три спустя я осознал, что бездумно пялюсь на снег. "Шевели мозгами,
Джекоб!" - прикрикнул я на себя. Возьми себя в руки и рассуждай здраво. Ты
выстрелил в человека. Ты. Тебе придется смириться с этим фактом. Теперь
тебе нужно что-то предпринять. Причем быстро. Если я отвезу этого человека
в хижину, то смогу извлечь пулю при помощи подручных инструментов, которые
наверняка найдутся на кухне. Я могу остановить кровотечение. Остается еще
шок...

Следующее, что я осознал, - что гружу этого человека на снегоход. Я поискал
оружие и убедился, что при нем ничего нет. Возможно, он, как и Гарри,
снимал домик где-нибудь поблизости - например, вон за той рощицей. Он
услышал выстрел, подошел, увидел лося и остался посмотреть, не вернусь ли
я. Просто добропорядочный гражданин попытался поймать браконьера. И
заработал дырку в ноге.

Я забрался на водительское сиденье, пристегнулся и погнал сани вниз по
склону, стараясь ехать как можно быстрее. Лишь через двадцать минут,
оказавшись рядом с оградой, я осознал, что везу пострадавшего не в хижину,
а в больницу, наплевав на возможность быть узнанным.

Но к этому моменту мои эмоции немного улеглись. Я снова обрел способность
мыслить логично. Я ранил человека. Рана не смертельна. Само собой
разумеется, что он нуждается в квалифицированной медицинской помощи. Но это
не повод, чтобы я рисковал собой и Им, когда мы так далеко зашли и столь
многого достигли. Приняв решение, я почувствовал себя лучше. Я развернулся
и поехал к главным воротам, где располагалась центральная спасательная
станция.

Я остановил снегоход футах в пятистах и посмотрел через дорогу на здание
станции. Ее окна мягко светились. Я быстро отвязал ремень, удерживавший мою
жертву, подхватил ее на руки - никогда бы не подумал, что я могу с такой
легкостью нести взрослого мужчину, - и отнес к зданию станции. Я прислонил
пострадавшего к двери, постучал и бросился бежать.

Подбежав к снегоходу, я вскочил на переднее сиденье и оглянулся посмотреть,
что происходит. Прошло несколько секунд. Я уже подумал было, что мне
придется вернуться и постучать погромче. Потом дверь открылась, и раненый
упал внутрь, прямо на руки спасателю. Я развернул сани и погнал их обратно
в горы, через сугробы, леса и прогалины. Быстрее, быстрее...

Спасатель обязательно обнаружит рану. Он доставит этого человека в
Кантвелльский медицинский центр куда быстрее, чем это мог бы сделать я, - у
спасателей есть джипы. Пулю извлекут. Кровотечение остановят. Гангрена
начаться не должна. Но все-таки я выстрелил в человека... Это по-прежнему
остается у меня на совести. Я обречен жить с этим воспоминанием.

Мне не хотелось возвращаться к лосиной туше, но я знал, что сделать это
придется. Я все посбрасывал, когда усаживал пострадавшего в снегоход, а Ему
нужно мясо.

Ему...

Только сейчас я сообразил, что мог бы отвезти раненого к Нему, и Он
мгновенно исцелил бы беднягу. С человеком все бы было в порядке, ему бы не
пришлось терпеть длительное и болезненное лечение, которое теперь его
ожидает. Я понял, что последние несколько часов думаю чем угодно, но только
не головой. Если мне не удастся вернуться к привычному логическому
мышлению, то меня ждут большие неприятности. Происходящее явно можно
считать первыми признаками безумия, от которого не застраховано ни одно
мыслящее существо. Тогда домосед начинает носиться по свету, одиночка -
искать общества, а логически мыслящий человек - действовать под влиянием
эмоций...

Я погрузил лося на снегоход и отвез его к хижине. Мне пришлось здорово
попыхтеть, прежде чем я дотянул лосятину до лестницы и сбросил ее в погреб.
Посмотрев на замерзшее мясо, я сказал:

- Я устал.

Собственный голос показался мне каким-то чужим. В нем слышались сдержанные
металлические нотки, слабые, но отчетливые. Такие голоса можно услышать в
горячечном бреду, когда к вам подбираются демоны или гномы.

- На сегодня я больше ни на что не способен.

- Все в порядке, Джекоб, - донеслось из погреба. С каждым моим возвращением
Его голос звучал все более странно и зловеще. - Мои метаморфозы уже почти
прекратились. Теперь мне нужны калории только для того, чтобы поддерживать
нормальное функционирование организма и накопить материал для моей
продукции. На это вполне хватит лося и того запаса, который я еще не успел
использовать.

Я не спросил, что он понимает под "продукцией". Я слишком устал, и меня
сейчас ничто не волновало. Я что-то пробормотал в ответ, кое-как добрел до
кровати и провалился в глубокий сон. Мне ничего не снилось. Почти ничего.
Время от времени в мои сновидения врывалось нацеленное прямо мне в голову
дуло огромного ружья, и я слышал, как клацает спусковой крючок...

Когда я проснулся, буран уже прекратился, лишь отдельные запоздалые
снежинки изредка тыкались в оконное стекло. И еще раздавался какой-то
странный шум. Я приподнял голову и несколько мгновений прислушивался,
прежде чем до меня дошло: прямо у нас над головами кружит вертолет...

9

Я был таким уставшим и издерганным, что заснул, не раздеваясь, и благодаря
этому мог теперь подскочить к окну, не теряя ни секунды. Я подышал на
стекло и прижался к нему лицом, но, увы, ничего не увидел. Наблюдательная
позиция была слишком уж невыгодной: небо было загорожено отчасти утесами,
отчасти высокими соснами. Я бросился в гостиную, к окнам, которые выходили
на площадку перед домом. Оттуда я действительно увидел вертолет. Он
находился футах в ста от нашего домика и висел на высоте в сто пятьдесят
футов. На борту у него красовалось изображение глобуса, а поверх него -
большие зеленые буквы "ВП": символ вооруженных сил Всемирного
Правительства. К счастью, это был не транспорный вертолет, а всего лишь
разведывательный. Он описал полукруг, полетел вдоль холма к его подножию,
начал было подниматься над следующим склоном, но потом внезапно повернул
обратно, сделал круг над нашим домиком и быстро полетел прочь. Я понял, что
мы обнаружены. Буран закончился вскоре после того, как я выходил в
последний раз, и мои следы не успело замести.

Шум вертолетного двигателя сделался тише, а потом и вовсе заглох.

Наше время истекло.

Я посмотрел на снег: красноречивые следы, уродливые темно-красные пятна
лосиной крови, застывшие красные лужи... Меня буквально затошнило от этих
наглядных свидетельств моей вчерашней кровавой пирушки со смертью. И в то
же время это казалось абсолютно необходимым. Я втянулся: стрелял, рубил на
части, тащил в хижину - и так до полного изнеможения. А в результате, когда
человек просто посветил на меня фонариком, я рефлекторно схватился за ружье.

До этого охота всегда была для меня спортом, приятной возможностью испытать
свое искусство стрелка. Но убийство теплого кролика или лося с мягкими
губами - это совсем другое. Птицы-то что: комок перьев, клюв и когти. Их
даже трудно считать живыми, так много в них от механической конструкции. Но
вчерашнее избиение обрушилось на настоящие живые существа, со своими
чувствами и эмоциями. Нет, такая охота не по мне. У меня мелькнула
мимолетная мысль: а не Он ли каким-то образом спровоцировал мою внезапную
вспышку кровожадности?

Я пошел к погребу, на ходу обдумывая положение вещей. Он сейчас не в
состоянии повлиять на ситуацию - Он неподвижен. Возможно, я неправильно
истолковал маневр вертолета. Возможно, они ничего не заподозрили. Нет, не
нужно заниматься самообманом. Появление раненого снова привлекло внимание
властей к парку. Я взял ружье, зарядил его, проверил, много ли стрелок
осталось в наркопистолете. Потом я поставил стул к окну, сел и принялся
ждать. Я обещал, что выиграю для Него время, чтобы Он мог закончить свои
изменения. Я должен увидеть, что у него получится.

Я попытался отвлечься от мыслей об убийстве, убедить себя в том, что я
всего лишь выполняю свой долг. Долг. Долг. Долгдолгдолгдолг... Это слово
шныряло у меня в мозгу, словно крыса в лабиринте, пока окончательно не
потеряло смысл. Долг. Разве мой долг состоит не в том, чтобы попытаться
предоставить человечеству шанс получить бессмертие? Разве я не должен
остановить смерть, а возможно, и повернуть вспять процесс старения, чтобы
юность из привилегии, отнимаемой у нас неумолимым Временем, превратилась в
неотъемлемое право каждого человека? Я принялся разговаривать сам с собой,
но слова звучали глухо и неискренне. Они бились о стены, соскальзывали на
пол и расплывались у моих ног грязными сальными лужами. Я представил себе,
каково это - убить человека. Вчера ночью я чуть было это не совершил. "Я
могу это сделать, - сказал я себе. - Я могу убить человека, если только мне
потом не придется подходить к трупу слишком близко".

Долг. Убийство. Бессмертие. Смерть. Долг. Долг. Долг.

Когда спустя час и двадцать минут транспортный вертолет все-таки показался,
мои нервы давно уже были на взводе. Руки, сжимавшие ружье, дрожали, а левая
щека подергивалась от нервного тика. Вертолет приземлился в стороне от
нашего домика и высадил сорок человек, одетых в белые маскхалаты. Все они
были вооружены. Я отдернул занавеску, распахнул окно и прикладом высадил
сетку от насекомых. Я ждал.

Долг. Убийство. Долг.

В поле моего зрения показался первый солдат. Я убрал палец со спускового
крючка и отложил ружье в сторону. Я проиграл последнее сражение с собой. А
возможно, наоборот, выиграл. Я пятнадцать лет жил в соответствии с
врачебным кодексом, восемь лет проработал врачом - и теперь я не мог
заставить себя выстрелить в человека. Вчерашнее происшествие было всего
лишь игрой случая. Я действовал рефлекторно, под давлением. А хладнокровное
убийство - это совсем другое дело. Совсем-совсем.

Солдаты тем временем быстро перебегали через открытое пространство.
Винтовки болтались у них за плечами. Солдаты явно считали, что могут в
любой момент схватить пулю. Я развернулся и помчался в погреб, перескакивая
через ступени...

- Джекоб!

На этот раз у меня была уважительная причина для вторжения. Нам
действительно грозила опасность. И все же нельзя не признать, что я
вломился в погреб, а не заговорил с Ним сверху в основном потому, что меня
терзало любопытство.

- Джекоб, тебе нельзя сюда!

Возможно, мне и вправду не следовало сюда входить. Я остановился, потом
попятился, не в силах вымолвить ни слова. Он изменился куда сильнее, чем я
предполагал. Я знал, что Он не является человеком, и все же я не был готов
к такому зрелищу. Он заполнял половину погреба - огромная пульсирующая
масса отвратительной, пронизанной венами плоти, красновато-коричневой,
покрытой лоскутами-метастазами черных клеток. Несколько
отростков-псевдоподов впивались в каменную стену - это были Его якоря.
Слева от меня находилась путаница мембран и трубок - Его голосовой аппарат.
Среди складок плоти прятался обезображенный, чрезмерно большой рот. Ни
зубов, ни других свидетельств того, что у Него когда-то было лицо, не
наблюдалось. Да и рот явно был сохранен лишь для того, чтобы общаться со
мной. Я как-то сразу понял, что теперь Он потребляет пищу не как человек, а
как амеба - всасывая ее всем телом.

"Франкенштейн!" - кричало мое сознание.

Тут раздался странный и страшный смех, от которого ноги мои примерзли к
полу. Я удавил свой страх и сосредоточился на воспоминании о том, каким Он
был, и о Его обещаниях. Он обещал помочь человечеству, если только я смогу
предоставить Ему необходимое время. Ну что ж, теперь я обнаружил Его
истинную природу и истинную цену всем Его обещаниям.

- Они здесь, - сказал я. - Я собирался подстрелить несколько человек, чтобы
задержать их, но понял, что не могу этого сделать.

- Я знаю, - сказал Он. Его голос звучал сочувственно и дружелюбно.
Голосовой аппарат скорчился, потом увеличился и превратился в цветок со
множеством лепестков. Когда Он заговорил снова, Его голос звучал совсем как
прежде, до начала этих чудовищных трансформаций. - Я собираюсь привести все
это в норму, - извиняющимся тоном произнес Он, имея в виду тот зловещий
голос, которым он разговаривал последнее время. - Просто пока времени не
было.

- Что ты собираешься делать? - спросил я.

Тут кто-то похлопал меня по плечу. Я подскочил от неожиданности, а сердце у
меня ушло в пятки. Он рассмеялся.

Я обернулся, ожидая увидеть мерзкие рожи полицейских, а вместо этого увидел
андроида, точную копию Его, такого, каким Он был в лаборатории.

- Это ты! - кое-как выдавил я.

- Я сделал его, - сказал Он. - Это не просто другой андроид, а другая грань
все того же драгоценного камня, другой я. Он обладает всеми способностями,
которые я приобрел в ходе трансформации, но сам он через все эти изменения
не проходил.

- Но зачем...

Франкенштейн, Франкенштейн!

- Как я тебе и говорил - чтобы помочь человечеству. Забудь о Франкенштейне.
Я знаю, о чем ты думаешь. О моих непредвиденных способностях. Но я никогда
не применю их против тебя. Я просто не могу этого сделать, даже если
захочу, - я перерос тот уровень, на котором жаждут мести. Поверь мне,
Джекоб: все, чего я хочу, - помочь человечеству. Я могу научить каждого
человека использовать свой мозг целиком, на все сто процентов, как это
делаю я. Стать сверхчеловеком способен каждый.

- И уподобиться тебе?

- Нет, нет, нет. Это всего лишь одна из стадий, Джекоб. Мне нужно пройти
ее, чтобы произвести новых андроидов, - такая вот извращенная форма
почкования. Так я создал вот это свое подобие. Человек всегда будет
выглядеть как человек, но теперь перед людьми откроются такие возможности,
о которых они даже не мечтали.

Я поверил Ему. А что мне еще оставалось?

- Тогда мы объясним полиции...

- Нет, Джекоб, - возразил Он. - Прежде чем человечество примет меня, нам
предстоит длительная борьба. Мы должны выиграть время.

Но Бога ради - как?! - я подумал о приближающихся солдатах.

- Ты возьмешь моего двойника с собой и позволишь им убить его. Тогда власти
будут считать, что с непокорным андроидом покончено. А мы получим
необходимое нам время.

Я посмотрел на андроида, которому предстояло умереть, на часть Его, которую
следовало принести в жертву.

- Но тут появляется одна проблема, - сказал я.

- И какая же?

Он мог бы просто заглянуть в мои мысли и выяснить все, что Его интересует,
но Он был вежлив и позволил мне высказаться.

- Откуда мы возьмем место? Ты собираешься не только сделать людей почти что
бессмертными, но еще и наводнить мир своими копиями, двойниками. Где мы все
поместимся?

- Освободив свой разум и получив возможность использовать его на полную
мощность, человек сможет двинуться к звездам, Джекоб. Для него не останется
никаких преград. А там места хватит для всех. Так я это себе и представлял.

- Представлял?

- Да, когда создавал Вселенную.

Я задохнулся и едва устоял на ногах. Новый андроид поддержал меня и
улыбнулся Его прежней улыбкой. Я снова посмотрел на шар из пульсирующих
тканей.

- Ты хочешь сказать, что...

- Ты не догадывался, насколько необычно мое тело, Джекоб? А это всего лишь
тело. Извини, что позволяю себе перебивать тебя, но ты и сам знаешь, что у
нас очень мало времени. Между прочим, солдаты уже у дверей. Тебе сейчас
стоило бы отвести моего двойника наверх и позволить солдатам убить его. Я
не дам им причинить тебе какой бы то ни было вред, Джекоб. Как только все
уладится, я сразу пришлю к тебе часть моей личности. Я всегда буду с тобой.

Я повернулся и стал подниматься по лестнице следом за андроидом. Голова у
меня шла кругом, и я никак не мог привести в порядок свои мысли.

- И еще, Джекоб, - сказал мне вслед Он, я обернулся, - человек станет
бессмертным - безо всяких "почти". Час пробил. Скоро смерти придет конец.

Мы поднялись в гостиную, подошли к двери, открыли ее и вышли на крыльцо,
как на сцену. Андроид шагнул со ступеней на снег, протянул руки вперед - и
тут солдаты открыли огонь. Андроид резко дернулся, исполнил несколько
танцевальных па на белом ковре и рухнул ничком. Из двух десятков ран
хлестала кровь.

Я поднял руки и спустился с крыльца. Это Его власти жаждали убить, а меня
они собирались просто арестовать, а там уже решить, что со мной делать. Ко
мне с боков подошли двое полицейских, нацепили на меня наручники и повели
по испятнанному кровью снегу к вертолету.

Снегопад прекратился окончательно, да и ветер стих.

Раз я все-таки обернулся и посмотрел на окровавленное тело. Он сказал, что
скоро смерти придет конец. Я понял, что произошедшее нельзя было назвать
смертью. Это не было настоящей смертью. Солдаты подстрелили лишь оболочку.
А амебоподобная плоть Его осталась в старом ледяном погребе. И вскоре
появятся тысячи таких оболочек. Он наконец сможет быть с нами. Он. И само
собой разумеется. Его имя всегда будет писаться с большой буквы. Он...
Человек сделал новый шаг. Человек стал бессмертным. Тайна Его плоти окутала
нас, словно покрывало, и перенесла в Новый Мир.

10

Нью-Йорк - это странный и жутковатый конгломерат старого, нового и
экспериментального. У любого человека, которому не доводилось жить в городе
таких размеров, голова тут же начинает идти кругом. Нью-Йорк - второй по
величине мегаполис мира, число его жителей приближается к восьмидесяти пяти
миллионам. Одни лишь его размеры внушают почтительное благоговение жителям
городских районов (каковые занимают шестьдесят процентов территории
Северной Америки), которые привыкли к маленьким общинам всего по нескольку
сот тысяч человек. Там до сих пор сохранились индивидуальные дома (хотя их
и становится все меньше), там улицы пролегают под открытым небом и мостят
их щебнем или асфальтом, там до сих пор позволяется водить машины по
обычным дорогам, а не только по гигантским автострадам. В Нью-Йорке,
конечно, всего этого давно уже не осталось.

Все обитатели Нью-Йорка проживают в высотных многоквартирных домах длиной в
три-четыре квартала. Некоторые из новейших домов насчитывают по двести
этажей. Ваша квартира может состоять из единственной комнаты, а может из
восьми спален, гостиной, столовой, пары кабинетов, комнаты для игр,
приемной, двух кухонь и библиотеки. Второй вариант доступен немногим, даже
при нашем Великом Демократическом Строе. Не так уж много граждан могут себе
позволить отстегивать по четыре тысячи кредиток в месяц за одно лишь жилье.
А чтобы купить себе такую квартирку, вам придется найти новое нефтяное
месторождение (чего не случалось уже лет десять), изыскать способ втрое
реже подзаряжать автомобиль или решить пищевую проблему так, чтобы
синтетическое мясо стало сочным и вкусным, как настоящее.

Само собой, в Нью-Йорке давно уже нет улиц в обычном смысле этого слова, и
в этом огромном человеческом муравейнике не разрешается ездить на
автомобилях. В мегаполисе таких размеров для личных автомобилей просто нет
места. Вообразите себе восемьдесят пять миллионов человек, одновременно
выехавших на улицы одного города, и вы получите некоторое представление о
транспортных пробках, которые терзали отцов города до Обновления.

Обновление... Этот период стал вехой не только в истории Нью-Йорка, но и в
истории всего мира. Тогда город был частью штата Нью-Йорк. В те времена мэр
не получал почти никакой помощи из Олбэни, от правительства штата. Власти
штата с удовольствием прибирали к рукам налоги с продаж и налоговые
отчисления в пользу штата, взимаемые с жителей мегаполиса, но не торопились
что-либо давать взамен. В конце концов, когда ситуация стала критической,
когда число жителей Нью-Йорка достигло отметки в семьдесят пять миллионов и
город начал задыхаться, мэр и городской совет подстроили так, чтобы жители
города выдвинули предложение превратить Нью-Йорк в отдельный штат. Это
произошло незадолго до того, как Всемирное Правительство стало действующей
международной организацией. Был проведен референдум, и это предложение было
одобрено подавляющим большинством жителей. Мэр провозгласил город Нью-Йорк
отдельным штатом.

Губернатор штата был редким тупицей. Его выдвинули на этот пост за
тридцатилетнюю самоотверженную работу на пользу партии и избрали за