искусственного происхождения  упомянутых  личностей.  Это  о
версии с андроидами. Не буду на ней настаивать, она и мне  самому  кажется
надуманной. А в случае истинности другой версии  разговор  может  принести
ощутимую пользу.
   - Какую? - спросил Берг не разгибаясь. Он засовывал в  пакет  аккуратно
свернутую борцовскую куртку с красным поясом чемпиона.
   Пожав плечами, Холин снял проектор, уложил его в сумку:
   - Вы не сказали ни да, ни нет, и я  не  могу  судить,  правильно  ли  я
поступил, познакомив  со  своими  данными  в  первую  очередь  вас,  а  не
комиссию.  Но  если  "да"  может  быть  сказано  и   если   кто-то   хочет
распорядиться вашей жизнью, то вы, по крайней мере, предупреждены.
   Перестав набивать сумку, Берг слушал его, выпрямившись.
   - Вы можете и просто раскрыть перед комиссией свою тайну, если  знаете,
в чем она, и просить справедливого и объективного решения.
   -  Ну  что  же,  -  оценил  его  монолог  Берг,  -  неплохо.  А  другие
объяснения... вам не приходят на ум?
   - Они еще менее доказательны, а вероятность простого совпадения...
   - Она все-таки есть?
   - Конечно. И тем не менее ее мало для объяснения.
   - Ну хорошо... однако подумайте над иными версиями, охотник за тайнами!
   Последние слова прозвучали необидно, скорее дружелюбно и с уважением.
   - Ну почему вас так взволновало все это? Вы же спортивный журналист?  -
спросил Берг, закрывая сумку.
   - В основном да.
   - Если я верно помню, уголовная хроника изжила себя еще в прошлом веке,
вместе с политической? Чего же хотите доискаться вы?
   - То есть как - чего? - возмутился Холин. - А  что  киборгам  делать  в
спорте? Спорт для людей! Согласились бы вы бороться с кибером?
   - Но киборг и кибер...
   - Разница  чисто  внешняя!  И  тот  и  другой  превосходят  человека  в
скорости, а силе, во многом другом. Спорт рассчитан  на  совершенствование
физической природы человека, на радость и  отдых!  Зачем  машине  радость,
зачем  отдых?  Человек  должен  соперничать  с  человеком!   Машины   есть
инструменты, слуги, придатки его руки и мозга. Не ставя  себя  в  заведомо
невыгодное положение, человек не может не проиграть машине,  и  шансов  на
выигрыш у него нет!
   - Хорошо. Ну а клоны? Ведь они-то люди, ничем не отличающиеся  от  Гомо
сапиенса. Чем их существование волнует спортивного журналиста? - с  легкой
иронией осведомился Берг.
   - Тем, что задана копия, а не прекрасный своей  неповторимостью  творец
спорта, образец для подражания, пример и цель, - запальчиво ответил Холин.
- Тем, что возникает конвейер, где штампуют чемпионов. Иной раз  в  спорте
требуется подвиг  -  человек  переделывает  свою  конституцию,  из  хилого
недомерка  становится  полноценным  и  сильным,  а  полноценно  сильный  -
феноменально быстрым, выносливым, могучим.  Даже  инвалиды,  чьи  телесные
недостатки еще не умеют компенсировать, способны за счет  спорта  победить
хотя бы психологически. Вспомните Абебе Бикила,  ставшего  после  паралича
ног еще раз чемпионом, стрелком из лука. Вспомните Владимира  Семенова,  с
одной рукой ставшего мастером спорта по самбо, Льва Осиновского, с тем  же
увечьем исполнявшего сложный акробатический  номер...  Победа  над  собой,
совершенствование, расширение пределов - для каждого неповторимое, свое, а
не набор деталей, конструктор, из которого можно собрать что угодно.
   - Но ведь если люди не знают, что перед ними клоны, не все ли равно им,
кому они подражают?  Стремление  соперничать  остается,  остается  борьба,
остается труд. Что же тут плохого? Работают же спортсмены  с  тренажерами,
снарядами, киберпартнерами?
   У журналиста вдруг появилось странное ощущение, что собеседник  смеется
над ним; поддерживает серьезный и  обстоятельный  разговор,  наперед  зная
ответы на все вопросы. Он собрался ответить, но Берг продолжил:
   - И, в конце концов, разве цена так уж велика? Да  и  что,  собственно,
человечество теряет? Подлинность? А  откуда  она  у  спорта?  Она  исчезла
вместе с прикладным  смыслом  его.  Стрельба,  фехтование,  бокс,  борьба,
метание  всех  снарядов  -  иллюзия  боя,  поединка,   сражения,   ставшая
совершенной фикцией, естественным напоминанием о тех днях, когда люди  еще
воевали. Так почему бы людям и не согласиться с  тем,  что  у  них  всегда
будут достойные противники? Люди станут тянуться, добиваться совершенства,
и так как человеческие возможности имеют предел, а у...  иных  существ  он
непредставимо далек, то, если люди не  будут  знать  о  их  происхождении,
постоянная погоня за этим горизонтом даст им иллюзии, которые здесь нужны.
Плохо?
   - Люди, люди...  -  пробормотал  Холин.  -  По  вашей  интонации  можно
подумать, что вы пришелец!
   Берг захохотал и сквозь смех воскликнул:
   - Вот вам и еще одна версия!
   - Бросьте! - поморщился Холин. - Несерьезно! Если даже на  секунду  вам
поверить, человечество теряет очень много.
   - Что оно теряет? - Берг еще  смеялся.  -  Сотню-другую  тысяч  граммов
золота, серебра, платины, хрусталя, бронзы на призы? Главное - вера,  вера
в свои силы, и тогда, даже если они подходят к  концу,  появляется  второе
дыхание, новая мощь, новая выносливость, а это, я думаю, самое драгоценное
из всего, что имеют человек и человечество, - вера в себя.
   Задумчиво, медленно он протянул руку, погасил  свет.  Гроза  кончилась,
тучи  расходились,  и  за  хребтом,   где   стояла   башня   климатической
регулировки, уже проглядывало синее небо.
   На сервопульте вспыхнул огонек, и комнату наполнил низкий гудок.
   - Ну вот и все, - Берг с  улыбкой  развел  руками  и  встал.  -  Машина
близко. Я должен попрощаться с вами... -  он  легко  подхватил  громоздкую
сумку. - Вы можете оставаться здесь сколько  угодно.  Хозяин  вернется  не
скоро. Машину можно вызвать с пульта, шифр есть в справочнике.
   - Постойте! - Холин кашлянул, смягчая резкость тона. Берг вопросительно
обернулся к нему, - Видите ли, - журналист сделал насмешливый жест, - мы с
вами прекрасно поболтали на философские темы.  Ценю  вашу  вежливость,  но
ведь я не за этим пришел. Что вы ответите _мне_, на мой вопрос?
   Берг постоял, крутя в пальцах брелок - маленького серебряного краба.
   - А почему вы считаете, что я вам ничего не ответил?
   - Но ведь вы ничего не отрицали и ни на что не соглашались!
   - Значит, вы не сказали ничего, что вызвало бы у меня такое желание,  -
Берг опустил сумку на пол и в раздумье погладил бороду. -  Видите  ли,  по
моему глубочайшему убеждению, человек слишком легко и незаметно  расстался
со многими качествами, делавшими его биологически  полноценным  существом.
Спорт помогает ему обрести их вновь, но в наши дни совершенство физическое
тесно связано с духовным: кменс сана ин корпоре сано". - Холин поморщился.
- Прописные истины, - кивнул Берг,  -  они  же  самые  верные.  Попробуйте
ответить на вопрос: может ли сплав двух начал,  физического  и  духовного,
породить новые, пока неизвестные свойства человека?
   - Если разговор о парапсихологии и прочем, пешком сбегу, -  предупредил
Холин. - Меня от нее мутит, а от всего трансцендентального - особенно.
   - Разговор... - Берг взглянул на сервопульт.  -  А  что  вы  слышали  о
"молчащих генах"?
   Удивленный Холин потер подбородок. Снаружи совсем  распогодилось,  море
сверкало тысячами белых искр, чайки стонущим облаком клубились над черными
скалами. Небо слепило голубизной.
   - Почти ничего, - нерешительно сказал он. - Я, видите ли, все еще путаю
ген с хромосомой...
   Берг терпеливо разъяснил:
   - Это группа генов,  не  участвующая  видимым  образом  в  формировании
фенотипа. Они "молчат" - и  все,  В  начале  двадцать  первого  века  было
выяснено, что у животных эти гены под влиянием определенных факторов среды
или  искусственных  воздействий  начинают  действовать,  вызывая  к  жизни
совершенно  неожиданные  качества,  правда,   в   течение   жизни   одного
поколения...
   - Ну и что! -  перебил  Холин.  -  Опыты  по  генетической  перестройке
человека запрещены в том же веке!
   - Вы большой знаток по части мораториев,  -  грустно-ядовито  подхватил
Берг. - А вот природа, к счастью или к несчастью - нет. Опыт... - он вдруг
замолчал,  и  насторожившийся  Холин  едва   разобрал,   как   он   что-то
пробормотал, словно не в силах промолчать, но и не желая быть  услышанным.
Холин все-таки расслышал и не успел удивиться, как Берг заговорил снова. -
...Что, коли можно получить дар - дар за то, что не  испугался  смерти,  а
если и испугался, то всю накопленную силу и ловкость употребил на  борьбу,
сумел самый страх обратить в свою силу. А когда иссякла и  она,  открыл  в
себе  самом  новый  источник  власти   над   собой...   Сломать   какой-то
ограничитель, какой-то шлюз и, когда кончились силы в  мышцах,  зачерпнуть
новые силы... - Он взглянул на недоумевающего гостя, вздохнул, и бледность
мало-помалу оставила его лицо. - Ведь  могло  случиться  так,  что  мощное
воздействие извне вдруг включило в человеческом организме  давно  забытый,
"молчащий"  механизм,  и  он  начинает  работать,  предохраняя  от  всего,
реконструируя все повреждения, компенсируя все потери... И теперь надо, не
рискуя взбудоражить человечество напрасной надеждой...
   В небе над маяком загудел двигатель аэротакси. Через  несколько  секунд
донесся хруст гальки под шасси.
   - Ну вот теперь все, Николай  Андреевич,  -  словно  проснувшись,  Берг
забрал сумку и пошел к двери. - Не знаю, как скоро нам придется увидеться.
   - Так что же вы мне все-таки ответили?  -  спросил  наигранно  шутливым
тоном Холин. Неясная, как тень пролетевшей машины, тревога  скользнула  по
его душе.
   - Ничего, - остановившись у самой двери, Берг помолчал, потом шагнул  в
проем, и уже с лестницы донеслось: - Ничего.  Еще  долго  ничего...  кроме
того,  что  если  путь  далек,  то  проводник  идет  так  же  долго,   как
странники...
   Когда Холин обернулся  за  своей  сумкой,  он  увидел,  что  там  лежит
коробка. Осторожно, словно боясь чертика на пружинке, он приподнял крышку.
Крупная, очень старая черепаха  медленно  втянула  под  панцирь  голову  и
морщинистые лапы. "Человек не может вечно быть один", - вспомнил он  фразу
спортсмена, сказанную так тихо, почти неслышно.
   Человек шел по пустыне, подобрал крохотного,  помещающегося  на  ладони
черепашонка, и с тех пор всюду возил с собой. Сколько сменилось коробок? А
черепаха все та же, только подросла.



Алан Кубатиев. 

                            Да услышат зовущего

   -----------------------------------------------------------------------
   Сборник "Проба личности".
   OCR & spellcheck by HarryFan, 25 August 2000
   -----------------------------------------------------------------------


                                    Vivos voco, mortuos plango.
                                    [Зову живых, оплакиваю мертвых (лат.)]
                                                       Надпись на колоколе


   Бреннан вздохнул так шумно и горестно, что со стола  взвилась  бумажная
салфетка.
   "Ну кто мог предвидеть? Еще сутки в этой дыре, и заказы  на  аппаратуру
вырвут из рук! Не-ет, первый и последний раз еду  машиной...  Слава  богу,
что эти вымогатели обещали к утру все кончить..."
   Он огляделся. Народу в баре было мало. За соседним  столиком  шумно  ел
белобрысый  здоровяк.  Почувствовав  взгляд  Бреннана,  он   вопросительно
уставился на него, потом насупился и еще пронзительнее заскреб  ложкой  по
тарелке. Бреннан отвернулся.
   Тусклое зеркало, висевшее напротив,  отразило  его  раздраженное  лицо.
Если  он  прохлопает  оба  заказа,  то  эта  смиренная   крыса,   господин
вице-директор, со всем усердием накапает на него правлению фирмы...
   Бреннан нервно встал и пошел к дверям,  где  в  кособоком  застекленном
ящике висел телефон. Стук каблуков навлек на него неодобрительные  взгляды
стариков, чинно игравших в карты. В этом баре он выглядел словно попугай в
клетке с воробьями.
   У самых дверей он  столкнулся  с  высоким  человеком  в  мокром  плаще.
Мимоходом  извинившись,  Бреннан  подумал:  "Только  дождя  мне   еще   не
хватало..."
   Пальцы сами  набрали  осточертевший  за  два  дня  номер  авторемонтной
мастерской. Разговор с механиком его немного успокоил. Повесив трубку,  он
вернулся в зал и сел за свой столик.
   Насытившись, белобрысый порылся в карманах и бросил медяк в музыкальный
автомат. В гулком от  безлюдья  зале  взревел  "Плевок  через  Атлантику".
Бреннан поморщился и вынул портсигар. Он не слишком любил музыку, а это...
Это даже не  музыка.  Хотя,  с  другой  стороны,  длинноволосые  загребают
неплохие деньги.
   С его места было видно, как человек в мокром плаще,  встреченный  им  у
входа, о чем-то горячо толкует с барменом.  Бармен  -  худой,  смуглый,  с
печальными глазами - несколько раз отрицательно качнул  головой  и  что-то
неслышно ответил.
   Человек в  мокром  плаще  помедлил,  затем  характерным  жестом  развел
руками, повернулся и пошел прочь. Пластинка смолкла.
   Бреннан раскурил наконец свою "бернардиту", выдохнул красивое кольцо  и
насадил его на тоненькую струйку дыма.
   Человек  в  мокром  плаще,  шедший  мимо,  внезапно  остановился.   Его
раздосадованное лицо вдруг смягчилось и повеселело. Он усмехнулся и сказал
удивительно знакомым голосом:
   - Неужели это все, что осталось от Ли Бреннана?
   Бреннан недружелюбно оглянулся, вскочил и расплылся в улыбке.
   - Фи-и-л! Бог мой, ты-то откуда  здесь?  Ну-ка  садись,  обсыхай,  а  я
сейчас что-нибудь закажу. Фил, старый хрыч! Или ты  уже  профессор  Филипп
Тендхувенн, а? - Бреннан подмигнул Филиппу и,  хохотнув,  шлепнул  его  по
мокрому плечу.
   Филипп сел,  не  снимая  плаща.  Бармен  принес  бутылку  "Мажестик"  и
стаканы. Наливая, Бреннан говорил без умолку:
   - Уже поверил, что сдохну здесь от тоски, как муха в сейфе. И вдруг ты!
Тоже что-нибудь с машиной? У моей  коробка  скоростей  полетела,  черт  ее
дери. Чинят! Завтра сматываюсь отсюда, иначе накроется заказ  и  вместе  с
ним - хорошие проценты. Если тебе на Запад - могу подбросить!
   Филипп покачал седеющей головой, вертя в пальцах нетронутый стакан:
   - Нет, спасибо, я здесь... надолго.
   Бреннан захохотал:
   - Прими мои соболезнования! Бедняга! Да, кстати, - он не  без  гордости
развернул  свой  объемистый  бумажник,  -  взгляни-ка.  Это  моя  визитная
карточка.
   На прямоугольнике белого пластика значилось:

   Лайонелл Николас Герберт Бреннан
   Доктор медицины и Коммерции советник
   Полномочный представитель и член Совета Директоров.
   Фирма "Мальпозо, Аурел и Кальвин" - все для врача:
   Медикаменты. Электроника. Инструмент.

   Дальше шли еще какие-то адреса и телефон. Филипп отодвинул  карточку  в
сторону.
   - Так ты доктор?
   - Ну, моя степень -  не  то  что  твоя,  стоила  она  мне,  разумеется,
недешево. Но ведь, в конце концов, я  действительно  закончил  медицинский
факультет!.. - Бреннан, не глядя на Филиппа, выпил и налил еще.
   Филипп поставил свой стакан, усмехнулся и повторил:
   - Так ты доктор... Я по-прежнему бакалавр.
   Бреннан поперхнулся от неожиданности:
   - Да?.. Кха... Но чем ты здесь тогда занимаешься, если не секрет?
   Филипп пожал плечами.
   - Конечно, не секрет. Я врач при местном  филиале  сельскохозяйственной
компании "Деметра".
   Бреннан уронил золотой портсигар.
   - Ты? Не верю!
   - Ну, с какой стати мне врать...
   - Тебя же еще сам Гаальб оставлял при  кафедре.  Даже  Ван  Эккерт  был
готов взять тебя в клинику! Поничелли прислал тебе личное  приглашение!  И
после всего этого застрять здесь... Здесь!.. - теперь  в  голосе  Бреннана
слышалось плохо скрытое презрение.
   Филипп снова пожал плечами.
   - Люди и тут болеют и умирают...
   Бреннан отмахнулся:
   - Люди везде болеют и везде умирают. И не всегда от болезней. Скорее от
того, что не умеют жить!
   - Это для меня слишком сложно, - Филипп опять усмехнулся. -  Я,  знаешь
ли, врач, у меня не всегда есть время задуматься...
   - А я всего-навсего коммерсант,  -  отрезал  Бреннан,  -  но  скажу  не
задумываясь, что умирают те, кому не дано выжить. Знаю, ты  скажешь,  что,
дескать, общий удел - богатые, бедные, сильные, слабые, цветные,  белые...
Но вот старый Мальпозо - знаешь, да? - девятый год живет и ворочает делами
фирмы из-под  стеклянного  колпака,  набитого  всякой  жизнеобеспечивающей
аппаратурой, так как от половины организма у него осталась одна гниль.  А?
Каково? Его три миллиарда все-таки купили ему десяток лет жизни!  А  твоих
голодранцев лечи не лечи... "Инструментум вокалис", говорящие орудия!..
   Он победоносно отер толстые губы платком. Филипп поднял на него взгляд.
   - Ты очень изменился, - сказал он. - Очень...
   Бреннан, еще разгоряченный, ухмыльнулся:
   - Думаешь, не понимаю, на что ты намекаешь? - Он со вкусом  глотнул  из
своего стакана. - Милый мой! Я-то  вовремя  понял,  что  врач  из  меня...
Короче, пусть человечество возносит мне хвалу, что я не стал сокращать его
поголовье и добываю деньги иным путем. А? Каково? - Он захохотал. А потом,
неожиданно посерьезнев, добавил: - Фил, ты вроде раньше от  меня  секретов
не держал. Чего ты тут завяз? Может, помочь? Так ты скажи!
   Филипп вдруг увидел, как сквозь жирную самодовольную маску  на  секунду
проступила круглая славная рожица Ли - друга, однокурсника,  весельчака  и
доброй души человека.
   Поддавшись теплому давнишнему чувству, он улыбнулся и положил ладонь на
рукав Ли:
   - Тайны тут нет, но... Знаешь, ты вряд ли поверишь...
   - Я уж постараюсь, - заверил его Бреннан,  придвигаясь  поближе.  -  Ты
только все как есть...


   ...Он пнул тормоз так, что машину занесло, а его самого швырнуло  лицом
о руль. Двигатель заглох.
   Теперь еще слышнее было, как кричал человек.
   Не вытирая крови, ползущей по подбородку с разбитых губ, Филипп включил
двигатель, развернул машину и помчался по полю, вперед, туда, где  человек
уже не кричал, а хрипел, теряя последние силы.
   Мотор ревел, автомобиль швыряло так, что вот-вот  должны  были  лопнуть
рессоры. Но Филипп не выбирал дороги. Человек хрипел.
   Неподалеку от двух тракторов и пресс-подборщика столпились люди. Филипп
затормозил перед глубокой оросительной  канавой  и  выпрыгнул  из  машины.
Поскользнувшись на стерне, он упал,  вскочил  и  со  всех  ног  побежал  к
стоящим.
   На топот никто не обернулся. Все  смотрели  куда-то  вниз,  в  середину
круга.
   Задыхаясь, Филипп выкрикнул:
   - Я врач! Что случилось, кто кричал?..
   Рабочий  постарше  остальных,  глядя  на  него  растерянными   глазами,
объяснил:
   - Да вот парня шкивом мотануло. Кровь никак унять не можем!
   Филипп растолкал рабочих и опустился на колени - осмотреть раненого.
   Все было ясно с первого взгляда. Он поднял голову в резко приказал:
   - Немедленно коричневый ящик и сумку из моей машины. И воды! Кто-нибудь
пусть вызовет врача из поселка.
   Два человека сбегали  к  его  "кенгуру"  и  принесли  ящик  и  сумку  с
инструментами.
   То, что  надо  было  сделать  теперь,  он  делал  быстро  и  тщательно.
Профессор Гаальб с  кафедры  общей  хирургии  неспроста  предсказывал  ему
обширную практику и прекрасную карьеру...
   Кто-то тронул его за плечо. Заканчивая перевязку, он обернулся. Это был
давешний пожилой рабочий.
   - Понимаете, доктор, другого врача-то у нас нету...
   - Как это нету? - хрипло спросил Филипп.
   - Был фельдшер, - объяснил пожилой рабочий, почему-то сняв кепку, -  да
вот запил и повесился...
   - Ну медпункт хотя бы есть? Или аптека?
   - Есть, есть, - заторопился рабочий, - вытребовали у компании, как  же,
есть...
   Филипп поднялся, держа окровавленные руки перед собой, ладонями  вверх.
Раздумывать некогда: счет идет на минуты, и никто не знает, какая  из  них
может оказаться для парня последней. Что там кричал  этот  старый  лекарь?
"Вы никогда не увидите меня исчерпавшим все мои