:
солнечные лучи то и дело  прорезывали  облака  и  озаряли  ярким  светом  то
развалины,  разбросанные  по  острову  во  всех  направлениях,   то   скалы,
громоздящиеся друг на друга в  живописном  беспорядке,  то  жалкие  хижинки,
приютившиеся на берегу моря. Океан был совершенно спокоен, и по  поверхности
его изредка лишь пробегала  легкая  рябь  от  ласкового  дуновения  ветерка.
Накануне пароход высадил на берег Айоны несколько туристов, но в  этот  день
их не было видно нигде, так что Мельвили могли  чувствовать  себя  хозяевами
этого живописного уголка и спокойно осматривать его достопримечательности.
     Все были очень  веселы;  братья  Сэм  и  Сиб  были  в  таком  радостном
расположении духа, что это настроение невольно передалось  и  другим  членам
маленького  общества.  Дорогой  все  болтали,  шутили,  смеялись  и   весело
переходили от одной развалины  к  другой,  стараясь  представить  себе,  что
именно могло представлять то или другое  здание  в  давно  прошедшее  время.
Таким образом они дошли до холма Мак-Мана, замечательного тем,  что  на  нем
возвышается красивый, из красного гранита, крест - единственный из  трехсот,
который нисколько не повредило всесокрушающее время. Оливеру Синклеру пришла
мысль срисовать этот крест; сев на выступ одной стены, шагах в пятидесяти от
холма, он принялся за работу; мисс Кампбель и братья Мельвиль  встали  возле
него. Но не прошло  и  нескольких  минут,  как  они  увидели,  что  какой-то
человек, поднявшись на холм, подходит к кресту.
     - Что это? - воскликнул Оливер Синклер. Зачем пришел сюда этот незваный
гость? Если бы еще он был одет монахом, то он не испортил бы моего эскиза; я
бы нарисовал его стоящим у подножия креста.
     - Это, вероятно, какой-нибудь турист; он, без сомнения, помешает вам, -
заметила Оливеру Синклеру мисс Кампбель.
     - Да уж это не Аристобюлюс ли Урсиклос? Он, может быть, опередил нас, -
сказал Сэм.
     - Он и есть! - добавил Сиб.
     Действительно, это был Аристобюлюс Урсиклос. Взобравшись  на  холм,  он
стал откалывать молоточком кусочек гранита, из которого был сооружен  крест.
Возмущенная этой бесцеремонностью, мисс Кампбель тотчас же пошла к нему.
     - Что вы делаете здесь, сэр? - спросила она Аристобюлюса Урсиклоса.
     - Вы видите, мисс Кампбель, я  стараюсь  отколоть  кусочек  гранита,  -
ответил ученый.
     - Зачем это?  Я  полагаю,  что  времена  иконоборства  давно  отошли  в
предание.
     - Я не иконоборец, а геолог, - сказал Аристобюлюс Урсиклос, - а  потому
мне небезынтересно знать породу этого камня.
     Ученый изо всех сил ударил молотком по  памятнику  и  отколол  от  него
порядочный кусочек. Подняв осколок с земли,  он  стал  рассматривать  его  в
лупу.
     - Я так и думал, - сказал он, - это - красный  гранит,  очень  плотный;
его, вероятно,  вывезли  с  острова  Монахинь,  откуда  в  двенадцатом  веке
обыкновенно вывозили камень для построек храмов и соборов.
     Тут молодой ученый, воспользовавшись удобным случаем, прочел длиннейшую
лекцию  по  археологии,  которую  терпеливо  выслушали   подошедшие   братья
Мельвиль.  Что  касается  мисс  Кампбель,  то  она  возвратилась  к  Оливеру
Синклеру.
     Когда рисунок художника был окончен,  все  общество  пошло  осматривать
собор; величественное здание состояло из двух церквей, от  которых  остались
невредимыми лишь стены и столбы, прочные как  скала.  Проходя  по  каменным,
местами поросшим мхом плитам пола здания, туристы могли видеть  одновременно
архитектуры  двух  эпох.  В  этих  церквях  сохранились  могильные  плиты  и
памятники в виде гробовых крышек и даже статуи; последние  были  помещены  у
входа и точно просили у проходящих милостыни.
     От здания монастыря почти ничего не сохранилось, несмотря  на  то,  что
оно пережило  реформацию.  После  осмотра  развалин  наши  туристы  пошли  к
часовне, сохранившейся почти в целости, если не считать  крыши,  разрушенной
временем. В западном углу часовни стоял памятник аббатисе, жившей  несколько
лет в этом монастыре; памятник был из черного мрамора и на нем  скульптурное
изображение монахини; по бокам два ангела,  а  над  ее  головой  видно  было
изображение Божьей Матери, держащей на руках младенца Иисуса Христа.
     Отсюда  мисс  Кампбель  и  ее  спутник  прошли  на  местное   кладбище,
представляющее небольшую площадку со множеством  надгробных  плит.  На  этом
кладбище  погребены  сорок  восемь  шотландских  королей,   между   которыми
находится и король Дункан, всему миру известный благодаря трагедии  Шекспира
"Макбет"; восемь гебридских вице-королей, четыре вице-короля Ирландии и один
король Французский, имя которого затерялось в глубокой  древности;  площадка
эта окружена железной решеткой.
     Сколько воспоминаний связано с этим кладбищем! И не к нему ли относятся
те  вдохновенные  строки  Оссиана,  где  говорится  о  древних  исторических
памятниках: "Чужестранец! Ты стоишь на  земле,  в  недрах  которой  покоятся
герои. Воспой же славу этим великим мертвецам, и воздушные тени их соберутся
вокруг тебя".
     Мисс Кампбель и ее спутники молча и задумчиво смотрели на это кладбище,
и в их воображении встали как живые эти потомки лорда -  владельца  островов
Ангуса  Ога,  собрата  по  оружию  Роберта  Брюса,  героя,  сражавшегося  за
независимость отчизны.
     - Я с удовольствием пришла бы сюда еще  раз  вечером,  -  сказала  мисс
Кампбель, - мне кажется, что в это время можно без особого труда  вызвать  в
памяти воспоминания, связанные  с  кладбищем;  я  увижу,  как  понесут  тело
несчастного Дункана, я услышу речь, которую будут говорить  перед  тем,  как
опустить его в землю, освященную его предками. Ночь - самое подходящее время
для того, чтобы вызывать  привидения  или  духов,  охраняющих  это  кладбище
королей. Не так ли я говорю, мистер Синклер?
     - Как,  мисс  Кампбель,  возможно  ли?!  Вы  верите  в  привидения?!  -
воскликнул Аристобюлюс Урсиклос.
     - Разумеется, я верю в них, как это и подобает  истинной  шотландке,  -
ответила мисс Кампбель.
     - Но ведь вы же  должны  знать,  что  привидения  существуют  только  в
воображении, а также и то, что в мире ничего нет сверхъестественного. Ну кто
когда видел духов? Да и видеть их нельзя. - Вот в этом-то вы и ошибаетесь, и
мне жаль вас, что вы их не видели,  -  сказала  на  это  мисс  Кампбель,  не
желавшая уступить Аристобюлюсу Урсиклосу. - Горцы видят очень часто духов  и
привидения; они скользят по неприступным скалам,  порхают  над  поверхностью
озер, резвятся в гебридских водах, играют среди  снежных  бурь  нашей  зимы;
наконец, "зеленый луч", который я желаю  видеть,  почему  бы  ему  не  быть,
например, шарфом  какой-нибудь  валькирии,  бахрома  которого  ниспадает  на
горизонте до самой воды океана?
     - Вот уж в чем вы ошибаетесь так ошибаетесь! -  воскликнул  Аристобюлюс
Урсиклос. - Я сейчас скажу вам, что такое ваш "зеленый луч".
     - Не надо, не надо!..  Пожалуйста,  не  говорите!  -  воскликнула  мисс
Кампбель. - Я не желаю этого знать!
     - Нет, вы это узнаете, мисс Кампбель! Этот луч, который солнце  бросает
в последний момент заката, потому только и  бывает  зеленым,  что  принимает
зеленый цвет, проходя через тонкий слой воды...
     - Замолчите, мистер Урсиклос! Я не хочу вас слушать.
     - Этот луч потому не кажется красным, как диск только  что  скрывшегося
солнца, несмотря на впечатление, сохранившееся в глазах, что зеленый цвет  -
дополнительный цвет красного.
     - Ах, сэр, ваши объяснения законов физики...
     -  Мои  пояснения,  мисс  Кампбелъ,  совершенно  соответствуют  законам
физики, - возразил Аристобюлюс Урсиклос, - и я даже думаю напечатать  статью
на эту тему.
     - Пойдемте, дяди! -  воскликнула  мисс  Кампбель  вне  себя.  -  Мистер
Урсиклос своими объяснениями кончит тем, что  испортит  мне  совершенно  мой
"зеленый луч".
     - Мистер Урсиклос, -  вмешался  в  разговор  Оливер  Синклер,  -  я  не
сомневаюсь, что статья о "зеленом луче" будет интересна,  но  позвольте  мне
предложить вам еще более интересную тему!..
     - Какую же именно? - спросил Аристобюлюс Урсиклос Оливера Синклера.
     - Вы, без сомнения, уже знаете, что некоторые ученые долго работали над
животрепещущим вопросом: какое имеют влияние рыбьи хвосты на движение моря?
     - И что же?
     - Есть еще тема неразработанная; ее-то я и хочу рекомендовать  вам  как
ученому: влияние духовых инструментов на образование бурь.


        ^TГлава шестнадцатая - ДВА ВЫСТРЕЛА^U

     В течение всех  последовавших  за  тем  дней  Аристобюлюс  Урсиклос  не
показывался. Уехал ли он с Айоны, поняв наконец, что теряет напрасно  время,
стараясь заслужить благосклонность мисс Кампбель - никто не мог сказать.  Во
всяком случае, он делал очень хорошо, что не показывался,  так  как  молодая
девушка стала чувствовать к нему уже не равнодушие, а нечто очень похожее на
отвращение. Обратить ее поэтический "зеленый луч", этот  шарф  валькирий,  в
простое оптическое явление  и  таким  образом  разрушить  ее  мечту!..  Она,
можетбыть, все бы другое ему простила, только не это.
     Партридж по поручению миссис Бесс справился и узнал, что молодой старик
ученый, как он его называл, вовсе и не думал уезжать с острова, а  продолжал
жить как ни в чем не бывало в рыбачьей хижине. Во всяком случае,  несомненно
было то, что никто в эти дни не видел Аристобюлюса Урсиклоса и он,  если  не
бывал занят в своей комнате каким-нибудь ученым исследованием, то уходил  на
берег моря и забавлялся тем, что вымещал свое дурное расположение духа на ни
в чем не повинных черных утках или на чайках, стреляя по ним без милосердия.
Может быть, Аристобюлюс Урсиклос не потерял еще надежды окончательно и думал
про себя, что мисс Кампбель,  удовлетворив  свое  желание  увидеть  "зеленый
луч", сделается к нему благосклоннее. Это было очень вероятно, если  принять
во внимание безмерное самолюбие молодого человека.
     "А что же "зеленый луч"?" - спросит читатель. Надо  сознаться,  что  он
настойчиво заставлял себя просить показаться даже  и  теперь.  А  между  тем
времени нельзя было терять: осень со дня на день должна была вступить в свои
права и покрыть небо своими спутниками - непроницаемыми туманами. Тогда  уже
нельзя было ожидать ясных вечеров, на которые и начало сентября в тех местах
довольно скупо. Неужели придется отказаться  от  мысли  увидеть  это  редкое
явление, за которым гнались так упорно, переезжая с места на место?  Неужели
нужно отложить до будущего года или же ехать куда-нибудь еще дальше,  на  юг
например, искать его  под  другим  небом?  В  течение  первых  четырех  дней
сентября казалось, что именно так и должно  будет  случиться.  Каждый  вечер
семейство Мельвилей выходило на берег  моря  и  любовалось  закатом  солнца,
которое в последние минуты захода скрывалось за причудливой  формы  облачка,
не пропускавшие его последнего луча. Когда солнце скрывалось за  горизонтом,
все вставали со своих мест разочарованные, как зрители, присутствовавшие  на
какой-нибудь феерии, в которой последний, и главный  сценический  эффект  не
удался по вине машиниста.
     - До завтра! - говорила мисс Кампбель.
     - До завтра, - вторили ей дяди. - У нас есть предчувствие,  что...  что
"зеленый луч" покажется наконец.
     И всякий раз оно ничем не оправдывалось.
     Но вот 5 сентября погода с утра обещала быть великолепной.  При  первых
лучах  солнца  утренний  туман  стал  рассеиваться,  и  барометр,   начавший
подниматься еще накануне, остановился на "ясно". Можете вы себе представить,
с каким волнением следили все в этот день за малейшей переменой погоды!  Как
бились сердца следивших за медленным движением солнца,  и  как  обрадовались
все, когда поднявшийся к  вечеру  ветерок  оказался  береговым:  он  не  мог
принести влажных испарений.
     - Наконец-то мы увидим его, - сказал Сэм, когда все маленькое общество,
за исключением молодого ученого, разместилось на скале  у  моря  в  ожидании
солнечного захода.
     - Да, мы увидим его! Я в этом уверен, - сказал Сиб.
     - Тише, дядя. Молчите! - воскликнула мисс Кампбель.
     Все примолкли и затаили дыхание, точно боясь, что солнце каждую  минуту
может скрыться из их глаз за каким-нибудь облачком,  появившимся  совершенно
неожиданно.
     Но облачка не было, и дневное светило опустилось за край  горизонта,  и
от него осталась маленькая полоска; еще минута  -  и  дивный  луч  появится,
озарив всех своим райским зеленым светом.
     Вдруг два оглушительных выстрела разнеслись в воздухе - и  над  скалами
вместе с облаком дыма поднялась огромная стая птиц. Стая  эта  полетела  как
раз по тому направлению, где заходило солнце,  и  эта  туча  птиц  заслонила
совершенно от глаз наблюдателей и солнце, и его последний луч.
     В это же время  на  одной  из  прибрежных  скал  показался  Аристобюлюс
Урсиклос; он стоял, держа в руках ружье, и следил за полетом птиц.
     - Нет, это уж слишком! - воскликнули в один голос братья Сэм и Сиб.
     Мисс Кампбель ничего не сказала, но гневно сверкнула глазами  и  крепко
сжала губы. Еще раз по  вине  Аристобюлюса  Урсиклоса  она  лишилась  случая
видеть долгожданный "зеленый луч".


        ^TГлава семнадцатая - НА ПАЛУБЕ "КЛОРИНДЫ"^U

     На следующий день в шесть часов утра можно было видеть, как  из  гавани
Айоны выходила хорошенькая яхта; она направлялась в открытое море. Яхта  эта
была "Клоринда": она увозила  мисс  Кампбель,  Оливера  Синклера  и  братьев
Мельвиль с их верными слугами. Аристобюлюса Урсиклоса, разумеется,  не  было
на яхте. Вот как все это случилось.  Придя  домой  после  новой  неудавшейся
попытки увидеть "зеленый луч", мисс Кампбель сказала своим дядям  тоном,  не
терпящим возражений:
     - Дяди, так как мистер Аристобюлюс Урсиклос намерен жить на  Айоне,  то
мы предоставим остров всецело в его распоряжение. Уже два  раза  он  помешал
нашим наблюдениям - в Обане и здесь. Мы ни одного дня не останемся дольше  в
том месте, где находится этот несносный человек.
     На эти так решительно сказанные слова братья Мельвиль не  нашли  ничего
возразить. К тому же они сами были очень недовольны молодым ученым и  начали
чувствовать к нему антипатию. Кроме того, о браке мисс Кампбель с ним нечего
было теперь и думать: ученый слишком низко упал во мнении молодой девушки.
     - Что же, необдуманно данное обещание не составляет неразрывных  цепей,
- сказал Сэм своему брату Сибу.
     Это значило, что никто не может чувствовать себя бесповоротно связанным
одним  только  обещанием,  и  Сиб  на  это   чисто   шотландское   изречение
одобрительно кивнул.
     Когда все стали прощаться перед отходом ко сну, мисс Кампбель заявила:
     - Мы завтра уезжаем. Я не останусь здесь больше ни одного дня.
     - Хорошо, хорошо, дорогая Елена, - сказал Сэм Мельвиль. - Но куда же мы
поедем?
     - Что я слышу! - воскликнула мисс Кампбель с негодованием. - Не  хотите
ли вы этим сказать, что мы не будем иметь возможности с  рассветом  покинуть
Айону? Неужели не найдется на берегах Шотландии пустынного уголка, где бы мы
могли без помехи предаться нашим наблюдениям?
     Братья Мельвиль не нашли бы что ответить на  этот  ребром  поставленный
вопрос; к счастью, их выручил из затруднительного положения Оливер Синклер.
     - Мисс Кампбель, - сказал  он,  -  все  может  быть  улажено  к  общему
благополучию, и вот  каким  образом:  поблизости  отсюда  есть  остров  или,
вернее, полуостров; он вполне пригоден для нашей цели. Никто там не помешает
нашим наблюдениям.
     - Что же это за остров?
     - Стаффа, находящийся в двух милях от Айоны.
     - Но можно ли на нем жить? - спросила мисс Кампбель.
     - Можно, и даже очень удобно. Я видел в гавани несколько небольших яхт,
которые всегда готовы выйти в море. Мы можем нанять одну  из  них,  взять  с
собой провизии недели на две, так как на Стаффе  ничего  нельзя  достать,  и
ехать туда завтра же на рассвете.
     - Мистер Синклер, - сказала мягко мисс Кампбель, - если завтра утром мы
покинем этот остров, верьте, я буду глубоко признательна вам.
     - Завтра еще до полудня, если будет попутный ветер, мы сойдем на  берег
острова Стаффа, - пообещал Оливер. - Кроме туристов, приезжающих два раза  в
неделю на этот остров,  славящийся  своими  пещерами,  никто  не  может  нам
помешать.
     Через несколько минут в гостинице раздались возгласы:
     - Бет!
     - Бесс!
     - Бетси!
     - Бетти!
     И когда миссис Бесс появилась, ей сказали коротко: "Мы завтра  уезжаем.
Завтра на рассвете". И миссис  Бесс,  не  говоря  ни  слова,  повернулась  к
дверям, чтобы выйти и начать укладывать вещи с помощью Партриджа.
     Между тем Оливер Синклер, не теряя времени, отправился в гавань,  чтобы
переговорить с капитаном одной из находившихся там яхт.
     Джон Ольдек, капитан "Клоринды", был хорошим моряком. Переговоры  между
ним и Оливером Синклером завершились в несколько минут, и он тотчас стал  со
своими шестью матросами готовиться в путь.
     В шесть часов утра  пассажиры  взошли  на  борт  "Клоринды";  для  мисс
Кампбель была отведена хорошенькая  каюта;  братья  Мельвиль  поместились  в
гостиной, а Оливер Синклер взял себе  комнатку  близ  лестницы;  Партридж  и
миссис Бесс поместились в буфетной.
     Яхта отличалась красотой отделки и удобством  помещений:  наши  туристы
почувствовали себя вполне  счастливыми.  Впрочем,  удобства  играли  в  этом
случае очень незначительную роль; всем главным образом хотелось покинуть как
можно скорее злополучный остров Лиона с его докучливыми обитателями.
     Расстояние между островами Айова  и  Стаффа  незначительное;  яхта  при
попутном ветре могла пройти его в двадцать пять минут, идя по восьми миль  в
час; но в этот день дул встречный  ветер,  хотя  и  не  крепкий,  и  сильное
течение задерживало ход яхты.
     Тем не менее остров Лиона вскоре скрылся из глаз пассажиров за  другими
островками,  мимо  которых  яхта  проходила.  Мисс  Кампбель  даже  избегала
смотреть в сторону острова, где находился ненавистный человек, помешавший ей
увидеть "зеленый луч"; она даже желала забыть его имя и сказала своим  дядям
совершенно откровенно по этому поводу: - Разве я была не права, папа Сэм?
     - Ты была совершенно права, Елена.
     - Разве мама Сиб не одобряет моего поведения?
     - Совершенно одобряю.
     - Так сознайтесь же, - сказала она, целуя того и другого, - сознайтесь,
что мысль моих дядей избрать для меня такого спутника жизни  не  может  быть
названа блестящей.
     Братья Мельвиль смиренно согласились с этим. Переезд от Айоны до Стаффы
был очень приятен, и поездка показалась всем короткой. В  восемь  часов  все
позавтракали, причем к столу поданы были только хлеб с маслом и чай, тем  не
менее все были довольны, совершенно забыв о  вкусных  завтраках  на  острове
Айона.
     О, неблагодарные!
     Когда мисс Кампбель снова вышла на палубу, яхта уже была в виду острова
Стаффа, имеющего сходство с группой нагроможденных друг на  друга  скал;  от
острова Мулль его отделяет широкая полоса моря.
     Хотя на острове Стаффа нет гавани, но это не мешает, однако же,  любому
судну подойти к его восточному берегу; только в очень бурную погоду пристань
эта неудобна для крупных судов.
     "Клоринда"  благополучно  прошла,  ловко  лавируя   между   утесами   и
островом,опасные места и углубилась в небольшую  бухту,  находившуюся  почти
возле самой Клэм-Шелльской пещеры; там она бросила якорь.
     Несколько минут спустя мисс Кампбель и ее спутники стали подниматься на
берег по ступеням  базальтовых  плит,  а  затем  по  деревянной  лестнице  с
перилами дошли до площадки, которая вела в пещеру. Тут они вздохнули  полной
грудью. Наконец-то  они  на  Стаффе,  вдали  от  всего  света,  точно  люди,
потерпевшие кораблекрушение и  выброшенные  капризной  волной  на  пустынный
берег.


        ^TГлава восемнадцатая - СТАФФА^