Эрнест Маринин.
Рассказы

Узник
Искатели удовольствий
Свой жанр
Тете плохо, выезжай!
Ожидание тепла


Эрнест Маринин.

                                  Узник

   -----------------------------------------------------------------------
   "Знание - сила", 1978, N 9
   OCR & spellcheck by HarryFan, 31 July 2000
   -----------------------------------------------------------------------


   День первый

   В  грохоте  рвущейся  атмосферы,  заслоняя   звездное   небо   взмывшим
горизонтом, планета обрушилась на  корабль  каменной  грудью  и  помчалась
дальше по  орбите,  унося  на  себе  смятую  жестянку  с  полураздавленным
человеком в кабине.
   Это была всего лишь неудачная посадка, но именно так представилось  все
Олегу, когда он пришел в себя. Он был один в корабле.  Он  возвращался  на
Землю. Вернее, его отправили на Землю. Выгнали за трусость. Но он  не  был
трусом. Он был осторожен и предпочитал обойти опасность, а  не  преодолеть
ее.  Правда,  если  другого  выхода  не  оставалось,  он  шел  напрямик  и
пробивался. Но он всегда предпочитал другой выход. Виновато было не в меру
богатое воображение. Оно подавляло его, жило самостоятельно, не подчиняясь
логике,  нанизывало  страхи  связками,   как   баранки.   Он   видел   все
маловероятные и невероятные опасности и по  склонности  характера  избегал
их. Но его не поняли, сочли трусом - и выгнали. Дали  корабль,  рассчитали
маршрут, но в космосе можно рассчитать не все - корабль лежал разбитый  на
планете, которая неслась по  орбите  вокруг  быстровращающейся  звезды.  У
таких звезд планет не бывает. Но у этой была.
   Закрыв глаза, он шептал: "Не больно, не больно, не больно..." Эти слова
вспыхивали  в  темноте,  где-то  вдали,  узенькой   светящейся   строчкой,
надвигались в  оранжевом  сиянии  и  исчезали,  уплывая  за  затылок.  Так
повторялось много раз. Потом боль прошла. Он подумал, что надо  встать,  и
ужаснулся, представив, с  каким  звуком  будут  выдергиваться  из  обшивки
кресла изломанные ребра, - и рванулся вперед, пока страх не успел  сковать
мышцы. Он встал, замер, покачиваясь,  вдохнул  воздух  пересохшим  ртом  и
осторожно, не веря, медленно повернулся. Руки слушались его,  движения  не
причиняли боли. Все было  цело.  Он  опустился  на  подлокотник  и  хрипло
рассмеялся. Он наконец поверил, что жив и цел, и ощущение вновь обретенной
жизни наполнило его бесконечной радостью.
   "Дельта"  была  трупом.  Погиб  вычислитель.  При   ударе   микромодули
треснули,  рассыпались  и  теперь  лежали  на   полу   красивыми   кучками
разноцветное крошки. Систему регенерации, правда, можно было восстановить.
Месяца за два. Разбилась вся электроника. Ручное  управление  уцелело,  но
разрегулировалось. А какая разница? Все равно не было  вычислителя,  почти
не было горючего.  Продукты  уцелели,  но  кислорода  хватит  максимум  на
неделю.
   И вообще, что снаружи? Почему-то он еще об этом не подумал.
   Он подошел  к  иллюминаторам.  Желто-серые  камни  и  скалы  без  следа
растительности, какое-то нелепое серо-розовое небо. И заметный  ветер:  по
небу ползли лиловые кляксы - облака, что ли? - и еще пыль  вдруг  взлетала
столбиками и уносилась в сторону. Вверху воздух  был  прозрачен,  а  вдаль
видимость резко ухудшалась.  Похоже  на  клюквенный  кисель,  разбавленный
водой из лужи. Он хотел взять пробу воздуха, но  анализатор,  естественно,
не работал.
   "Надо выйти наружу. А если там какая-нибудь дрянь живая?"  Ему  тут  же
показалось, что в киселе мелькают тени. "Да нет, не  может  быть,  чудится
мне со страху. Нет тут никого!" В розоватой дымке ничего не было видно, он
снова подумал, что пора выходить,  вздохнул  и,  спиной  чувствуя  близкую
опасность, пошел за скафандром.
   Долго стоял в шлюзе, не решаясь открыть люк, и думал: "Эх, если бы  бог
был! Я бы уж от души помолился: господи, сделай из этого киселя нормальную
атмосферу - чтоб дышать, чтобы было прохладно и свежо, и с  запада  тянуло
жасмином, а с юга, к примеру, ландышами... Эх!" Он тяжко вздохнул,  сцепил
зубы и открыл люк.
   Походил для порядка  вокруг  корабля,  а  потом  сказал  себе:  "Кончай
тянуть. Надо пробовать воздух. Если годится - порядок, будем жить".
   Это был воздух, настоящий,  чистый,  прохладный,  как  летним  вечером,
немного сухой и пыльный. И он слегка попахивал киселем.  Олег  принюхался.
Точно, пахло клюквенным киселем. Анекдот! Снова налетел порыв ветра.  Олег
вздохнул - и ему стало нехорошо. Ветер принес легкий запах жасмина.
   "Черт  побери,  значит,  все-таки  бред!  Или   это   частичный   бред?
Самовнушение. Подумал о жасмине и внушил себе, что слышу запах. Ну,  тогда
я гений самовнушения. Гений аутогипноза, И вообще гений. Я - Наполеон". Он
сложил руки на груди, выпятил  живот  и  опустил  голову,  надменно  глядя
исподлобья.  Наполеоновская  прядь  волос  непривычно  щекотала  лоб.   Он
попытался убрать волосы и, естественно, наткнулся на шлем. Рука скользнула
по гладкой поверхности и сшибла наземь... треуголку.
   Это был совершеннейший идиотизм.  Наваждение.  Он  припомнил  старинное
заклинание и шепотом произнес: "Сгинь, нечистая!"  Треуголка  не  сгинула.
Тогда он, пятясь, вернулся к кораблю. Забрался  в  шлюз,  прикрыл  люк  и,
прицелившись  через  щель,  коротко  нажал  кнопку  пистолета.   Треуголка
вспыхнула неярким пламенем, слишком желтым на  грязно-розовом  фоне  неба,
долго горела, потрескивая и распространяя запах паленого. Потом ветер унес
дым и пепел, на камне осталось  только  пятно  копоти.  Олег  снова  вылез
наружу, шепча:  "Раз-два-три-четыре-пять.  Вышел  зайчик  погулять.  Зайка
беленький, зайка серенький. Заюшечка".
   В  этот  момент  раздался   странный   звук,   что-то   вроде   легкого
всхрапывания. Не раздумывая, Олег отпрыгнул в сторону, укрылся в расщелине
и осторожно выглянул из-за камня. Там, где он  только  что  стоял,  возник
заяц. Нет, кролик. Он шевелил раздвоенной губой, принюхивался, приседал.
   Бред зашел слишком далеко.  Возможно,  это  было  отравление  какими-то
составляющими местной атмосферы. Или просто предсмертные  видения.  Только
неизбитые. Говорят, человек перед смертью видит родных и близких, а тут  -
ахинея. Зайчики-кролики. Жасмин. Шипра только не хватает.
   Тут же потянуло шипром. Тяжелый, с детства ненавистный  запах  заполнил
легкие. Олег кинулся в корабль...
   Примерно через час он  успокоился,  встал  и  подошел  к  иллюминатору.
Снаружи стало светлее. Камни заливал ровный свет. Небо очистилось от клякс
и потеряло серый оттенок.  Большое  красное  солнце  заметно  грело  через
стекло.  Прямо  против  иллюминатора  сидел  давешний  кролик.  "Голодный,
наверное, - подумал Олег, - морковочку бы тебе.  Оранжевую,  хрустящую,  с
зеленым хвостиком".
   Морковочка возникла. Довольно крупная каротель. С хвостиком. Повисела в
воздухе и упала перед кроликом. Тот, приподняв  зад,  переступил  лапками,
подобрался поближе и начал  сосредоточенно  жевать.  Хруста  через  стекло
слышно не было, но Олег представил  его  себе,  и  ему  самому  захотелось
моркови. Под язык  набежала  слюна.  Он  сердито  отвернулся  -  и  увидел
морковку. Она висела в воздухе посреди кабины и  покачивалась.  Удивляться
уже надоело. Олег поймал  морковку  за  хвостик,  обтер  рукавом  и  съел.
Морковка была настоящая.
   Он расхаживал по кабине, старательно поворачиваясь через  левое  плечо;
на ходу думалось легче.
   "Страна чудес.  А  я  -  Алиса.  Алиса  Александрович  Блинов.  Планета
воплощенной мечты. Что хочу, то и воплощу. Интересно, как они это  делают?
То есть кто "они"? Почему обязательно "они"? Ну она. Сама планета. Или  я?
Будем считать, что это взаимодействие пси-поля с полями планеты. И вообще,
какая разница, как это получается?
   Он сосредоточился и представил себе  табуретку.  Старинную,  из  музея.
Деревянную, квадратную, некрашеную. С дыркой для руки и с гвоздями.
   Табуретка  получилась.  Деревянная  с  дыркой.  Крайняя  доска   слегка
треснула. Гвозди наличествовали. Один даже здорово  торчал.  Олег  поискал
глазами, чем его вбить, не нашел  и  ударил  каблуком.  Гвоздь  спрятался.
Значит, не видение и не сгусток поля. Обыкновенная табуретка. Он сел.



   День второй

   Утром он собрал вертолет и отправился  на  разведку.  Внизу  проплывало
однообразное каменистое плато. На  этой  планете  не  было  ничего,  кроме
камней и пыли.  После  трех  часов  полета  он  повернул  обратно.  Что-то
беспокоило.  Мерещились  мезозойские  чудища,  обнюхивающие   "Дельту"   и
ворочающие ее уродливыми  лапами.  Он  постарался  отогнать  эти  мысли  и
увеличил скорость.
   Корабль был на месте. Он только перевалился набок и  на  нем  появились
свежие царапины. И что-то изменилось  вокруг  -  камни,  что  ли,  не  так
лежали, а между камней виднелся след. Отпечаток  громадной  куриной  лапы.
Очень четкий оттиск. "Так... Страшновато здесь  думать.  Это  я  ведь  его
создал, когда летел сюда, черт побери", - пробормотал Олег  и  вернулся  к
вертолету.
   Поднявшись метров на двести, Олег заметил в стороне  движущееся  пятно.
Он выключил двигатель, немного  отдал  ручку  и  бесшумно  пошел  вниз  на
авторотации. Это был зверь - вроде кенгуру, только  размером  с  автокран.
Двигался он плавными прыжками, грациозно отставив хвост.  Какой-то  хищный
динозавр, из крупных.
   Олег ударил его лучом прямо между выпяченных глаз - желтых, свирепых, с
вертикальным зрачком. Потом полетел к кораблю. Тот лежал на  боку,  и  люк
теперь был под ним.  Аварийный  люк  заклинило  еще  при  посадке.  Внутрь
попасть было невозможно. Олег долго бессмысленно топтался возле аварийного
люка, дергая рычаг замка, потом  решил  выжечь  замок  лучом.  Тугоплавкий
металл поддавался медленно. Оранжевые брызги разлетались в стороны,  ветер
относил густой дым. А потом луч исчез - сели аккумуляторы.  Олег  отбросил
пистолет, опустился на камни и заплакал.
   Потом встал, с трудом  выпрямился  и  пошел,  спотыкаясь  о  камни,  не
выбирая дороги, не задумываясь, куда и зачем. Шел  и  думал:  зачем  идти?
Какая разница, когда это случится, - через два дня или через  две  минуты?
Все равно в конце концов будет лежать  в  красивом  серебристом  скафандре
белый скелет.
   Он споткнулся и  остановился.  Он  споткнулся  о  скафандр  -  когда-то
красивого  серебристого  цвета,  а  теперь  желто-серый  от   пыли.   Олег
наклонился и стер пыль со шлема. Внутри  был  череп  -  белый,  с  темными
провалами глазниц и носа, с отвалившейся  нижней  челюстью.  Это  был  его
труп. Он понял это сразу, и ему стало так страшно, как никогда.
   Он побежал, оступился на камне, упал, снова вскочил, заметался на одном
месте, бессознательно срывая с себя шлем, опять упал, ударился  головой  о
камень и потерял сознание.
   Большой рыжий муравей прополз по тыльной стороне  ладони,  остановился,
деловито подергался  в  разные  стороны,  как  будто  принюхивался,  потом
перебрался на травинку и исчез. Олег оперся руками и с трудом приподнялся.
Он находился в низинке, заросшей густой мягкой зеленой травой.  Слева,  на
холме, колыхались под  ветром  длинные  висячие  ветки  двух  березок.  За
извилистой линией ивняка журчал  ручей.  По  розовому  небу  плыли  редкие
малиновые облака.
   Лето, далекое деревенское детство. Он сорвал  длинную  травинку,  жевал
сладковатый стебелек - уже на ходу. Шел, сунув руки в  карманы,  уверенно,
улыбаясь, и усталость теперь стала  приятной,  теплой  и  мягкой.  Повеяло
свежестью надвигающегося вечера. Надо было думать о ночлеге. Наверное,  он
бы не замерз просто в траве, но перед глазами на фоне заката вдруг выросла
до зенита надпись черными буквами с лохматыми потеками внизу: "НОЧЬ"  -  и
сразу стихло журчание ручья и шелест листьев, отдаленным  громом  пронесся
тяжелый рев, и едва заметно потянуло зоопарком.
   Олег плотно застегнул ворот и сосредоточился. На  склоне  холма  встала
кубическая бетонная громада. Высоко вздымались глухие серо-зеленые  стены,
в передней чуть поблескивала в сумерках утопленная стальная дверь.
   Олег подошел к двери и уперся в нее  плечом.  Дверь  медленно,  с  едва
слышным рокотом повернулась и стала поперек проема,  наполовину  загородив
его своей метровой толщей. Олег вошел внутрь,  с  усилием  повернул  дверь
обратно  и  запер  массивными  поворотными  засовами.  Нащупал  на   стене
выключатель.  Вспыхнул  слепящий  после  сумерек  свет.  Постепенно  глаза
привыкли, и стала видна легкая деревянная лесенка, круто поднимавшаяся  на
второй этаж. Она упиралась в горизонтальную стальную плиту. Олег  поднялся
и  приложил  к  плите  ладонь  -  щелкнуло  реле,  заурчал  мотор,   плита
повернулась.  За  ней  открылся  ярко  освещенный  коридор,  выходящий   в
просторный зал. Олег прошел коридор, задвинул за  собой  тяжелую  стальную
дверь, с внутренней стороны обшитую дубовой панелью, и перевел дух.



   День третий

   Утром он отправился к кораблю. И  создал  кротов.  Наверное,  они  мало
напоминали настоящих, но копать  эти  зверюги  умели  и  копали  в  нужную
сторону. Они прорыли канаву под кораблем  до  самого  люка,  а  там  сразу
полезли вглубь; больше они нужны не были.
   Первым делом  Олег  нашел  запасные  аккумуляторы,  подобрал  пистолет,
зарядил и повесил на бок. Потом взялся за регенераторы. Чинить было  легко
- все, чего не хватало, создавалось на месте. Но  работы  было  все  равно
много...



   День четырнадцатый

   Корабль уже не лежал, а стоял, нацелившись в зенит, баки были полностью
залиты,  все  системы  отлажены.   Работы   оставалось   совсем   немного;
собственно, он мог бы улететь через час. Но вычислителю требовалось  время
для расчетов.  Олег  кончил  работу  рано  и  улетел  в  замок  с  твердым
намерением отоспаться.
   Среди ночи  его  разбудило  ощущение  беспокойства.  Он  забыл  закрыть
наружную дверь! Встал,  зажег  свет  и  пошел  к  выходу.  Тяжелая  плита,
перекрывавшая лестницу, начала плавно поворачиваться, и тут страшный  удар
снизу сорвал ее с оси. Из отверстия  полезла  огромная,  в  рост  человека
многорогая голова, пасть раскрылась, обдав Олега зловонным  выдохом.  Олег
закричал и рванулся обратно. Он успел закрыть дверь зала и  прислонился  к
ней, переводя дух, но тут  же  упал,  отброшенный  могучим  ударом  с  той
стороны. Потом дверь рухнула вместе с куском стены,  в  проеме  показалась
бессмысленно свирепая морда и метнулась к Олегу. Он схватил со стула  пояс
с лазером и помчался к лифту. "Муха" рванулась в небо прямо из колодца.
   Замок как будто стал вдвое  длиннее.  Рядом  с  ним  высилась  округлая
металлическая блестящая гора. Она вздрагивала и шевелилась, и  замок  тоже
шевелился, по нему пробегали черные  трещины,  крыша  раскололась,  оттуда
вырвалось пламя, и в нем поднялась почти до вертолета длинная шея, толстая
и блестящая, как ракета на старте;  она  все  вытягивалась,  выпрямлялась,
голова с раскрытой пастью тянулась к вертолету...  Олег  бросил  машину  в
сторону, и вслед ему из пасти вылетела длинная огненная струя,  пронеслась
намного  выше  "Мухи"  и,  рассыпавшись,  упала  вниз,  на  траву.   Трава
загорелась.
   ...Олег ворвался в кабину  корабля  и,  левой  рукой  затягивая  ремни,
правой включал системы. Теперь надо было ждать пять  минут,  пока  корабль
приготовится  к  старту.  Засветились  экраны.  На  левом  зеленая   точка
двигалась к кораблю. Олег сразу включил прогрев, хотя еще было рано.  Рука
лежала на рычаге тяги, но он ждал, сцепив зубы, потому что корабль не  был
готов. Четыре минуты тридцать секунд. Дракон был уже  совсем  рядом.  Олег
дал малую тягу. Из дюз ударило пламя, мгновенно испепелило траву и подняло
пыль. Дракон остановился  и  выплюнул  струю,  но  она  не  долетела.  Ну,
наконец! Он врубил полную тягу, и корабль рванулся кверху.



   День пятнадцатый

   В 10:30 бортового времени Олег стартовал к  Земле.  Он  решил  идти  на
двойной перегрузке все полтора года. Будет  плохо,  но  зато  потом  будет
Земля. Родина. Планета, где можно видеть  сны.  Можно  не  бояться.  Может
быть, он встретит Лену. И сделает что-то такое, что докажет  ей.  Докажет,
что бездумная отвага - не главное. Конечно, жаль, что там,  на  Земле,  он
уже не будет Алисой. Но у него достаточно  хорошая  голова,  чтобы  и  без
чудес сделать кое-что.  Например,  вернуться  на  эту  проклятую  планету.
Конечно, не одному. Если разгадать тайну чудес, тайну этого хитрого поля и
научиться воспроизводить его... Кстати, этой будущей  экспедиции  придется
довольно  весело.  Сперва  они  встретят  огнеплюйного  дракона.  А  потом
придумают   своих.   Идея!   Елки-палки,    экран!    Самый    примитивный
экранчик-давилка.  Сеточка  на  голове,  через  сеточку  -   слабый   ток.
Какие-нибудь высокочастотные колебания - и проблема решена!
   Он так обрадовался,  что  не  сразу  услышал  сигнал  тревоги.  Но  тут
выключились двигатели, сразу наступила невесомость, кресло  спружинило,  и
он крепко долбанулся головой в потолок. От потолка его отбросило  обратно,
он ухватился за кресло и удержался. Что это? Быстрый  взгляд  на  пульт  -
горючее кончилось. И вычислитель отключился - ни одна лампочка  не  горит.
Да что же это делается? Он рванул дверь приборного отсека -  и  сразу  все
стало ясно. Там было почти пусто. Исчезло все,  что  он  устанавливал  при
ремонте. Точнее, то, что он сам  создавал,  воплощал.  Где-то  шипел  газ,
где-то капало, журчало. Очевидно, корабль уже вышел за пределы магического
поля, и потому все созданное исчезло. Разрушилось, испарилось... И  снова,
как пятнадцать дней назад, вспухала на  экране  желтая  планета,  готовясь
поглотить разбитый корабль.



   День двадцать шестой

   Олег проснулся рано и, упершись  локтем  в  подушку,  долго  глядел  на
спящую Лену. Жена... Любимая... Вот она - рядом. Она? Да, она!  Настоящая.
Почти... Но это все  равно,  теперь  у  него  вся  жизнь,  такая  -  почти
настоящая.
   Лена появилась однажды вечером, потому  что  он  не  включил  генератор
глушителя. Он теперь, ложась спать, обязательно включал генератор, и  ночи
проходили спокойно, без неприятных визитов. Вообще все шло проще. Тогда он
успел заполнить баки перед посадкой и сел нормально. Сразу  построил  дом,
вырастил лес и траву, провел ручей. Потом слетал к месту  первой  посадки,
собрал все настоящие детали. Понемногу ремонтировал "Дельту" - по инерции,
потому что полностью восстановить ее он все равно не мог, а на придуманных
деталях далеко не улетишь... В самый первый день  сделал  сеточку-экран  и
генератор. Действовало очень здорово.
   А потом появилась Лена. В ту ночь она приснилась ему. Не такая,  как  в
жизни, а такая, какой ему хотелось бы ее видеть.
   Он заснул в кресле перед камином, и  ему  приснилось,  что  он  спит  в
кресле перед камином. Поздний вечер... Лена подходит  к  нему,  гладит  по
щеке, говорит: "Алик, вставай, пора спать ложиться!" - и смеется.  Он,  не
открывая глаз, протягивает руку, привлекает ее к себе. Она сопротивляется,
потом легко присаживается  на  подлокотник,  склоняется  к  нему,  щекочет
длинными ресницами. Сердце сжимается от нежности.
   Олег проснулся и открыл глаза. Камин почти погас, и в зале было  темно,
но он сразу узнал ее. Он вскочил и зажег свет.  Она  зажмурилась,  закрыла
глаза рукой. Олег ощупал генератор - так  и  есть,  отключен!  Он  закусил
губу. Пробормотал: "Подожди, Лен, я сейчас проснусь". Что же  делать?  Что
ей сказать, как объяснить? Ладно, фантазия вывезет...
   Ее глаза уже привыкли к свету, она опустила руку и смотрела на  него  с
улыбкой, но тут ее взгляд изменился,  она  огляделась  -  и  улыбка  стала
растерянной и робкой, а потом совсем пропала.
   - Олег... Ведь ты же Олег, да?
   - Ну, конечно, Олег, а кто же еще? - почти естественно улыбнулся он.
   - Подожди, я ничего не помню, ничего не понимаю... Где это мы? Это ведь
не "Гамма". А почему я в халате? Где все? Что