ность. Так дерьмово нельзя относиться к людям, а тем более к тем, кто так много значит для нас, как ты - и кто заслуживает этого так же, как ты. Я уже надрал тут с десяток задниц, и с удовольствием надеру еще. Если хочешь, только скажи. Уж лучше это сделаю я - а то с этими стальными ручищами ты, чего доброго, своротишь симпатичную задницу какой-нибудь из медсестер так, что назад уже не приставить. Ничего, если я закурю?
     - Что? О, нет, конечно, господин президент.
     - Спасибо.
     Президент не успел протянуть руку, как телохранитель оказался рядом, с открытым портсигаром и горящей зажигалкой наготове. Дэш глубоко затянулся и откинулся на спинку.
     - Роджер, хочешь, я скажу тебе, о чем ты, по-моему, сейчас думаешь? Ты думаешь: "Дэш, старый хрыч, политикан до мозга костей, пудрит мне мозги, и обещает золотые горы, чтоб только я потаскал за него каштаны из огня. Сейчас он готов говорить что угодно, и обещать что угодно. Но все, что ему нужно - это использовать меня". Ну как, где- то рядом?
     - Что вы, господин президент! Хотя... есть немного.
     Президент кивнул.
     - Ты был бы дураком, если бы хоть немного так не думал, - заметил он обыденным тоном. - Так ведь оно и есть, сам знаешь. До определенного предела. Верно, я готов пообещать тебе что угодно, и вообще наврать с три короба, лишь бы только ты добрался до Марса. Но верно и другое - ты держишь всех нас за яйца, Роджер. Ты нам нужен. Надвигается война, и мы должны как-то остановить ее, и это, конечно, полное сумасшествие, но прогнозы показывают - единственное, что может остановить войну, это твоя высадка на Марсе. И не спрашивай меня, откуда я это взял. Я просто повторяю то, что говорят эти технари, а они клянутся, что именно это выдал компьютер.
     Крылья Роджера беспокойно задрожали, но он не сводил глаз с президента.
     - В общем, - решительно добавил президент, - я назначаю себя твоим подчиненным. Ты говоришь мне, что тебе нужно, а я уж позабочусь, черт возьми, чтобы это было сделано. Можешь звонить в любое время, днем или ночью. Тебя со мной свяжут. Если я сплю, можешь разбудить меня, если хочешь. Если может подождать, просто передай, что нужно. Из тебя здесь больше не будут строить дурака и решать за твоей спиной. А если такое все же случится, скажи мне и я их укорочу.
     - Господи, - с усмешкой сказал он, поднимаясь, - знаешь, что обо мне напишут в учебниках по истории? "Фитц-Джеймс Дешатен, 1943-2026, сорок второй президент Соединенных Штатов. Когда он занимал пост президента, человечество основало первую автономную колонию на другой планете". Уж если обо мне и напишут, то напишут именно так, Роджер. И ты - единственный, кто может мне в этом помочь.
     - Ну ладно, - и президент направился к двери, - меня ждут на конференции губернаторов в Палм-Спрингс. Они ждали меня уже шесть часов назад, но я подумал, что ты значишь гораздо больше, чем они. Поцелуй за меня Дори. И звони. Даже если тебе не на что жаловаться, просто позвони и скажи "привет". Когда захочешь.
     С этими словами он ушел, оставив обалдевшего астронавта смотреть ему вслед.
     Как ни крути, размышлял Роджер, это было действительно великолепное представление, оставившее после себя восхищение и удовлетворение. Даже если отбросить девяносто девять процентов, как полное вранье, оставшееся было в высшей степени приятно.
     Открылась дверь и вошла слегка напуганная Сьюли Карпентер. В руках она несла фотографию в рамке.
     - Даже не знала, в каком обществе вы обретаетесь. Вот, хотите?
     Это была фотография президента, подписанная "Роджеру - от поклонника. Дэш".
     - Наверно, хочу, - ответил Роджер. - Ее можно повесить?
     - Если это фотография Дэша - можно. У них есть самоклеющаяся штучка. Здесь хорошо? - она прижала фото к стене, у двери, и отступила на шаг, полюбоваться. Потом оглянулась, подмигнула и вытащила из кармана фартука плоскую маленькую фотокамеру размером с пачку сигарет.
     - Улыбнитесь-ка, сейчас вылетит птичка, - с этими словами она щелкнула затвором. - Вы меня не продадите? Ой, мне пора - я сейчас на дежурстве, просто хотелось заглянуть к вам.
     Роджер откинулся и скрестил руки на груди. События развивались довольно интересно. Он не забыл душевной боли, хлестнувшей, когда он увидел, что кастрирован, и не выбросил Дори из головы. Но ни то, ни другое больше не воспринималось, как боль. Их заслонили новые, куда более приятные мысли.
     Подумав о Дори, он вспомнил о ее подарке и развернул пакет. Внутри оказалась фаянсовая чашечка, расписанная всевозможными фруктами в теплых осенних красках. Открытка гласила: "В знак моей любви". И подписано: Дори.

***

     Теперь, когда все показатели Торравэя стабилизировались, мы были готовы к запуску медиатора.
     На этот раз Роджера обо всем известили заранее. Брэд не отходил от него ни на минуту. Большая часть того, что президент назвал "надрать задницу", пришлась на его долю, так что он ходил присмиревший и старательный. Мы выделили специальную группу для наблюдения за вводом систем медиатора, и еще одну - для перекачки данных между 3070-м в Тонке и ранцевым компьютером в Рочестере, штат Нью-Йорк. В Техасе и Оклахоме снова начались сбои с подачей электричества, что усложняло машинную обработку данных, а последствия эпидемии гриппа все еще сказывались на человеческой части персонала. Да, нам определенно не хватало рук.
     И не только рук. Надежность каждого компонента ранцевого компьютера оценивалась в 99.999999999 процентов, но в компьютере было что-то около 108 компонентов. Конечно, было множество резервных схем, плюс полный набор перекрестных связей, так что даже при отказе трех или четырех основных подсистем Роджер сможет функционировать. Но этого было недостаточно. Анализы показывали: один шанс из десяти, что в течение половины марсианского года может возникнуть критический сбой.
     Поэтому было принято решение построить, запустить и вывести на орбиту вокруг Марса полноразмерный 3070, троекратно дублирующий все функции ранцевого компьютера. Конечно, это будет неполноценная замена. Если ранцевый полностью откажет, то Роджер сможет пользоваться орбитальным компьютером только половину марсианского дня - пока компьютер будет над горизонтом, и пока с ним можно будет связаться по радио. Максимальная задержка сигнала не будет превышать сотой доли секунды, и это было терпимо. Кроме того, Роджеру придется оставаться на открытой местности, или подключаться к внешней антенне.
     Была и еще одна причина для резервного орбитального компьютера - высокий риск искажения данных. И орбитальный 3070, и ранцевый компьютер будут надежно защищены. Тем не менее после старта им придется пройти сквозь пояса Ван Аллена, и сквозь солнечный ветер - во время всего полета. Когда они достигнут окрестностей Марса, солнечный ветер ослабнет до такого уровня, что с ним можно будет примириться - кроме случаев солнечных вспышек. Заряженные частицы солнечного ветра легко могут исказить достаточно данных в памяти каждого из компьютеров, чтобы серьезно нарушить их функции. Ранцевый компьютер будет беззащитен перед этим. С другой стороны, 3070 обладал достаточной мощностью, чтобы обеспечить постоянный внутренний мониторинг и восстановление. Когда он будет работать вхолостую - а таких моментов будет много, более девяноста процентов времени, даже в том случае, когда Роджер будет им пользоваться - данные в каждом из трех массивов памяти будут сравниваться. Если содержание какой-нибудь ячейки памяти будет отличаться от содержания аналогичных ячеек в других массивах, то будет проверена совместимость с соседними данными. Если все данные окажутся совместимыми, то все три массива будут еще раз проверены, и ошибочный бит будет изменен, чтобы совпадать с двумя другими. Если ошибочными окажутся два бита, то, если это возможно, будет сделана сверка и с ранцевым компьютером.
     Большей избыточности мы себе позволить не могли, но и этого было немало. В целом мы были удовлетворены.
     Конечно, орбитальному 3070 потребуется мощное питание. Мы подсчитали отношение максимальной потребляемой мощности и минимальной возможной мощностью солнечных батарей допустимых размеров, и пришли к выводу, что запас мощности будет слишком мал. Поэтому фирма "Рейтон" получила срочный заказ на одну из моделей их МГД генераторов, а на заводах вдоль шоссе номер 128 взялись за переделку генератора для запуска в космос и автоматической работы на марсианской орбите. Когда МГД генератор и 3070 выйдут на орбиту, они состыкуются. Генератор станет источником питания для компьютера, а избыток мощности будет передаваться в виде микроволнового излучения на поверхность Марса, где Роджер сможет использовать его для питания механизмов собственного тела, или для любой аппаратуры.
     Все расчеты были завершены, и было уже невозможно представить, как мы собирались обойтись без этого раньше. Да, то были счастливые денечки! Мы запрашивали и без единого возражения получали любые подкрепления. Чтобы у нас были необходимые энергетические резервы, в Талсе на два дня в неделю отключали свет, а Лаборатория Реактивного Движения лишилась всех своих специалистов по космической медицине, которые теперь работали для нашей программы.
     Ввод данных продолжался. В обоих компьютерах, и ранцевом, на заводе в Рочестере, и в 3070, который был срочно доставлен на Меррит Айленд, выскакивал сбой за сбоем. Но мы обнаруживали эти ошибки, изолировали, исправляли, и работа продолжалась точно по графику.
     В окружающем мире дела шли далеко не так гладко.
     С помощью самодельной плутониевой бомбы из материалов, похищенных с промышленного реактора в Кармартен, уэльские националисты разнесли казармы в Гайд Парке и большую часть Найтсбриджа. В Калифорнии пылали Каскадные горы, а пожарные вертолеты были прикованы к земле из-за нехватки горючего. Вспышка эпидемии оспы опустошила Пуну и бушевала в Бомбее, те, кто еще мог бежать от болезни, разносили ее с собой, и случаи оспы уже были отмечены от Мадраса до Дели. Австралия объявила всеобщую мобилизацию, ННА потребовала срочного созыва Совета Безопасности ООН, а Кейптаун был в осаде.
     Все развивалось так, как и предсказывали наши графики. Мы знали об всем этом, и мы продолжали работать. А когда медсестра или техник все-таки вспоминали об происходящем вокруг, их утешал личный приказ президента. На каждой доске объявлений, на каждом шагу, везде была расклеена цитата из Дэша.

     Занимайтесь Роджером Торравэем. С остальным миром я справлюсь.
     Фитц-Джеймс Дешатен.

     Мы не нуждались в подобных уверениях, мы и так знали, насколько важна эта работа. От этого зависело выживание нашей расы. И по сравнению с этим все остальное не имело никакого значения.

***

     Роджер проснулся в абсолютной тьме.
     Ему снился сон, и на какое-то мгновение сон и реальность причудливо смешались. Снилось давно прошедшее, как он с Дори, Брэдом, и друзьями, у которых была яхта, поехали на озеро Тексома, и вечером, когда огромная луна взошла над водами, все вместе пели под гитару Брэда. Ему показалось, что он снова услышал голос Брэда... он окончательно проснулся, прислушался и ничего не услышал.
     Вообще ничего. Странно. Никаких звуков, не слышно ни урчания и пощелкивания мониторов у стены, ни голосов из коридора. Как он ни вслушивался своими новыми сверхчувствительными ушами, он не слышал ни одного звука. И света тоже не было. Никакого света, нигде, ничего, кроме еле заметного, тусклого красноватого свечения от собственного тела, и от стен комнаты.
     Он беспокойно пошевелился, и обнаружил, что привязан к кровати.
     На мгновение внутри плеснулся ужас: пойман, беспомощен, один. Или они его выключили? Может быть, его чувства намеренно отключены? Что происходит?
     Рядом с ухом заговорил тихий голосок.
     - Роджер? Это Брэд. Судя по твоим показателям, ты не спишь.
     Облегчение было неимоверным.
     - Да, - выдавил он. - Что происходит?
     - Мы привели тебя в состояние сенсорной изоляции. Ты слышишь что- нибудь, кроме моего голоса?
     - Ни звука. Ни-че-го.
     - А свет?
     Роджер сообщил о слабом красноватом свечении.
     - И это все.
     - Отлично, - ответил Брэд. - Теперь слушай, Роджер. Мы дадим тебе возможность осваиваться со своими новыми чувствами постепенно. Простые звуки, простые образы. Над твоим изголовьем окошко диапроектора, а у дверей стоит экран. Ты его не видишь, конечно, но он там. Мы собираемся... минутку, с тобой хочет поговорить Кэтлин Даути.
     Слабый шорох, какая-то возня, потом голос Кэтлин Даути:
     - Роджер, этот говнюк забыл сказать о главном. Сам знаешь, что сенсорная изоляция - опасная штука.
     - Я слышал об этом, - согласился Роджер.
     - Если верить специалистам, самое скверное в ней - чувствовать, что ты не можешь выйти из этого состояния. Поэтому как только ты почувствуешь себя неважно, просто скажи. Кто-то из нас будет здесь, и мы ответим. Брэд или я, или Сьюли Карпентер, или Клара.
     - Вы все сейчас там?
     - О Господи, да - и Дон Кайман с генералом Скэньоном, и еще половина института. Одиночество тебе не грозит, Роджер, это я тебе обещаю. Ну вот. Как насчет моего голоса, он тебя не беспокоит?
     Он немного подумал.
     - Вроде нет. Только немножко скрипучий, как старая дверь.
     - Это плохо.
     - А по-моему, нет. У тебя, кажется, все время такой голос, Кэтлин.
     Она захихикала.
     - Ну ладно, я все равно сейчас замолкну. А голос Брэда?
     - Я ничего такого не заметил. Точно не знаю, мне, кажется, что-то снилось, и какое-то время казалось, что он поет "Ора Ли" под свою гитару.
     - Это интересно, Роджер! - вмешался Брэд. - А сейчас?
     - Нет. Сейчас голос, как голос.
     - Да, и показатели у тебя нормальные. Ну ладно, потом с этим разберемся. Сейчас мы будем давать тебе простые визуальные сигналы. Кэтлин уже сказала, ты можешь разговаривать с нами, сколько угодно, и мы будем отвечать, если захочешь. Но пока мы не будем много говорить, пусть зрительные системы немного привыкнут, а уж потом возьмемся за такие сложности, как одновременное зрение и звук.
     - Начинайте, - ответил Роджер.
     Ответа не было, но через мгновение на противоположной стене возникла точечка света.
     Она была тусклой, и Роджер подумал, что своими настоящими глазами он бы ее вовсе не увидел. Но сейчас он ясно различал ее, и даже в профильтрованном воздухе палаты мог разглядеть над головой еле заметный лучик света от проектора.
     И больше ничего.
     Роджер ждал, собрав все свое терпение.
     Время шло.
     В конце концов он сдался.
     - Ладно, я вижу. Это точка. Я на нее довольно долго смотрел, но она все равно остается точкой. Кстати, - добавил он, оглядевшись по сторонам, - отраженного света достаточно, чтобы я мог немного разглядеть всю остальную комнату. Это все.
     Голос Брэда рявкнул, как раскат грома:
     - О'кей, Роджер. Подожди немного, сейчас пойдем дальше.
     - Ой! Не так громко, ладно? - взмолился Роджер.
     - Я говорю не громче, чем раньше, - возразил Брэд. И действительно, пока он говорил это, его голос утих до нормального.
     - Хорошо, хорошо, - пробормотал Роджер. Он уже начинал скучать. Через мгновение на стене появилась еще одна точка, в нескольких дюймах от первой. Две точки светились еще довольно долго, а потом их соединила полоска света.
     - Это довольно скучно, - пожаловался он.
     - Так оно и должно быть, - сейчас это был голос Клары Блай.
     - Привет, - поздоровался Роджер. - Слушайте, сейчас здесь столько света, что я прекрасно все вижу. Что это за провода из меня торчат?
     - Это твоя телеметрия, - вмешался Брэд. - Вот почему нам пришлось тебя привязать. Чтобы ты не зашевелился, и не поотрывал там все. Сейчас там все дистанционное. Нам пришлось почти все вынести из твоей палаты.
     - Я заметил. Ладно, продолжайте.
     Скучища так и осталась скучищей. Занятие было не из увлекательных. Это могло быть очень важно, но это было еще и очень скучно. После бесконечной череды простых геометрических фигур яркость света была снижена настолько, что отраженного света, освещавшего комнату, почти не осталось. Тогда ему начали подавать звук: щелчки, чистые тоны с генератора, звук камертона, шипящий белый шум.
     Работавшие снаружи менялись смена за сменой. Останавливались, только когда телеметрия указывала, что Роджеру нужен сон, или пища, или судно. Но это было нечасто. Роджер уже начал различать по малейшим признакам, кто сейчас дежурит. Еле заметная ехидная нотка в голосе Брэда, когда в комнату входит Кэтлин Даути, чуть замедленное и почему-то более теплое попискивание звуковой ленты, когда дежурит Сьюли Карпентер. Он обнаружил, что его ощущение времени не совпадает с ощущениями людей снаружи, или с "реальностью", что бы это слово не значило.
     - Этого и следовало ожидать, Роджер, - ответил усталый голос Брэда. - Если ты потренируешься, ты сможешь управлять этим по своему желанию. Ты сможешь отсчитывать секунды, как метроном, если захочешь. Или ускорять время, или замедлить, в зависимости от того, что тебе необходимо.
     - А как это делать? - поинтересовался Роджер.
     - Это твое тело, черт возьми! - вспылил Брэд. - Научись им пользоваться!
     Затем, извиняющимся тоном:
     - Так же, как ты учился отключать зрение. Экспериментируй, пока не получится. А теперь внимание: я собираюсь проиграть тебе партиту Баха.
     Время шло.
     Но не быстро и не легко. Случалось, что изменившееся время против его воли упорно и нудно растягивалось и растягивалось. Иногда случалось, что он, сам того не желая, думал о Дори. Подъем, оставшийся после посещения Дэша, забота и внимание Сьюли Карпентер - все это было приятно, но не могло продолжаться бесконечно. Дори была реальностью его иллюзорного мира, и когда у него вообще было время думать о чем-то своем, он думал о Дори. Дори и первые, радостные годы вместе. Дори и ужасное осознание: он больше не мужчина, он не сможет, как раньше, утолять ее сексуальные потребности. Дори и Брэд...
     - Не знаю, чем ты там занят, Роджер, - одернул его голос Кэтлин Даути, - но твои жизненные показатели летят ко всем чертям! Прекрати немедленно!
     - Ладно, - буркнул он и выбросил Дори из головы. Вместо этого он стал думать о ворчливом, добром голосе Кэтлин Даути, о том, что говорил президент. О Сьюли Карпентер. Он заставил себя успокоиться.
     В награду ему показали цветной слайд с букетом фиалок.

Глава 10

АНТРАША БЭТМЕНА

     Как ни странно, как ни удивительно, но - до старта осталось всего девять дней.
     Дон Кайман приплясывал от холода на тротуаре у церковного жилого комплекса, дожидаясь машины. За последние две недели нехватка топлива стала ощущаться еще сильнее: на Ближнем Востоке шли бои, а Борцы за Освобождение Шотландии взрывали нефтепроводы в Северном море. Сама программа оставалась первоочередным приоритетом, хотя горючего не хватало даже в ракетных шахтах; но все-таки персоналу рекомендовали выключать свет, подбрасывать друг друга на работу, снизить температуру домового отопления и поменьше смотреть телевизор. Ранняя метель припорошила прерии Оклахомы, и заспанный семинарист у подъезда сгребал снег с тротуара. Снега было немного, и этот снег не радовал глаз. Так, во всяком случае, показалось Кайману. Показалось, или это в самом деле был пресловутый "серый снег"? Неужели пепел пылающих лесов Калифорнии и Орегона донесся и сюда, за полторы тысячи миль?
     Когда Брэд посигналил, Кайман подпрыгнул от неожиданности.
     - Извини, - заметил он, влезая и захлопывая дверь. - Слушай, может быть, завтра поедем на моей? Она все-таки жрет меньше, чем твоя махина.
     Брэд угрюмо дернул плечами и посмотрел в зеркало заднего вида. Из- за угла вынырнул еще один АВП, легкая спортивная машина.
     - Я и так жгу топлива за двоих, - заметил он. - Тот же самый, что вел меня во вторник. Халтурят. А может, напоминают, что за мной следят.
     Кайман оглянулся. Действительно, преследователь и не думал притворяться случайным попутчиком.
     - Ты их знаешь, Брэд?
     - А что, в этом есть какие-то сомнения?