оен религиозно, видит в этом принципиальную ограниченность
возможностей  науки,  ее неспособность проникнуть в самое сокровенное, в
то, что, с его точки зрения, есть бог.

- И таких ученых много?

-  Они  есть.  Но  чаще всего это скорее дань традиции. - Сойк подошел к
книжной  полке  и,  приглядевшись, взял одну из книг. - Вот, послушайте,
что пишет об этом Вернер Гейзенберг, один из создателей современной физики.

Он полистал книгу.

-  Вот! "Весь образ нашего мышления формируется в нашей юности благодаря
тем  идеям,  с которыми мы в это время сталкиваемся" И еще: "Мы входим в
состав  общества. Это общество связывают... общие идеи... Эти идеи могут
поддерживаться  авторитетом  церкви  или  государства, и... очень трудно
отойти от общепринятых идей, не противопоставляя себя обществу".

- Понятно, - сказал Бэрд. - Значит, физика здесь ни при чем.

-  Во всяком случае, с каким бы явлением мы не встретились, она рано или
поздно  неизменно  находила ему естественное объяснение. Так было до сих
пор, и у меня нет причин сомневаться на будущее...

-  Благодарю  вас,  -  улыбнулся  Бэрд.  -  А  то, признаюсь, я уже стал
опасаться за свои убеждения.

И  он  ушел,  на этот раз не решившись повторить свое предупреждение. Не
решившись,  хотя  логика  все  же  свидетельствовала больше всего именно
против Сойка.
                         БЭРД НАЕДИНЕ С БЭРДОМ

Перед  тем  как  уйти  из  лаборатории,  Бэрд  еще  раз  зашел в кабинет
Девидса. Надо было по горячим следам все подытожить и взвесить.

Комиссар уселся на свое прежнее место у письменного стола и задумался.

Итак,  круг замкнулся. Замкнулся, хотя все оставалось, пожалуй, даже еще
более  неясным,  чем  в самом начале расследования. Четыре человека один
за  другим заходили к Девидсу и видели его живым и здоровым. Хотя, может
быть,  и  не совсем здоровым. А когда сразу же вслед за Сойком в кабинет
вошел Хэкели, Девидс был уже мертв, а бумага с решением бесследно исчезла.

Умереть  можно  и  в  течение  одной секунды Кто-кто, а комиссар полиции
Бэрд  это отлично знал. Но решение! Не могли же его похитить на глазах у
Девидса? Кто же и - главное - когда мог это сделать?

Бэрд   вспомнил:   "Если   не  могло  произойти  ничего  другого,  кроме
невозможного,  следовательно,  произошло  невозможное".  Это был один из
любимых афоризмов его знаменитого учителя.

Невозможное  в  данном  случае  -  это  Сойк. Ведь именно Сойк заходил к
Девидсу последним... Значит, все-таки Сойк? А почему бы и нет?

И  все  же  Бэрд  не  торопился  с окончательным выводом. Нельзя считать
расследование   законченным,   пока  в  деле  остаются  хотя  бы  мелкие
неясности.  А  в  этом странном деле неясностей, к сожалению, оставалось
еще  немало.  Например,  почему  Хэксли  сказал, что вошел к Девидсу без
пяти  минут три, в то время как, по словам Сойка, это произошло почти на
десять  минут  раньше?  Почему  Хэксли  отрезал  часть магнитной записи?
Правда,  это  надо  еще  проверить.  Наконец,  почему  он  так  старался
направить  подозрение  Бэрда  именно  против  Сойка?  И почему обрисовал
Сойка  явно  не таким, каким он был в действительности? Почему, наконец,
все  тот  же Хэксли не нашел в записной книжке Девидса билета на концерт
Боровского?  Ведь  если бы он искал бумажку с решением, он должен был бы
натолкнуться на карманчик в обложке.

Одним  словом,  "почему?"  было еще много. Даже слишком много. И, как ни
странно,  все  они были так или иначе связаны с Хэксли. И, наконец, этот
чай...

Взгляд  Бэрда  остановился  на  пустом стакане. Почему-то его мысли сами
собой упорно возвращались к пустому стакану, стоявшему на столе Девидса.

Он  снова  осторожно  взял  его  носовым  платком  и заглянул внутрь. На
донышке  оставалось  несколько  капель  коричневатой жидкости, в которой
плавали две-три чаинки.

Бэрд  поднес стакан к настольной лампе. Странно. Его внешняя поверхность
была  совершенно  чиста.  Как  будто  его  никто никогда не брал в руки.
Никаких  отпечатков.  А  ведь  не  так давно из этого стакана Девидс пил
чай. Не мог же он пить чай в перчатках? Очень странно.

Могло  быть  только  одно  объяснение  -  стакан подменили. Взять его на
экспертизу?  Впрочем,  что  это  даст? Если стакан подменили, то остатки
чая на его дне, разумеется, абсолютно безобидны.

Комиссар еще раз тщательно осмотрел стеклянную поверхность.

Но  если этот стакан специально принесли сюда уже после того, как Девидс
умер, значит, в том, другом стакане...

Дело  принимало совершенно неожиданный оборот. Не только похищение, но и
вероятное убийство. Отравление.

Вернувшись  домой, Бэрд первым делом достал магнитофон и, вставив в него
бобину, полученную от Хэксли, еще раз прослушал запись.


                               ЭКСПЕРТИЗА

Несмотря  на  воскресный день, Бэрд вызвал машину и поехал в полицейское
управление.  Выяснить,  где  находится  труп  Девидсд,  не  представляло
особого трудя. Покойный был одинок, и поэтому тело отправили в морг.

Прежде  чем  позвонить  эксперту  и  попросить  его произвести вскрытие,
комиссар  на  секунду  задумался.  До  сих  пор его расследование носило
частный  характер  -  он  просто  выполнял  поручение  Хэксли. И если бы
злополучная  бумага  с решением была найдена, на том бы все и кончилось.
Хэксли  получил  бы  потерянное,  а  Бэрд  - свой гонорар. В этом случае
"приговор" виновному - был бы личным делом самого Хэксли.

Но  приглашение  эксперта  и  вскрытие  сразу придавали делу официальный
характер.  Конечно,  если  Девидс  действительно  был  стравлен, это все
оправдано.  А  если - нет? Если похищение листка с решением - всего лишь
мальчишеская  выходка?  Виновнику придется теперь отвечать уже не только
перед  Хэксли,  но и перед законом. Комиссар подумал об этом с искренним
сожалением,  потому  что  все  четверо  молодых  физиков,  с которыми он
познакомился  в  это  утро,  произвели на него в высшей степени приятное
впечатление.

Однако  другого  выхода  не  было.  С  того  самого  момента, как у него
возникло   подозрение   в   убийстве,   Бэрд   из   частного  детектива,
выполняющего    волю    "заказчика",    автоматически    превратился   в
представителя закона, обязанного довести расследование до конца.

Комиссар снял телефонную трубку и набрал номер эксперта.

-  Очень  прошу  вас  с  особой тщательностью провести эту экспертизу, -
сказал   он.   -   Покойный   был  известным  физиком,  и  не  исключена
возможность, что мы имеем дело с преступлением.

Результата  экспертизы  Бэрд  остался ждать в своем кабинете. Воскресный
отдых  все  равно  погиб безвозвратно. И чтобы скоротать время, он решил
оформить только что оконченное расследование.

Через  несколько  часов  за  этим занятием его и застал эксперт. Это был
человек  огромного роста и могучего телосложения. Инспекторы между собой
называли  его  "потрошителем  трупов".  Но  тем  не  менее  он был самым
опытным  и  вдумчивым  экспертом  во всем управлении, и Бэрд не случайно
обратился именно к нему.

Эксперт  с  размаха  опустился  в  кресло, которое жалобно застонало под
таким грузом.

-  Все  чисто,  - сообщил он коротко. - Следов насилия никаких. А что вы
подозреваете?

- Отравление, - сказал Бэрд.

Эксперт хмыкнул.

- У него классический инфаркт. Студентов можно учить.

-  И  тем  не  менее, - многозначительно сказал Бэрд. - А, может быть, и
тем более. Вы понимаете, о чем я говорю.

Комиссар  имел  в виду препарат, не так давно синтезированный в одном из
местных  институтов.  По  идее  это  было  лекарство.  В  микродозах оно
помогало  при  гипертонии. Но в увеличенных дозах препарат превращался в
страшный  яд,  убивавший  в течение нескольких минут. Человек умирал как
бы  от  инфаркта.  К  сожалению,  комиссару  уже  несколько раз пришлось
встретиться именно с таким применением лекарства.

-  Вы  говорите о тектолоне? Но ведь вы не хуже меня знаете: тектолон не
оставляет следов.

- Поэтому-то я и пригласил именно вас.

Эксперт  пожал плечами, как бы говоря, что и для него существуют пределы
возможного.   Однако  Бэрд  достаточно  хорошо  знал  этого  человека  и
терпеливо ждал. И не ошибся.

-  Есть  у меня кое-какие наблюдения, - наконец, словно нехотя, процедил
великан.  -  Но  от  них  мало  толку. Их не предъявишь в качестве улики
присяжным.

-  Пока  это  и  не  нужно, - быстро сказал Бэрд. - Но ваши наблюдения в
сочетании с тем, что известно мне, уже кое-что. Итак, что же?

-  Вы,  конечно, помните те четыре случая, когда в отравлении тектолоном
не приходилось сомневаться?

Бэрд кивнул.

-  Так  вот, у всех умерших я обнаружил не совсем обычное явление. Ногти
на руках и ногах приобрели у них желтоватый оттенок.

- Вы уверены, что это от тектолона?

-  В  том-то  и  дело,  что нет. Это могло быть простым совпадением. Тут
нужно  было  бы  поставить  специальные эксперименты. И все-таки во всех
четырех случаях...

- Так, понимаю. И что же, у Девидса тоже?

Эксперт молча кивнул.

- Почему же вы об этом мне сразу не сообщили?

-  Я  ведь сказал вам, что связь между тектолоном и пожелтением ногтей -
пока только предположение.

-  И тем не менее - спасибо. - Бэрд встал. - Я-то теперь не сомневаюсь в
том, что это убийство.

Картина  прояснилась.  Итак,  Девидс  убит,  отравлен  тектолоном. Убит,
очевидно,  для того, чтобы похитить и присвоить полученное им решение. С
точки  зрения  ведения  следствия  -  это  даже упрощает дело: разыскать
убийцу  неизмеримо легче, чем случайного похитителя двух листков бумаги.
Но   по-человечески  установление  факта  убийства  было  Бэрду  глубоко
неприятно. Значит, один из этих симпатичных молодых людей все-таки убийца.

Правда,  и  здесь возникали неясности. Ведь убийца должен был знать, что
Девидс  нашел решение проблемы. Но, судя по всему, Девидс никому об этом
не  рассказывал.  А, может быть, рассказывал? Неясно было и другое. Ведь
к   такому  убийству  надо  было  подготовиться.  Ну,  хотя  бы  достать
тектолон.  Ведь не носил же его в самом деле убийца в кармане пиджака на
всякий  случай.  И вообще все говорит о том, что убийство Девидса отнюдь
не было экспромтом.

Да,  неясности  еще  были.  И в них Бэрду предстояло разобраться. А пока
что  ясно  было  одно:  убийца  ловкий  и изобретательный человек. Самым
сообразительным  из  четверых  молодых физиков комиссару показался Сойк.
Поэтому,  приступая  ко  "второму  туру"  своих  бесед  с подозреваемыми
теоретиками, Бэрд решил изменить порядок и начать именно с Сойка.
                                ОТКРЫТИЕ

Сойк  был  так  же  бодр,  как  и  накануне,  но  глаза его смотрели еще
насмешливее, а а движениях ощущалась какая-то беззаботная легкость.

Усевшись  на  стул, Бэрд выжидательно взглянул на Сойка. Говорить ничего
не требовалось - все и так было ясно.

Но  Сойк  не  торопился.  Казалось, он специально, словно опытный актер,
затягивает  паузу,  нагнетая  напряжение.  Судя по всему, это доставляло
ему удовольствие.

Бэрд  терпеливо  ждал.  Сойк  несколько  раз  прошелся по комнате. Потом
резко  свернул  к  столу,  порывистым движением выдернул один из ящиков,
достал исписанный лист белой бумаги и молча протянул его комиссару.

Бэрд  взял  лист  и поднес его к глазам. Он был на три четверти испещрен
малопонятными комиссару математическими значками и формулами.

- Что это? - спросил Бэрд.

Сойк усмехнулся:

- Как раз то, что вы ищете. Я возвращаю вам решение, похищенное у Девидса.

-   Но   это   не  его  почерк,  -  возразил  Бэрд,  хорошо  запомнивший
каллиграфически выписанные карандашные значки Девидса.

Сойк рассмеялся:

-  Ну,  разумеется.  Я  же  говорил  вам, что "те" бумаги я уничтожил, а
теперь просто восстановил по памяти ход решения.

- Что же вас заставило решиться на такое? - поинтересовался Бэрд.

- Ошибка молодости, знаете ли. Но, как видите, вовремя спохватился.

Однако  это  было сказано слишком легкомысленным тоном, чтобы можно было
поверить.

Но  Бэрд  не  успел  осмыслить  противоречие  между  содержанием и тоном
произнесенной фразы, потому что Сойк тут же добавил:

-  Разумеется, я шучу. - Он сразу сделался серьезным. - Возможно, Хэксли
говорил  вам,  что  суть  открытия, сделанного Девидсом, состояла в том,
что   ему   удалось  найти  совместное  решение  уравнений  гиперполя  и
виртуальных процессов?

Что-то  в этом роде Бэрд действительно слышал в магнитофонной записи. Но
так  как  Сойк не должен был знать о существовании пленки, комиссар счел
за лучшее неопределенно промолчать.

-  Не  знаю,  в  какой  степени вы разбираетесь в математике и физике, -
продолжал  Сойк,  - но любой специалист подтвердит, что решение, которое
вы сейчас держите в руках, получено совершенно иным путем.

- Уж не хотите ли вы сказать?..- изумился Бэрд.

-  Вот  именно.  Я достиг той же цели, преобразуя сконструированную мной
специальную функцию.

-  И это все? Все решение на половине странички? - поинтересовался Бэрд,
впрочем  тут  же  вспомнив,  что уже задавал точно такой же вопрос вчера
Хэксли.

-  Это  запись  в  окончательном  виде,  -  объяснил  Сойк. - При помощи
сокращенных  обозначений.  Сами же выкладки заняли гораздо больше места.
И  времени...  -  он  кивнул  на  стоявший  рядом  с  письменным  столом
портативный  компьютер.  -  Впрочем,  и  они  оказались  не  слишком  уж
длинными. Главное было - придумать функцию.

-  Значит,  вы  уже  вчера...  -  догадался Бэрд, вспомнив, как поспешно
спрятал Сойк при его появлении какие-то бумаги.

-  Да,  -  подтвердил Сойк, - принципиальное решение я получил еще вчера
ночью. Но нужно было тщательно все проверить и привести в систему.

Так  вот  почему  этот  ехидно  улыбающийся  молодой человек держал себя
вчера  с такой беспечной независимостью. Ему-то в самом деле нечего было
опасаться.  Еще  бы:  у  него в кармане лежало самое убедительное алиби.
Зачем  красть  у  другого  то, что ты можешь сделать сам. Да еще убивать
этого  другого.  И  все-таки  странно.  Еще  недавно  тот же Сойк считал
задачу  неразрешимой,  А  теперь,  в  течение  каких-то  двух-трех  дней
получено срезу два решения и притом совершенно различными способами.

-  Ничего  удивительного, - пояснил Сойк, когда комиссар поделился с ним
своими  сомнениями.  -  Раньше я этим просто по-настоящему не занимался,
был  убежден,  что  дело  безнадежное.  А  когда узнал, что Девидс нашел
решение, меня просто зло взяло. Вот и все.

"Возможно  и  так,  -  согласился про себя Бэрд. И с сожалением подумал,
что  если бы не убийство, то теперь, когда решение задачи имеется, - это
автоматически прекратило бы расследование. Увы..."

-  Вы  разрешите  познакомить  с  вашими  расчетами  господина Хэксли? -
осведомился комиссар.

-  Да,  пожалуйста,  разумеется,  -  рассеянно произнес Сойк. Его мысли,
видимо, уже переключились на что-то другое.

Теперь  надо  было  бы встать и отправиться дальше, но что-то удерживало
Бэрда. Он еще сам не мог определить, что именно.

- Но, если хотите знать, дело не только в этом, - вдруг сказал Сойк.

Сказал   не   столько   обращаясь  к  Бэрду,  сколько  отвечая  каким-то
собственным  мыслям.  Комиссар  даже не сразу уловил, о чем идет речь. К
тому  же его мозг был занят лихорадочными поисками: неизвестное "что-то"
вертелось  где-то  совсем  рядом,  упрямо  ускользая,  как  вертится  на
кончике  языка  забытое  слово.  Ощущение  было  мучительным,  и,  чтобы
как-нибудь отделаться от наваждения, Бэрд снова заговорил:

-  До  сих  пор  я  был  убежден,  что  отрицательные  эмоции  отнюдь не
способствуют  творческим  успехам.  А  вы  под угрозой обвинения в краже
решили сложнейшую задачу.

-  Кому  что помогает, - улыбнулся Сойк. - Пуанкаре помогал черный кофе,
а  Шиллеру  запах  гнилых  яблок. Но главное, я просто не мог допустить,
чтобы  такое  выдающееся  открытие  пропало  для человечества, - съязвил
Сойк   и  тут  же  поправился.  -  Во  всяком  случае,  отодвинулось  на
неопределенное время.

-  Да,  это  очень  интересно, - вежливо пробормотал Бэрд, хотя в данный
момент  его  интересовало  совсем другое. Впрочем, комиссар с сожалением
отметил  про  себя,  что  то,  о  чем  он сейчас думал, вообще не должно
интересовать,  поскольку  речь идет о мотивах положительного поступка, а
он  обязан  заниматься  лишь  расследованием  убийства.  Но он с большим
вниманием слушал Сойка.

-  Скажите, комиссар, вы когда-нибудь задумывались над тем, для чего вы,
собственно говоря, живете? - неожиданно спросил Сойк.

Для  чего  он  живет?  К  сожалению,  для столь отвлеченных рассуждений,
непосредственно  не  связанных с работой, у Бэрда почти не оставалось ни
свободного  времени,  ни  душевных сил. Правда, несколько раз он пытался
размышлять  на эту тему. Но, увы, всякий раз приходил к одному и тому же
выводу:  о  подобных  вещах  лучше  всего  не  думать  вообще. Во всяком
случае,  при  той  реальной  действительности,  которая  существовала  в
стране,  где  родителям вздумалось произвести его на свет. Нет, комиссар
просто  предпочитал  честно  выполнять  свой  долг. Хотя что это такое -
долг?  Долг  перед  кем? Своим вопросом Сойк невольно растревожил Бэрда.
Но Бэрд не хотел обсуждать подобные проблемы с незнакомым человеком.

- Простите, - сухо сказал он. - Я не вмешиваюсь в политику.

Сойк  удивленно посмотрел на него. Потом, видимо, догадался, в чем дело,
и весело рассмеялся.

-  О, нет. Я совсем о другом. Я говорю о назначении человека. Человека -
вообще. Как разумного существа. О его месте в природе.

-  А, философия! Но я не совсем понимаю, - все еще настороженно произнес
комиссар, - какое отношение она имеет к тому, чем мы сейчас занимаемся.

-  Самое  прямое.  Как,  по-вашему, мог бы этот дом, в котором мы сейчас
находимся,  или,  скажем, эти стол, стул, шкаф, все окружающие нас вещи,
могли  бы  они возникнуть сами собой, в результате случайного соединения
атомов, молекул, элементарных частиц? Как вы думаете?

-  Должно  быть,  нет,  -  осторожно  произнес  Бэрд, решив наконец, что
беседа  с Сойком может оказаться полезной: ведь похититель все еще так и
не найден.

-  Конечно,  -  подхватил Сойк, - вероятность такого события ничтожна. А
природа  не  любит  маловероятных  состояний.  Она  не столько созидает,
сколько  разрушает.  Остывают  звезды, распыляется материя, рассеивается
энергия.  И  только  человек способен создавать маловероятные состояния,
создать. В этом я вижу его назначение.

-  Любопытно,  -  вполне  искренне  заметил Бэрд, которого эта необычная
беседа  стала  интересовать уже сама по себе. - Любопытно, и все же пока
не вижу связи.

-  Минуту.  А  для  того  чтобы  создавать  -  надо  знать.  Располагать
информацией.  Информация против хаоса. Вот назначение человека. Оставить
после  себя  потомкам  новую  информацию.  Информация  - самое ценное из
всего, что существует в мире.

- Ах, вот что. Вы спасали информацию?

- Вот именно.

-  Что  же, могу вам только позавидовать, - с некоторой грустью произнес
Бэрд.  - Вы добываете новую информацию. А мы, простые смертные, как быть
нам? Вот я всю свою жизнь ловлю преступников. Где уж тут новая информация?

-  Ошибаетесь,  -  серьезно  сказал  Сойк.  -  Новая информация - это не
только  формулы  и  теоремы. Это все оригинальное. Все новое, что делает
человек;  новая книга, новый метод расследования, все, что совершается в
первый  раз. Да и в материальных предметах, которые создают люди, - тоже
новая  информация. Ну, вот хотя бы... - Сойк поискал глазами, - вот хотя
бы эта банка консервов, эта бутылка молока.

Вот  оно!  Бэрд  испытал  такое  ощущение,  как  будто в его мозгу сразу
что-то  переключилось  и  картина, до этого бесформенная и расплывчатая,
вдруг сфокусировалась и стала предельно четкой и ясной.

Комиссар  уже  не  слушал  Сойка,  который  по инерции все еще продолжал
что-то говорить. Его мысли потекли в с