у  был жалован барон  орденом,  землею в
Тамбовской губернии  и особняком в Петербурге.  Что  сталось с  землей после
Великой  Октябрьской, было ясно - сначала колхозы,  потом новые фермы, потом
кризис у фермеров. А вот дело с особняком  неожиданно приняло крутой оборот.
Одно время  там располагалась редакция журнала "Каток",  профсоюзного органа
работников скоростного  автотранспорта.  Потом  особняк  перешел к народному
театру цыган  "День  пляшем, два поем", которых  скоро сменил  патриотически
настроенный  "Клуб  любителей отечественной  водки", со временем  уступивших
свое  место  модельному  агентству  "От  бедра". В конце концов, особняк был
арендован  "Зачинай-БАНКом",  известным своими  инвестиционными проектами  в
области  долгосрочного строительства  крупных  объектов на суше  и небольших
кораблей  на море. Но  ветер  перемен не оставлял  особняк  барона Гросса  в
покое. Едва "Зачинай-БАНК" обжился в новом помещении и начал пускать  корни,
прибирая к рукам все пристройки и окрестные здания, как  снова грянул  гром.
Из  далекой  солнечной  Ниццы  в  обновленный  пристройкой  Санкт  Петербург
прикатил некий фон Штольценберг со своим любимым ротвейлером по кличке Рувв.
Едва переступив порог отеля, Штольценберг заявил окружившим его журналистам,
что прибыл  с важной  миссией восстановления  справедливости. Он  утверждал,
ласково потрепывая  Рувва по  слюнявой  морде, что является прямым  потомком
барона Гросса  и согласно личному  указу императора от  1729 года  имеет все
права на особняк своего папаши в самом центре  Санкт-Петербурга. Более того,
европейское  сообщество  не  потерпит  нарушения  его  прав,  то  есть  прав
человека,  и  предъявит санкции правительству  России,  если  его,  то  есть
Штольценбергера, собственность  не  вернется в  законные  руки, а достанется
варварам.  Не видать  тогда, мол, России европейских  кредиторов,  как своих
ушей, - блеснул напоследок знанием русских поговорок Щтольценбергер.
     Представители "Зачинай-БАНКа"  несколько  озадачились.  С одной стороны
какой-то  малохольный Штольценберг со  своим  слюнявым  Руввом,  а с  другой
стороны  европейское  сообщество,  за  которым  всегда  маячит  американское
общество.  Хотя   особняк   и   был   передан  на  ближайшие   пятьсот   лет
"Зачинай-БАНКу" российским правительством после честной уплаты в бюджет $355
тысяч плюс налоги, в нынешней ситуаци, от президента всех россиян можно было
ожидать чего  угодно,  понимаешь. Он, например.  Мог позабыть про  355 тысяч
плюс  налоги  и  просто  подарить  Штольценбергу особняк  от  широты  души и
сложности   международной  обстановки.  Слегка  перепуганные   представители
"Зачинай-БАНКа"  собирали в  это  утро  пресс-конференцию  для  ознакомления
общественности  со  своими планами. Штольценберг  вечером, после совместного
ужина  с Руввом, давал  альтернативную пресс-конференцию в  отеле. Туда были
приглашены журналисты, освещающие проблемы недвижимости и собаководства.
     Антон прибыл в  особняк Гросса вовремя,  чему  сам несказанно удивился,
взглянув на  часы, висевшие  над входом. Его  наручные часы остановились еще
месяц  назад,  после купания в  фонтане во время затянувшегося  празднования
белых ночей, и  поэтому всегда показывали четыре  часа  дня. Честно  говоря,
Гризову  просто   катастрофически   не  хватало  времени,  чтобы   дойти  до
мастерской.
     К   счастью  пресс-конференция  еще   не  началась.  Посреди  обширного
конференц-зала,  увешенного  люстрами  и  гобеленами  старика  Гросса,  были
расставлены  мягкие полу кресла для журналистов. Задумчивые коллеги дремали,
вяло, просматривая пресс-релизы в дорогих папках, - было  всего  одиннадцать
утра,  самое неурочное время. Среди  прибывших с  первого взгляда выделялись
два  брюнета  южного  типа,  но  явно не  отечественного происхождения.  Они
вертели  в  руках  дорогие  фотоаппараты  и  глазели  на  гобелены  с  видом
пожирателей  культуры.  Антон зарегистрировался  у миловидной  девушки,  при
дверях.  Затем   получил   свою  папку  и,  усевшись  поудобнее,  в   хорошо
сохранившееся со времен папащи Гросса, кресло, углубился в чтение. Наученный
профессиональным опытом  Антон  сразу заглянул  в  конец списка мероприятий.
Предчувствие его  не обмануло: под цифрой "8" значилось многообещающее слово
"фуршет". Значит, день начинался неплохо.
     От   размышлений  о   предстоящем   фуршете   его  отвлекли   тактичные
покашливания  ведущего,  в  роли  которого сегодня  выступал  сам  президент
"Зачинай-БАНКа"  Георгий   Васильевич  Швассман-Вахман.   Так  значилось  на
табличке, стоявшей перед ним на  столе.  Справо т президента эротично сидела
блондинка, судя по выражению глаз - переводчик. Таблички перед ней почему-то
не было. Слева разместился человек небольшого роста,  но,  видимо,  большого
веса,  поскольку  Георгий Васильевич все время  косил в его  сторону  правым
глазом. На  табличке  значилось: "Вице-президет по особым  вопросам  Георгий
Васильевич Швассман-Вербин".  Клановость в банковском  деле  была налицо.  О
фамилии блондинки можно было и не спрашивать.
     Между там, первый Швассман, которого Антон про себя уже успел окрестить
для лучшего запоминания Шмайсером, нагнулся к микрофону и несмело произнес:
     -- Раз, Два, Три...
     "Елочка  гори"  добавил  при себя Антон и приготовился слушать, включив
диктофон.
     -- Здравствуйте, господа журналисты, - прокашлял Георгий Васильевич, --
зараз начинаем, как  принято  говорить  у нас  на банке,  в смысле  в банке,
пресс-конференцию. Тут вот, как вам уже известно, приехал из далекой Ниццы к
нам  в Санкт-Петербург некий  господин Штольценберг и попросил, так сказать,
освободить помещение.  Я прямо к  сути, господа,  без предисловий.  Так  вот
явился он к  нам из Ниццы, как снег на голову, хотя какой в  Ницце  к  черту
снег, и утверждает, что,  мол,  это  его дом. Хотя здесь каждая..., в смысле
каждый  ... гражданин Санкт-Петербурга знает,  что  это  наш дом, в смысле -
дворец. И  что  он  честно  приобретен  на  средства  нашего  банка, то есть
вкладчиков. Я прямо к сути, господа,  без предисловий. И вот, этот ,господа,
Штольценбергер...
     Тут  в разговор  без  предисловий  вмешался второй  Швассман.  Видимо у
вице-президента по  особым  вопросам  так накипело  на душе,  что о  избытка
чувств он даже вскочил со своего кресла, опрокинув микрофон.
     -- Я этого собаковода в бараний рог сверну! - выпалил он, глядя горящим
взором на журналистов,  - Хрен ему с маслом, а  не особняк наш!  Приперся из
Ниццы! Отдавай, говорит! Он там, понимаешь, на горячем песочке прохлаждался,
а я тут за особняк столько народу поло... То есть тендер пять лет выигрывал,
пока в аренду получил.
     Инициативу снова перехватил Шмайсер.
     --  Мой   коллега  хотел  сказать,  что  имеющуюся  у  нас  на  балансе
недвижимость,  мы,  в  смысле  "Зачинай-БАНК"  никакому  Штольценбергеру  не
отдадим. Пресс-конференция закончена. Прошу задавать вопросы.
     Вице-президент  снова  вскочил  со  своего  места и рявкнул на весь зал
зычным голосом:
     -- У меня тоже ротвейлер есть. Ну и что? Зовут его, - кто Борька, а кто
Доходяга. Будка у него испанским кафелем обшита. Живет, сволочь, лучше меня.
Но я ж не еду в Ниццу за особняком. На кой мне там еще один?
     Молчавшие до той поры иностранные  брюнеты  неожиданно оживились.  Один
трижды сфотографировал вице-президента "Зачинай-БАНКа", а второй поднял руку
и    на    ломанном   русском,    к   неудовольствию    эротично   скучавшей
блондинки-переводчицы, задал ему вопрос:
     -- Марио Бунзони, "Миланский Курьер", отдел хроники животных. Извиныте,
если я правилно ва понэл. У вас тоже есть собака?
     Ясен перец, - бодро подтвердил второй Швассман, - Жрет одну свинину  из
морозилки...
     Тогда почему вы не встретылись сегодня  утром  на выгулке кабелэй около
отеля,  в  котором  живэт  господин  Щтольценбергер.  Вы   могли  бы   тогда
обсудитьвсэ деловой проблэм? Так делайт всэ на западе.
     -- У меня сука. А кроме того, я что, похож на идиота, - один на  один с
ротвейлером гулять? - ответил  Гергий Васильевич, - У  меня  что, холуев  не
хватает в семь  утра шариться с голодной псиной по  набережной? Да  она меня
сожрет  к  черту,  если  чего  не   то  скажу.   Я   с  ней   только   через
пуленепробиваемую дверь будки базарю.
     -- А  вот господин Штольценбергер, -- назидательно проговорил  миланец,
-- свой собак трыжды в день моет шампунем от пэрхоты "Пантын-про-Вэ", чистыт
ей зубы пастой "Колгэйт" и кормит с ложечки бульоном "Маги".
     --  Может,   он   еще  и   спит  с   ней?  -  пошутил  вдруг  президент
"Зачинай-БАНКа"
     Миланец скромно потупил глаза.
     --  Такой вопрос не принято задавать на  западэ, но по нашим данным  он
очен привязан  к своему  кобелю  Рувву.  Он даже построил ему будку  в своей
спальне.  Весь  прогрессивный  Милан  наполнен  слухами  об  их  предстоящей
женитьбе, поскольку медовый месэц они собиралис ироводит у  нас,  - в Милане
самый хороший собачий корма.
     Президент и вице-президент переглянулись. Потом  они переглянулись  еще
раз,   одновременно   посмотрели  на   эротичную   блондинку   и,   наконец,
вице-президент, повидавший на своем веку  немало, с трудом  выдавил из себя:
Так он что, еще и собачий педераст?
     --О, так нельзя говорить у нас на западе! У нас свободный страна. Можно
любить  кого  хочешь:  кошечек,  собачек,  мышек,  лягушек. Просто  господин
Штольценбергер очень любит собак.
     Эротичная  блондина громко выдохнула.  А  оправившись от  зоологических
новостей Шмайсер отчетливо и с нажимом поговорил:
     -- Ну, с таким,  мы  вообще переговоры вести не  будем.  "Зачинай-БАНК"
имеет  дело  только  с  серьезными  клиентами.  Вот  если  бы он  приехал со
слоном...
     Дальнейшее  течение   пресс-конференции   стало   Антону   неинтересно,
поскольку  перешло  в  русло   обсуждения  сексуальных  проблем  Африканской
саванны.  Наиболее  профессиональные  журналисты,  которым уже  сказано было
достаточно  для  статьи  или  сюжета, начали потихоньку испаряться из  зала.
Остальные,   которым  вообще  все  было   по  барабану,  а  сказанное  потом
превращалось в придуманное, с нетерпением ожидали фуршета. Антон представил,
что  нарисуют  сидевшие  за   нам  представители  активно  желтеющей  газеты
"ФиА-Аморэ" для своих  скабрезных читателей. Скорее  всего, это будет коллаж
на обложке: "огромная фотография слона, спаривающегося с восторгом,  и рядом
Штольценбергер, целующийся со своим слюнявым Руввом под заголовком "Зачем вы
слоники людей не любите?"
     На  секунду Антон  все же пожалел  о фуршете,  поскольку  символический
завтрак уже  переварился. Однако,  очень  скоро пришла  спасительная мысль о
том, что  сегодня  пятница, и он  зван  на  торжественную пьянку со  старыми
друзьями  в Зеленогорске.  Не виделись они больше  двух месяцев,  а в полном
составе не собирались еще больше. Поэтому пьянка-гулянка должна  была  выйти
на славу. Начиналось  все. как  обычно, мирно: "посидим, пива попьем", что в
переводе  означало  "водку   привозить   не   зпрещается".   После  прибытия
спасительной  мысли,  размышления  о  фуршете  со  Шмайсером  и   блондинкой
американского   стандарта   быстро   потеряли   свою   актуальность.   Антон
по-английски покинул  зал. Никто из русских не обратил на это внимания.  Уже
спускаясь по  широкой лестнице  Гризов услышал очередной  ответ  Швассмана -
Васмана "Нет, вот если бы со слоном...".
     Дальнейший  план  действий  был ясен. Виртуальное  солнце  за  облаками
клонилось к теоретическому обеду. В редакции деловой газеты "ПД",  где Антон
Гризов подвязался на поприще журналистики, делать было нечего до завтрашнего
утра. Информационный задел имелся -  помимо истории с "Зачинай-БАНКом"  были
еще секретные сведения о запуске  новой телевизионной лотереи  для  среднего
класса  "Попадайка-Лото".  Значит, работать надо  завтра,  а сегодня вечером
можно расслабиться и получить максимум удовольствия.
     Обмозговав все это на ходу, Антон устремился на Финляндский вокзал. Там
он купил билет до Зеленогорска, и, посмотрев расписание, выяснил, что у него
есть  минут  пятнадцать  до  ближайшей электрички.  При  этом  Гризов  снова
посмотрел  на  часы, которые методично  показывали четыре,  подышал  на них,
немного  потряс,  и с  чувством человека, у которого  в  кармане  уже  лежит
пропуск в рай,  стал бродить  между  ларьками.  Очень  скоро  он  принял вид
праздношатающегося  джентльмена, -  предвкушение  удовольствия  давало  себя
знать.  Двигаясь таким манером вдоль  ларьков и лотков со всякой всячиной, в
которых можно было купить все от колбасы до презервативов, Гризов подобрался
к развалу  с печатной продукцией. Здесь его остановил чисто профессиональный
интерес,  - захотелось  посмотреть,  что нынче  предлагает  рынок СМИ и  чем
заняты коллеги из конкурирующих изданий.
     Окинув   неторопливым  взглядом  содержимое   лотка,  Антон   несколько
озадачился: рынок СМИ предложил ему ровно 25 сисек разичой конфигурации и 15
задниц всевозможной  комплекции.  И то и другое  было  от шире, то  уже,  то
краснее,  то белее. Но отыскать  среди  этой потной  и  стонущей на все лады
продукции что-либо похожее  на нормальную газету представлялось неразрешимой
задачей  даже для него, профессионала  в своем деле.  Не привыкший отступать
так просто, Антон продолжил свои поиски и купил-таки газету "Я-Разбитной", в
которой на первый  взгляд никакой  порнухи  не было, все-таки считалось, что
она пишет для подростков. "Что ж, побуду полчаса подростком", решил Гризов и
пошел грузить свои уставшие кости в электричку.
     Удачно  разместившись  у  окна,  Антон  развернул  газету,  стал читать
передовую  статью. На десятой строчке  он понял,  как просто  и  быстро  его
обманули. Взглянув на  производителя этой, с первого взгляда не  эротической
продукции,   Грзов   узнал,   что   ее   издавал   все   тот   же    концерн
"ФиА-Пресс",свихнувшийся на производстве порнухи. Отец-основатель концерна и
главный редактор  старейшей газеты "Филиппики и Агрономики" Ф.Ф.  Кулумбарий
на заре перестройки первым в стане начал бесстрашно освещать проблемы секса.
Времена   изменились.  Но  эта,  некогда   запретная  тема   ему   настолько
понравилась, что ни о чем другом он больше писать не хотел. Секс, понимаешь,
он и в Африке секс. Кулумбарий активно  гордился, что был первым журналистом
в  стране, обнаружившим  у  ее  жтелей  все  основные признаки  сексуального
поведения.  Ему  нравилось видеть  людей  через  секс.  Получалось  проще  и
значительно интересней.  Куда  ни  глянь,  в  глазах  читалось одно сплошное
либидо. Едет шофер  автобуса, - в глазах  секс. Долбает шахтер в забое стену
угля длинным и  теплым молотком, - в глазах черный секс. Закручивает механик
округлую  гайку с  дыркой,  а  руки  его дрожат  от  сексуального влечения к
трактору.  И  подростки,  естественно,  не   могли  остаться  в  стороне  от
всепокрывающих  тиражей  концерна.  Передовая статья газеты  для  школьников
наставляла  "Дорогие ребята,  если вы учитесь  а шестом классе  и вам надело
смотреть   легкую  эротику,   переходите  быстрее   на  жесткое  порно!".  В
подтверждение правильности своей мысли  автор выдавал  психологически верную
идею  "...это  позволит  вам  к  восьмому  классу  удовлетворить эротические
фантазии и начать хорошо учиться!".
     Антон на  минуту отвлекся от увлекательного  триллера для  подростков и
подумал,  будут  ли  подростки после  этого,  читать что-нибудь  из школьной
программы. Одна его подружка, работавшая без образования по совместительству
учительницей  литературы  средних  классов,  примерно  так  описывала  сцену
исторической дуэли  Пушкин-Дантес: "Ну, в общем, поссорились писатели Пушкин
и  Дантес из-за  тетки, жены  одного из них и застрелились. Теперь  на месте
дуэли стоит памятник, а рядом рынок, где продают дешевые помидоры и  станция
метро, которая, блин, почти всегда  закрыта.  А  в общем Пушкин  очень любил
няню Дантеса  Арину  Шараповну, то есть  Радионову".  После обучения у таких
продвинутых  педагогов  детишки  уже  в  восьмом  классе  озадачивают  своих
родителей вопросами типа: "Мама, когда мне  лучше  детей заводить - пораньше
или попозже?".
     На днях Антон слышал по радио  о том, что  в Африке какой-то малолетний
недоумок  стал  отцом в  14 лет  и занесен за это в книгу рекордов  Гиннеса,
которая преимущественно  на таких убогих и  специализируется.  Старик Гиннес
прилежно  записывает в свою книгу  тех, кто  отрастил  самые  длинные в мире
ногти,  принципиально  не хочет стричь грязные  волосы,  плюет  дальше  всех
против ветра и громче всех пукает. Чего не сделаешь ради известности.
     От размышлений  о судьбах страны Гризова  оторвал  потусторонний вопль,
раздавшийся в  вагоне  и  на  секунду  заглушивший  стук  колес  бежавшей  к
Зеленогорску  электрички.  Дремавшие  пассажиры полу пустого  вагона  дружно
вздрогнули. Кто-то  опустил голову, притворившись спящим, кто-то внимательно
стал изучать  пейзаж  за окном,  Антон же поднял  лицо  вверх и приготовился
услышать до боли знакомое и надоевшее:
     --  Извините за  беспокойство!  -  а  затем  и это  самое беспокойство,
--Граждане пассажиры, покупая газету "На игле и в петле",  вы  действительно
помогаете  бездомным  гражданам  нашего великого "Санкт-Петербурга",  города
четырех революций! Просьба помочь им. Газета стоит всего десять долларов.
     Со скорбным видом  собиратель долларов  двинулся  по проходу. Почему-то
никто из пассажиров  не загорелся желанием отдать последние  десять долларов
своим согражданам, находившимся  то  на игле, то  в петле.  Антон  знал, что
расслабляться еще рано.  Не успел  первый собиратель исчезнуть,  за  дальней
дверью  вагона, как ближайшая дверь снова растворилась,  и  прямо  с  порога
раздалось зычное:
     -- Граждане пассажиры! Тому, кто не хочет скучать в пути, мы предлагаем
свежие и увлекательные по содержанию номера  газет  "Калейдоскоп" и "Бритвой
по горлу". Из них вы наконец сможете узнать  все о маньяках, наводнивших наш
город, серийных убийцах, известных  политиках  еще более известных  валютных
проститутках, растлителей детей,  крепкой  мужской  любви  и других  обычаях
нашего времени. Покупайте свежие номера стоимостью всего пять долларов.
     К удивлению Антона желающих узнать все  о маньяках и душевных терзаниях
честных  проституток  оказалось  не  так  мало.  Газеты  с  этой  блевотиной
расходились  на  ура.  Гризов  только  пожалел  предыдущего  собирателя. Да,
маньяки ценились меньше, но продавались лучше, чем проекты помощи бездомным.
Впрочем, на  следующей остановке  в Солнечном,  Антон несколько  усомнился в
своих выводах. Собиратель помощи бездомным сошел на платформу и, спустившись
с  нее,  приблизился к припаркованной  неподалеку вишневой "девятке". Бросив
остаток газет  в  багажник,  он  уселся за  руль и, газанув  как  заправский
Шумахер,  устремился  обратно  в  Питер.  "Откуда  у  бездомного  гражданина
новехонькая "девятка"?- подумал Антон,  - Я вот не бездомный, а "девятки"  у
меня нет. Странное дело. Наверное, он в ней живет".
     К счастью электричка  скоро  прибыла в Зеленогорск, город  домохозяек и
добрых мафиози, рассыпанный по гостеприимному берегу Финского залива.  Антон
спустился по  бетонной лесенке, выбросил эротическую газету для подростков в
урну, и, осторожно переступая через рельсы, пошел в сторону видневшихся  над
лесом редких многоэтажек. Если посмотреть со стороны, то в Зеленогорске была
всего  одна  единственная  главная улица  -  проспект  Ленина. Только она  и
состояла из привычных  глазу  городского  жителя кирпичных  и блочных домов.
Только   она,  видимо,  и  давала  Зеленогорску  право  называться  городом,
поскольку  все остальное тонуло  под  кронами  деревьев, и на  площади более
десятка квадратных километров было  абсолютно невидим