коленопреклоненных фигур.
Полузакрытые глаза, низко опущенные головы,  благоговейная  тишина  -  все
говорило о том, что люди истово молятся какому-то своему божеству, однако,
приглядевшись повнимательнее,  Джо  заметил,  что  каждый  из  них  плотно
сжимает губами узкую трубку, торчащую из стены. Найдя в одном из рядов два
свободных места, девушка опустилась  на  колени  перед  одной  из  трубок,
указала Техасцу глазами на вторую, склонила голову и блаженно зажмурилась.
Мгновение поколебавшись, Джо последовал ее примеру.
   Коснувшись  трубки  губами,  он  почувствовал  во  рту  горячую   струю
солоноватой жидкости. Каждый глоток вливал в  него  новые  силы,  наполнял
тело теплом. Джо не оставляло ощущение, что этот вкус ему знаком;  где-то,
когда-то он уже  сталкивался  с  чем-то  подобным,  но  где?..  Оглушенный
страшным подозрением, Техасец выпустил трубку изо рта и увидел на ее конце
красную каплю. Красную, как орнамент шали, как  след  на  тыльной  стороне
ладони, которой он вытер губы...
   А рядом полузавешенное золотыми волосами лицо  светилось  экстатическим
наслаждением. Почувствовав на  плече  руку,  девушка  вздрогнула,  открыла
глаза, покосилась в сторону Джо - и сделала еще один жадный глоток.
   - Пошли отсюда,  -  беззвучно  прошептал  Джо.  Девушка  оторвалась  от
трубки, встала и поднесла к измазанным губам палец; на  ее  лице  читалась
откровенная досада.
   Предостережение было  излишним,  Джо  и  сам  не  решился  бы  нарушить
благоговейную  тишину,  царившую  в  галерее,  однако  минутой  позже  под
высокими сводами зала дал волю долго копившейся ярости.
   - Как это понимать?
   - Мы питаемся единственным доступным нам  способом,  -  пожала  плечами
девушка. - Ты тоже этому научишься  -  если  только  Оно  не  утащит  тебя
раньше.
   Джо молча повернулся и зашагал сквозь медленно плывущие клочья тумана к
выходу. Он слышал за спиной торопливое шлепанье  босых  ног  по  каменному
полу, слышал учащенное, срывающееся дыхание, но упорно не оборачивался,  и
лишь на полпути к озеру,  чуть  не  доходя  рощи,  взглянул  через  плечо.
Девушка плелась следом, понуро свесив голову, жалкая, как побитая  собака.
Всю злость Техасца как рукой сняло; он остановился и  через  силу  изогнул
губы  в  некоем  подобии   ободряющей   улыбки.   Красавица   нерешительно
остановилась перед ним, подняла несчастное, зареванное лицо. Джо  невольно
рассмеялся, подхватил ее на руки и начал  целовать  дрожащие  губы,  чтобы
вернуть на них улыбку. Теперь он знал, почему у  поцелуев  такой  терпкий,
горьковатый вкус.
   - И все-таки, - сказал он, когда они оказались у знакомого павильона, -
неужели здесь нет никакой другой пищи? Зерно  какое-нибудь,  пшеница,  еще
что-нибудь. Или в лесу - там же должна быть какая-нибудь дичь. А фруктовые
деревья, неужели у вас даже фруктов нет?
   - Нет, - покачала головой девушка, - ничего у нас нет. Здесь не  растет
ничего, кроме травы и этих деревьев. Животных тоже никаких. А что касается
фруктов - слава Богу, что наши деревья цветут всего один раз за  всю  свою
жизнь.
   - И?..
   - Об этом лучше не говорить.
   Опять какие-то недомолвки! Джо молча  повернулся  и  пошел  на  пляж  в
смутной надежде еще раз  ощутить  вчерашний  покой.  Несколько  глотков...
_жидкости_  избавили  от  чувства  голода,  тело   наполнилось   дремотным
удовлетворением. Голубое безоблачное небо, мерный плеск волн, теплый,  как
парное молоко, воздух навевали мирное,  благодушное  настроение.  Красивый
мир, что ни говори.
   Сонный день близился  к  концу,  на  озеро  накатывала  мглистая  тьма,
привкус крови придавал поцелуям  дополнительную  остроту,  подчеркивал  их
сладость.
   ...Утром  он,  проснувшись,  выкупался  вместе  с  девушкой  в  голубой
прохладной воде - и неохотно отправился через поросший коварной травой луг
к Храму - гонимый голодом, потому что голод  был  сильнее  отвращения.  Он
шел, ощущая легкую тошноту... а также острое, взволнованное нетерпение.
   И снова впереди  вздымалась  неопределенная,  скрытая  голубым  туманом
громада, в залах и коридорах плавал пятнистый  сумрак.  Техасцу  не  нужно
было указывать дорогу, он сам свернул направо, в галерею, нашел  свободное
место и встал на колени, ничем не отличимый от окружающих.
   Первый глоток чуть не вывернул его наизнанку, затем тошнота  отступила,
осталось лишь ощущение ненасытного голода и жадное желание насытиться.  Он
пил, ничего не видя и не слыша, ни о чем не думая, пил, пока  не  очнулся,
почувствовав на плече руку девушки.
   Жаркий, терпкий напиток ударил в голову, как вино, Джо почти не помнил,
как они покинули Храм, пересекли голодный, без  ветра  волновавшийся  луг,
как прошли под  низко  склоненными,  зловеще  перешептывавшимися  ветвями.
Опьянение продлилось до самого вечера, и только медленная мгла,  пришедшая
с озера, вернула полную ясность мыслей.


   Жизнь стала предельно простой - хрустальная прозрачность дня  и  вязкий
мрак  ночи,  утренние  походы  в  Храм  и  терпкие  поцелуи  золотоволосой
девушки...
   Однажды вечером, когда в воздухе повисла первая, еще прозрачная  дымка,
Джо оторвал взгляд от гладкой, как зеркало,  поверхности  озера  и  увидел
вдали - или это ему показалось? - смутные очертания горного хребта.
   - А что это там, за озером? - лениво поинтересовался он.  -  Похоже  на
горы.
   - Не знаю. - Глаза девушки тревожно потемнели.  -  Мы  предпочитаем  не
интересоваться тем, что вдали.
   Техасец не смог, да и не попытался скрыть раздражение.
   - "Мы предпочитаем",  -  зло  передразнил  он.  -  "Об  этом  лучше  не
говорить". На все вопросы - один ответ. Меня тошнит от  твоих  недомолвок!
Вы тут вообще хоть чем-нибудь интересуетесь, или только дрожите от  страха
перед этой невидимой тварью?
   - Те, кто задают вопросы  или  ищут  ответы  -  погибают,  -  вздохнула
девушка.  -  Весь  воздух  здесь  пронизан  опасностью   -   непостижимой,
неуловимой и кошмарной. Чтобы  сделать  жизнь  хоть  немного  сносной,  мы
должны смириться. Ничего слишком пристально не рассматривать, ни о чем  не
задумываться, не задавать вопросов... А эти горы недостижимы, как мираж, -
и горы, и все, что лежит за горизонтом.  В  этой  стране  нет  иной  пищи,
кроме... той, что в Храме, так  что  человек,  задумавший  исследовать  ее
просторы, либо вернется с полпути, либо умрет от  голода.  Наши  невидимые
глазом узы крепче любых цепей и решеток.
   Джо равнодушно пожал плечами. На землю опускалась умиротворяющая  мгла,
раздражение погасло, едва успев разгореться.
   И все же с этого дня в нем начало нарастать  смутное  неудовлетворение.
Ни блаженный покой, ни пьянящая горечь, сочившаяся  из  трубок  Храма,  ни
другая, во сто крат более пьянящая горечь  страстных,  ненасытных  губ  не
могли стереть из его памяти туманного силуэта далеких  гор.  Пробудившееся
беспокойство  искало  выхода,  подталкивало  к  действиям,  пусть  даже  и
безрассудным; закаленное опасностями тело рвалось из наезженной колеи: сон
- пища - любовь.
   Леса и луга, везде, куда ни кинешь взгляд - леса и луга, а на горизонте
- далекие, манящие горы. И - окутанные голубым сумраком недра  загадочного
Храма. Все чаще и чаще возникала у Техасца мысль  обследовать  залы,  куда
боятся заходить здешние обитатели, подойти к окнам, от которых они отводят
глаза. Что лежит за этими лесами, этими лугами? Какую таинственную  страну
скрывает стена покрытых голубым туманом гор?
   Джо безжалостно и безрезультатно терзал девушку расспросами.  Ее  народ
не имел ни прошлого, ни будущего, жил в постоянном стремлении извлечь  как
можно больше радости из вот этого конкретного мгновения,  ведь  оно  может
оказаться  последним.  Возможно,  такая  установка  закреплена  уже  и  на
биологическом уровне.  Все  беспокойные,  любознательные  натуры  погибли,
выжили только покорные и безропотные.
   В памяти вставали  яркие  картины  того,  другого,  настоящего  мира  -
многотысячные  толпы,  шум  и  смех  на  улицах   и   бульварах   городов,
ослепительное сияние огней. Космические корабли  вспарывали  ночное  небо,
неслись сквозь звездную пыль от планеты к планете. Джо вспоминал схватки в
барах, злобные крики и грохот,  узкие  лучи  светло-голубого  смертельного
пламени, едкую вонь до костей прогоревшей плоти.  Перед  мысленным  взором
Техасца проходила жизнь во всем ее  яростном  великолепии,  бок  о  бок  с
извечной своей  спутницей,  смертью;  его  терзала  тоска  по  прошлому  -
вздорному, суматошному и все же прекрасному.
   Развязка наступила закономерно и все же  внезапно.  В  один  из  ясных,
теплых,  неотличимых  друг  от  друга  дней   глаза   Техасца,   рассеянно
скользившие по еле различимому  силуэту  гор,  внезапно  сузились;  в  них
сверкнула холодная, опасная сталь, на скулах заиграли желваки.
   - Все, - процедил он сквозь стиснутые зубы, а затем стряхнул со  своего
плеча голову девушки и вскочил на ноги. - Больше не могу.
   - В чем дело? - испуганно пробормотала она, поднимаясь  с  ярко-желтого
песка. - Что с тобой?
   - Я ухожу - куда угодно, хоть к чертовой бабушке. Скорее всего -  туда,
в горы. Ухожу сейчас, сию же минуту.
   - Но... так значит, ты хочешь умереть?
   - Лучше сдохнуть,  чем  такая...  не  то  жизнь,  не  то  смерть.  Хоть
развлекусь напоследок.
   - А чем ты будешь питаться - если  даже  сумеешь  справиться  со  всеми
опасностями? Да что там еда, ты же не сможешь даже спать  на  этой  траве,
она съест тебя заживо! Покинув эту рощу - и меня, - ты не оставишь себе ни
одного, самого крошечного шанса выжить.
   - Умирать так умирать, - небрежно отмахнулся Джо. -  Я  долго  об  этом
думал и принял окончательное  решение.  Собственно  говоря,  можно  просто
побродить по Храму, скормить себя этой вашей нечисти - и  дело  с  концом.
Только мне хочется попытать сначала судьбу: а вдруг все не так  уж  плохо,
как можно было подумать, и я выживу? А вдруг я  найду  место,  где  растет
что-нибудь съедобное? Попробую, может, что и  получится,  все  лучше,  чем
гнить заживо!
   По щекам девушки  катились  слезы.  Джо  хотел  еще  раз  сказать,  как
невыносимо для него это существование, даже открыл рот - и замер,  заметив
на ее губах странную улыбку.
   - Ты никуда не пойдешь. - Заплаканные глаза смотрели на что-то  за  его
спиной. - Смерть. За нами пришла смерть.
   Она говорила так спокойно и бесстрастно, что в первый момент Джо ничего
не понял; тогда она указала пальцем, и он обернулся.
   Воздух между пляжем и розовым павильоном дрожал и  переливался,  в  нем
возникла легкая голубая дымка, которая быстро сгущалась и  темнела.  Затем
необычное облако приобрело розоватый  оттенок,  он  разгорался  все  ярче,
сжимался к центру, еще секунда - и Джо увидел ослепительно алый,  ритмично
пульсирующий ком.
   Всей своей кожей, всем телом и мозгом Джо  ощущал  присутствие  некоего
алчного, ненасытного ужаса; сгущаясь, подобно голубому  туману,  он  жадно
тянулся к двум беззащитным жертвам.
   - Я рада, что умру вместе с тобой...  -  Мягкий,  бесконечно  печальный
голос вывел его из гипнотического оцепенения.
   Джо разразился резким, лающим смехом:  наконец  нашлось  хоть  какое-то
развлечение! Бластер, неведомо как оказавшийся в его  руке,  выпустил  луч
голубого огня, смертельного для всего живого. Как только он коснулся жадно
пульсирующего  комка,  туманная  масса  содрогнулась,  ее  контуры  начали
расплываться, алый ком съежился и потускнел.
   Джо полосовал бластером, стремясь выжечь, разрушить это средоточие зла,
и через мгновение в тумане осталось только бледное розовое пятнышко, и луч
уперся в землю. Спустя несколько секунд воздух обрел  прежнюю  кристальную
прозрачность, смертельное облако рассеялось без следа.
   Облегченно вздохнув, Джо ощутил резкий  запах  опаленной  плоти,  успел
удивиться - неужели эта тварь настолько уязвима, и тут взгляд его упал  на
траву.  Над  землей  поднимался  густой  черный  дым,  толстые,   мохнатые
стебельки испуганно отклонялись от выжженного участка, тянулись в стороны,
чуть не вырывая свои корни из земли. Техасец вспомнил  вампирские  замашки
этой милой травки и злорадно ухмыльнулся.
   Девушка бессильно осела на песок, по ее телу  пробегали  волны  крупной
судорожной дрожи.
   - Оно... ты его убил?
   - Не знаю. Трудно сказать. Возможно, и нет.
   - И что ты... что ты будешь теперь делать?
   Прежде чем ответить, Джо сунул бластер в кобуру и поправил пояс.
   - То, что и собирался.
   - Подожди! - Девушка торопливо вскочила  на  ноги.  -  Подожди!  -  Она
схватила Техасца за руку и  замолчала,  стараясь  подавить  новый  приступ
неудержимой дрожи. - Сначала сходим еще раз в Храм.
   - А что, - ухмыльнулся Джо, - неплохая мысль. Когда еще удастся поесть.
   И  снова  шагали  они  по  пушистой,  траве,  снова  упиралась  в  небо
призрачная громада Храма,  снова  плавали  в  голубом  мглистом  полумраке
зеленые и сиреневые пятна. Джо привычно свернул  направо,  к  галерее,  но
тонкая, ощутимо подрагивающая рука заставила его остановиться.
   - Мы идем _туда_, - еле слышно прошептала девушка.
   Стараясь не проявлять удивления, он проследовал за ней мимо знакомой  -
слишком знакомой галереи -  в  неведомые,  застланные  клубящимся  туманом
глубины зала. С каждым шагом туман становился все гуще -  или  это  только
казалось? - а еще ему казалось, что утратившие  каменную  плотность  стены
дрожат и расплываются. Джо с трудом сдерживал желание шагнуть  сквозь  эту
призрачную завесу, выйти из зала - куда?
   Он почти утратил ощущение времени, затем перед ними  появились  ступени
пологой, вверх ведущей лестницы. Наконец  лестница  кончилась,  осторожное
подергивание за руку заставило его остановиться и свернуть налево.  Пройдя
под низкой массивной аркой, они попали в странный семиугольный зал; сквозь
густые клубы цветного тумана на каменных плитах  пола  смутно  различались
глубокие радиальные линии. На  противоположной  стене  ослепительно  пылал
красный змеящийся орнамент.
   Голова Техасца пошла кругом; рука девушки  тянула  куда-то  вперед,  он
слепо перебирал ногами, совершенно не понимая, куда идет  и  зачем.  Потом
вдруг оказалось, что он стоит в самом центре странных сходящихся линий,  в
бешеном водовороте неведомых,  неизвестно  каким  чувством  воспринимаемых
сил.
   К его груди прильнуло теплое, бесконечно знакомое тело, он почувствовал
на шее нежное прикосновение рук.
   - Милый, если ты хочешь меня покинуть, возвращайся  в  свой  мир  через
Врата. Жизнь без тебя ужаснее самой страшной смерти.
   Короткий, с горьким привкусом крови  поцелуй,  печальный  вздох,  руки,
обвивавшие шею, разжались, и он остался один.
   Растерянно оглянувшись, Джо увидел рядом с аркой  прямую,  как  струна,
фигуру, озаренную кровавыми сполохами  Слова.  Еще  секунда  -  и  девушка
рухнет под яростным натиском невидимого урагана.
   Техасец с ужасом наблюдал, как нежное, прекрасное лицо  превращается  в
страшную маску, как раздвигаются, чтобы выкрикнуть Слово,  пунцовые  губы.
Случайный просвет в тумане  позволил  на  мгновение  различить  невероятно
вывернутый язык, почти уже готовый сформировать звуки, не  предназначенные
для человеческого языка,  недоступные  человеческому  слуху.  Рот  девушки
широко распахнулся, она вдохнула цветной туман и крикнула...


   Джо брел по алой извилистой тропинке  -  такой  алой,  что  он  не  мог
смотреть себе под ноги, - и часто спотыкался,  а  тропинка  все  вилась  и
вилась; иногда она судорожно  вздрагивала,  и  он  снова  спотыкался.  Его
окружал плотный, хоть глаз выколи, туман, голубой с проблесками зеленого и
сиреневого, и он не видел, куда идет, зато ежесекундно слышал жуткий  звук
- первый слог страшного Слова.
   - Он просыпается! - торжествующе произнес на удивление знакомый голос.
   Джо поднял тяжелые веки и  оказался  в  странной  комнате  без  стен  -
комнате, заполненной бесконечными тусклыми рядами движущихся  человеческих
фигур...
   - Джо! Техасец! Просыпайся, хватит валяться, - настаивал голос.
   Джо закрыл глаза и тут же открыл их снова. Нет, стены  у  этой  комнаты
были  -  стальные,  плохо  отшлифованные  стены.  Легионы  странных  фигур
оказались всего-навсего отражением двоих  вполне  обычных  людей.  Сам  он
лежал на кровати,  над  которой  склонилось  озабоченное  лицо  венерианца
Ярола, надежного Друга.
   - Ну, Техасец, дьявол тебя забодай, - облегченно выругался Ярол,  -  ты
же целую вечность проспал! Пьешь всякую дрянь,  и  вот  результат.  Мы  уж
думали, все... никогда мужик не очухается.
   Джо изобразил нечто вроде улыбки и вопросительно  взглянул  на  вторую,
абсолютно незнакомую фигуру.
   - Я - врач, - пояснила фигура. - Ваш друг вызвал меня трое суток назад,
вот с того времени мы с вами и  возимся.  Я  бы  оценил  продолжительность
коматозного состояния в пять или шесть дней,  непонятно  только,  чем  оно
было вызвано. У вас есть какие-нибудь предположения?
   Бледные глаза Техасца обшарили комнату. Не обнаружив искомого предмета,
он с трудом разжал губы и невнятно пробормотал короткое слово.
   - Шаль?! - Врач удивленно смотрел на него.
   - Выкинул я эту тряпку, - признался Ярол. - Два  дня  терпел,  а  потом
выкинул.  Эти  красные  загогулины,  у  меня  от  них  голова   на   куски
раскалывалась, почище, чем от того черного вина. Помнишь, как мы  с  тобой
подобрали на астероиде А-234567 ящик вина? Такое вряд ли забывается.
   - А куда...
   - Ты что, жалеешь? Да я тебе десять таких куплю!
   Джо молчал, прислушиваясь к  себе.  Слабость  накатывала  и  отступала,
серые, вязкие волны слабости.  В  голове  еще  шелестели  отзвуки  первого
слога...
   - А ведь я... так и не узнал... ее имени...
   Ярол понимающе подмигнул.