно стеная.
     Но его не замораживали.
     Его принялись лечить. Кровь смыли  с  тела.  Металлическим  предметом
обработали синяки и нанесли на них прозрачный вязкий гель, выдавливая  его
из длинной серебристой трубы,  напоминавшей  большую  губную  помаду.  Два
мерцающих  экрана  сжали  левое  бедро,  Форрестер  догадался,   что   это
рентгеновский аппарат; потом на кожу  в  области  сердца  нанесли  темный,
поблескивающий раствор.
     После этой лечебной процедуры ему стало значительно лучше. И он  даже
смог заговорить.
     - Спасибо, - тихо поблагодарил Форрестер.
     Молодой на вид краснолицый мужчина, в данный  момент  работавший  над
пациентом - Форрестером, - небрежно кивнул и  коснулся  серебряным  зондом
пупа Форрестера. Взглянув на показания прибора, он заключил:
     -  Отлично.  Пожалуй,  теперь  все.  Попробуйте   подняться.   Заодно
посмотрим, способны ли вы дойти до кабинета Хары.
     Форрестер пер