состоявшего  из  холодных  и
горячих блюд, поданных в  столовой  парохода  "Колумбия",  мисс  Кампбель  и
братья Мельвиль возвратились на палубу.  Подойдя  к  тому  месту  палубы,  с
которого она наблюдала морской горизонт, мисс Кампбель не  могла  удержаться
от возгласа разочарования.
     - А где же горизонт?! - воскликнула она. Горизонт  действительно  исчез
за несколько минут перед тем, как мисс Кампбель вышла на палубу.
     Пароход в это время шел по длинному проливу Кайльс-оф-Бьют.
     - Вы очень дурно поступили  со  мной,  дядя  Сэм!  -  сказала  Елена  с
упреком.
     - Но, дорогая моя...
     - Я этого вам не забуду, дядя Сиб!
     Братья не знали, что сказать в свое оправдание, а между тем  они  вовсе
не были виновны в том, что пароход взял курс на северо-восток.
     В ту минуту, как засидевшиеся в столовой  пассажиры  вышли  на  палубу,
пароход уже шел вдоль маленького островка. За  ним  "Колумбия"  повернула  в
пролив Бьют и  поплыла  среди  живописнейших  скалистых  островов,  поросших
лесом, а потом, обогнув мыс  Ардламонг,  направилась  на  север  и  достигла
наконец селения Лохгильпхед, расположенного при входе в Крайнанский канал. В
этом местечке пассажиры "Колумбии" должны были пересесть на другой маленький
пароход; на пересадку потребовалось несколько минут, и  пароходик  "Линнет",
принявший пассажиров, быстро пошел  по  каналу.  Судно  проплывало  то  мимо
скалистых  берегов,  то  мимо  зеленых  холмов,  переходивших  постепенно  в
обширные зеленые луга. Временами "Линнет" останавливался перед шлюзами, и на
этих остановках молодые девушки  и  дети  из  окрестных  селений  предлагали
пассажирам парное молоко  и  болтали  между  собой  на  том  древнекельтском
наречии, которое непонятно даже многим англичанам.
     Через два часа пассажиры "Линнета" пересели на другой пароход. На  этот
раз это было большое судно, носившее название "Гленгарри".  Через  несколько
часов  пути  "Гленгарри"  обогнул  мыс,  на  котором   возвышается   древний
феодальный "Дентрун-Кэстль", но горизонт все еще не  был  виден,  к  великой
досаде мисс Кампбель, которой казалось все время, что  она  путешествует  по
Шотландии - стране озер, потому что она видела  перед  собой  то  скалы,  то
зеленые холмы, то островки, поросшие лиственницей и березой. Но вот  наконец
"Гленгарри"  обогнул  остров  Джура  и   перед   глазами   молодой   девушки
развернулась панорама моря, сливающегося на горизонте с небом.
     - Вот оно, открытое море, дорогая Елена! - сказал брат Сэм.
     - Не наша вина, что эти проклятые острова, в которых сам  черт  мог  бы
заблудиться, заслонили нам море, - добавил брат Сиб.
     - Я вам прощаю, дяденьки, - сказала на это мисс Кампбель,  -  но  чтобы
этого не повторялось...


        ^TГлава шестая - ВОДОВОРОТ КОРРИВРЕКАН^U

     Было шесть часов вечера. Солнце  совершило  лишь  четыре  пятых  своего
дневного пути, и не могло быть  сомнения  в  том,  что  пароход  "Гленгарри"
прибыл в Обан еще задолго до того момента, когда  дневное  светило  погрузит
свой сияющий лик в воды Атлантического  океана;  это  давало  мисс  Кампбель
уверенность, что желание ее увидеть "зеленый  луч"  осуществится  в  тот  же
день. Действительно, небо было  чисто,  воздух  казался  прозрачным,  ничто,
по-видимому, не могло  помешать  появлению  "зеленого  луча"  на  горизонте,
который открывался между островами Оронсэ, Колонсэ и  Муллем  и  был  хорошо
виден с парохода. Всецело отдавшись мысли о "зеленом  луче",  мисс  Кампбель
стояла на палубе неподвижно и не спускала глаз  с  того  пространства  моря,
которое виднелось между островами; а так как  никого  из  пассажиров,  кроме
нее, не привлекал именно этот пункт,  то  никто,  кроме  мисс  Кампбель,  не
заметил, что близ острова  Скарба  в  море  происходило  какое-то  волнение.
Вскоре до слуха молодой девушки стал доноситься какой-то отдаленный  шум,  и
это казалось ей тем более странным, что пароход  шел  по  совершенно  ровной
поверхности моря.
     - Что это там за волнение  на  море?  Что  за  причина  этого  шума?  -
спросила мисс Кампбель своих дядей.
     Но братья Мельвиль не могли ответить ей на эти вопросы, они и  сами  не
понимали,  что  происходило  в  морс.  Мисс  Кампбель  решила  обратиться  с
расспросами к капитану.
     - Это очень простое морское явление, - сказал капитан, - вы слышите шум
Корривреканского водоворота.
     - Но ведь погода прекрасная, отчего же происходит такое волнение?
     - Оно не зависит от погоды, - ответил капитан.  -  Волны  моря  в  этом
месте во время прилива попадают в  узкий  проход  между  островами  Джура  и
Скарба и поэтому со  страшной  силой  устремляются  к  берегу.  Не  дай  Бог
какому-нибудь маленькому судну попасть в это  время  в  проход:  гибель  его
становится неизбежной.
     Водоворот Корриврекан - самое опасное и вместе замечательное  место  на
всем Гебридском архипелаге. Если верить преданию, он получил  свое  название
по имени скандинавского князя, судно которого погибло в  его  волнах  еще  в
кельтские времена.  Многие  суда,  увлеченные  течением,  нашли  здесь  свою
гибель: по своей дурной репутации  этот  проход  может  сравниться  разве  с
Мальстремом норвежских берегов.
     Мисс  Кампбель  не  переставала  всматриваться  в  поднимавшиеся   валы
грозного океана, и  вдруг  внимание  ее  привлек  какой-то  темный  предмет,
который то поднимался на гребни волн, то исчезал.
     - Взгляните, капитан, -  сказала  тревожно  она,  -  должно  быть,  там
обломок скалы?
     - В самом деле! Это, по всей вероятности, обломок скалы или же... -  и,
взяв поспешно подзорную трубу, капитан через минуту воскликнул: - Это судно!
     - Неужели судно? - удивилась мисс Кампбель.
     - Да, я не ошибся... Шлюпка в водовороте.
     При этих словах капитана все пассажиры подошли к борту  парохода.  Было
ясно видно, как шлюпка то поднимается, то опускается в волнах водоворота. Не
могло быть сомнения в том, что судно это обречено на гибель.
     - Шлюпка, наверное, пустая, - предположил кто-то из пассажиров.
     - Нет, я вижу в ней одного человека, - возразил другой.
     - Я вижу в ней двоих людей!  -  воскликнул  Партридж,  подходя  к  мисс
Кампбель.
     Действительно, в лодке были двое: они  безуспешно  боролись  с  бешеным
течением, увлекшим их в водоворот; хотя в  их  распоряжении  был  парус,  но
ветер был слишком слаб, чтобы вынести их из опасного прохода.
     - Капитан! - воскликнула мисс Кампбель. Надо помочь им. Это необходимо.
Мы должны их спасти.
     Пассажиры были одного мнения  с  мисс  Кампбель,  а  потому  напряженно
ждали, что ответит капитан.
     - "Глентарри" не может идти в середину водоворота. Это большой риск,  -
сказал капитан, - но если мы подойдем к шлюпке насколько возможно ближе,  то
нам, может быть, удастся спасти  ее.  -  И,  обернувшись  к  пассажирам,  он
вопросительно взглянул на них, как бы ожидая совета.
     Мисс Кампбель настойчиво повторила:
     - Мы должны, мы должны идти к ним на помощь. Речь идет о гибели  людей,
которых мы, может быть, можем спасти. О, капитан!.. Умоляю вас...
     - Да!.. Да..  -  воскликнули  несколько  пассажиров,  тронутые  горячей
мольбой молодой девушки.
     Капитан взял снова подзорную  трубу  и  стал  смотреть  по  направлению
опасного прохода.
     - Рулевой! Смирно!.. Право руля! - неожиданно скомандовал он,  и  судно
медленно повернулось вправо, в сторону водоворота.
     Все разговоры на палубе мгновенно смолкли, и пассажиры  стали  смотреть
на шлюпку, которая с каждой минутой становилась виднее.
     Это оказалась маленькая рыбачья лодка, на которой стеньги  были  сняты,
чтобы предохранить ее от сильных, яростных волн.
     Из двоих людей, находившихся в лодке, один лежал  навзничь  на  дне,  а
другой греб изо всех сил, стараясь вывести лодку из течения, увлекшего ее  в
водоворот. Было очевидно, что  если  этому  человеку  не  удастся  исполнить
своего намерения, то он и его товарищ погибнут.
     Через полчаса пароход "Гленгарри" подошел к опасному  проходу  и  волны
моря яростно вступили с ним в борьбу. Но никто из пассажиров не жаловался на
начавшуюся качку, и, несмотря на то,  что  быстрота  течения  могла  вызвать
опасения даже у смелого туриста, никто не тревожился за свою жизнь.
     Шлюпка была от парохода всего в  полумиле,  и  человек,  который  греб,
делал страшные усилия, чтобы приблизиться к "Гленгарри", поняв, что  к  нему
пришли на помощь; по-видимому, человек понимал также и то,  что  пароход  не
может подойти к нему ближе.
     - Скорей! Скорей! - восклицала мисс Кампбель, вне себя от волнения.
     Некоторые пассажиры, увидев бушующие вокруг парохода  волны,  не  могли
удержаться от криков ужаса. Капитан, сознавая всю ответственность  за  людей
на пароходе, не решился идти дальше, хотя расстояние до погибающей лодки уже
было не более трехсот футов. Можно было различить лица находившихся в  лодке
людей: тот, который лежал на дне лодки, был старый  матрос,  другой,  хорошо
одетый молодой человек, казалось, не  терял  присутствия  духа  и  энергично
боролся с волнами.
     Вдруг на лодку налетел шквал и она, покачавшись на гребне крутой волны,
внезапно  исчезла  в  бездне.  Крик  ужаса  вырвался   из   уст   пассажиров
"Гленгарри". Лодка погибла? Нет! Она  снова  вынырнула  из  пучины;  сильные
удары весел гребца заставляли ее приближаться к пароходу.
     - Смелей! Смелей! - кричали  матросы  с  парохода,  раскачивая  длинный
канат, дожидаясь удобного момента перебросить  конец  его  на  лодку.  Волны
немного улеглись, а это давало пароходу возможность войти в опасный  проход.
Не медля ни минуты, капитан повел "Гленгарри" к проходу туда,  где  погибала
лодка; она оказалась теперь всего в нескольких саженях от парохода.  Веревки
были брошены, пойманы, крепко привязаны к носу  лодки,  и  "Гленгарри",  дав
задний ход, быстро вышел из прохода с лодкой на буксире.
     Через несколько минут молодой человек и находившийся без чувств  старик
матрос  были  уже  на  палубе.  Тут  хладнокровие,  не  покидавшее  молодого
человека, пока он боролся с водоворотом, внезапно оставило его, и он, сильно
взволнованный, стал приводить в чувство старика матроса.
     Через несколько минут тот пришел в себя.
     - Мистер Оливер, - пробормотал он.
     - О, мой старик! - воскликнул молодой человек со слезами на  глазах.  -
Наконец-то ты пришел в себя! Как ты себя чувствуешь?
     - Ничего. Хорошо. Я бывал в худшем положении. Теперь мне отлично.
     - Слава Богу! Моя неосторожность едва не стоила тебе жизни!  Но  теперь
мы спасены!
     - Я спасся благодаря вам, мистер Оливер!
     - Нет! Бог пришел на помощь тебе и мне.
     И молодой человек горячо обнял старика, не скрывая своего  волнения  от
свидетелей этой сцены. Потом, обернувшись к капитану парохода, сказал:
     - Я не знаю, как благодарить вас за оказанную нам услугу.
     - Я, сударь, только исполнил свой долг, и, если  говорить  правду,  мои
пассажиры имеют гораздо больше прав на вашу благодарность,  чем  я,  -  тоже
волнуясь, произнес капитан.
     Крепко пожав  капитану  руку,  молодой  человек  сиял  шляпу  и  изящно
поклонился  пассажирам.  Да  и  действительно,  было  за   что   благодарить
пассажиров "Гленгарри": не приди пароход на помощь погибающей лодке,  она  и
те, которые в ней были, погрузились бы навсегда в бездну океана.
     Во время этого  обмена  любезностями  мисс  Кампбель  сочла  за  лучшее
держаться в стороне. Она не желала, чтобы указали  на  нее  как  на  главную
виновницу благополучной развязки драмы. Отойдя  к  борту  парохода,  молодая
девушка вспомнила вдруг о цели своего путешествия.
     - А луч! А солнце! - воскликнула она.
     - Солнца нет! - сказал брат Сэм.
     - Луча нет! - подтвердил Сиб.
     Хотя горизонт был чист и прозрачен и солнце бросало на небо свой чудный
"зеленый луч", мисс Кампбель  не  могла  видеть  этого:  в  ту  минуту,  как
совершалось это дивное явление, мысли ее были всецело  поглощены  погибавшей
лодкой.
     - Жаль! - тихо проговорила она. - Другого случая увидеть "зеленый  луч"
едва ли можно скоро дождаться.
     Но девушка сказала это без  особой  горечи,  вспоминая  обстоятельства,
помешавшие ее наблюдениям.
     Тем  временем  "Гленгарри",  благополучно  выбравшись   из   водоворота
Корриврекан, взял прежний курс на Обан.
     Старик матрос сел в свою лодку и, обменявшись  рукопожатием  с  молодым
человеком, поднял паруса и поплыл к острову Джура.
     Что касается молодого человека, то он оказался с этой  минуты  в  числе
тех туристов, которые ехали в Обан.
     Оставив справа острова Суно и  Линг  с  их  обширными  ломками  шифера,
принадлежавшими маркизу Бридальбэну, "Гленгарри" пошел вдоль острова Сили и,
миновав вулканический остров Керреру, причалил  наконец  у  пристани  Обана,
когда уже было почти совершенно темно.


        ^TГлава седьмая - АРИСТОБЮЛЮС УРСИКЛОС^U

     Если бы в Обане было  такое  же  огромное  число  приезжих  на  морское
купание, как в Брайтоне или Рамсгэте, то и тогда  такая  важная  особа,  как
Аристобюлюс Урсиклос, не могла бы остаться незамеченной.
     Обан, не возносясь на высоту своих  соперников  -  городов,  знаменитых
морским купанием, тем  не  менее  курорт,  посещаемый  не  без  удовольствия
праздной и богатой публикой Великобритании.
     В этом году в августе в Обане не было недостатка в приезжих, и на доске
одной из лучших гостиниц можно было прочесть уже  в  продолжение  нескольких
недель между более или менее знаменитыми фамилиями и  фамилию  Урсиклос;  на
доске значилось: Аристобюлюс Урсиклос из Демфриза (Южная Шотландия).
     Этому джентльмену было от роду двадцать восемь лет; он никогда не  знал
молодости, и, по всей вероятности, ему не суждено было знать и старости:  он
точно родился в том возрасте, в котором должен  был  оставаться  всю  жизнь.
Наружность его была ни хороша, ни дурна; лицо не  имело  в  себе  решительно
ничего привлекательного или выдающегося, за исключением только носа, который
был так короток, что казался снятым и приставленным с другого  лица.  Волосы
этого господина были слишком белокуры, и из тех ста  тридцати  тысяч  волос,
которые,  по  последним  статистическим  данным,  должны   украшать   каждую
человеческую голову, у него осталось не более шестидесяти  тысяч,  считая  и
жиденькую бородку; глаза его были совершенно бесцветными и  безжизненными  -
одним словом, если бы человек этот был создан обезьяной, то он был бы  самым
красивым экземпляром этой породы животных и, может быть, одного  его  только
недоставало последователям  Дарвина  для  окончательного  подтверждения  его
теории.
     Аристобюлюс Урсиклос был богат деньгами, но был еще богаче знаниями: он
был даже чересчур ученым человеком и принадлежал к числу тех молодых  людей,
которые только и делают, что надоедают всем и каждому своими  универсальными
познаниями.  Кандидат  двух  университетов,  надо  сознаться,  имел  гораздо
больший запас  сведений  в  отраслях  физики,  химии  и  астрономии,  чем  в
литературе. Он  был  до  крайности  высокомерен,  но  другим  казался  почти
идиотом; с видом невыносимо скучного педанта давал вкривь и вкось объяснения
всему, что ему попадалось на глаза. Над ним не смеялись в глаза, так  как  в
нем не было ничего смешного, по каждый в  душе  находил,  что  человек  этот
странен и смешон. Ни кому так не шел, как к Аритстобюлюсу  Урсиклосу,  девиз
английских франкмасонов: "слушай, смотри и молчи".
     Этот оригинальный ученый молодой  человек  никогда  никого  не  слушал,
ничего не видел вокруг себя и говорил почти не переставая. Одним словом, для
полной его характеристики  достаточно  сказать,  что  он  походил  на  героя
Вальтера Скотта Джарви, а какая девушка не предпочла бы ему Роб  Роя?  Таков
был Аристобюлюс Урсиклос, и можно только  удивляться,  что  братья  Мельвиль
пленились им до такой степени, что мечтали сделать  его  своим  племянником.
Чем мог он  понравиться  им?  Вероятнее  всего,  произвел  на  них  выгодное
впечатление тем, что он был первым человеком, обнаружившим желание  жениться
на их племяннице. Братья Сэм и Сиб в наивном восхищении, вероятно,  подумали
про себя в  то  время:  "Вот  молодой  человек,  богатый,  хорошей  фамилии,
необыкновенно ученый; он будет превосходной партией для нашей дорогой Елены.
Все  условия  для  этого  брака  вполне  подходящие.  Свадьба  не   замедлит
состояться". После этого  глубокомысленного  умозаключения  братья  Мельвиль
втянули в себя по доброй понюшке табаку и закрыли табакерку,  причем  крышка
ее издала легкий, сухой стук, точно говоря: "Дело решенное".
     Вот почему братья Сэм и Сиб  переглянулись  с  лукавой  улыбкой,  когда
узнали, что фантазия Елены увидеть "зеленый луч" приведет их в Обан. Там, по
их мнению, молодая  девушка,  находясь  ежедневно  в  обществе  Аристобюлюса
Урсиклоса, должна будет непременно сблизиться с ним.
     Братья Мельвиль и  мисс  Кампбель  заняли  лучшие  номера  в  гостинице
"Каледония" и рассчитывали, в случае  более  продолжительного  пребывания  в
Обане, снять хорошенькую виллу, одну из тех, которых было  много  разбросано
на окружающих город холмах. Но пока они с помощью Партриджа  и  миссис  Бесс
разместились очень удобно у содержателя гостиницы мистера Мак-Фаина.
     На другой день в девять часов утра, в то время, когда мисс Кампбель еще
спала, братья Мельвиль вышли из дома; они решили отыскать молодого ученого и
с этой целью направились по набережной, зная, что молодой  человек  живет  в
одной из гостиниц, выходящих  фасадом  на  море.  Не  успели  они  пройти  и
пятидесяти шагов по правой стороне набережной, как очутились лицом к липу  с
мистером Аристобюлюсом Урсиклосом.
     После  обычного  обмена  официальными  рукопожатиями   между   братьями
Мельвиль и молодым ученым произошел следующий разговор:
     - Господа Мельвили, - сказал ученый удивленно, - вы здесь? В Обане?
     - Со вчерашнего дня, - ответил брат Сэм.
     - И мы очень  счастливы,  мистер  Урсиклос,  что  видим  вас  в  добром
здоровье, - добавил брат Сиб.
     - Прекрасно! Вы уже знаете, без сомнения, о телеграмме, пришедшей  сюда
сейчас?.. - сказал Урсиклос.
     - О телеграмме?! - воскликнул брат Сэм. - Разве Гладстон уже...
     -  Речь  идет  не  о  Гладстоне,  -  ответил  Аристобюлюс  Урсиклос   с
пренебрежением. - Я говорю о метеорологическом сообщении...
     - Ах, вот что! - воскликнули оба брата. - О каком же?
     - Сообщают, что барометр сильно понижается и понижение идет от Свимюнде
на север. Центр его около Стокгольма, где барометр уже  понизился  на  дюйм,
или двадцать пять миллиметров, употребляя принятую всеми учеными  десятичную
систему. Если в Англии и в Шотландии уровень изменился очень  незначительно,
то он понизился вчера на одну десятую в Венеции,  а  в  Сторнове  -  на  две
десятых.
     - А из этого понижения что же именно следует? - спросил Сэм.
     - Что же из этого можно заключить? - добавил Сиб.
     - Что хорошая погода неустойчива, - ответил Аристобюлюс Урсиклос,  -  и
что юго-восточный ветер нагонит на небо тучи.
     Братья Мельвиль поблагодарили молодого ученого за интересное  сообщение
и вывели из этого заключение, что "зеленый луч" долго заставит ждать себя, а
это должно было продлить их пребывание в Обане.
     -  А  вы  зачем  приехали  сюда,  господа?  -  спросил  Урсиклос  после
нескольких минут молчания.
     Погруженный в рассматривание какого-то камня, который поднял  с  земли,
он на мгновение забыл  о  присутствующих,  и  братья  Мельвиль  не  решались
помешать ученым исследованиям молодого друга.
     - Мы приехали пожить здесь немного, - сказал Сиб  в  ту  минуту,  когда
камень благополучно исчез в кармане Аристобюлюса.
     - И мы должны прибавить, что с нами мисс Кампбель, - добавил Сэм.
     - А-а! мисс Кампбель, -  протянул  ученый.  -  Мне  кажется,  что