величество  император,  -  продолжал
диктор, - но благодаря милости небес высочайшая плоть не пострадала.
   Все заволновались. Самые легкомысленные восторженно закричали "банзай",
человек десять подхватило, но без воодушевления. Потом голоса стихли.
   - Полномочия премьер-министра временно взял  на  себя  военный  министр
Анами. Сегодня  ночью  будет  сформировано  новое  правительство...  Через
минуту вы услышите  речи  временного  премьера  генерала  Анами,  а  также
начальника Главного штаба военно-морских сил Тоета.
   Премьер-министр Анами  заговорил  скорбным  голосом.  Священная  родина
богов непобедима, послужим ей, исполним свой великий сыновний долг,  дадим
решительный отпор врагу на нашей  территории.  Подданные,  сплотитесь  еще
теснее, будьте готовы принять смерть у подножия трона высочайшей особы его
величества.
   Выступивший вслед за премьером Тоета сказал: для того чтобы дать  врагу
решительный бой, необходимы сплочение всех сил, мобилизация всех ресурсов.
Все данные и расчеты  свидетельствуют  о  неукоснительной  и  обязательной
победе войск его величества.
   По  выступлениям  можно  было  догадаться,  что  именно  произошло.  Не
случайно ведь остался невредимым военный министр.  Не  случайно  уцелел  и
император.  Почти  весь  народ   догадывался   о   причине   происшедшего.
Догадывался,  о  чем  сказал  бы  в  своей  речи  его  величество.  Народ,
приученный не протестовать, как всегда,  молчаливо  принял  новый  кабинет
министров. Народ запел "Реформа Сева". Песня эта была в  моде  лет  десять
назад. Теперь ее вспомнили и запели. Ее можно было понять  двояко:  и  как
одобрение нового правительства и как осуждение его. И свыше был  дан  указ
запретить петь эту песню. И все же нет-нет да кто-нибудь замурлычет  ее  в
перерыве.
   16 августа возобновились бомбежки.  Массированные  и  длительные.  Весь
промышленный район приморья  был  полностью  уничтожен,  шесть  крупнейших
городов Японии, за исключением Киото, превратились и руины.
   Работать было негде. Заводов не стало.
   Ребят погнали строить укрепления на побережье. Тем  временем  Советская
Армия ураганом пронеслась с севера на юг Маньчжурии и отрезала Квантунской
армии путь к отступлению у маньчжуро-корейской  границы.  Через  несколько
дней из гимназистов сколотили особый отряд  обороны  империи,  и  началась
муштра.  Каждому  хотелось,  чтобы  отряд  назывался  "Бяккотай",  но  так
назывался отряд юношей, выступивших за сегунат,  против  императора  [речь
идет о событиях 1868 года, так  называемой  "Революции  Мейдзи",  японской
буржуазной  революции;   сегунат,   военно-феодальная   диктатура,   столп
феодализма в Японии, был свергнут,  "восстановлены"  права  императора;  к
власти     пришла      буржуазия,      договорившаяся      с      крупными
аристократами-земледельцами; "Бяккотай" ("Отряд белых тигров") -  один  из
отрядов добровольцев-юношей, выступивших на стороне сегуната].  И  назвали
его отряд Черной Сакуры.
   В отряд брали только добровольцев от пятнадцати  до  восемнадцати  лет.
Большей  частью  тут  были  пятнадцатилетние.   Ведь   им   представлялась
возможность принять участие в настоящей войне, с настоящим оружием.
   - Иди! - решительно сказала  ему  мать.  -  Сын  военного  должен  быть
достоин имени отца.
   В эвакуации они жили в чьем-то  доме,  на  втором  этаже.  В  полумраке
комнаты  на  фоне  домашнего  алтаря   лицо   матери   казалось   особенно
торжественным. Отец погиб на войне, не  дослужившись  даже  до  майорского
чина, но зато мать была дочерью генерал-майора.
   - Сын мой, за меня ты можешь быть спокоен.
   Она достала меч, оставшийся после отца, изделие древних мастеров Сосю.
   - В критическую минуту... я думаю, ты  и  без  меня  знаешь,  как  тебе
следует поступить с собой.
   В первом  же  ночном  бою  из  восьмидесяти  человек  вернулись  живыми
семнадцать. Меч так и не пришлось ни разу вытащить из ножен: его  разнесло
в щепки осколками снаряда.  На  душе  полегчало,  словно  с  нее  свалился
камень. К тому же этот чертов меч уже давно не воспринимался как память об
отце. Видимо, еще раньше в нем  самом  что-то  умерло.  Единственное,  что
осталось в душе, это нежелание свыкнуться с мыслью о поражении,  -  думать
об этом было слишком уж горько.
   В начале сентября между полуостровом Сапума и южным  побережьем  Сикоку
показались американские корабли. Значительно раньше,  чем  их  ожидали.  В
"нихякутока", в  двести  десятый  день  года,  время,  когда  над  Японией
проносятся ураганы, уничтожающие посевы, на  корабли  противника  налетели
истребители-смертники. Однако  под  защитой  превосходящих  воздушных  сил
вражеские корабли спокойно отступили на запад, затем, когда опасность  для
них миновала, вернулись.
   В середине сентября у города Теси появились другие корабли американцев,
пришедшие с Гавайских  островов.  Они  разделились  на  две  группы:  одна
направилась в Токийский залив, другая - к берегам Идзу.
   Ребята молча смотрели, как истребитель с иероглифами "као" на  фюзеляже
поднялся в воздух и исчез в южном направлении. Вероятно,  в  этой  машине,
словно специально предназначенной для самоубийства,  их  старший  товарищ,
уже безразличный ко всему, шел навстречу смерти. Всякий раз с появлением в
воздухе этих самолетов-смертников с авианосца противника в  небо  взмывало
звено истребителей. И на глазах мальчишек японский сигарообразный самолет,
изрыгая рыжее пламя, накренялся и падал вниз. Прежде  чем  он  врезался  в
воду, раздавался взрыв, поднимался высокий столб воды.
   Иногда со  стороны  моря  доносился  далекий  гул  орудий,  похожий  на
отдаленный гром.
   - Должно быть, бомбардировка с  кораблей,  -  произносил  кто-нибудь  в
окопе.
   Остальные молчали, сжавшись в комок.
   Они  были  вооружены  карабинами  устаревшего  образца   да   двадцатью
патронами.  Окопы  были  защищены  мешками  с  песком.  Но  останется   ли
что-нибудь  от  этих  позиций?  В  какую  кашу  превратятся   эти   десять
шестидюймовых гаубиц, пять  восьмидюймовых  полевых  орудий  да  несколько
станковых  пулеметов  и  противотанковых  ружей,  если  по  ним   шарахнут
шестнадцатидюймовые корабельные орудия "Миссури" или "Айовы"?
   Мальчишки сидели, сжавшись в комочек,  не  высказывая  своих  опасений.
Говори не говори - ничего от  этого  не  изменится.  Они  потеряли  всякое
представление о войне, о смерти, о возможных потерях, и не было у них  сил
представить себе все это. Знали одно: сегодня обед состоит из комочка риса
с соевым жмыхом да двух ломтиков горькой редьки.
   Тупо, равнодушно смотрели  они,  как  на  небесной  глади  поблескивали
эскадрильи Б-29, направлявшиеся бомбить  города.  Забыв  жару,  усталость,
голод, ребята упивались  этой  суровой  и  строгой  красотой.  Вдруг  небо
прорезала полоска белого дыма. Дым  еще  таял  в  небесной  лазури,  когда
донесся   глухой   отдаленный   треск   и   один   бомбардировщик    Б-29,
перекувырнувшись в воздухе, стал падать.  Началось  сдержанное  ликование.
Кто-то сообщил, что это и есть  ракетный  снаряд  "сюсуй".  Всем  хотелось
узнать о нем поподробней, но толком никто ничего не знал.
   А как-то раз, когда над ними кружили вражеские самолеты с  авианосца  и
мальчики, прижавшись к земле, сидели в замаскированном окопе, вдруг кто-то
завопил:
   - Самолет задом наперед летит!
   Все посмотрели вверх. Самолет с  уходящими  далеко  назад  крыльями,  с
ярко-красным изображением солнечного диска на фюзеляже скользил в воздухе,
почти  касаясь  земли.  Долетев  до  моря,  он  круто  взмыл  вверх.  Имея
преимущество в скорости и маневренности, он в одиночку вступил  в  бой  со
звеном "граманов". И тут  же  сбил  двоих.  На  этот  раз  все  завыли  от
восторга. Все в один голос повторяли одно слово: "Классически!"  Сбив  две
вражеские машины, этот  невиданный  самолет,  словно  поддразнивая  врага,
отказался преследовать остальные машины и исчез.
   Некоторое время только и было разговоров, что о новом самолете.  Каждый
день ждали его появления в воздухе. Думали, вот-вот мелькнет его  быстрая,
стремительная тень. Но вместо этого пришли вести  о  флотилии  неприятеля,
продвигающейся на север к Суйдо.
   Как всегда, эскадрилья шла под  прикрытием  истребителей.  Возле  Суйдо
навстречу  им  поднялись  два  истребителя-смертника.  Вероятно,   тыловой
аэродром был уже основательно разгромлен.
   Все застыли в своих  береговых  укреплениях,  когда  вражеские  корабли
проходили мимо. Затаив дыхание,  побледнев  от  страха,  смотрели  они  на
линкоры класса "Айова", тяжелые крейсеры и суетливо вертевшиеся вокруг них
эсминцы.
   "Кто же атакует  вражеские  корабли,  какие  самолеты  -  "сакурабана",
"татибана" или "кайтэн"?  Но  атаки  не  было:  флотилия  беспрепятственно
прошла мимо и исчезла. Вскоре  издалека  донесся  глухой  грохот,  к  небу
поднялось множество белых облачков. Корабли бомбардировали город О.
   Когда вражеская флотилия на обратном пути проходила мимо,  с  холма  по
ней ударило орудие. Кто-то крикнул: "Идиоты! Что делают!"
   Вытянувшись в цепь, корабли развернулись бортом к берегу. От первого же
залпа двух линкоров батарея  умолкла.  Корабли  врага,  точно  забавляясь,
повернулись другим бортом и ударили  двумя  перекрестными  залпами:  слева
направо и справа налево. Снаряды легли где-то сзади, но от взрывной  волны
мальчишки оглохли и ослепли. Когда они подняли свои  землисто-серые  лица,
флотилии и след простыл. Стояла гробовая тишина.  Лишь  слышно  было,  как
кто-то, не то раненый, не то тронувшись  от  пережитого,  заунывно  плакал
высоким детским голосом.
   Не успели передохнуть, как был получен приказ выступать:  километрах  в
пятидесяти на безлюдном побережье  высадился  вражеский  десант  и  теперь
находился в тридцати километрах от них.


   Мальчик поднялся и стал спускаться  по  выступу  седловины.  Должна  же
где-то быть тропинка! Надо было найти человеческое жилье и набить желудок.
Солнце клонилось к закату, но жара не унималась. Коснувшись ногой  выступа
скалы, парнишка случайно взглянул на свои башмаки и  похолодел  от  ужаса:
они вот-вот развалятся. Долго им не выдержать!


   - Второй, третий, четвертый взводы, вперед!
   - Третий взвод, в цепь!
   На холмы, возвышавшиеся по  обеим  сторонам  белеющего  шоссе,  втащили
станковый пулемет и  противотанковое  орудие.  Трясущимися  руками  спешно
маскировались.  Прорвав  линию  фронта,  большой  вражеский  отряд  пехоты
продвинулся вперед и находился в двадцати  километрах.  Японский  танковый
батальон застрял где-то глубоко  в  тылу.  Было  неясно,  зачем  оказывать
сопротивление противнику именно здесь, почему не отойти на более  выгодные
позиции, прикрывая отход артиллерией. Но так решило командование: дать бой
именно здесь. Казалось, ими жертвовали как пешками. У  всех  были  бледные
лица, воспаленные глаза. Но еще хуже пришлось ребятам из второго, третьего
и четвертого взводов. Те должны были  окопаться  у  самой  обочины  шоссе,
чтобы встретить врага гранатами. И не только бросать гранаты, но  и  самим
бросаться в обнимку с противотанковыми минами под вражеские танки.  Тощие,
изможденные гимназисты спускались по откосам холма,  еле  волоча  ноги.  С
землистых, серых лиц градом струился пот. Что-то мягко шлепнулось: один из
гимназистов  упал,  потеряв  сознание.  Командир  взвода,  старшеклассник,
подбежал и ударил упавшего по лицу.
   Какое счастье, что он не  попал  в  эти  подразделения:  всего  за  два
человека перед ним стоял последний, отобранный в это подразделение.
   У обочины показалась тень.
   - Не стрелять! - раздалась команда. - Свои!
   Еле волоча ноги, приближался отряд.  От  пыли  и  грязи  люди  казались
черными. Даже издали было видно, что они  вконец  измотаны.  Двух  раненых
несли на спине. У одного  из  них  голова  была  перевязана  окровавленным
бинтом. Вдруг из  последнего  ряда  выскочил  солдат  и,  выбежав  вперед,
истошно завопил:
   - Танки!
   Несколько человек бросились  на  него.  Но  солдат  продолжал  отчаянно
вопить:
   - Танки! Танки! Танки!
   Издалека донесся нарастающий гул. Внезапно застрекотали кузнечики и тут
же  умолкли.  Он  прижал  к  плечу  приклад  ручного  пулемета   и   вдруг
почувствовал, как  под  штаниной  вниз  по  ноге  поползла  теплая  липкая
жидкость.


   - Докладывает группа FT. Цель запеленгована!
   Долгожданная весть, наконец, пришла.
   - FT! Алло!  FT!  Слушайте  внимательно!  Координаты  цели  сообщите  в
Главный штаб и по всем участкам.
   - FT понял. Передаю координаты цели.
   Вскоре раздался свист вычислителей. Весь аппарат Главного штаба  пришел
в действие.
   - Говорит Главный штаб. Бригадам от DZ до MU направиться в  помощь  FT.
FT! FT!  Вам  посланы  две  боевые  машины.  Они  в  пути.  Сообщите  свое
местонахождение в течение ближайших сорока минут. Бригадам из группы  Е  и
G,  находящимся  вблизи  от  бригады,  оказать  содействие   в   установке
переключателя. Остальным продолжать поиски на своих участках.
   - DZ, MU поняли.
   - FT понял. Разрешите выслать разведывательный отряд для проверки.
   - Разрешаю. Высылайте, - сказал начальник. - Не  забывайте  докладывать
обстановку. Переходите на прямую связь.


   Хватаясь за стволы,  мальчик  спускался  с  крутого  склона,  поросшего
криптомериями.  Глазам  открылась  крохотная  поляна  с  одинокой  крышей.
Мальчик лег на живот и огляделся  по  сторонам.  Там,  где  кончался  лес,
виднелась скалистая площадка. Он пополз на животе  к  краю  обрыва.  Внизу
показалось несколько домишек, между которыми, петляя, бежала дорога. Перед
домишками стояли палатка и два грузовика. По дороге, поднимая клубы  пыли,
приближалась колонна грузовиков  с  пехотинцами  и  боеприпасами.  Мальчик
выждал, пока грузовики поравняются с палаткой, и достал из вещевого  мешка
бинокль. Этот бинокль достался ему от студента, его начальника, когда тому
размозжило голову снарядом. Мальчик давно зарился на этот  бинокль.  Из-за
него у них с мальчишкой из другой гимназии даже вышла потасовка. Тот  тоже
имел виды на бинокль, но ему  тогда  так  досталось,  что  даже  вспомнить
страшно. Не начнись тогда атака, мальчишка наверняка применил бы оружие. А
ведь двоих ребят расстреляли за применение  оружия  в  драке.  По  приказу
старшего лейтенанта, этой  старой  развалины.  В  гимназии  он  преподавал
муштру. Там над ним вдоволь потешились, над этим лейтенантишкой...
   В бинокль мальчик увидел немолодое багровое лицо американского офицера.
Тот без умолку болтал, держа в зубах сигару.
   Потом в глаза бросилась походная кухня.  Она  стояла  рядом  с  большим
сараем,  перед  которым  прохаживался  часовой.  Очевидно,  там  хранились
какие-то припасы. Из сарая вышел другой солдат без оружия. Он что-то  нес,
вероятно, продовольствие. Да, склад охраняется  слабо,  можно  обойти  его
сзади и оттуда пробраться.
   Мальчик отполз от края обрыва и лег навзничь, дожидаясь темноты.


   Первый танк подбили одновременно  двумя  выстрелами  из  гранатомета  и
противотанкового ружья. Но заплатили за это гибелью  второго,  третьего  и
четвертого взводов: их в упор расстреляли снарядами и огнеметами.
   Сжав зубы и захлебываясь от слез, мальчик стрелял из  пулемета.  Четыре
танка, повернув башни, ударили из орудий по сопке. Гимназисты не  кричали,
сидели молча. Только некоторые вдруг  выскакивали  из  укрытий  и  тут  же
падали замертво. Один с оторванной рукой тихо скулил. Кричать уже не  было
сил.
   Тапки отступили. Дали команду прекратить стрельбу, и тогда стали слышны
стоны раненых.
   - Нужно отходить, - сказал младший сержант, уже побывавший на войне.
   Боевых  солдат  среди  них  было  только  тридцать   человек,   включая
артиллеристов.
   Командир колебался, не зная, на что решиться.
   - Заминируем шоссе и отступим.  А  то  сейчас  начнется  артиллерийский
обстрел, вот увидите, - уверенно сказал младший сержант.
   Не успел он договорить, как на шоссе разорвался первый снаряд.  Взвалив
на спину раненых, стали отступать. Но было поздно. Плотная огневая  завеса
поднялась спереди и  сзади.  Лейтенант,  стоявший  на  небольшом  бугорке,
взмахнул руками и исчез. Поднятые взрывами  снарядов  тучи  песка  и  пыли
мешали дышать.
   Ничего не соображая, мальчик перебрался на  ту  сторону  холма  и  стал
скатываться вниз, на равнину.
   Положение резко ухудшилось. Довольно быстро их отрезали от главных сил,
и им оставалось только одно - отступать. Иногда, натолкнувшись  на  своих,
устраивали ночной привал, но ненадолго:  приходилось  снова  отходить.  По
шоссе на север тянулись нескончаемые потоки беженцев из самого большого  в
этом районе города О. Старики и старухи едва плелись, нагруженные домашним
скарбом. Женщины с грудными младенцами  за  спиной  вели  за  руку  детей,
поддерживали самых дряхлых и больных. Молодые мужчины при виде вооруженных
людей опускали глаза, старались затеряться в толпе.
   К концу сентября  союзные  войска  создали  предмостные  укрепления  на
острове Сикоку, на  юге  острова  Кюсю,  на  берегу  Кудзюкури-хама  и  на
полуострове Кий. В начале октября провели десантную операцию у  Йоцукаити.
Почти в то же время у бухты  Цуру  высадились  две  советские  дивизии.  7
октября западнее долины Сэкигахара  был  сброшен  американский  парашютный
десант. Американские линейные корабли, появившиеся в заливе  Исэ,  открыли
огонь по району Нагоя. Было совершенно  очевидно,  что  враг  намеревается
вклиниться в самый центр острова Хонсю и разделить его на две части.
   Предугадав замысел противника, центральный и  западный  военные  округа
мобилизовали все силы, чтобы сорвать эту операцию. Сомкнувшиеся было части
неприятеля удалось разъединить, но ненадолго.  В  то  же  время  вражеские
войска, высадившиеся в районах Канто и Кинки, шаг за шагом продвигались  в
глубь страны, а флот, обстреляв и разрушив форты  Юра  и  Авадзи,  очистил
водные пути Кий, проник в Осакский залив, и вся  береговая  линия  обороны
оказалась под  ударом.  Войска,  обороняющие  Кинки,  терпя  поражение  за
поражением, быстро откатывались под натиском врага.
   Две дивизии засели в горах Кий, у верховья реки Есино. В конце  октября
враг   повторил   попытку   проникнуть   в   глубь   страны   с    помощью
парашютно-десантных войск.
   К тому времени отряд Черной Сакуры уже состоял  всего  лишь  из  одного
взвода и, отрезанный от главных сил, скитался в горах.


   Наконец-то!.. Получена радостная весть: сумасшедший схвачен на  участке
VOOR 6877. Его  задержали  как  раз  в  тот  момент,  когда  он  готовился
совершить третье преступление. Он довольно быстро и легко  признался,  что
назначил для своих преступных действий три основных пункта. В двух из  них
он орудовал беспрепятственно, в третьем его задержали.
   - Благодарю тебя,  боже!  -  произнес  начальник  департамента  нелепую
фразу. - Благодарю тебя за то,  что  ты  оградил  его  от  совершения  еще
больших преступлений.
   Сумасшедший! Но полно - сумасшедший ли он? При таком-то уме! При  такой
энергии! Разве не знания высшего порядка толкнули его на изыскание  особых
средств для осуществления своих преступных  замыслов?..  А  если  так,  то
можно ли назвать это преступлением? Разве он  виноват,  что  его  открытие
определило  духовный  рост  человечества?  Всякое  великое  открытие  есть
предвосхищение  духовного  роста  человечества  и  требует  жертв.  Только
экспериментируя, то есть ошибаясь и исправляя ошибки, можно способствовать
духовному росту человечества... Как это ни печально.


   Наступила глубокая ночь. При тусклом  свете  звезд  он  соскользнул  со
скалы. Днем он заметил, что задняя стена сарая находится под обрывом. Если
туда удастся пробраться, то, вероятно, нетрудно будет проникнуть в  сарай.
А если обнаружат - справа от шоссе тянется лесок, - со всех ног  броситься
туда. Главное, перебежать шоссе.
   Затаив дыхание мальчик с