лась  самого
Верзилу. Я приказала им закрыть вход в пещеру, и  они  кинулись  выполнять
мой приказ. Но  плита  была  слишком  тяжела  для  двоих,  -  они  сопели,
кряхтели, но не могли сдвинуть ее  с  места.  Снаружи  раздались  шаги,  и
другие трусливо убежали. Я легла возле Умника, готовая на  все.  В  пещеру
осторожно влезли Большая Женщина, Верзила и Старик. Верзила  тихо  стонал,
от него пахло паленой шерстью. Большая Женщина увидела, что место  Верзилы
занято, и сказала Умнику, чтобы он убирался. Тогда я поднялась,  нашла  ее
руку, положила себе на живот и сказала, что у меня будет  ребенок.  Старик
передал мои слова Верзиле и увел его в угол, где обычно лежала я.  Там  из
трещины сверху всегда сильно дуло, но  Верзила  был  жирный  и  не  боялся
холода. Большая Женщина ушла к Верзиле. Я легла возле  Умника  и  укрылась
его шкурами. Нам вдвоем было тепло и уютно, и я быстро заснула.



   13. РАССКАЗЫВАЕТ ЯНИС КЛАУСКИС, СПЕЦИАЛИСТ ПО ЗВУКОВОЙ АППАРАТУРЕ

   Трансформация во времени произошла настолько незаметно и  иллюзия  была
такой  яркой,  что  я,  так  же  как  Василий  Харитонович,  могу   только
удивляться: где сон, а где явь? Я сказал "иллюзия", применив это  слово  к
прошлому, - с таким же правом я мог бы сказать "иллюзия" про  настоящее  и
будущее...
   ...Я бежал по тропе к озеру. От белого  камня,  спустившегося  с  неба,
доносился надсадный плач ребенка. Я бежал и думал, что  возьму  ребенка  и
отдам Дохлятине - тогда Верзила оставит ее в покое. И вдруг я увидел,  что
Верзила гонится за мной. Жизнь моя  повисла  на  волоске:  либо  спасаться
бегством, либо падать на землю лицом вниз и позой смирения просить пощады.
Я помчался что есть духу к озеру через заросли травы.  У  него  ноги  были
длиннее, но зато я был легче. Вот и озеро! Я кинулся в воду прямо в  шкуре
и в подошвах. От страха я не чувствовал холода и  плыл,  быстро  перебирая
руками и ногами. Верзила метался вдоль  берега.  Ему  жалко  было  бросать
дубину, страшно было лезть в холодную  воду,  но  и  боязно  было  других,
которые, как стая шакалов,  окружали  его,  готовые  отомстить  за  старые
обиды. Наконец ненависть ко мне переборола все, и Верзила, бросив  дубину,
кинулся в воду. Его широкие руки на воде работали лучше, чем мои. Я плыл и
смотрел на высокий белый камень как на спасение. Голос  плачущего  ребенка
отчетливо доносился сверху, из темной дыры, в которой что-то  блестело.  Я
уже слышал за собой сиплое дыхание Верзилы, когда из высокого белого камня
вылетело Что-то и упало недалеко. Я подплыл ближе и, едва протянул руку  к
тому, что упало и было похоже на сплющенное яйцо, как Верзила ударил  меня
по руке, - Что-то ушло под воду. Я нырнул, пытаясь поймать Что-то, но  оно
утонуло. А Верзила схватил меня за  горло  и  стал  душить,  но  почему-то
отпустил  и,  как  заарканенный,  заскользил  к  берегу,  тараща  глаза  и
размахивая руками. Я поплыл к другому берегу, из последних сил выбрался на
песок и, поднявшись, медленно побрел к высокому камню. Еще издали я увидел
в основании камня вход в пещеру - она была светлая и теплая. Меня потянуло
внутрь. Вход закрылся за мной,  но  я  не  испугался  -  только  удивился.
Впереди открылся еще вход, поменьше, и  там,  дальше,  тоже  была  пещера,
только маленькая. Я вошел в нее, вход закрылся, и снова  я  не  испугался.
Вдруг пол стал сильно давить на подошвы и в голове  сделалось  туманно.  Я
закачался, но тут же все прошло. Я осторожно выглянул:  передо  мной  была
светлая и теплая пещера, но совсем другая. Эта была огромна и просторна. В
центре в круглом углублении была вода, в  ней  виднелось  точно  такое  же
Что-то, что утонуло на середине озера. Сзади раздался шелест, я  обернулся
и вскрикнул  от  удивления:  стена  на  высоте  моей  груди  отвалилась  и
образовалась большая дыра, сквозь  которую  видны  были  горы,  лес,  наша
пещера и внизу - озеро. На берегу Старик и другие связывали  Верзилу.  Они
возились с ним, как с медведем, - он рвал в клочья путы, отбрасывал их, но
они, как муравьи, облепляли его снова, и он  рычал  и  выл  от  бессильной
ярости. Я заплясал, предвкушая, как они сейчас прикончат Верзилу,  но  тут
Старик увидел стадо кабанов -  я  тоже  их  увидел,  -  и  другие,  бросив
Верзилу, погнались за кабанами. Возле Верзилы остался один  Старик,  -  он
ударил его дубинкой,  связал  и,  вскочив  на  лошадь,  ускакал  вслед  за
другими. Я видел, как впереди, колыша траву, неслись кабаны,  а  за  ними,
рассыпавшись цепью, бежали другие. Старик скакал  на  кобыле  и  гортанным
голосом подавал команды -  другие  слушались.  Я  с  жадностью  следил  за
охотой. Отсюда было видно, как другие загнали кабанов в  каменный  клин  с
отвесными стенами и начали избивать их - вопли и визг еще долго доносились
оттуда.
   От усталости и голода я опустился на пол и заснул было, но вдруг  земля
подо мной задрожала, вода в яме, в центре пещеры,  покрылась  рябью,  и  я
услышал звук - такой страшный  звук,  будто  выл  большой  голодный  волк,
рыдала сова и плакал маленький ребенок одновременно. Звук исходил от воды,
от того белого и круглого, что было похоже на Что-то, утонувшее  в  озере.
Мне хотелось вскочить и бежать, но вместо этого я  ползком  приблизился  к
воде. Едва я обмакнул пальцы, как звук изменился. Я погрузил кисть -  звук
стал приятнее, не таким резким и выворачивающим душу. Тогда  я  опустил  в
воду одну руку, потом другую, - звук еще более смягчился. Я опустил в воду
ноги и погрузился весь, по самое горло, - звук стал  певуч,  будто  запела
стая перелетных птиц. В воде было тепло и приятно и я,  плавая  как  рыба,
случайно дотронулся до белого и круглого Чего-то, лежавшего на дне ямы...
   ...Вынырнул я на середине озера. Солнце палило  нещадно,  но  здесь,  в
воде, было не  так  жарко  -  два  могучих  вентилятора  Станции  Контроля
Космических Объектов (СККО) подсасывали к озеру холодный воздух с  вершины
восточного хребта. До конца дежурства было еще полтора часа, и  я  включил
гермошлем, чтобы проверить показания приборов и окинуть  взглядом  Входной
Экран.
   Гермошлем - очень удобная штука: где бы вы ни были, в озере, в лесу ли,
на вершине горы - в радиусе десяти километров  гермошлем  соединит  вас  с
контрольным пунктом, и перед вами возникнут приборы и экраны, как будто вы
перенеслись в операторский зал. Просто не верилось, что было время,  когда
операторы как  идолы  торчали  перед  приборами,  не  смея  отлучиться.  В
гермошлеме вы можете, бродя  где  угодно,  одновременно  видеть  показания
приборов.
   К тому же  гермошлем  следит  за  малейшими  изменениями  в  показаниях
приборов, и как только какой-нибудь параметр превысит допустимое значение,
шкала начнет мерцать с негромким тревожным позвякиванием. Если  же  вы  не
среагируете, то получите порцию электрощелчков, которые способны разбудить
любого засоню.
   Итак, я переключил гермошлем на обзор приборов и  Входного  Экрана.  По
Инструкции такие проверки полагалось делать каждый  час,  но  мы  с  женой
считали этот пункт пережитком прошлого: ведь подобные системы были  просты
и работали без сбоев сотни лет на межпланетных радиомигалках.  Однако  как
бы мы ни критиковали  Инструкцию,  а  Инструкция  была  для  нас  законом,
нарушить который можно  только  раз,  -  Автомат  Станции  сразу  отключал
нарушителя от систем контроля, и вы должны были  подыскивать  себе  другое
занятие - всякие переговоры с Автоматом исключались.
   Осмотрев приборы, я перевел глаза на Входной Экран. Каждый  раз,  когда
смотрю на него, я поражаюсь нашему  пристрастию  к  старомодным  терминам.
Входной Экран! Надо же было так скучно назвать  гениальнейшее  изобретение
последнего столетия! И главное - ничего, что походило бы на старые экраны.
Просто перед вами возникало  черное,  разбитое  на  квадраты  пространство
космоса.   Квадрат   за   квадратом   плавно   проходил   перед   глазами,
просматриваемый  бегающими  лучами  на  глубину  в  два   световых   часа.
Поговаривали, будто бы Другие уже испытывают системы с глубиной  просмотра
до пяти световых часов, - если это так, то в случае появления космического
объекта они смогут "перехватить" его  прежде  нас  и  "высосать"  полезную
информацию. Такого еще  не  случалось  за  всю  историю  человечества,  но
Инструкция требовала, чтобы мы были готовы к любому варианту...
   Входной Экран зиял, как огромная мрачная дыра в Ничто. Иногда мне  даже
казалось, что из него веет холодом, хотя конечно же,  никакого  холода  не
могло быть, потому что это было чисто иллюзорное изображение. Я осматривал
свой сектор, когда  вдруг  скорость  просмотра  резко  возросла,  квадраты
замелькали, как кадры древнего кинематографа, - я  весь  напрягся,  ожидая
чего-то необычайного.  Таких  явлений  еще  не  отмечалось  за  все  время
существования Станции. От мелькания черных зияющих дыр у меня  закружилась
голова, и, забыв, что нахожусь в воде и что надо хотя бы чуть-чуть грести,
я пошел на дно и порядком нахлебался. А вынырнув, с удивлением  обнаружил,
что передо мной "висит" квадрат, уже  просмотренный  мною,  с  яркой,  все
увеличивающейся точкой, движущейся прямо на меня. Включился автоматический
хронометр,  и  сбоку  светящимися  цифрами  начался   отсчет   времени   и
расстояния. Тут же пришел сигнал, что Станция успела взять объект под свой
контроль. Это значило, что любая информация, в виде  ли  электромагнитного
излучения, в виде ли гравитационных волн или  комбинированными  способами,
например, шнур в шнуре,  -  вся  информация,  которую  мог  бы  передавать
космический объект любым  известным  способом,  надежно  экранировалась  и
сообщалась только на нашу Станцию. Подобные системы Других уже  ничего  не
могли перехватить.
   Я сообщил об этом через стереофонический мегафон - мой голос, как  эхо,
прозвучал по всему горному району. Даже если кто-то из сотрудников Станции
был на охоте на расстоянии до  двадцати  километров,  он  услышал  бы  мое
сообщение.
   Точка нарастала, и,  когда  появился  Главный,  она  была  величиной  с
кедровый  орех.  Объект  шел  с  огромной  скоростью,  системы  наблюдения
выдавали результат с большой погрешностью - на самом деле объект  был  уже
намного ближе к нам, чем это показывал Входной Экран. Правда, надо  отдать
должное его скромности: время от времени на табло  вспыхивали  слова:  "Не
могу оценить точность. Не могу оценить точность". Ну что же, теперь, когда
объект в нашем "мешке", особая точность и не нужна - какое имеет значение,
через час двадцать он достигнет атмосферы или через час  тридцать.  Важно,
что информация из него уже "выкачивается" нашей станцией и по  специальным
каналам связи поступает в Центр. Мы, работники Станции, понятия не  имели,
что там "качают" наши "насосы".
   Главный,  очень  пунктуальный  и  придирчивый,   тщательно   просмотрел
видеоотчет о начале контакта  Станции  с  объектом  и  сухо  сказал  через
стереомегафон, что я действовал точно в соответствии с Инструкцией. У него
принцип: никогда никого не хвалить.
   У нас коллектив небольшой - пятеро, не считая старого коня для верховой
езды и веселого молодого пса. Мы работаем уже несколько лет  и  все  очень
дружны. Главный и его жена, врач Станции, и мы  с  женой  -  все  довольно
едины во взглядах и интересах и не стремимся искать другое общество. Пятый
-  одинокий  старик,  прибившийся  к  Станции  и   выполняющий   различные
вспомогательные функции, - увлечен разгадкой секретов тибетской  медицины.
Главный и его супруга любят охоту, рыбалку,  метание  копий.  Мы  с  женой
предпочитаем разведение древних,  почти  истребленных  животных,  например
бурундуков.
   Объект приближался, и направление его движения менялось: ясно было, что
он лишь приблизится к Земле и уйдет дальше, в сторону Солнца. Я  вылез  на
берег,  развалился  на  горячем  песке.  Передо  мной  проносились  черные
квадраты космоса, а объект, напоминавший серебристый сияющий мячик, как бы
висел на одном месте, чуть заметно уменьшаясь в размерах. Вдруг от  мячика
отделилась искорка и стала уходить по касательной в сторону. Я  тотчас  же
объявил по стереомегафону. Главный распорядился включить второй "мешок". Я
включил и тотчас получил сигнал, что микрообъект взят под контроль.
   Через час объект исчез с Входного  Экрана,  а  микрообъект,  тормозясь,
начал  крутить  вокруг  Земли  сужающиеся  петли.  Я  должен  был  сдавать
дежурство  Главному,  когда  из  центра  сообщили,   что,   по   расчетам,
микрообъект приземлится в нашем районе. Главный объявил  готовность  всего
персонала - все мы собрались на берегу озера, в гермошлемах, и даже Старик
вынужден был оторваться от ста томов Ганжура и  двухсот  семнадцати  томов
Данжура. Он принес лассо, сплетенное по  просьбе  Главного  для  охоты  на
заводных механических косуль. За ним приплелись  его  любимчики  -  умняга
конь и веселый пес.
   Мы стояли возле "пещеры" - так называли мы между  собой  нашу  Станцию,
потому  что  она  была  построена  в  бывшей  пещере,   которую   пришлось
значительно расширить. Стояли, задрав головы к небу. Микрообъект  был  уже
настолько низко,  что  Входной  Экран  не  брал  его,  и  мы  использовали
допотопные оптические дальномеры. Мы с женой первые увидели поблескивающую
точку прямо над нами. Все наперебой стали высказывать  предположения,  что
бы это могло быть. Но фантазировать пришлось недолго - вскоре  микрообъект
уже плавно покачивался над поверхностью воды на маленьком парашюте. Стропы
тянулись к сетчатому мешочку - там лежало Что-то, напоминающее  сплющенное
яйцо, гладкое и белое, как полированная кость.
   Глядя, как Что-то медленно приближается к воде, я сказал, ни к кому  не
обращаясь, что надо бы срочно подплыть, чтобы не  дать  утонуть.  Главный,
тоже как бы разговаривая с пространством, сказал, что  торопливость  здесь
неуместна, а уместны осторожность и выдержка. Я сказал, что потомки нам не
простят, если с микрообъектом что-нибудь случится.  Главный  ответил,  что
те, кто его запускал, знали о существовании атмосферы,  -  он  показал  на
парашютик, - а следовательно, знали о существовании воды, и  поэтому  вода
ему не страшна. Я сказал, что, возможно, это  и  так,  но  все-таки  проще
взять его сейчас, подставив руку, чем потом нырять на сто метров под  воду
и шарить там между камней. Ведь все равно придется его брать. "Мы не имеем
права  своевольничать",  -  все  более  раздражаясь,  сказал  Главный.   Я
возразил, что Инструкция не запрещает  входить  в  физические  контакты  с
космическими объектами. "Да, - сказал  он,  -  Инструкция  не  запрещает".
Спорить с ним было бесполезно. У него принцип: делай то, что поощряется, и
не делай того, что не запрещается.
   В этот момент раздался металлический щелчок, и один из четырех стропов,
на которых держалось Что-то,  автоматически  отстегнулся.  До  поверхности
воды оставалось несколько метров. Я знал, что  если  я  сейчас  брошусь  в
воду, то успею доплыть, но  я  знал  и  другое:  Главный  нажмет  в  своем
гермошлеме специальную кнопочку, Автомат Станции навсегда отключит меня от
работы, и я вынужден буду снова уйти в город, откуда мы с женой  вырвались
с таким трудом.
   - А вы как считаете? - обратился я к его жене.
   Она не сводила глаз с микрообъекта. Я думал, что она не расслышала,  но
она вдруг повернула ко мне строгое свое лицо и быстро сказала:
   - Я бы на вашем месте не спрашивала!
   Главный с удивлением взглянул на нее и покачал головой. Старик  странно
улыбнулся и, подняв к небу палец, изрек:
   - "Ваша душа очистится, если вы познаете истину".
   Жена незаметно кивнула мне, и я бросился в озеро.
   - Запрещаю! - закричал Главный, и я услышал, как он  плюхнулся  в  воду
вслед за мной.
   Я плыл, поглядывая  через  плечо  за  преследователем.  Главный  быстро
нагонял меня - сказывалась  его  натренированность.  Я  напряг  все  силы.
Микрообъект  висел  уже  почти  над  головой.  Когда  я  подплыл  к  нему,
отстегнулся  второй  строп,   и   Что-то   сильно   наклонилось,   готовое
выскользнуть из  сетчатого  мешочка.  Я  дотянулся,  ощутил  его  холодную
твердую поверхность. Главный ударил меня по  руке,  схватил  за  горло.  В
глазах потемнело,  но  внезапно  пальцы  его  разжались,  и  он,  рыча  от
бессильной ярости и размахивая руками, заскользил к берегу. Сквозь  туман,
плавающий перед глазами, я увидел, как Старик, сидя верхом, вовсю  погонял
коня. От него в воду тянулась длинная веревка...
   Тут возле моего лица раздался всплеск, и Что-то скользнуло под воду.  Я
нырнул и едва коснулся его пальцами, как тотчас же ощутил сильный рывок...
   ...Я понял, что веревка, которой я был связан с плотом,  зацепилась  за
бревно. А когда вынырнул, был оглушен грохотом и воем. Над  озером  висела
полная луна, все вокруг странно дрожало. Я посмотрел на берег - там должен
гореть фонарик Ирины... Вдруг кто-то возник  из  темноты,  схватил  своими
лапами  гофрированные  трубки  акваланга  и   пережал   их,   скалясь   от
дьявольского  смеха.  Подача  кислорода  прекратилась,  аварийный  клапан,
видимо, тоже был пережат, - задыхаясь, я сорвал с пояса веревку и  накинул
петлю на голову страшилища. Он отпустил меня и, рыча, заскользил к берегу.
Мне некогда было разбираться с веревкой,  которая  застряла  где-то  между
бревен, - я дернул ее что было сил, вырвал и тотчас нырнул.
   Я погружался все глубже. Фонаря, укрепленного на маске акваланга,  было
недостаточно, я включил запасной  фонарик.  Звук  продолжался.  Пеленгатор
указывал направление: вертикально вниз, на дно озера. Я торопился. Времени
оставалось не так уж много, да и начинала сказываться холодная вода,  хотя
я и был в белье, смоченном постным маслом.
   Внезапно стрелка  пеленгатора  задергалась,  заметалась  из  стороны  в
сторону, как бешеная. До меня донесся приглушенный грохот,  вой,  скрежет.
Мягкая, но  сильная  волна  ударила  снизу  в  лицо,  в  грудь,  швырнула,
закрутила и понесла в чудовищную воронку. Грохот нарастал - звука, который
исходил от источника, почти не было слышно.
   Теперь меня уже не крутило, а несло, как  щепку,  вниз,  на  дно.  Свет
фонарика отражался от слоев воды, дробился, и я мало что мог видеть.  Мимо
мелькнул черный рваный край, и на расстоянии  вытянутой  руки  заскользила
вверх каменная стена с причудливо изогнутой поверхностью. Такая  же  стена
проносилась с другой стороны.  Я  понял:  дно  озера  раскололось  и  меня
засосало в трещину.
   Постепенно скорость потока уменьшилась, и я плавно опустился на  глыбу,
застрявшую между стен. Где-то вдали свистел и ревел поток - здесь же  было
спокойно. Я направил пучок света под ноги  и  вскрикнул  от  удивления:  в
выемке между глыбой и  стеной  блестело  Что-то,  напоминавшее  сплющенное
яйцо, гладкое и белое, как полированная кость. Я взял  Что-то  в  руки,  и
тотчас странное, чудное ощущение овладело мною:  будто  я  раздробился  на
множество других "я", в каждом из которых как бы присутствовал тот "я",  у
которого в руках было Что-то. Будто я окунулся в  бассейн,  кишащий  точно
такими же телами, как и я, причем каждое другое тело  было  тоже  моим.  Я
засмеялся, руки мои  затряслись,  и  от  белого,  гладкого,  напоминавшего
сплющенное яйцо, пошел тот самый звук, который исходил  от  озера,  только
этот был тихий и мелодичный. Изумленный,  я  застыл,  глядя  вытаращенными
глазами на то, что было у меня в руках, - звук прекратился. Я снова потряс
руками - звук пошел  опять.  Тогда  я  как  сумасшедший  стал  встряхивать
Что-то, забыв обо всем на свете. И чем дольше я  тряс,  тем  больше  терял
ощущение самого себя и все больше как бы уходил  куда-то,  растворялся  во
времени, переходя из одной телесной оболочки в другую.  И  вот  я  увидел,
или, точнее, охватил мысленно, все, что было  раньше  со  мной,  что  есть
теперь и что будет в будущем. Я понял, что сквозь века в  разных  телесных
оболочках передается одна и та же человеческая с